death of a bachelor

      — Ты наглый лжец.       — Вовсе нет. Я ни разу не солгал тебе, но ты все еще сомневаешься во мне! — пыхтит Ньют. — Ты неисправим!       — Всё потому, что ты говоришь возмутительные вещи, маленький Ньют, — парирует О'Брайен. — Это вообще что-то невероятное.       Ньют скрещивает руки на груди.       — Это совершенно нормально для моей работы.       — Ха! Ничто в драконах не является нормальным.       — Оставь мальчишку в покое, О'Брайен, — вмешивается аврор Мэтьюз.       Когда О'Брайен возмущенно фыркает и поворачивается к Мэтьюзу, Ньют устало вздыхает. Он снова здесь, в МАКУСА, для обновления разрешений. Все уже знают и перестали обвинять его в уголовном преступлении. Каким-то образом подчиненные Персиваля привыкли к нему. Как писал в своих письмах Персиваль, это шумная, но безобидная компания. Похоже, им нравится слушать его рассказы — в основном недоверчиво, но заинтриговано. Хотя... было бы проще просто показать им. Хотя бы для того, чтобы успокоить их сомнения раз и навсегда, но он не решается открывать свой чемодан кому попало. Большинству не хватает чувственности, когда дело доходит до общения с существами, и он неохотно позволяет невежественным людям находиться рядом с существами, которые нуждаются в специализированном лечении.       На самом деле, МАКУСА остро нуждается в обучении о магических зверях. Он обнаружил, что американские законы в этом отношении не так прогрессивны, как у них, и совершенно этим не доволен.       Он едва удерживается от того, чтобы рефлекторно не сгорбиться при воспоминании о своем первом крупном споре с Персивалем. Ньют случайно подслушал разговор о каком-то деле: здешние законы не предоставляют большой свободы для созданий, которые причиняют неприятности, близлежащие оранжереи уже переполнены и больше не в состоянии принимать существ. Никто не желал управлять их перевозкой в другие загородные учреждения или отпускать их обратно в свои среды обитания. Поскольку никакие законы не защищали их, они были усыплены, так как в здании не было надлежащих условий для их размещения.       Ньют явно был слишком обескуражен и не очень вежливо высказал свое мнение по этому поводу, на что Персиваль лишь сказал:       — Все не так просто.       И в этот момент Ньют огрызнулся, насмехаясь над тем, как у них все сложно, грубо пародируя их разговор много лет назад. Что Персиваль явно не оценил.       Расстроенным тоном он объяснил, что не может сделать так много один. Он лишь приказывал своим аврорам время от времени освобождать существ или, что еще чаще, делал это самостоятельно. Было достаточно трудно предложить и рассмотреть такие законы, не говоря уже о принятии целого законопроекта, когда большинство Конгресса не рассматривало это как проблему. У МАКУСА не было специалиста, который помог бы им вкладывать деньги в жизнь существ. И Персиваль чертовски хорошо понимал, что сердце Ньюта будет разбито, когда он увидит, как жестоко обращаются с существами.       Хоть Ньют и чувствовал себя вполне оправданным в своем гневе, чувство вины нахлынуло на него, когда уставший Персиваль извинился первым. А Ньют тем временем все еще не соизволил извиниться в ответ.       После некоторого времени и размышлений Ньют признает свою вину. Он понятия не имеет о том, как работает МАКУСА, и обвинил Персиваля в том, что выходит за рамки его полномочий. Мужчина ведет себя так, будто инцидент уже позади, что затрудняет начало этого разговора, но Ньют полон решимости дать Персивалю знать.       Лёгок на помине. Персиваль входит в комнату с листами бумаги, насмешливо глядя на Ньюта и безмолвно указывая на разрешения. Ньют застенчиво улыбается, принимая их, и аккуратно сворачивает, прежде чем положить в карман.       — Сэр, — говорит старший аврор Фонтейн. — Почему бы нам просто не составить для него специальное разрешение? Избавьте нас от хлопот, связанных с дополнительной бумажной работой.       Вся комната затаила дыхание в ожидании, пока Персиваль обдумывал это заявление.       — Я согласна, сэр, — робко вмешивается младший аврор Голдштейн. — Ньют, кажется, имеет склонность терять их довольно регулярно, — Ньют неловко улыбается ей, пойманный на правде. — Но он вряд ли будет терять, если их будет чуть меньше...       Проходит еще несколько секунд, прежде чем Персиваль кивает своим аврорам.       — Да, это хорошая мысль, благодарю вас, — говорит он и одаривает их небольшой улыбкой. Персиваль, кажется, не замечает ошарашенной тишины, когда принимает врученный ему отчет и направляется в свой кабинет. В комнате всегда необычайно тихо, когда он рядом, но на этот раз в тишине чувствуется явное потрясение.       И это весьма объяснимо.       — И что ты ему такого сделал? — спрашивает кто-то Ньюта, как только за Персивалем закрывается дверь.       — Простите? — поворачивается он к говорившему аврору Перкинс.       — Он в исключительно хорошем настроении, — продолжает аврор, откидывая назад свои темные волосы. — Любые радикальные изменения директора обычно касаются тебя.       — Он стал мягче в последнее время, разве ты не заметил? — присоединяется Мэтьюз.       Конечно же, Ньют заметил. В конце концов, он первый, кто ощутил эти «радикальные»‎ изменения. Через полгода Персиваль уже не старается поддерживать между ними барьер, в какой-то степени довольный непринужденностью их общения. Начиная с прошлого месяца, он даже был восприимчив к случайным прикосновениям — рука к плечу или локтю, тычки в бок и тому подобное. Ньют ощущает это так, будто существо вытягивается из своей скорлупы... как бы странно это ни звучало. Бóльшая часть опасений Персиваля рассеялась, и это заметно начинает сказываться и на других его отношениях.       Авроры, как и сейчас, по меньшей мере шокированы переменами, но Ньют не думал, что был зачинщиком всего этого. Вернее, он, конечно, подозревал это, но слышать чужую оценку — это другое. Он предпочел бы не думать, что имеет такое большое влияние на Персиваля.       — Верно... ну, это же хорошо... я полагаю?.. — говорит он запинаясь, за неимением лучшего ответа.       Они бросают на него подозрительные взгляды, но через мгновение отвечают ему улыбкой и взъерошивают его волосы, направляясь к своим столам. Слегка раздраженный (ему уже двадцать шесть с половиной, но с ним все равно обращаются как с ребенком, даже Тина, которая его ровесница!) он запоздало следует за Персивалем в его кабинет.       Персиваль уже сидит за своим столом в очках и строчит что-то на пергаменте, вероятно, набросок разрешения, которое они только что обсуждали: он никогда не откладывает работу на потом. Он расслаблен и чувствует себя здесь как дома. Ньют тихо кладет чемодан, чтобы не мешать ему, и наблюдает. Скрип пера, случайный шепот мыслей и хриплое дыхание убаюкивают Ньюта почти в трансе, когда он размышляет, насколько это все необычно. Сам Ньют ни в коем случае не является обычным человеком, но даже он со своими ограниченными знаниями и опытом понимает, что это довольно странно— быть привязанным к одному человеку на всю свою жизнь.       Он не знает, что именно, но есть что-то такое в Персивале, чего он просто не может потерять.       Если бы Персиваль принял его предложение много лет назад, возможно, он был бы... Его поток мыслей резко останавливается. «‎Стоп. Это была просто детская одержимость, не более того»‎, — быстро отмахивается он.       Персиваль вдруг поднимает глаза, наверное, потому что Ньют бессознательно издал какой-то звук, и тепло улыбается ему. Сердце Ньюта колотится так сильно и громко, что Персиваль, должно быть, даже слышит его... Ньют откашливается, отворачиваясь, чтобы Персиваль не увидел, как краска заливает его лицо.       — Тебе что-нибудь нужно, Ньют? — спрашивает Персиваль. — Я могу помочь только по закону.       Его тон суров, но скрытое веселье в голосе выдает, что он дразнится.       — Эм, вообще-то... есть кое-что... — он поднимает глаза на Персиваля, который в ожидании смотрит на него поверх очков и все еще улыбается. — Я хочу извиниться, — выпаливает он.       Брови Персиваля хмурятся, а улыбка медленно сползает с его лица.       — За что же?       — Я... э-э... за прошлую неделю.       Лицо мужчины еще больше морщится в замешательстве, прежде чем разглаживается в понимании.       — Ньют, — вздыхает он, — ты все еще думаешь об этом? Я же говорил тебе, что все...       — Нет, не все в порядке! Я знаю, что могу быть немного... ладно, хорошо, более чем немного увлечен существами, — поправляет себя Ньют, многозначительно изогнув брови, — но это совершенно не причина, чтобы набрасываться на тебя, когда ты ни в чем не виноват.       Персиваль выглядит так, словно пытается что-то сдержать внутри себя, плотно поджав губы. Но он явно не расстроен. Ньют нервно покусывает губу. А что еще он мог сказать? Он лихорадочно пытается подобрать слова, которые еще больше выразят его искреннее сожаление.       — Хорошо, я принимаю твои извинения, — уступает Персиваль через мгновение, к большому удивлению Ньюта, — это очень заботливо с твоей стороны.       Выражение лица Персиваля, которое следует за этим — одно из самых нежных, и Ньют не знает, как это воспринять. С одной стороны, он испытывает огромное облегчение и радуется, что Персиваль должным образом признает его зрелость, с другой стороны, его грудь сжимается от необъяснимого чувства, которое заставляет его хотеть... сделать нечто. Но вместо этого он издает вздох облегчения и улыбается, когда Персиваль подзывает его к себе, чтобы помочь с разрешением. Ньют ловит себя на том, что перегибается через спинку кресла Персиваля, чтобы прочитать написанное, впечатленный и напуганный количеством деталей.       До его носа доносится запах одеколона Персиваля, и он глубоко вдыхает его — крепкий и мужественный. Он не осознает, что прильнул ближе, пока Персиваль не поворачивает голову, потому что Ньют не отвечает его на вопросы. Глаза Персиваля с такого расстояния кажутся смесью различных теплых оттенков, а не одним однородным цветом. Дыхание Ньюта сбивается, когда Персиваль удивленно моргает, опуская и поднимая темные густые ресницы. Красиво.       Хриплое «Ньют»‎ заставляет его отшатнуться назад, и он поспешно бормочет извинения и оправдания:       — Прости меня... это... это просто привычка. Я имею в виду... наблюдения.       Но Персиваль больше не смотрит в его сторону, снова сосредоточившись на бумагах:       — Наблюдения... — многозначительно повторяет он.       Мысленно ругая себя за такое грубое поведение, Ньют ерзает, стоя в добром метре за его спиной. Он подмечает красные кончики ушей Персиваля, и, возможно, ему следует просто выйти? Или уехать? Потому что их дружба... как взрослых... требует особой тонкости, но он снова споткнулся о себя и смутил Персиваля, заставив его чувствовать себя неловко.       —‎ Ньют, прекращай бубнить и помоги мне закончить разрешение, — зовет Персиваль.       Вместо того чтобы вернуться на прежнее место, Ньют нерешительно обошел стол и сел напротив Персиваля. Тот никак не комментирует это, и Ньют воспринимает это как хороший знак. Время от времени к ним заглядывают несколько авроров по различным вопросам, и всегда очень интересно наблюдать за тем, как Персиваль работает и взаимодействует с ними: строгий, но справедливый, как они однажды описали его. То, как он ведет себя и как работает с департаментом, красноречиво говорит о его честности и принципиальности, вновь и вновь доказывая, насколько он хорош.       В тот же вечер он обсуждает с Ньютом возможность проведения учебных семинаров для его департамента, чтобы инициировать изменения в отношении существ, и чтобы в конечном итоге они могли редактировать законы.       Ньют едва не валит их на пол в сокрушительном объятии, и когда Персиваль не сопротивляется, ему кажется, что что-то упущенное вернулось на свое место. Ньют, вероятно, обнимает его немного дольше, чем необходимо, но его нельзя винить... Персиваль гладит его по голове, и это вызывает невероятную ностальгию, отчего у него начинает щипать в носу.       Они отстраняются немного неловко, не глядя друг на друга. Ньют каким-то образом ускользает от ситуации, пробормотав оправдание насчет вечернего обхода в своем чемодане, но это было довольно весомое оправдание, которому он был глубоко рад.       Его лицо пылает, когда он швыряет гранулы в стадо лунтелят, которых спас в своем последнем путешествии, пылает, когда он ухаживает за шерстью застенчивого камуфлори, и к тому времени, как он заканчивает уборку, он наконец успокаивается.       Но внезапно его снова охватывает непонятный ужас. Он буквально чувствует, как все органы сжимаются внутри.       Этого не может быть.

***

      Разочарованный взгляд Персиваля преследует Ньюта на корабле, отплывающим из Америки. Он получил письмо от мистера Уорма, в котором тот спрашивал о его успехах и уже предлагал оценить его первый проект... А Ньют все еще не видел некоторых частей света.       Он направляется в Африку.       Его первая остановка — Судан, где он отдает дань уважения бедной девочке-обскуру, которую он не смог спасти, и ее смерть оставила свой отпечаток в его душе, несмотря на то, что часть её находится в его чемодане.       Ньют надеется, что этого никогда больше не повторится.       Через несколько дней приходит письмо от Персиваля в ответ на письмо Ньюта, в котором он сообщает о своём местонахождении. Письмо довольно простое и общее по содержанию. Ньют чувствует, что тот хочет расспросить о его внезапном отъезде, хотя Ньют уже объяснил ему (но Персиваль всегда был невероятно умен и проницателен, и он мог заметить, что книга далеко не единственная причина). Однако Персиваль был вежлив и не допрашивал его.       Он натыкается на раненного нунду; по иронии судьбы, девочка была отравлена, и он помогает существу, покормив своим состряпанным противоядием. Не беря во внимание ядовитое дыхание, он отмечает, что нунду имеют спокойный, почти ленивый характер. Спасенная девочка даже довольно мурлыкала и качала хвостом, обожала почесывания за ушком и играть с диринарами. Ньют решает назвать ее Глэдис за ее женственные и царственные манеры.       С этого момента он все время находился в движении. Тренировки Персиваля оказались более чем полезны.       Ньют не всегда сотрудничает с местными властями того места, где находится, но изучает тонкости их юрисдикции, сравнивая и противопоставляя её другим народам. Всегда было интересно наблюдать за разницей в ценности, которую они придают магическим существам.       Он продолжает учиться, его неожиданная жажда знаний и бесконечное любопытство выводят его за пределы простого сострадания к существам.       Письма Персиваля были немногочисленны, так как Ньют не сообщал ему обо всех своих местоположениях. Иногда он чувствовал себя виноватым.       Однажды в Германии после того, как Ньют спасает лечурок, Персиваль сообщает, что его разрешение готово (было готово уже в течение некоторого времени) и что он может заскочить в любое время, чтобы забрать его. Очень тонкое приглашение. Персиваль не задаёт никаких вопросов, кроме того, как у Ньюта дела. Ничего о том, когда он вернется.       Ньют пишет в ответ, что благодарен и приедет, как только сможет.       Тесей менее сдержан, чем Персиваль. Камин звонит всякий раз, когда это возможно. Обычно, когда рядом мама. Его брат со всем тактом важной персоны Министерства, которая ежедневно занимается политическими вопросами, спрашивает:       — Что происходит между тобой и Перси?       — Прошу прощения? — хмурится Ньют.       — Бедняга в последнее время сам не свой, — продолжает Тесей. — Он хорошо это скрывает, но это довольно очевидно, когда знаешь, где искать.       Грудь Ньюта сжимается, а дыхание чуть учащается.       — И какое это отношение имеет ко мне? — выплевывает он, но тут же осознает свою ошибку.       — Ага! Значит, это как-то связано с тобой, — радостно восклицает Тесей.       — Не знаю, — бормочет Ньют, немного раздраженный и смущенный тем, что его так легко поймали. — Отвали, Тиз.       — Ньют, — вздыхает Тесей, и его ухмылка смягчается до более сочувственной, — почему бы тебе не вернуться домой и не рассказать мне, в чем дело?       Отказ быстро слетает с его губ, но Ньют делает паузу, удивляясь. Возможно, ему действительно нужно поговорить об этом?       — Я дам тебе знать, когда буду готов, — смягчается он.       Ту ночь Ньют проводит в своем чемодане, оставленном в гостиничном номере. Он с болью осознает, что очень скучает по Персивалю. Горло сжимается, когда календарь показывает, что он отсутствовал почти семь месяцев. До сих пор его самая длинная поездка между визитами длилась три месяца. Неужели Персиваль тоже сильно скучает по нему? Ну конечно же нет. Тесей просто шутит. Но его лицо, когда Ньют уезжал... и много других моментов: как он улыбался, глядя на Ньюта, как ворчал на него каждый раз перед отъездом, чтобы он был осторожен...       И он не может не задаться вопросом, в свете последних наблюдений авроров: замечают ли они изменения в поведении Персиваля, когда Ньюта нет рядом?.. Как сделал это его брат.       Лежа на спине рядом с деревом, которое он вырастил для лечурок, Ньют смотрит на искусственные звезды, пока они не расплываются перед глазами. «‎Волнения лишь удваивают страдания», — напоминает он сам себе и закрывает глаза.

***

      Он просыпается от детеныша дромарога, облизывающего его волосы, и писка паникующих лечурок. Ньют подскакивает на ноги и ловко загоняет скорее всего голодное существо обратно к матери, радуясь, что оно оправилось после недели интенсивного ухода. Ньют молча удивляется скорости его выздоровления, а затем возвращается, чтобы успокоить лечурок. Его утренний обход начинается с кормления и заканчивая долгим принятием душа (в попытках вымыть слюну дромарога из своих волос).       Позже он возвращается в Англию.       Дома вовсю цвела весна, и это было поистине замечательное зрелище. Если бы было разрешено, Ньют охотно позволил бы животным разгуливать по паркам и лесам, но увы...       Во время своего пребывания с родителями Тесей также приходит домой, потому что, по его словам, он скучал по маминой стряпне. Но Ньют знает, что Тесею просто нужно было отдохнуть от одиночества. Они оба спят на своих детских кроватях в общей комнате, и это очень мило, когда они успокаиваются от присутствия друг друга. Так мило, что Ньют почти удивляется, когда Тесей спрашивает о проблемах Ньюта пару ночей спустя.       — Я не знаю, Тиз, — вздыхает Ньют, перекатываясь на бок и поворачиваясь к нему лицом. — Я просто хотел снова стать друзьями. Но в последнее время... может быть, я немного перевозбужден после того, как долго не видел его, но я хочу большего... — он неопределенно жестикулирует. — Мне бы хотелось, чтобы мы стали ближе... Мерлин! Нет, дело не в том! Я не думаю, что... Нет-нет, мне хватило и прошлого раза.       Его объяснение вышло слегка запутанным. Таковы были и его мысли, и это лучшее, что он смог придумать. Он устало проводит рукой по лицу. Тесей задумчиво смотрит на него.       — Когда ты возвращаешься в Америку?       Ньют пожимает плечами.       — Скоро?       — Я поеду с тобой, — внезапно решает Тесей. — Дай мне несколько дней, чтобы я мог попросить отпуск, а потом мы отправимся туда вместе.       О чем, черт возьми, он говорит?       — Что ты... Я не... Но почему?       — Я и сам давно не видел старика, — только и ответил он, ухмыляясь.       — Как тебе позволено брать так много отпусков? — сухо спрашивает Ньют. — Я не понимаю, как ты справляешься с работой.       — То, что Перси никогда не отдыхает, еще не значит, что это нормально, — небрежно парирует Тесей.       — Это не... — начинает Ньют, но затем решает не утруждать себя, махнув рукой.       — Спокойной ночи, братишка, — смеется Тесей.       — Спокойной ночи, сварливый дед.       — Я не настолько стар, как твой...       — Спокойной ночи, Тесей.

***

      Излишне говорить, что Персиваль был удивлен при виде Тесея. И Ньюта, если уж на то пошло: никто из них не соизволил предупредить его о визите.       Тесей уверенно вошел в департамент, деловито объявив, кто он такой и каковы его намерения, залетая в кабинет Персиваля с таким видом, как будто это место принадлежало ему... к великому стыду Ньюта. Ему пришлось последовать за ним, низко опустив голову, чтобы не встречаться с изумленными взглядами авроров. Он старался не обращать внимания на очень громкие перешептывания о своем брате — герое войны.       Ньют робко машет рукой недовольной секретарше, прежде чем войти внутрь, где Тесей уже заключает Персиваля в крепкие объятия. Хотя глаза Персиваля широко раскрылись от шока, лицо все же выглядело довольным. Он похлопывает Тесея по спине, бормоча что-то вроде приветствия.       — Ньют! — восклицает Персиваль, принимая его в свои распростертые объятия.       Общущение этих объятий, наверное, слишком прекрасно, чтобы выразить словами, и Ньют, вероятно, сжимает Персиваля за шею слишком сильно. Он отстраняется, не выпуская Персиваля из объятий, и смотрит в широко раскрытые, обеспокоенные глаза, и Мерлин, он хочет...       Тесей прыгает на них обоих, прижимая к себе и смеясь.       — Мы слишком давно не были вместе втроем, так что давайте отпразднуем это событие!       — Не то чтобы я не рад тебя видеть, Тесей, но чем ты «‎занят» на работе? — спрашивает Персиваль.       Ньют бросает ему через плечо «Я же говорил», и Тесей добродушно закатывает глаза.       — Я не бездельничаю, если ты об этом, просто немного отдыхаю, — отвечает Тесей, пожимая плечами.       Персиваль прищелкивает языком, мягко отстраняясь, и Ньют с трудом удерживается от того, чтобы не потянуть его обратно. Персиваль смотрит на него и Тесея и качает головой.       — Займитесь чем-нибудь, пока я закончу, — вздыхает он. — Встретимся в шесть в Гарцующем Единороге в паре кварталов отсюда. И, Тесей, иди засвидетельствуй свое почтение президенту. А теперь кыш.       Это не то воссоединение, которое представлял себе Ньют после столь долгой разлуки. Немного разочаровывающе, на самом деле. За исключением первоначального удивления, Персиваль ведет себя так, как будто ничего не изменилось, и даже выгоняет их, потому что работа имеет приоритет. Ньют оглядывается через плечо, замечая, что Персиваль снова сидит за своим столом, углубившись в какой-то документ, который изучал до того, как его прервали.       Что-то больно сжимается в груди и он, волоча ноги, выходит вслед за Тесеем из кабинета.       — Сделаю так, как он говорит, буду дипломатичен и все такое. Я скоро вернусь, ладно? — с этими словами Тесей исчезает.       От нечего делать Ньют думает о том, не придется ли им снять комнату на случай, если Персиваль не позволит им остаться у него?.. По пути к выходу его хватают и втаскивают в конференц-зал.       — Ну и что это было? — восклицает он, одной рукой крепко сжимая чемодан, а другой вцепившись в рубашку там, где бьется сердце.       Он немного успокаивается, когда узнает знакомые лица. Но все же...       — Куда ты пропал, Ньют? — почти угрожающе спрашивает Мэтьюз, и Ньют невольно вздрагивает.       — Работал, — отвечает он, и когда они ждут дальнейших объяснений, добавляет: — Я немного отстал от графика по исследованиям для моей книги, так что это была вынужденная и длительная поездка.       Некоторые кажутся раздраженными, но принимают его ответ. Раздается коллективный вздох и обмен взглядами между собой.       — Что ж, я рад, что ты не умер в какой-нибудь канаве в отдаленном уголке Африки, — вздыхает аврор О'Брайен, и Ньют невольно тронут этой своеобразной заботой. — Я уже думал, тебя съели нунду или кто-то еще.       — Ах, нет, на самом деле их рацион не включает человеческое мясо, — бросается в пояснения Ньют. — Распространенное заблуждение. На самом деле для них это яд, который растворяет их плоть.       Воцаряется гробовая тишина.       Все смотрят на него так, словно у него выросла вторая голова.       — Какого хрена? — шепчет Мэтьюз.       — В любом случае, — громко кашляет аврор Перкинс, — постарайся в следующий раз не отставать от своей работы и больше так не делать.       — Простите? — хмурится Ньют.       — Она хочет сказать, чтобы ты не уезжал надолго, — добавляет Тина, кивая.       — Да в чем дело? — недоуменно спрашивает Ньют.       Они снова смотрят друг на друга, а некоторые покачивают головами.       — Пусть они оба сами об этом говорят, — говорит Мэтьюз группе. — Не нам решать.       — Когда это директор Грейвс о чем-нибудь говорил? — указывает Джонсон.       — Ну... да, тоже верно, но все же, — пожимает плечами О'Брайен.       — О чем речь? — снова спрашивает Ньют, почти скуля.       В этот момент кто-то распахивает дверь: старший аврор Фонтейн, и он не выглядит не особо довольным.       — Это совещание или у вас слишком мало работы, чтобы сидеть тут и сплетничать? — огрызается он и переводит взгляд на Ньюта. — С возвращением, Ньют.       — О, с-спасибо, — бормочет он.       — Возвращайтесь к работе и не высовывайтесь до конца дня, иначе директор узнает об этом, — снова обращается он к аврорам, и они проскальзывают мимо него, бормоча извинения.       Ньют двинулся за ними, но резко остановился, когда аврор снова заговорил.       — Пожалуйста, не обращай внимания, — раздраженно говорит он.       — Хм... хорошо, — неуверенно отвечает он.       Это удовлетворяет мужчину, и он кивает, отпуская Ньюта.       В самом деле, что это было? Не может же быть, чтобы они так заботились о его благополучии. К тому же, они упомянули Персиваля, что еще больше сбивает с толку.       Ньюту он показался совершенно здоровым.       Тесей возвращается вскоре после этого, и они покидают здание, чтобы прогуляться еще некоторое время, прежде чем отправиться в паб. Когда Ньют предложил им поискать комнату, брат как-то странно посмотрел на него.       — Зачем? — спрашивает он. — У Перси более чем достаточно места, чтобы вместить нас.       — Это... — колеблется Ньют, — ну... мы можем побеспокоить его?..       — С каких это пор тебя это волнует, — небрежно шутит он, и Ньют вспыхивает в ответ. Тесей вздыхает. — Ньют, я ничего такого не имел в виду. Я хотел сказать, что нам достаточно комфортно друг с другом, разве нет?       — Я знаю, — говорит Ньют, удивляясь, почему все, что касается Персиваля, не так просто.       Они приходят в «Гарцующий Единорог» немного раньше и заказывают напитки, в ожидании своего друга. Персиваль приходит ровно в шесть. Размашисто скинув пальто, он оставляет его на вешалке у входа, а затем шагает к ним, уверенно и грациозно. Ньют не может отвести от него глаз.       В течение всего вечера Персиваль кажется немного подавленным, выдавливая улыбку и слегка посмеиваясь над их рассказами.       Когда настает очередь Персиваля, он лишь пожимает плечами и говорит, что его жизнь была обычной и ничего больше (хотя Тесей и пытается вытянуть из него еще несколько фраз). Он протягивает Ньюту разрешение на его чемодан, за что тот горячо благодарит его, а Персиваль, ухмыляясь, говорит, что это запоздалый подарок на день рождения.       Персиваль пьет и ест. Но чаще пьет, слушая их разговоры и иногда кивая головой.       Ему есть что сказать, когда Тесей поднимает тему работы, и они оба уходят по касательной.       — Тебе не хватит, приятель? — спрашивает Тесей позже, глядя на стаканы, громоздящиеся перед Персивалем.       Персиваль прищуривается из-за стакана, который держит в руке, и делает еще один большой глоток, откинув голову, прежде чем со звоном поставить его на стол.       — В чем дело, Тесей? Только не говори мне, что ты уже закончил.       — Ладно, не буду, — бормочет его брат, приподнимая бровь.       — Кроме того, сегодня пятница, — фыркнув, продолжает Персиваль. — Мы можем себе позволить...       Легкая неразборчивость в последних словах — единственный знак перед тем, как глаза Персиваля закрываются и он откидывается на спинку стула. Ньют в панике тянется к нему одновременно с Тесеем, когда они хватают его под руки. Голова Персиваля откидывается назад и вперед, когда они осторожно тянут его. Ньют тут же наклоняется к нему, чтобы приобнять за плечи, и его сердце замирает, когда голова Персиваля падает ему на плечо.       Он слышит тихое посапывание и в замешательстве смотрит на Тесея, который выглядит таким же озадаченным.       — Я никогда раньше не видел, чтобы он так напивался, — удивляется он, и Ньют молча кивает в знак согласия. — Держу пари, он просто не хотел платить за выпивку.       Но он все равно пользуется бумажником Персиваля, чтобы заплатить за их стол, и Ньют закатывает глаза. Тесей шепчет дезиллюминационное заклинание, чтобы сохранить достоинство Персиваля, и они оба ведут своего бессознательного друга из паба, прихватывая его пальто по пути.       Они аппарируют к дому Персиваля как только могут.       Обереги легко пропускают их внутрь, знакомые с их магическим регистром. После того, как они уложили его спать, Тесей сваливает всю заботу на Ньюта, прося принести стакан воды и посмотреть, нет ли где-нибудь похмельного зелья. Поставив чемодан на пол и сняв пальто, Ньют приступает именно к этому. К счастью, в шкафу есть одно зелье, и к тому времени, как он возвращается, Персиваль уже избавлен от галстука, жилета и ботинок. Пряди волос выбились из его идеальной прически, раскинувшись, как темный шелк, по белой подушке.       — И нам пора спать, — зевает Тесей, вытягивая руки над головой. — Сегодня я займу диван.       — Мы можем спать в одной комнате, Тиз, — предлагает Ньют, ставя воду и зелье на прикроватный столик. — Просто расширь кровать.       — Согласен, — кивает его брат. — Ты не идешь?       — Пока нет, — говорит он. — Сначала я должен покормить зверей.       Небрежно махнув рукой, Тесей уходит.       Ньют вздыхает, поворачиваясь к спящему Персивалю, и едва сдерживает вскрик, замечая, что тот проснулся.       — Как долго ты... ладно, неважно, — фыркает он. — Как ты себя чувствуешь, Персиваль?       Персиваль не отвечает, молча глядя на него; честно говоря, это немного нервирует.       — Ты снова уезжаешь? — внезапно спрашивает он.       — Что?       — Не надо, — говорит он, вцепившись в ткань его брюк. — Что бы я ни сделал, я... пожалуйста...       Ньют понятия не имеет, что все это значит. Он рефлекторно отстраняется, и чужая рука безвольно падает.       — Не уходи, Ньют, — умоляюще произносит Персиваль.       Несмотря на потрясение, Ньют вдруг обнаруживает, что стоит на коленях у кровати и накрывает руку Персиваля своей. Он не понимает, что делает, не понимает, что делает Персиваль, но это, кажется, немного успокаивает его.       — Я никуда не уйду, Персиваль, — шепчет он.       — Я бы не хотел, чтобы ты уходил, — кивает мужчина в подтверждение своих слов, расфокусировано моргая. Кажется, сон снова одолевает его.       Ньют пытается сглотнуть своим внезапно сдавленным горлом.       — Спи, — выдавливает он. — Я буду здесь.       Словно успокоившись наконец, Персиваль в последний раз закрывает глаза и выдыхает, расслабляясь.       Ньют обдумывает свои слова. Он смутно припоминает то, о чем упоминали авроры Персиваля ранее, говоря, чтобы он не уходил надолго. Внезапно все точки соединяются в его сознании, и Ньют виновато морщится.       В комнате царил полумрак, но Ньют все равно видел глубокие морщины на усталом лице. Ему невероятно больно думать о том, что Персиваль не заботится о себе. Пользуясь моментом, Ньют мягко разглаживает нахмуренные брови и проводит большим пальцем по колючей щетинистой челюсти. Неожиданно Персиваль льнет к прикосновению, расслабленно выдыхая, и выражение его лица становится непривычно довольным.       Сердце Ньюта колотится так сильно, что он почти уверен, что оно вот-вот выскочит из груди.       Помоги ему Мерлин, он любит этого человека.       Как же так могло случиться?.. Что ему семь, десять, четырнадцать, шестнадцать, а теперь и двадцать семь, а его сердце все еще в плену одного и того же человека.       Но даже думая об этом, он клянется себе любить молча, потому что он больше не хочет терять Персиваля.       Они навсегда останутся друзьями, и Персиваль ничего не узнает.

***

      Рано утром Тесей отправляется за продуктами, потому что как ты живешь без чертовой еды в доме, Перси?       Он носится по кухне и ворчит, как иногда делает их мама, а Персиваль сидит за столом, потягивая кофе и делая вид, что внимательно слушает. Ньют присоединяется к ним после утреннего обхода. Принимая чай от Тесея, он улыбаяется и тут же замирает на месте, уставившись на Персиваля.       Персиваль смотрит на него в ответ, и по его шее медленно разливается румянец. Он незаметно отводит глаза. Это всё делает его непривычно мягким, особенно в своих очках для чтения сегодняшних газет и с волосами, вьющимися на лбу.       — Доброе утро, Ньют, — говорит он, прочистив горло. — Спасибо за вчерашний вечер. Тебе и Тесею. Я вел себя прискорбно, прошу простить.       Конечно, он смущен из-за вчерашнего.       — Все в порядке, Перси, — первым откликается Тесей, подходя с тарелками яиц, бекона и утренних булочек. — Должен сказать, это было довольно мило, что ты решил отключиться без каких-либо предупреждений. Но не напивайся с кем попало, ладно?       — Этого больше не повторится, — ворчит Персиваль в чашку с кофе. — И ты не в том положении, чтобы указывать мне, где напиваться.       — Эй, это было всего дважды, — скрипит зубами Тесей. — И мы обещали больше никогда не говорить об этом, предатель!       Персиваль бросает на Тесея насмешливый взгляд и благодарит его за еду.       Ньют ел, наблюдая за их перепалкой, и это было так успокаивающее знакомо, что невольно заставляет его улыбнуться.       Все это время Ньют пользуется всеми преимуществами, которые он имеет как близкий друг Персиваля: находясь в непосредственной близости, обнимая его, небрежно касаясь и глядя в эти великолепные глаза как можно чаще.       Но что еще более удивительно, так это реакция Персиваля. Он позволяет Ньюту делать все эти вещи, и, кроме того, он не выглядит как человек, которому не нравится это внимание.       Ну... вернее, пока что сложно говорить об этом, ибо Персиваль по прежнему остается сдержанным, но все равно есть некоторые положительные моменты.       Однажды в книжном магазине Ньют любопытно заглянул ему через плечо, чтобы посмотреть, какая книга привлекла его внимание. Дыхание Ньюта случайно защекотало аврору ухо, и Персиваль прикрыл его рукой. В другой раз Ньют зачесал назад выбившуюся прядь из аккуратной прически и коснулся пальцами кожи лба.       После этого Персиваль часто поглядывал на него. Иногда хмуро, иногда с легкой улыбкой, но при этом всегда был задумчив. А некоторое время спустя начинает отвечать на некоторые из этих жестов своими собственными.       Они друзья, напоминает себе Ньют неделю спустя, когда авроры снова окружают его, благодаря, что босс снова чувствует себя лучше.       Хорошие друзья, вспоминает он однажды вечером, когда Тесей выгибает бровь, глядя на них, прижавшихся друг к другу с книгой, как в старые добрые времена.       Очень хорошие друзья, кричит ему разум, когда они вдвоем ужинают, после того как Ньют вернулся из очередной поездки к своему двадцать восьмому дню рождения. Ньют смеется над рассказом Персиваля об инциденте, связанном с Перкинс и новеньким аврором, у которого ужасный случай щенячьей любви к ней, и встречает обманчиво нежный взгляд Персиваля, пока рассказывает в ответ о своих новых приключениях.       Лучшие из друзей, смягчается он, когда Персиваль вручает ему испуганную лечурку (позже названную Пикеттом), который был случайно спасен во время одного из их рейдов. Персиваль просто его лучший друг, который подружился с его созданиями, любит маленькую Джо и организует образовательные семинары, упомянутые давным-давно, чтобы Ньют смог просветить его авроров.       Они просто друзья, заключает он тихим вечером, проводя пальцами по мягким, растрепанным волосам, владелец которых сейчас дремлет у него на коленях.       Но может быть...       Персиваль бормочет во сне, сжимая их руки, сплетенные пальцами.       Может быть, они не такие уж и друзья?