***
— Миледи, присмотритесь, Вы знаете их? — Себастьян взглядом указал на сцену, в центре которой стоял мужчина, приветствовавший всех, подняв руки. Этот мужчина был сильно похож на саму Анну: холодные голубые глаза, способные заморозить любого, осмелившегося взъесться на их хозяина, лицо с острыми чертами, делавшими их обладателя похожим на хитрого лиса. Раскинув широко руки, брюнет поприветствовал всех пришедших лицезреть это шоу. Представление за пару мешочков золотых монет состояло из... ответов на вопросы, за которыми «семья» Михаэлис, собственно, и явилась сюда. Должна ли она переживать за «родственничка»? Играть роль, подаренную ей с самого начала — одной из главных преград на пути Сиэля Фантомхайва, а также преданной дочери своего отца и остальной родни? Вот он, стоит как ни в чём не бывало, подтверждая, насколько ужасна семья Барнс в своих стремлениях и бизнесе. — Это же... — её глаза расширились, — дядя... Николо. Сглотнув для вящей убедительности, брюнетка нахмурилась и, по привычке, закусила губу. Ладно, отец — сидит, окружённый, словно каменной стеной, толпой хороших охранников и пересчитывает деньги из казино. Но дядя, что позже появился бы в жизни молодой Графини и помог стать авторитетом в двух мирах, говорил, что бизнес, за который старший Барнс получал деньги, ужасен, сейчас стоял посреди арены и под возгласы из толпы живо взмахивал руками, приглашая людей на это подобие аукциона. Измученных, худых, грязных. От этого зрелища холодок ползёт по телу, и она сжимает веер, с ужасом наблюдая за измождёнными пленниками. Тут-то Себастьян не станет помогать или спасать кого-то в последнюю секунду. Ему слишком всё равно, как эти мученики переживут последние мгновения своей жизни и с какими чувствами отбудут в мир иной — он демон, который явился сюда по призыву маленького мальчика и ради его души. — Откликнется ли кто-то?.. Себастьян... — приоткрыв слипшиеся от сухости губы, Надя посмотрела на мужчину рядом, не сводившего с неё пристального взгляда. — Там ведь есть... те, кто кричит о помощи и отворачивается от Бога? — Тот мальчик, — демон указывает лёгким кивком в сторону худощавого подростка, с апатией взирающего на окружающий мир. — Но никто не придёт ради такого несъедобного перекуса. Даже низшие. — Прямо сейчас он теряет последнюю надежду...***
Я делаю глубокий вдох, но не для того, чтобы прийти в себя. Что будет с несчастными на сцене, я представляю, и не желаю этого видеть и знать. Даже если я сама Анна Барнс, даже если прямо сейчас холодно смотрю на этих обречённых, мой разум сам задает вопросы, опровергающие наличие бывшей хозяйки в этом теле. Прижимаю руку к своей груди и морщусь, делая вид, что дышать невозможно. Пытаюсь сообщить это Михаэлису, но рука в белоснежной перчатке накрывает мою руку — он заставляет посмотреть ему прямо в глаза. Не глаза, а омуты — прекрасного рубиново-карего оттенка, способные заставить любую даму смутиться и растаять. Любую, но не меня. Я-то знаю твою натуру, Демон. — Посмотри на меня, моя душа, — его губы шевелятся так, что я заворожённо смотрю только на них, но, сделав над собой усилие, всё же отвожу взгляд от этих опасных чар. — Не смотри туда, посмотри мне в глаза. Рука мужчины оглаживает мою щеку, от чего я вздрагиваю и обеспокоенно пытаюсь посмотреть на его перчатку — не осталась ли на ней пудра, которой так щедро присыпала моё лицо Меллиса. Но отвлечься на это не дает мне Себастьян, возвращая мою голову в исходное положение и опуская руку мне на шею, будто изучая, пробует, вызывает лёгкую дрожь по телу. От этого мои глаза прикрываются сами собой, и я перестаю чувствовать что либо ещё, помимо его руки, чуть крепче сжавшей мою шею. Неожиданно у меня под горлом оказывается коготь, и он впивается глубже. Это позволяет вздрогнуть, очнуться от дурманящих ласк, открыть глаза и посмотреть на арену. Демон, только что искушавший меня, держа в своих сильных руках, на самом деле попросту отвлекал от ужаса, происходящего там. Реслинг, где один уже лежал на полу истекая кровью, а второй держался за свое плечо и смотрел на труп перед собой испуганным взглядом. Видимо, вступительное шоу закончилось так же быстро, как и началось. Разве убийство голыми руками жертвы покрупнее занимает так мало времени? И такой ли хрупкий этот мальчик, каким кажется на первый взгляд? Я не помнила, как мы вышли из зала, как тёплый пиджак лёг на мои подрагивающие плечи и как прохладные пальцы прошлись по моим щекам, стирая дорожки слёз, вызванных этим представлением. — Слухи, описывающие Вас, сильно преувеличены, — слышу голос сверху, но не реагирую. — Брось, Демон, — прошипела я в ответ, отдаляясь от тесного контакта, бывшего между нами пару секунд назад. — Мне тебя тоже описывали по-другому. Не сдержав едкости в ответ и страха за то, что довелось наблюдать в здании, я лишь отворачиваюсь, чтобы привести в порядок лицо и хоть как-то восстановить душевное равновесие. Я ведь хотела помогать Сиэлю, показать, что я не грёбаная убийца или дочь мафии, но не задумалась о том, какую цену придётся заплатить за это. Из из этих тяжких раздумий меня вывели руки Себастьяна, обнявшие меня за бока. Сам же дворецкий оказался неизменно сзади, заставляя напрячься. — Не забывайте с какой целью мы пришли сюда. И какие играем роли. Разумеется — замужняя парочка, обожающая бои насмерть. Круто сказано, Михаэлис. только я никогда не являлась такой же безжалостной тварью, как ты, а посему из нас двоих такая кровавая бойня принесёт удовольствие только тебе, и незачем напоминать мне об этом. Но, услышав голос позади — предположительно знакомый, я сложила все паззлы воедино. Он чувствовал кто сюда идёт, потому и предупредил. — Равиолька! — Ласковый голос дяди выводит меня из размышлений и заставляет обернуться. — Не ожидал увидеть тебя здесь, да ещё с сопровождающим... — Это мой спутник, дядя Николо, — подхватив подол, я слегка приседаю в реверансе. — О, правда? Тогда я желал бы пригласить вас обоих в один из залов. Хочу познакомить тебя кое с кем, — мужчина улыбается по-доброму, в отличие от его брата-близнеца, унаследовавшего строгость от матери. — Но хотелось бы узнать Ваше имя, раз уж Вы смогли завоевать сердце моей племянницы. — Себастьян Михаэлис, Граф Барнс. Брюнет прикладывает руку к груди в лёгком поклоне, не переставая при этом обнимать меня другой рукой, удобно устроившейся меж моих лопаток. — Ваше шоу воистину... необычно. — С самого детства я учу малышку Анну, что слабых людей слишком недооценивают, — взяв бокал вина, незамедлительно поданный ему официантом, граф проходит в один из подвалов здания, приглашая следовать за собой. Себастьян выглядит напряжённым, пусть он и демон — это же не значит, что он знает всё наперед, но при этом будет готов ко всему и всегда. Именно это и придало мне уверенности, пока мы спускались в подвал, ибо людей, аплодировавших последним вздохам умирающего человека нельзя назвать адекватным светским обществом. Спрятав руку под локтем Михаэлиса, я осторожно осматриваюсь. Какой бы жалкой я сейчас ни была, мне всё равно, этот демон — единственное мое спасение в этом прогнившим окружении, коему, кстати, место на сто этажей ниже. Ох, как некрасиво — я только что пожелала кучке людей сгореть в аду? Какая я плохая. Скрываю под открытым веером лёгкую ухмылку, больше похожую на коварную. Хоть черным юмором я смогу себя успокоить. Хватка Михаэлиса становится чуть крепче, отвлекая меня от дурных мыслей, и я перестаю осматривать это сборище гнилой буржуазии. — Миледи, Вы выдаёте себя, — шепчет демон мне на ухо, и я повожу плечом, чтобы избавиться от этого щекотливого чувства, вызванного голосом Михаэлиса. — Что это с Вами? — спрашивает он. — Что?.. Ты сам только что странно себя повёл, — я сворачиваю вместе с мужчиной к фуршетному столу, осматривая всю знать, видневшуюся в приглушенном свете зала. — Я ничего Вам не говорил, — вновь этот издевательский тон, и я хмурюсь. — Дорогие дамы и господа, леди и джентльмены! Сегодня я рад приветствовать каждого знакомого мне в этом зале человека. И напоминаю вам, что всё, происходящее здесь, остаётся здесь. Вы забываете новости, фамилии, имена, но ни в коем случае не забываете фамилию Барнс, ведь это именно наша семья предоставила вам возможность лицезреть это потрясающее шоу! После все желающие смогут принять участие в аукционе, который состоится завтра. Выходит, они и людей собирают тут продавать? Не знаю даже, что хуже — сдохнуть на ринге или попасть к одному из этих любителей кровавых зрелищ? Себастьян же времени не теряет, впрочем, как и возможности больше прикасаться ко мне, не выходя, однако, за за те рамки приличий, которые я просила не нарушать, и это радует. Теперь я понимаю Сиэля, который никуда не отправляется без демона за спиной. Я бы и сама осмелилась посетить подобные места только под руку с этим мужчиной — исчадием ада, что дарит мне сейчас спокойствие и безопасность. Совсем недавно, после того вечера под небом, я задумалась над поведением Михаэлиса. В момент откровения сам он выглядел так, будто нашёл душу, понимающую его хоть каплю, а его глаза — будто он вновь вернул то, что потерял. Какими бы тварями люди не описывали демонов, они сами сделали их такими, и посему Себастьяну и иже с ним приходится играть отведенную им роль. В чём-то мы схожи с тобой, Михаэлис. Я делаю глоток вина из бокала, глядя сквозь своего спутника, и даже не слышу, как дядя говорит что-то в нашу сторону. — Себастьян, я... Меня перебивает голос мужчины на сцене. И взгляд демона.***
Первое, что замечает Михаэлис, — как это создание, будто кошка, томно извивается в его руках, как подрагивают веки девушки, а её душа словно мурлычет, открываясь такому тёмному существу. Она боится его, остерегается, дыбит шерсть и шипит, чувствуя опасность, но сейчас именно он, несмотря на эту боязнь, может усмирить дикость и заставить мурчать. Воистину, сколько бы книг Михаэлис не прочитал, будучи в своих владениях, к скольким бы учёным загробного мира не ходил, никто, кроме Отца, не смог бы объяснить, как устроена душа. Именно этим демон отличался от своих собратьев, остальных семидесяти одного демонов, что лезли наружу за едой, пока он прославлялся своей жестокостью. Как же наивна эта девочка, решившая, будто знает имя демона — да Себастьян и сам вряд ли их все назовёт, ибо не желает обращать внимание на слабых или десятку последних в демонической иерархии. Быть сильным плечом для сильной души всегда завораживало демона с самого начала. Сперва это был мальчик, Эрик, вызвавший демона и пожелавший счастья своим родителям, отдав для этого всего себя. Было ещё несколько случаев, когда душа выбивалась из канонов, означенных в демонической библиотеке. Именно такие и имели честь заинтересовать маркиза ада. Незачем углубляться в прошлое, которое Михаэлис постепенно забывал, даже если иногда и мог устроиться в саду и погрузиться в те воспоминания, пытаясь прорваться к временам, когда он был чем-то живым на небесах, а не гнилью в аду. Но он помнил, как свет покинул его разум, как пучина тьмы пожирала его тело, как сгорали крылья, отсекая возможность взлететь обратно, попытаться вернуться, и лишь бессильно взирая, как осуждающе Отец сбрасывает в Преисподнюю остальных сыновей. За то, что поддержал брата, он потерял всё? За то, что поступил так, как учил Отец? Он прошёл все круги Ада, так чётко описанные Данте в его «Божественной комедии», позволяя каждый раз отрубать себе крылья, отказываясь и от тех, что подарил ему Брат. Он бы и дальше продолжал обдумывать это, погружаясь вновь в пучину своих тёмных мыслей, которую люди обычно называют сном, но женская ладонь, сжимавшая его пиджак, потянула Себастьяна в сторону Николаса, вытащив из дремоты и ввергая в лёгкое удивление. − Неужто уснул? − тихий голос девушки вызывает усмешку на устах демона, и тот позволяет вести себя на сцену. − Сейчас придётся применить актёрское мастерство. Барнс поднялась на сцену к дяде, а следом за ней и Михаэлис, следуя легенде, остановился сзади неё и приобнял за плечи − как кавалер, коим описала его спутница. − Дамы и господа! Попрошу вас порадоваться за меня и не только за меня! Моя племянница наконец-то открыла двери к своему сердцу и нашла настоящего сердцееда, который предпочёл эту девушку всем остальным леди из высшего света и полюбил её в ответ! Неприятный голос старшего Барнса заставил демона мысленно поморщиться. Ещё бы − ловкий ход. Узнав про то, что вечно ледяная Анна полюбила кого-то, да к тому же богатого красавца − о да, Себастьян прекрасно знает, что он красив − все будут только это и обсуждать. Брось собакам кость − и они тут же нападут на неё. Противно. Анна же для окружающих казалась спокойной, но внутри плескалось негодование от этой новости. Ведь что мало кто знает, что Михаэлис − слуга. Вот только гложет девушку, похоже, совсем не это, мужчина был уверен − ей-то всё равно, какую должность занимает ее партнёр. Возможно, из-за его настоящей сущности? Ещё как. Голоса гостей становятся громче, кто-то требует доказательств, что это не обман и что действительно эти двое любят друг друга. Закон подлости? Будет ли она целовать своего спутника лишь для того, чтобы доказать свои чувства каким-то чужим людям, пусть они и дворяне? Видимо, будет, потому как взгляд выжидающего дяди ввергает её в растерянность. Её, но никак не Михаэлиса, тут же подхватившего Надю за талию, словно укрывая от всего этого общества. Он не наклоняется, как обычно бывает в фильмах, и это радует, потому что из всех путей подтверждения настоящих чувств этот способ − самый дешёвый, доказывающий разве что постановку. Игру на публику. Забавно зажмурившись, но не избегая поцелуя, девушка все же позволяет это сделать − прикоснуться к своим пухлым губам тем демоническим поцелуем, о котором она смела думать и мысленно представлять. Всё было не как в той книге, Себастьян не был напорист или страстен, наоборот, будто понимал, кто перед ним сейчас и насколько хрупка эта душа. Возгласы людей утихли, а вот её сердцебиение − нет. Первый поцелуй, который даже таковым не назовёшь, она познала еще в десятом классе, но сейчас он показался пылинкой по сравнению с тем, что она ощущала. Будто специально губы брюнета стали теплее, нежнее − хотя были ли они такими всегда, или это именно сейчас, Надя не могла знать − и это только добавляло красок к ощущениям. Настоящий фейерверк чувств. − Прекращай. И он останавливается. Облизывает по-дьявольски свои губы и поправляет её пряди волос, выбившиеся из причёски ещё при спуске в подвал. Сзади что-то говорят, но девушка не слышит, позволяя демону вести себя дальше − в толпу, где им придётся побыть ещё какое-то время.***
− О, я знаю один номер, который прекрасно подойдёт молодой паре. Мой взгляд метнулся к глазам Себастьяна и тот, пожав плечами, чуть крепче сжал мою руку, будто успокаивая. Что же он такой нежный и покладистый стал-то? Затишье перед бурей всегда самое приятное. Или же этому демону приказали играть роль примерного муженька, и он пользуется этим? От былой страсти, мелькавшей в глубине глаз кровавого оттенка, уже не осталось и следа, будто на место дьявольской души решил присесть ангел, дабы починить некоторые мозговые механизмы этого существа. Из размышлений меня вырвал лёгкий тычок в бок со стороны Михаэлиса, заставив взглянуть на огромную дверь, перед которой мы оказались, и стоявшего рядом с демоном дядюшку. Если этого человека вообще можно отнести к родственникам. Мужчина изучал нас взглядом, словно пытаясь удостовериться, что мы пара, и это вынудило меня подхватить демона под локоть чуть крепче и прижаться грудью к его предплечью − для вящей убедительности. На удивление данный манёвр сработал. Старший Барнс добро усмехнулся, похабно поигрывая бровями: − Эта комната весьма подходящая для молодёжи − ваши звуки и шумы никому не будут мешать, если решите сделать нашей семье наследничков, − от этих слов, видимо, должно было веять какой-то лаской и добротой, как обычно говорила мне бабушка перед смертью в прошлом мире. Но на Барнсе это выглядело лишь маской хорошего актёра, что обязан был доиграть свою роль в последнем акте спектакля по имени «семья». − Дядя, прошу оставить нас одних и вести себя подобающе вашему титулу, − я выпрямляюсь и отпускаю руку Михаэлиса, чтобы войти внутрь. − Я прикажу прислуге принести мои вещи. Мой взгляд метнулся к демону, и я изгибаю бровь, расплываясь в усмешке. Ведь сей «приказ» я отдам Себастьяну, ибо кое-кто не удосужился выделить нам на время выполнения задание хотя бы одну служанку, запретив и моей ехать с нами. Равноценный обмен, Фантомхайв, пока ты там играешься с моей Меллисой − бедная девочка сейчас в компании садиста и троих идиотов, пусть даже они и хорошие люди − я буду использовать твоего слугу вместо них. На лице демона появляется ответная усмешка, будто именно это и раззадоривает его во мне. Хотя согласна, попытки показать власть над демоном, как это наверняка делает Сиэль, могли бы выглядеть забавно. Но не для меня, ведь я, чёрт тебя дери, − Графиня Анна Барнс, та самая, что нанесла Графу серьезную рану, но умерла от рук того, кто в данный момент обязан меня защищать. Только это и помогает мне поддерживать гордый образ этой девушки. Намерение дяди Анны, как родственника, понятно − ведь ей двадцать один, её происхождение скрывали всю жизнь, и, согласно сюжету тех новелл, что я прочитала, из всех детей именно она встанет во главе клана. В свой день рождения, когда она приняла все дела отца на себя, в тот роковой день она увидела на пороге своего дома Сиэля Фантомхайва − мальчика, выжившего после уничтожения его летнего домика. И это был её последний день на этой земле. − Будешь ночевать в кресле, − бросаю пиджак дворецкого на озвученный предмет мебели и устало провожу рукой по своей шее. − Ужасное представление. − Вы понимаете, что сейчас у нас будет перерыв? − послышалось позади, когда я села перед туалетным столиком, чтобы проверить в зеркале свой внешний вид. − Я не собираюсь снова смотреть на эти бои. Маска, столь мило предложенная Михаэлисом, падает на стол, и я осматриваю своё лицо, даже не замечая, как меня берут за руку белоснежные перчатки, а горячие губы плокрывают поцелуями моё запястье. − Вы прекрасны, моя душа, даже поправлять ничего не стоит, − сладкий голос искушения звучит над ухом, вызывая уже знакомые чувственные волны во всём теле. − Если Вы боитесь того, что творится внизу, мы можем остаться здесь и исполнить просьбу Графа Барнса − весьма веская причина не идти туда.***
Рука демона незаметно скользнула по талии девушки, мягко поглаживает её, словно ожидая вновь увидеть отголоски возбуждения души, которые уже чуть не свели его с ума ранее. Он знал силу своих чар, знал, за какие ниточки потянуть, чтоб разжечь огонь страсти в женском теле. И ещё он прекрасно видел, что с этой женщиной всё не так просто, но это делало игру только интереснее. Будто охотник выслеживал месяцами зверька, слывшего легендой в этих краях. − То, чем занимается мой дядя − ужасно, но я не могу понять, какое отношение всё это имеет к делу, что поручила Королева Цепному Псу, − как и следовало ожидать, гордая девичья душа отвергала плотские желание. Конечно, это не было для Себастьяна чем-то новым, но редкостью − да, начиная с того, что она не из этого мира. То, что эта душа не подходит телу, в котором находится, было ощутимо − присматриваясь к очертаниям фигуры и к другим деталям, он всё больше замечал разницу между оболочкой и тем, что внутри. Неужто жнецы решили осуществить забытый ритуал? Или внизу кто-то пошалил? Доступ к перемещениям имели лишь некоторые, и даже Себастьян, насколько могущественным не был, с подобным ещё не сталкивался. Посему не мешало бы навестить своих братьев внизу или найти того красноволосого фрика. При мысли о жнеце у Михаэлиса чуть перья дыбом не встали. Их последняя встреча закончилась смертью тётушки Сиэля и подкатами Грелля к демону − не самое приятное воспоминание за год пребывания на Земле. Мужчина со вздохом отпустил девушку, вздрогнувшую от того, что нагретое рукой место на талии обдуло холодком. Весь настрой был испорчен не только вопросом, но и воспоминанием о безбашенном жнеце. − Вам не стоит думать о поручении Королевы, милая, сегодня наш вечер, − Себастьян довольно, будто кот, ухмыльнулся, тихо приблизившиськ чемодану с вещами. − Хотелось бы, чтоб моя Леди сменила образ со светского на более домашний. Отдохните, а я пока осмотрю здание. Мужчина вытащил из чемодана длинную ночную сорочку, которая ещё ни разу не появлялась в гардеробе Анны, словно решив одеть девушку по собственному вкусу и наслаждаться этим зрелищем. Открытые плечи, игриво притягивавшие его внимание, босые ноги, ещё не испорченные обувью этого века, − всё словно не отсюда. Надю же будто и вовсе не интересовало, кто и где достал для неё ночнушку − главное, что её ждал длинный сон, пока Михаэлис будет обследовать прогнившие от порока комнаты этой выставки, на деле оказавшиеся лишь прикрытием для подпольной продажи людей. Стоило Себастьяну отвернуться, как девушка попыталась снять платье, но чертов демон не уходил. Ведь знает, зараза, что они попали в типичную уже ситуацию, когда ей придётся попросить мужчину помочь ей раздеться. − Себастьян, − повернувшись к демону спиной, она аккуратно убирает свои волосы набок, − помоги мне снять платье. Разумеется, соблазнитель не ждёт. Привычным жестом стягивает перчатки, будто невзначай касаясь тёплыми руками хрупких плеч, подрагивающих от телесного контакта. Определённо, эта девушка ещё не избалована вниманием мужчин. Хотя Анна Барнс всегда была окружена поклонниками, видимо, восполняя этим отсутствия отца в её жизни. Однако, откинув прочь тёмные мысли, он расшнуровал корсет, и, стянув лямки с плеч, попросил леди поднять руки, дабы лишить её роскошного одеяния. Женщин в это время суток и в таких ситуациях красят именно вечерние платья, они ведь более открытые − не чета тем, что носят в повседневной жизни. А Себастьян был ценителем такой эстетики, прекрасной и порочной одновременно. Следом отправился подъюбник, придававший воздушность платью, но есть ли смысл мужчине обдумывать все нюансы женского наряда, когда дама стоит перед ним голая − по меркам того времени, обнимая тонкими пальцами такие же тонкие плечи и подрагивая от сквозняка, гулявшего от окна по полу. − Вам стоит поскорее лечь под одеяло, − не удержавшись, он всё же припадет к бархатной коже, будто заворожённый, скользя по ней губами, прикасаясь к шее, вновь вызывая знакомую горячую волну и в теле и в душе. − Я скоро приду, не веселитесь без меня. И, словно ничего не происходит, демон невинно, как котёнок, улыбнувшись, покидает её. Каким бы соблазнительным не был позыв этой души − он не откликнется. Пока. Ибо сперва нужно выполнить задачу, поставленную перед ним Сиэлем.