Одна шуба на двоих

— Слышь, ты, — почти шипя произносит Лёха. Волосы его взлохмачены, воротник задран, а две верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. — Ещё одно слово и я тебя, блять… Я не знаю, что я сделаю, но плохо тебе, сука, точно будет. Уяснил, Эрик-Хуерик?       Эрика держат за горло, но он выглядит спокойным. Холод чуть покалывает кожу, а прокуренное дыхание Алексея слегка обжигает кончик носа. Он кривит губы в усмешку и смотрит Лёхе в глаза так, словно говорит «мне нечего терять». Считав это, Леха, немного пьяный и без того озлобленный, только ещё больше раздражается. — Больше того, что ты педик, блять, меня бесит только твой похуизм.       Лёха отстраняется и делает несколько шагов до другой стены, после чего резко ее пинает. Похож он в это время на бабочку, которая отказывается признавать свою несвободу, отчего бьётся о стенки клетки. Эрик машинально одергивает пиджак и смотрит на собеседника. — Как же ты меня, блять, заебал, — рычит гопник, поднимая голову вверх, будто пытаясь увидеть в потолке что-то важное. — Сука, сука, сука! — За что же ты меня так ненавидишь? — Эрик хмурится, голос его звучит немного укоризненно. — За взгляд твой пидорский, блять, — отрезает Леха, глядя на певца вопросительно. — То, что ты, блять, смотришь на меня влюбленно. — Большой повод, — иронично замечает парень, скрещивая руки на груди. Холод пронизывает все больше, но юноша не пытается двигаться, чтобы согреться, а продолжает гордо стоять на месте. — Запомни, сука, — Алексей смотрит на него с вызовом, свирепо, как хищник на жертву. — Я не пидор, я — натурал, еб твою мать! — Без проблем, Леша, — Эрик вздергивает брови и пожимает плечами. — Как скажешь.       Знал бы в тот момент Алексей, что именно он является жертвой, не стал бы ухмыляться. Леха, не то что злился, он был в ярости. Злость его прожигала изнутри, особенно в эту секунду. Перед ним стоит Эрик, он мёрзнет в этом дурацком костюмчике, такой красивый, что внутри все замирает. Так хочется заехать по этому лицу со всего размаха, но рука отчего-то не поднимается. Может, потому что жалко и у него все ещё есть совесть, а может потому что он немного благодарен юноше. В любом случае Леша негодует, ему не хочется ничего слышать, а лишь испариться в воздухе, оказаться в одном из тех темных заброшенных домов. — Как же я ненавижу вас, пидоров, — его немного безумные глаза смотрят на Эрика, который весь сжался от холода. — Твое счастье, что у тебя красивый голос. — он стал спокойнее, взгляд его переменился в почти равнодушный. — Ты его… Береги, что-ли.       Лёха выпрямляется и лохматит волосы, потом делает круг, раздумывая. Певец стоит все так же у стены, весь бледный и дрожащий от холода. Брюнет смотрит на гопника не то с опаской, не то с печалью. Потом Алексей останавливается и, с секунду колеблясь, подходит к Эрику. — Ты, сука, меня заебал, — отрезает Лёха, опуская глаза. Эрик хочет что-то сказать, но не решается. — Но я не могу просто так, блять, на тебя смотреть. — Так не смотри, — предлагает юноша, переминаясь с ноги на ногу. — Да вот, блять, не могу, — гопник смотрит ему в глаза несколько яростно. — В отличие от тебя, у меня есть совесть. В отличие от вас, педиков, блять. — Как же ты нас ненавидишь.       Эрик постарался сделать голос как можно более саркастичным, но вышло плохо. — Не так вас, как себя, что с вами связался. — Ты бы запахнулся, и так здоровья нет, — усмехается Эрик, стараясь держаться гордо. Так, как учила мама.       Леха не шелохнулся, проигнорировал слова Эрика. Вместо этого только подался вперёд. Его собеседник опять прижался к стене, стараясь сохранить дистанцию. Длинноволосый опустил глаза в испуге. — Я не пидор, но не могу спокойно на тебя, суку, смотреть, — голос его остался таким же твердым, а сам он принялся снимать шубу.       Леха схватил Эрика за воротник и потянул на себя. Певец вздрогнул и взгляд его на секунду показался слишком перепуганным, но стоило Алексею накинуть поверх пиджака шубу, он напрягся вдвойне. Юноша взглянул на гопника, стоящего напротив, всего в десятке сантиметров. Взгляд его был одновременно и пустым, и благодарным. Блондин положил ему на плечи горячие руки, их тепло будто можно было ощутить сквозь шубу. Оба молчали, глядя друг на друга. Один поджав губы и стыдливо, а второй удивлённо и будто умиляясь случившемуся. — Но ты, блять, не зазнавайся, Эрик-Хуерик, — резко нарушил молчание Лёха, сведя брови к переносице. — Это чисто из заботы о твоём горле. — Спасибо, — неуверенно и тихо ответил Эрик и подался вперёд и касаясь своими губами губ Алексея. Он сделал это так легко, ненавязчиво и едва уловимо, не углубляясь и сухо, что гопник не сразу понял в чем дело. Когда уже понял, то было поздно, юноша уже отстранился.       Глаза блондина, заметно округлившиеся, забегали, а сам он замер и будто не был в состоянии шевельнуться. Эрик скинул с себя его руки и улыбнулся. — Можешь перегрызть мне за это глотку, — комментирует певец. — Да иди ты нахуй.       Леха зарывается руками в свои волосы и замолкает. Делает шаг назад и сразу же опять накидывается на юношу, вжимая его в стену и впиваясь в губы. Жадно, почти с ненавистью и в то же время отчаянно-нежно. В голове у него продолжает проигрываться старый рассказ о том, как он люто презирает педиков и, в частности, этого ебаната с таким же уебищным именем. Как он ненавидит и какие чувства испытывает при виде этих темных длинных волос, очень мягких на ощупь, при виде его зеленого шарфа и лица, когда слышит его голос и когда чувствует присутствие. Так они и простояли в этом переходе. Одни. Тишина и холод, оранжевый свет и одна шуба на двоих.