The war of our lives no one can win "So close" Ólafur Arnalds (feat Arnór Dan)
Это был очень странный день. Он начался, как обычно, когда миссис Петунья Дурсль — его так называемая тётя — разбудила Гарри, чтобы тот мог приступить к приготовлению завтрака. Через несколько минут все члены семьи Дурслей уже собрались на кухне и ждали, как вдруг… — Принеси почту, Дадли, — сказал тюленеобразный муж миссис Дурсль, не отрывая своих крошечных глазок от газеты, когда они все услышали щелчок почтового ящика. Гарри был в шоке, но, естественно, никак это не продемонстрировал. — Заставь ненормального её принести. Вот так сюрприз. Поросядличек не хочет отрывать свой необъятный зад от стула. Быть не может. — Принеси почту, парень. В старые времена Гарри определённо уже сказал бы этим жирным придуркам, что ещё он мог бы им принести, но вот уже минимум три года как он перестал творить подобные глупости. И, просто чтобы вам было ясно, в настоящий момент Гарри Поттеру было ровно десять лет одиннадцать месяцев и двадцать два дня. Гарри только этим утром был выпущен из очередной ссылки в чулан, и, не имея пока никакого желания туда возвращаться, он перевернул бекон на другую сторону, чтобы тот не подгорел, и отправился за письмами, умело уворачиваясь от трости свина. Желудок привычно ныл из-за недостатка пищи в течение последних нескольких недель, но сейчас поделать с этим ничего было нельзя. Он получит еду, да, но не раньше, чем выполнит все поручения на сегодня. Не глядя подняв три конверта (ему не было дела до того, кто мог писать его «дорогим родственничкам»), Гарри вернулся в кухню и молча бросил письма на стол перед дядей. Он почти никогда не разговаривал. Только когда отвечал на вопросы учителя в школе, Дурсли же могли днями, а иногда неделями или даже месяцами не слышать его голоса, и все обитатели Бирючинового проезда, 4 были вполне довольны этим. Кроме того, разговаривать было особо не о чем. Обычно все беседы сводились к новым приказам и выяснениям, были ли он выполнены. И Петунья была вполне довольна простым кивком в ответ. Гарри вернулся к своей задаче, внимательно прислушиваясь ко всем звукам в комнате. В прошлом невнимательность дорого ему обходилась, а Гарри никогда не повторял ошибок. Он услышал, как Вернон вскрыл один из конвертов и с отвращением фыркнул. «Должно быть, счета» — решил Поттер. — Мардж заболела, — прокряхтел Дурсль. — Съела что-то испо... — Пап! Смотри! — заорал Дадли, обрывая Вернона на полуслове. Потом послышалось шуршание бумаги с последующим вздохом ужаса: «П-П-П-Петунья!» — затем снова громкая возня, сопровождаемая нытьём свина. Гарри закончил раскладывать бекон и яичницу по тарелкам, взял две из них и развернулся к столу как раз в то время, как его тётка, страшно хрипя, схватилась за горло одной рукой, в другой сжимая письмо. Оба Дурсля посмотрели друг на друга в панике, и Гарри заполонило удовлетворение. Должно быть, случилось что-то поистине ужасное, чтобы эти двое были настолько перепуганы. Но чувство умерло довольно быстро. Какая ему разница, если что-то случилось? Его это не касалось. Гарри поставил последнюю тарелку на стол и, игнорируя вопли кузена, взглянул на список дел на сегодня, висящий на холодильнике, выпил стакан воды и отправился на улицу, чтобы начать прополку и стрижку газона. Гарри не увидел, как Дадли — впервые в жизни не получивший того, чего ему хотелось — попытался подслушать очень важный и личный разговор родителей, с треском провалился и был строго отчитан своим болваном папашей. Но, опять же, какое ему дело? Не имело значения, что его дядя и тётя пытались спрятать. Не имело значения, в какой ад они превратили его жизнь. Потому что Гарри нашёл выход. Он нашёл свой свет в конце этого уродливого тоннеля. Целую вселенную силы и возможностей, свободы и выбора, знаний и загадок. Да, Гарри было всего десять, но он не был ребёнком. Он никогда не играл в игры, и у него не было ни единой игрушки. Но то, что он имел, было гораздо лучше… У Гарри Поттера был секрет. Секрет настолько огромный и важный, что всё остальное меркло на его фоне. Такой простой, но в то же время невероятно сложный. Магия. Он обнаружил её случайно, когда ему не было и пяти. В доме Дурслей странные и очень весёлые вещи (как летающая посуда, взрывающиеся игрушки, меняющий цвет свет) были отнюдь не редкостью в те времена. Гарри никогда не понимал, как это происходило, но отчего-то его семья всегда считала, что это его рук дело. Это было так несправедливо! И чем больше они винили мальчика, тем чаще это происходило. Чем чаще это происходило, тем сильнее наказывали Гарри. Чем сильнее наказывали Гарри, тем страннее были происшествия. И так далее. Замкнутый круг. Ситуация накалилась очень быстро… Неудовольствие Вернона превратилось в панику и ярость. Шлепки и толчки заменили на кулаки и ремень. На смену маленьким порциям еды пришла голодная диета, небольшим заданиям время от времени — десятичасовой рабочий день. Гарри никогда не чувствовал такой ярости, как тогда. Дни, наполненные крайним измождением, почти постоянной болью и голодом, о которых не должен знать ни один ребёнок, ночи, проведённые в страхе и ночных кошмарах, сделали его ожесточённым и полным ненависти. Озорная искорка исчезла из его глаз… Её заменили холод и дерзкая решимость стоять до конца. День, когда Вернон Дурсль избил своего племянника в кровавое месиво, стал днём, когда детство Гарри закончилось. И пока он лежал в своём чулане, неспособный шевельнуть ни единой мышцей, не вызвав при этом жгучую боль, простреливавшую сквозь всё тело, и бесшумно плакал в последний раз в своей жизни, Гарри поклялся себе, что никогда больше он не будет слабым. Он молился всем, кого знал, чтобы всё, в чём обвинял его Вернон, оказалось правдой. Что эта невидимая сила, окружавшая его, эта магия (да, он сказал это!) хоть раз принесла пользу и помогла ему пережить этот ад. Так и случилось. Когда на следующее утро Петунья открыла чулан, чтобы проверить, жив ли он (упаси боже, её дорогой муженёк влипнет в неприятности из-за этого ненормального), Гарри, весь в крови и грязи, спал мирным сном в первый раз за недели. Когда она разбудила его, мальчик с удивлением обнаружил, что все его раны вылечены. Но в душ, который ему дозволено было принять, Гарри всё равно отправился осторожно прихрамывая. Просто на всякий случай. Теперь, после многих и многих часов тренировок, пока он был заперт в чулане или занят чем-нибудь простым, Гарри мог с уверенностью сказать, что он — сильный маг и что никому никогда больше не будет дозволено снова вытирать об него ноги. Несмотря на страх и отвращение Вернона и Петуньи, Поттер использовал магию постоянно: она делала за него половину работы, залечивала раны, если было необходимо. Например, когда Гарри подстригал лужайку перед домом, ему не приходилось толкать тяжёлую газонокосилку — она ехала сама. Или когда он убирался, все самые ужасные пятна исчезали сами по себе. Но самой лучшей частью всего этого была возможность долгожданной расплаты. Когда Гарри достаточно освоил свою магию, в одно прекрасное утро хряк случайно сломал ногу в школе. А другим не менее прекрасным утром Вернон попал в аварию (к сожалению, он не был травмирован настолько, насколько предпочёл бы Гарри, но любимая машина была отправлена на свалку). Петунья оказалась ещё более доступной жертвой. Несколько взглядов, полных ненависти, и у неё практически поехала крыша от страха и волнения за любимых мужа и сына. Всё просто продолжало валиться из рук… И если оно случайно по пути оставляло на ней несколько синяков или порезов, кто виноват? Она прекратила сплетничать с соседями, вообще всё прекратила и проводила дни, запираясь в гостиной и глядя телевизор, листая журналы, или просто бездумно уставившись в одну точку и что-то шепча. Длинными ночами всех троих мучили жуткие кошмары. Конечно, всё это было рискованно… Но Гарри всегда старался не действовать напрямую, оставаясь глубоко в тени. Это длилось больше года. Гарри никогда не упускал возможности слегка подшутить над своей дорогой семейкой, но, в конце концов, это наскучило. Поттер прекратил своё господство террора, и Дурсли по большей части оставили его в покое. Конечно, он всё ещё так же много работал, и Вернон периодически выходил из себя, но так ужасно, как раньше, больше не было. Все члены семейства усвоили свой урок и прекрасно знали, что произойдёт, если они надавят на мальчика слишком сильно. Когда в этот вечер Гарри зашёл в дом после нескольких часов работы в саду Петуньи, Дурсли ожидали его в холле. Они оба замерли абсолютно без движения, вцепившись друг в друга мёртвой хваткой и омерзительно сладко улыбаясь. — Э-э… Гарри… — процедил тюлень сквозь сжатые зубы, — по поводу твоего чулана. Мы с твоей тётей подумали… Ты становишься слишком большим для него… Мы подумали, что было бы замечательно, если б ты переехал во вторую комнату Дадли. — Зачем? — настороженно спросил Гарри после длинной паузы. Обычно он не стал бы и пытаться узнавать что-то, но теперешняя ситуация была невероятно странной даже по его стандартам. Не говоря уж о том, что эти сволочи не разговаривали с ним по-человечески и уж точно не называли по имени с тех пор, как… Эм, никогда, вообще-то. — Не задавай вопросов! — рявкнул Вернон. — Перетаскивай свои чёртовы манатки наверх, сейчас же! Когда до него дошло, что он сказал, мужчина слегка побледнел, бросил быстрый взгляд на свою лошаделицую жену и неуверенно улыбнулся Гарри. — И сегодня вечером можешь отдохнуть, твоя тётя возьмёт ужин на себя. А потом они оба рванули в гостиную, быстро захлопывая за собой дверь. Гарри стоял посреди холла, нахмурившись. Какого чёрта только что произошло? Что бы ни было внутри того загадочного письма, это касалось его, предположил Гарри. Ну или эти недоумки окончательно выжили из остатков своего ума. «Интересно… — подумал Поттер, — стоит проверить». Пять минут спустя он уже растянулся на своей новой постели, слушая нытьё свина внизу. Это был самый странный день в его жизни. И всем нам известно, насколько его понятие о странностях было далеко от обычного. И как только мистер Тюлень не подавился до смерти, в первый раз за годы позволяя Гарри иметь свободный вечер, было за пределами понимания. Но какая бы счастливая случайность к этому не привела, не воспользоваться ситуацией было бы невероятно глупо. Поттер закрыл глаза, отключил внешний мир и сосредоточился на собственном сознании, всё ещё не до конца уверенный, что ему вообще было до всего этого дело. Однажды, ещё во время его небольшой войны с Дурслями, Гарри обнаружил, что, среди прочего, может читать чужие мысли. Представьте себе его сюрприз, когда очередной поединок взглядов с Верноном перерос в крайне неприятное путешествие в глубины разума мужчины. Очень полезная способность, никаких сомнений, но последствия… Гарри никогда в жизни не чувствовал себя так плохо и всерьёз планировал никогда больше это не повторять. Но искушение было слишком велико, и несколько следующих месяцев парень провёл работая над своей новообретённой телепатией, используя семейство в качестве подопытных кроликов. Теперь он уже знал, чего ожидать, и действовал осторожно, давая своему телу время привыкнуть к новым ощущениям. И в конечном итоге Гарри отполировал этот навык почти до совершенства. Погружаясь в разум Петуньи (его он переносил гораздо легче, чем Вернона), парень обследовал поверхностный уровень её воспоминаний в поисках сегодняшнего утра. Как и обычно, он не встретил никакого сопротивления; не то, чтобы кто-то из них имел хоть какой-то шанс в этом плане, конечно. Всё, что они могли чувствовать во время процесса, — это небольшая головная боль, да и то, если Гарри был не слишком осторожен. Если парень вообще пытался действовать осторожно, но это уже совсем другая история. Самое первое, что Поттер усвоил о разумах, — это то, что все они были в состоянии неописуемого бардака. Как люди могли хоть что-то находить в соственных головах, Гарри определённо не понимал. Петунья исключением из правила, к сожалению, не была. Инстинктивно двигаясь в направлении, которое ощущалось наиболее пугающим и тревожным, Гарри искал взглядом нужное письмо и пытался расслышать кусочки подходящего разговора между ней и тюленем. Учитывая, что это вертелось в голове женщины весь день, найти нужное воспоминание труда не составило. Поймав его, Гарри нырнул внутрь.***
— П-П-П-Петунья! — шокированно воскликнул Вернон и впихнул письмо в её руку. Миссис Дурсль схватила лист бумаги и её глаза расширились, будто от осознания чего-то. То, что она в тот же миг поняла, что это было за письмо, и почему её муж был в таком ужасе, мимо Гарри не прошло. Мириады разных эмоций волной пронеслись сквозь его тётю, и парень подошёл поближе. Петунья заставила свой взгляд опуститься и прочитать написаное. Руки её дрожали, пока глаза быстро бежали по строкам, и женщина автоматически схватилась за горло. Гарри наклонился, чтобы просмотреть содержание письма:ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: АЛЬБУС ДАМБЛДОР (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогой Мистер Поттер, Мы рады сообщить Вам, что Вы были зачислены в школу чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным списком необходимых книг и оборудования. Семестр начнётся 1 сентября. Мы ожидаем Вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, Заместитель директора.
Школа магии, значит… Ха. Эти идиоты пытаются помешать ему посещать школу магии… Интересно. Гарри на время перестал обращать внимание на всё ещё идущее воспоминание и попытался понять, что же он сам чувствует по этому поводу, что было далеко не простой задачей, учитывая всеобъемлющую панику, которая охватила Петунью. Гарри знал о существовании Хогвартса уже давно, с тех самых пор, как случайно наткнулся на детские воспоминания Петуньи. Смотреть было особо не на что — женщина сделала всё, что могла, чтобы подавить и стереть их из памяти — Гарри удалось увидеть только пару фрагментов, всё остальное было искромсано до неузнаваемости. — Вернон, — прошипела Петунья дрожащим голосом, — посмотри на адрес. Как они вообще могли знать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом? — Она побледнела ещё больше. — Следят… Шпионят… Может быть, преследуют нас… — пробубнил Вернон, размахивая руками и подозрительно оглядываясь по сторонам, как бы пытаясь определить где они могут прятаться. Петунья прижала руку к тому месту, где предположительно находилось её сердце. — Что нам делать, Вернон? Ответить им? Написать, что мы не хотим… — она оборвала сама себя. Лицо тюленя покрылось потом от напряжения. — Нет, — в конечном итоге ответил он, — нет, мы просто проигнорируем его. Если они не получат ответа… Да, так будет лучше… Мы ничего не будем делать… — Но… — Разве мы не поклялись, когда подобрали его, что прекратим всю эту опасную чушь раз и навсегда?! Мы еле-еле смогли выбить всю эту чертовщину из недоноска в прошлый раз! Я не допущу снова подобной херни в моём доме, Петунья! Ты что забыла, каково нам было тогда?! Он чуть нас всех не переубивал! — сорвался Вернон, схватив жену за плечи и тряся её, как куклу. Женщина только кивнула в ответ и закрыла лицо руками. — Что если они явятся сюда? — прошептала она. — Когда выяснилось, что она одна из них, они пришли в наш дом, чтобы убедить родителей… Вернон снова задумался, его фиолетовые вены опасно запульсировали…***
Гарри открыл глаза, завершая воспоминание. Ему было о чём подумать. Хотел ли он вообще в эту школу? Несомненно, было бы неплохо знать кого-нибудь такого же «ненормального», как и он сам. И Гарри предположительно принадлежал к тому миру… К этому он точно не принадлежал. Это была ещё одна хорошая причина поехать. Не говоря уже о том, что он мог научиться там чему-нибудь полезному. С другой стороны, Гарри был вполне способен обучать себя сам. Он занимался этим годами. И он был уверен, что без особого труда сможет найти других волшебников, если захочет. Только вот ему никто не был нужен. Другие люди по большей части были глупы и бесполезны, а тех, кто не был, можно пересчитать по пальцам одной руки. Гарри прекратил обращать внимание на других очень давно. Конечно, время от времени какой-нибудь обеспокоенный учитель, или родитель, или дама в магазине подходили к нему с неудобными вопросами и жалостью в глазах, но это только раздражало мальчика. Да, его жизнь была ужасна и трудна. Да, он не сделал ничего, чтобы заслужить это. Нет смысла отрицать очевидное. Но это была его жизнь, чтобы поступать так, как ему вздумается, и Гарри считал своё существование достаточно сносным, чтобы продолжать в том же духе. Члены семейки относились к нему хуже, чем к дерьму на подошве, но они были полезны для отрабатывания различных умений и навыков. Всё, чему Поттер научился, он тренировал на Дурслях. И не было никакой возможности узнать, сможет ли он продолжать работать над своей магией в том же духе в этой школе. И Гарри ненавидел перемены. В конечном итоге решив подожать и посмотреть, как будут разворачиваться события, потому что торопиться некуда, и впереди ещё достаточно времени перед тем, как нужно будет определиться окончательно, Гарри провалился в беспокойный сон до тех пор, пока хмурая Петунья не растолкала его и не заставила спуститься вниз к «семейному ужину». В следующие несколько дней Гарри наблюдал, тайно забавляясь, как увалень Дурсль падал всё глубже и глубже в бездну безумия со скоростью света. Кто бы ни присылал эти письма, казалось, был либо чересчур настойчивым, либо слишком отчаянным, что, честно говоря, не сулило ничего хорошего. Сначала Вернон повадился спать у входной двери, чтобы предотвратить получение почты другими домочадцами. А потом просто-напросто заколотил отверстие для писем. Но ситуация сделалась только хуже. Количество присылаемых ежедневно писем росло в геометрической прогрессии. Они были протиснуты скозь все возможные щели и отверстия, поэтому Вернон заколотил все окна и двери, запечатав Гарри и семейку внутри. Только это не помешало доставке писем ни на йоту… Одним утром Гарри проснулся от вопля Петуньи, потому что она нашла конверты внутри яиц. Естественно, Поттер был отстранён от любой работы и проводил большую часть времени в своей новой комнате, читая книги Дадли. Когда воскресным утром они буквально затопили дом этими письмами, Вернон не выдержал и срочно увёз всех прочь из этого пергаментного ада. Но что-то подсказывало Гарри, что вряд ли это решит проблему. Он всё ещё не мог прийти к решению… Насколько забавными бы ни были эти игры в прятки с психикой Вернона, факт, что эти люди были настолько настойчивыми, значительно уменьшил желание Гарри иметь какие-либо дела с ними. Если они преследовали так всех будущих студентов, они были абсолютно сумасшедшими. Если Поттер был каким-то особым случаем, он сомневался, что ему понравится причина такого обращения. А если это была всего лишь чья-то «хорошая» шутка… Гарри на подобные трюки не купится. В любом случае, ничего хорошего из всего это никак не могло получиться, и чем больше Гарри об этом думал, тем меньше он хотел учиться в той чёртовой школе. «Да, вероятнее всего, это верное решение…» — думал парень, лёжа на жётском полу в месте, которое когда-то было хижиной на скале посреди моря. Стены и окна сотрясались от шторма снаружи, было дико холодно, но Гарри ничего этого не чувствовал, спасибо магии. Он был поглощён собственными мыслями и планами на ближайшее будущее. БУМ! Какого чёрта?! БУУМ! прозвучало снова. Кто-то пытался попасть внутрь хижины, и судя по громкости обыкновенных стуков в дверь, этот «кто-то» был невероятно огромным. Свин, естественно, тут же проснулся. — Где пушка? — пропищал он, трясясь. Что за идиот… Неожиданно сзади прозвучал громкий удар, и в комнату ворвался Вернон. — Кто там? — прокричал он. — Предупреждаю: я вооружён! После небольшой паузы, входная дверь, рывком выдранная из проёма, влетела внутрь и с оглушающим треском упала на пол. Гигантский человек, похожий скорее на бродягу, нежели на волшебника (не то, чтобы Гарри знал, как полагалось выглядеть волшебнику) вошёл в комнату. И в том, что он был волшебником, не было никаких сомнений, Поттер моментально это почувствовал. Первым порывом было атаковать самозванца, и парень сконцентрировался, готовясь отдать своей магии нужную команду, но передумал в последнее мгновение. Великан наклонился, поднял дверь и поставил её обратно в проём. Немного обескураженный странным поведением, Гарри решил дать ему шанс, и по крайней мере выяснить причину ночного визита. Поттер давно перестал доверять словам, потому, чтобы сохранить им всем время и силы, мальчик поймал взгляд крощечных глазок и проскользнул внутрь сознания великана. — Сделай-ка нам чашку чаю, ладно? Непростое было путешествие… — проговорил он, подходя к дивану. — Подвинься ты, пузырь. Дадли взвизгнул, но Гарри проигнорировал их всех, быстро прочёсывая отрывки мыслей и воспоминаний на переднем плане сознания мужчины. Грёбаные письма. Почему они все не могут оставить его в покое, чёрт их побери? — А вот и Гарри! — воскликнул великан. Гарри взглянул на свирепое, дикое, тёмное лицо, по-идиотски улыбающееся ему, и нахмурился. Время принимать решение… — Когда я тебя последний раз видел, ты был совсем ребёнком, — продолжин он. — Ты очень похож на отца, только глаза материны. «Да, да, бла-бла-бла… Бедный несчастный сиротка, как трагично» — думал Гарри. — Я требую, чтобы вы немедленно ушли, сэр! — кричал Вернон. — Вы врываетесь на чужую территорию! «Дружище, с такой скоростью ты заработаешь себе сердечный приступ...ха, было бы неплохо». — Заткнись, Дурсль, великий пентюх, — проворчал великан, прежде чем быстро разобраться с ружьём в руках Вернона, превратив его в бесформенную кучу металла в углу. «Нет, здорово, конечно, но тюлень точно не будет счастлив по этому поводу. Эта хреновина наверняка обошлась в хорошую сумму, а Дурсли лучше удавятся, чем потратят лишний пени. Угадайте, кто потом будет расплачиваться…» Вернон снова взвизгнул, и Гарри чуть было не рассмеялся вслух. — Так вот, Гарри, — проговорил великан, отворачиваясь от Дурслей, — с днём рожденья тебя. Я тебе принёс кой-чего… Мог сесть на него случайно, но он всё такой же вкусный. «Как мило…» Всё это время Гарри не переставал копаться у мужчины в голове в поисках любой информации, которая может оказаться важной. Выяснилось, что Гарри Поттер — не просто мальчик… Знаменитость. Спаситель. Благословенный и почитаемый. «Отличный способ обращаться со своими спасителями, ребят… Засунуть их в адскую дыру на десятилетие». И даже если сама идея не имела для него никакого смысла (кто в здравом уме поверит, что младенец способен спасти целую страну?), Гарри решил, что сыграть дурачка сейчас будет лучшим вариантом. Потому что если он и правда был настолько особенным, как думает этот гигантский Джимбо, его не оставят в покое даже если сильно постараться, и чем меньше все знали о Гарри, тем лучше. Поттер, стараясь придать лицу вежливо оживлённое выражение и силясь не засмеяться при виде плохо сыгранного шоу, наблюдал, как великан подмигнул ему и достал слегка сплюснутую коробку из внутреннего кармана. Болван. Но нравится ему или нет, мальчику нужно было играть свою роль, поэтому он взял коробку и дрожащими пальцами её открыл. Внутри был огромный шоколадный торт с надписью «С днём рождения, Гарри», выполненной зелёным кремом. Поттеру довольно редко доставались любые сладости, так что он никогда особо ими не интересовался. Но жест оценил. Гарри поднял глаза на великана и кивнул в знак благодарности. — Кто вы? — спросил он. Настало время перейти к сути, день рождения или нет. Кому вообще есть дело до дней рождения? Великан усмехнулся. — И правда, я не представился. Рубеус Хагрид, хранитель ключей и земель Хогвартса, — гордо произнёс он и потряс руку Гарри. — Что насчёт того чая, а? — продолжил он, потирая руки. — Я б не отказался и от чего-нить покрепче, если имеется, конечно. Когда никто не ответил, Хагрид озорно оглядел камин, наклонился к нему поближе и пробубнил что-то. Гарри почувствовал слабый поток магии, направленный в ту сторону, и мгновением позже в камине заплясал огонь, наполняя старую, сырую и пыльную хибару теплом и светом. «Нарушаем правила, мм? Ай-яй…» — подумал Гарри, наблюдая за тем, как Хагрид доставал различные предметы из его, кажется, бездонных карманов, глотнул какой-то выпивки, а потом принялся готовить еду в камине. Готовить, мать его дери. И это его считают ненормальным… Дурсли, казалось, разделяли это мнение Гарри (что ощущалось странно и неправильно по многим причинам) и стояли, прячась друг за другом, одинаково ошарашенные. Всё шло относительно спокойно в данный момент, так что Поттер снова вернулся в разум Хагрида, чтобы просмотреть всё более тщательно. Вскоре хижина наполнилась запахом еды, и желудок парня заныл. Он ничего не ел с самого утра. — Не бери ничего, что он тебе даст, Дадли, — порычал Вернон, и Гарри снова вернулся в настоящее, переключая полное внимание на своё окружение. Великан мрачно ухмыльнулся. — Твой желеподобный сын не нуждается в подкармливании, Дурсль, не волнуйся, — глумливо усмехнулся он и передал Гарри прожаренные сосиски. Поттер начинал раздражаться. Он что, прилетел сюда, чтобы его кормить? Что за пустая трата времени. Может быть, пара наводящих вопросов поможет ситуации. — Извините, но я всё ещё не знаю, кто вы, — осторожно спросил Гарри. — Зови меня Хагрид, — ответил полувеликан. — Меня так все зовут. И как я уже сказал, я — хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, всё знаешь о Хогвартсе. — Эм… Нет, — соврал Гарри. Хагрид выпучил на него свои крошечные глазки. — Извините, — быстро проговорил мальчик, продолжая притворяться невинным. — Извините?! — гаркнул Хагрид и уставился на Дурслей, которых тут же сдуло прочь одной силой его голоса. — Это они должны извиняться! Я знал, что ты не получал свои письма, но я никогда не думал, что ты даже не знаешь о Хогвартсе, чёрт возьми! Разве тебе никогда не было интересно, где твои родители всему научились? «Ты, мать твою, серьёзно?!» — Чему научились? — спросил Гарри. — ЧЕМУ НАУЧИЛИСЬ? Так, погодите-ка секунду! — проорал Хагрид, вскочив на ноги и чуть не разрушив остатки дивана в процессе. Его гнев физически ощущался в воздухе, и Гарри был доволен тем, как Дурсли прижались к самой дальней стене, дрожа от страха. «Отлично. Им следует заниматься этим почаще, может, тогда они, наконец, запомнят своё истинное место». — Вы хотите сказать, — рычал Хагрид, — что этот мальчик — этот мальчик! — не знает ничего о… Вообще ничего?! Очевидно, просто бросить его с этими людьми было недостаточно, они просто обязаны были послать самого тупого и бесполезного человека во всей магической Британии, чтобы его забрать. Этот пресловутый Дамблдор, который, если верить мозгу Хагрида, был лучшим из лучших, казался Гарри всё менее и менее разумным. И если лучшие волшебники были настолько глупыми, какими тогда были худшие? «Почему… Ну почему всё дерьмо всегда сваливается только на мою голову и ни на чью больше?» Что за идиотский вопрос. Ладно. Продолжим игру. — Я знаю некоторые вещи, — протянул Гарри, немного показывая своё раздражение. — Я умею, ну, считать и так далее. Он никогда не чувствовал себя настолько тупым. Ощутив на себе чей-то взгляд, Поттер повернул голову к Дурслям и послал Дадли убийственный взгляд, чтобы этот имбецил держал язык за зубами. Свин тут же отвернулся. — Я имею ввиду, о нашем мире. Твоём мире. Моём мире. Мире твоих родителей, — всплеснул руками Хагрид, не заметив только что случившуюся бессловесную перепалку. — Какой мир? — ДУРСЛИ! — взорвался Хагрид, и остатки цвета исчезли с лиц семейства. Но великан не обратил внимания и на это, потому что был слишком занят, таращась на Гарри. — Но ты же должен знать о своих маме и папе, — произнёс он, — Я имею ввиду, они знаменитости. Ты знаменитость. «Окей, наконец-то, мы пришли хоть к чему-то». — Что? Мои… Разве мои мама и папа были знаменитостями? — прозапинался Поттер, изображая смятение. — Ты не знаешь… Ты не знаешь… — Хагдид уставился на Гарри, комично уронив челюсть, и расчесал пальцами тот взрыв на голове, который он несомненно считал волосами. — Ты не знаешь, кто ты? — промямлил он в конечном итоге. — Стоп! — вмешался Вернон, наконец, найдя свой голос. — Остановитесь прямо сейчас, сэр! Я запрещаю вам говорить что-либо мальчику! Праведный гнев снова наполнил комнату, и Гарри почувствовал шевеление магии внутри великана. Это было даже мило, если подумать. Очень раздражающе, но довольно мило. — Вы никогда не рассказывали ему? Никогда не рассказывали о том, что было в письме, которое Дамблдор ему оставил? Я был там! Я видел, как Дамблдор оставлял его, Дурсль! И ты прятал это от него все эти годы? — протянул полувеликан злобно, отчеканивая каждое слово. — Прятал что от меня? — нетерпеливо спросил Гарри. «Ну же, давай, мы почти на месте!» — СТОП! Я ЗАПРЕЩАЮ ВАМ! — проорал Вернон, в панике шагая вперёд и отпихивая при этом Петунью, которая в ужасе вздохнула и схватилась за руку мужа, пытаясь оттащить его назад, к воображаемой безопасности. Безуспешно, естественно. Гарри мысленно усмехнулся. — Ой, идите прокипятите свои головы, вы оба, — проворчал Хагрид. — Гарри, ты — волшебник. «ДА! НАКОНЕЦ-ТО!» — подумал Гарри. Теперь это официально. Он не знал, почему был так рад услышать это заявление, если честно. Не то, чтобы это было новостью. Может быть, радость была больше связана с тем, что Джимбо всё-таки добрался до сути, чем с самой этой сутью. Гарри позволил тишине чуть растянуться, притворяясь, будто в находится в шоке, как и Дурсли. — Я — кто? — выдохнул он через какое-то время. — Волшебник, конечно, и я б сказал, хороший, как только немного потренируешься. С такими мамой и папой, как твои, кем ещё ты мог бы быть? И я считаю, самое время тебе прочитать твоё письмо, — сказал Хагрид, гордо сияя, снова опустил свой необъятный зад на бедный диван и протянул Гарри до боли знакомый желтоватый конверт. Поттер взял его и перевернул, глубоко вздохнув. Он чувствовал себя загнанным в ловушку. Адрес на конверте был написан точно такими же изумрудно-зелёными чернилами, как и само письмо внутри, насколько Гарри помнил. «Мистеру Г. Поттеру, Море, Хижина на скале, пол». Значит, они знали точное место, где он спал? Или это был какой-то магический трюк? Скорее всего второе. Злость снова вскипала внутри Гарри. Эти мерзавцы вероятнее всего знали всё о его жизни «дома», и ничего не делали. Нет, гнев сейчас ничему не поможет. Гарри достал письмо из конверта, и пробежался по нему глазами во второй раз, стараясь в это время успокоиться и не сломать всю игру. У него будет достаточно времени на злость, когда он доберётся до треклятой школы — которая, кажется, просто не способна продолжать своё существование без своего героя — и оценит ситуацию лично. Боковым зрением Гарри заметил, что Хагрид в ожидании смотрит на него. Точно, предполагается, что он как-то отреагирует на «новости». Радость? Нет, Гарри и без того чувствовал себя недоумком, спасибо большое. Смятение? Да, это лучше. — Что это значит: они ждут мою сову? — спросил Поттер, решив, что одиннадцатилетка, который только что узнал о существовании магии, просто обязан иметь кучу вопросов, и начал с первого, что пришло в голову. — Несущиеся горгоны! Напомнил мне кой о чём, — воскликнул Хагрид вместо ответа, ударил себя по лбу и вытащил из кармана сову (что?!), длинное перо, маленький пузырёк чернил и свиток пергамента. Он окунул перо в чернильницу и быстро нацарапал записку, которую Гарри прочёл кверх ногами:Дорогой профессор Дамблдор! Отдал Гарри его письмо. Завтра возьму его купить всё необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, вы в порядке. Хагрид
«Что ж, пути назад больше нет…» Хагрид прикрепил малюсенький свиток к сове, вышвырнул её в шторм, вернулся, и сел обратно, будто ничего и не произошло. Бедная птица. Гарри потаращился на него, как рыба, ещё несколько секунд, просто на всякий случай, и быстро захлопнул рот. — На чём я остановился? — спросил Хагрид, но не успел добавить больше ни слова, потому что в тот момент всё ещё очень злой Вернон совершил вторую попытку донести свою точку зрения и шагнул вперёд, выпутывая себя из хватки Петуньи. — Он не поедет, — произнёс он настолько твёрдо, насколько мог. — Хотел бы я посмотреть, как такой великий магл, как ты, его остановит, — ответил Хагрид. — Кто? — спросил Гарри, наконец начиная наслаждаться ситуацией. — Магл. Мы так называем немагический народ, как они. Это тебе не повезло вырасти в семье самых больших маглов, которых я когда-либо встречал, — обьяснил полувеликан, указывая на Дурслей. Петунья и Дадли побледнели ещё больше, хотя судить было сложно, потому что они всё ещё прятались в тени. — Мы поклялись, когда взяли его, что положим конец всей этой чуши, — строго сказал Вернон, ожесточённо тыча пальцем в невидимый стол, делая ударение на каждом слове. — Поклялись, что выбьем это из него! То же мне, волшебник! И да начнётся шоу… — Вы знали?! — вскричал Гарри. — Вы знали, что я…что я — волшебник?! Поттер приготовился к неизбежному «будто бы ты сам не знал, маленький ты фрик», но этого не последовало. — Знали! — взвизгнула Петунья, пугая Дадли. — Конечно, мы знали! Как ты мог им не быть, когда моя чёртова сестричка была такой же? Ох, она получила точно такое же письмо и сбежала в эту… эту школу, и приезжала домой только на каникулы с карманами, полными лягушек, превращая чашки в крыс. Только я знала, кто она на самом деле: фрик! Но мои мама и папа, о нет, они были сплошь: «Лили — это», «Лили — то» — так гордились, что в семье есть волшебница! А потом она встретила этого Поттера в школе, уехала с ним, и родила тебя, и, конечно же, я знала, что ты будешь такой же странный, такой же ненормальный, а потом — как вам это нравится — она пошла и взорвалась, а тебя сбросили на нас! — кричала женщина, даже не переведя дыхание. Здесь также ничего нового. Но после бесчисленных вылазок в разум Петуньи, Гарри знал истинную причину её гнева. Она просто завидовала сестре. Завидовала всему, чем была Лили, а Петунья так никогда и не стала. Гарри окинул растрёпанную женщину ледяным взглядом. — Взорвалась? Вы сказали мне, что они погибли в автокатастрофе! Ему было всё равно, если совсем честно, но нужно же было что-то сказать. — АВТОКАТАСТРОФА! — взревел Хагрид, вскакивая на ноги. Он выглядел, как дикий монстр, собирающийся атаковать. — Как автокатастрофа могла убить Лили и Джеймса Поттеров? Это возмутительно! Это скандал! Гарри Поттер не знает собственной истории, когда каждый ребёнок в нашем мире знает его имя! — Но почему? Что случилось? — спросил Гарри настоятельно. Этот фарс пора заканчивать. Гарри настолько привык всегда держаться в стороне, не принимая участия в любых разговорах, что он уже устал от этого и хотел только, чтобы великан поскорее перешёл к сути, а потом оставил, наконец, его в покое. Гнев на лице Хагрида неожиданно сменился грустью и волнением. — Я такого не ожидал, — тихо проговорил он, — не имел представления, когда Дамблдор сказал, что возможно будут проблемы с твоим возвращением, что ты знаешь так мало. Ох, Гарри, не думаю, что я — подходящая кандидатура, чтобы рассказать тебе всё… Но кто-то ж должен. Ты не можешь отправиться в Хогвартс, не зная. Он бросил осуждающий взгляд на Дурслей. — Будет лучше, если я расскажу тебе всё, что смогу… Только знай, что я не могу рассказать всего — это большая загадка. Местами… Полувеликан сел и уставился на огонь, собираясь с мыслями. Гарри примостился рядом с ним и проскользнул обратно в разум Хагрида. Он хотел знать, что на самом деле произошло, а не детскую версию событий. — Началось всё, я полагаю, с человека, которого зовут… Это невероятно, что ты не знаешь его имени, все в нашем мире знают… Гарри слушал только отчасти, стараясь более-менее равномерно распределить внимание. Это было непросто, и мальчик постоянно пропускал кусочки и воспоминаний, и слов. Но ему нужно было только запомнить некоторые части, чтобы потом, когда предоставится удобная возможность, быстрее найти нужные воспоминания. — Кто? — переспросил Поттер, когда Хагрид замолчал. — Ну… Я не люблю произносить это имя, если есть возможность этого избежать. Никто не любит. — Почему? — Жующие гаргульи, Гарри, люди до сих пор напуганы! Чёрт возьми, это трудно. Ты видишь, был один волшебник, который стал… плохим. Очень плохим. Хуже. Хуже, чем хуже. Его звали… Хагрид открыл рот, но не произнёс ни звука. Это могло бы развеселить Гарри, если б он не был занят просмотром жутких картинок, ассоциирующихся с именем, которые проносились в голове у Джимбо. Он чувствовал эмоции Хагрида, связанные с каждым из них: ужас, боль, печаль, безысходность — всё слишком хорошо знакомое. — Может, напишете его? — предложил Гарри, поворачиваясь, чтобы взглянуть на великана. — Не, не знаю, как оно пишется. Ладно… Волдеморт, — Хагрид вздрогнул. — Не проси повторить. Так вот, этот… Этот волшебник, примерно лет двадцать назад, начал собирать последователей. И нашёл: кто-то присоединился со страху, кто-то потому что хотел могущества — а он набирал силы, ага. Тёмные дни, Гарри. Не знали, кому доверять, не решались заводить дружбу с незнакомыми ведьмами и волшебниками… Ужасные вещи творились. Он одерживал верх. Конечно, были и те, кто сопротивлялся… И он их убивал. Зверски. Одним из последних безопасных мест был Хогвартс. Я считаю, Дамблдор — единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Не решался нападать на школу, по крайней мере тогда, — Он остановился и глубоко вдохнул. — Теперь. Твои мама и папа были лучшими ведьмой и волшебником, которых я знал. Оба старшие старосты Хогвартса в свои дни! Думаю, странно, почему Ты-Знаешь-Кто не пытался до этого их на свою сторону переманить… Наверное, потому что знал, что слишком близки они были к Дамблдору, чтобы хоть какие-то отношения с Тёмной стороной иметь. Может, он хотел убедить их… А может просто убрать с пути. Всё, что кто-либо знает, это что он явился в деревню, где вы жили, на Хэллоуин десять лет назад. Тебе год всего был. Он пришёл в ваш дом, и… и… Изображения незнакомцев прекратились, и разум Хагрида заполонили изображения молодых рыжеволосой женщины и темноволосого мужчины в очках, который чем-то напоминал Гарри, разрушенного дома, плачущего мужчины с длинными тёмными волосами, голубого мотоцикла. Всеобъемлющее горе переполнило его, и Гарри сконцентрировался на настоящем, стараясь сбежать от слишком сильных эмоций. — Извини, — сказал Хагрид. «Извини? За что?» — Это так печально, — продолжил великан. — Знал твоих маму и папу… Лучше людей не найти… Так вот… Сам-Знаешь-Кто убил их. А потом — и это самая большая загадка — он пытался убить и тебя тоже. Хотел подчистить хвосты, я полагаю, или ему уже просто нравилось убивать тогда. Но ничего не вышло. Никогда не интересовался, откуда у тебя эта метка на лбу? Это не обычный порез. Это то, что ты получаешь, когда сильное злое проклятие тебя касается. Оно убило твоих маму и папу, даже разрушило твой дом, а на тебе не сработало. Вот почему ты знаменит, Гарри. Никто никогда не выживал, если Он решал их убить, никто, кроме тебя, а Он убил некоторых из самых лучших ведьм и волшебников нашего времени: МакКиннонов, Боунсов, Прюэтов — а ты был только младенцем, и ты выжил. Да, Гарри уже видел это в разуме мужчины. Единственный выживший после Смертельного проклятия. Парень вздохнул. Если бы он только умер тогда… Гарри подумал о своих самых ранних воспоминаниях. Иногда, когда он был меньше, ему снился ослепляющий зелёный свет, и ему всегда было интересно, что же это такое. Теперь Гарри знал. Это было Смертельное проклятие в ту ночь. И пока Поттер раздумывал об этом, он вдруг осознал, что картинка стала более ясной. И ещё одна деталь всплыла в памяти: голос. Пронзительный, холодный, едкий смех эхом звенел в сознании Гарри, вызывая волны мурашек по позвоночнику. Неожинанно Гарри захотелось, чтобы мерзавец был жив, чтобы он сам мог продемонстрировать ему, что такое истинные ужас и боль. Выныривая из своих убийственных мыслей, мальчик заметил, что Хагрид смотрит на него с жалостью, светящейся в его глазах. Если на этом свете и было что-то, что он ненавидел больше, чем Дурслей, это была жалость. — Самолично тебя забрал из разрушенного дома, по приказу Дамблдора. Привёз тебя к этим вот… — Куча старинного бреда, — сказал Вернон из-за дивана. Гарри почти забыл, что Дурсли всё ещё были здесь. Потенциально смертельная ошибка… Тюлень прожигал взглядом дыру в Хагриде, сцепив дрожащие от напряжения пальцы в кулаки. — Теперь слушай меня, парень, — ухмыльнулся он злобно. — Признаю, есть в тебе что-то странное, вероятно ничего такого, что хорошая трёпка не смогла бы выбить. А что касается всего этого насчёт твоих родителей — что ж, они были чокнутыми, не отрицаю, и мир без них стал лучше, по моему мнению, — они получили по заслугам, якшались со всеми этими магическими типами. То, что я и ожидал, всегда знал, что они плохо закончат… — Предупреждаю тебя, Дурсль… Предупреждаю… Еще одно слово… — прорычал Хагрид угрожающе, удивительно грациозно вскакивая с дивана и тыча в Вернона розовым зонтиком. Магическая вешь, Гарри сразу заметил. Тюлень немедленно замолчал и приклеил себя обратно к стене. — Так-то лучше, — сказал Хагрид, тяжело дыша, и вернулся на своё место. — А что случилось с Вол… — извините — я имею ввиду с Вы-Знаете-Кем? — не унимался Поттер. — Хороший вопрос, Гарри. Исчез. Растворился. В ту же ночь, когда пытался тебя убить. Сделало тебя ещё более знаменитым. Понимаешь, это самая большая загадка: он становился всё более и более могущественным — куда ж он делся? Кто-то говорит, что он умер. Бред собачий, на мой взгляд. Не думаю, что в нём оставалось достаточно человеческого, чтобы умереть. Другие считают, что он всё ещё жив и прячется, выжидает своего часа, но я в это не верю. Те, кто был на его стороне, перешли обратно на нашу. Некоторые из них вышли из будто бы транса. Не думаю, что это б случилось, если б он где-то поблизости был. Большинство из нас считает, что он жив, но потерял свои силы. Слишком слаб, чтобы продолжать. Что-то в тебе есть такое, что прикончило его, Гарри. Что-то произошло в ту ночь, на что он не рассчитывал — не знаю, что. Никто не знает. Но что-то в тебе его остановило, это точно. Хмм… Довольно-таки интересно. Гарри отложил эту информацию на будущее. Позже ему нужно будет выяснить больше. — Хагрид, — тихо сказал Поттер, продолжая свою игру. — Я думаю, произошла какая-то ошибка. Не думаю, что могу быть волшебником. Хагрид усмехнулся в ответ. Значит, Гарри сделал правильный выбор. — Не волшебник, а? Никогда не случалось чего-нить странного, когда ты был напуган или злился? Гарри посмотрел на огонь, морщась в притворной концентрации, на самом же деле бездумно наблюдая за танцующими языками пламени. Через какое-то время он оглянулся на Хагрида, улыбаясь, и увидел, что великан широко улыбается ему в ответ. Это было так трудно и непривычно — улыбаться. — Видишь? — произнёс Хагрид. — Гарри Поттер и не волшебник. Погоди ещё, ты в Хогвартсе знаменитым будешь. Как оказалось, Вернон не собирался сдаваться без боя. Какая настойчивость. — Разве я не сказал, что он не поедет? — прошипел мужчина. — Он пойдёт в Стоунвол и будет благодарен за это. Я читал ваши письма, и ему нужна куча всякого барахла: книги заклинаний, и палочки, и… — Если он хочет пойти… «А если не хочу?» — …его не остановит, — прорычал Хагрид, двигаясь ближе к Вернону. — Не дать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе! Ты псих! Он был зачислен с самого рождения и отправится в лучшую школу чародейства и волшебства в мире. Семь лет там, и Гарри себя не узнает. Он будет учиться с детьми такими же, как он, и у него будет самый лучший директор, который когда-либо был у Хогвартса — Альбус Дамблд… — Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ КАКОМУ-ТО ЧОКНУТОМУ СТАРОМУ ДУРАКУ ЗА ТО, ЧТО ОН НАУЧИТ ЕГО МАГИЧЕСКИМ ФОКУСАМ! — орал Вернон, начиная опять трястись. Гарри с интересом наблюдал за разворачивающейся забавной сценой. Хагрид схватил свой зонтик и, размахивая им над головой, прогремел: — НИКОГДА! НЕ ОСКОРБЛЯЙ! АЛЬБУСА! ДАМБЛДОРА! В МОЁМ! ПРИСУСТСТВИИ! «Да, это было бы слишком очевидно…» Джимбо направил зонт на Дадли, и после вспышки фиолетового света, хлопка и резкого вскрика Дадли заплясал на месте, цепляясь руками за свою жирную задницу и вопя от боли. Когда он повернулся к ним спиной, Гарри увидел закручивающийся поросячий хвостик, торчащий сквозь дыру в штанах, и приподнял одну бровь. Оказывается, не он один считал Дадли свиньёй. Вернон схватил жену и сына и, ревя, словно раненое животное, (даже громче, чем Дадли) затолкал их во вторую комнату, громко захлопывая за собой дверь. Хагрид взглянул на свой зонтик и задумчиво погладил бороду. — Не следовало мне так из себя выходить… — сказал он сокрушённо. «Мда, не следовало ли подумать об этом прежде, чем действовать?» — Всё равно не сработало. Хотел превратить его в свинью, но, кажется, он и без того уже свинья, так что и делать особо нечего, — добавил Хагрид, глядя на Гарри из-под бровей. — Был бы благодарен, если б ты никому в Хогвартсе об этом не рассказывал. Я, э-э-э… Запрещено мне колдовать, строго говоря. Разрешили только немного, чтоб тебя найти, письмо передать, и эта… Одна из причин, почему я так хотел, чтоб именно мне поручили. «Да, я знаю, безмозглый ты Джимбо». — Почему вам нельзя колдовать? — спросил Гарри, хотя и так уже знал ответ. — Ох, ну-у… Я раньше тоже в Хогварте был, но я… Исключили меня, по правде говоря. Сломали мою палочку пополам и всё такое. Но Дамблдор разрешил мне лесником остаться. Хороший человек — Дамблдор. — Почему вас исключили? — Уже поздно становится, и у нас много дел завтра, — громко сказал Хагрид. — В город поедем за твоими книгами и прочим. Он снял своё толстое пальто и кинул его Гарри, чуть не сбив того с ног. — Можешь спать под ним, — объяснил великан. — Не обращай внимания, если оно шевелиться будет немного — я думаю, что забыл в кармане пару мышей. Оу, просто великолепно… Гарри наблюдал, как мужчина улёгся на холодный пол и практически моментально захрапел. Прекрасно. Мальчик лёг на диван, накрылся теперь уже лёгким, как пушинка, пальто, чтобы сохранять видимость, и уставился в потолок, прислушиваясь к нытью в соседней комнате. Как сильно изменилась жизнь меньше, чем за неделю. Он теперь знаменитость. Вашу ж мать. Чёртов волшебный мир… Ему просто необходимо было заявиться и разрушить всё, что Гарри строил годами. Так несправедливо! Но опять же… Когда хоть что-то было справедливым?