Louis Armstrong feat. Sy Oliver Choir, The All Stars — Go Down Moses
— С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, милый Стэнни, с днем рождения тебя! Я проснулся от громкого пения Бев (и весьма фальшивого), и попытался скрыться от нее под одеялом, но настырная сестра забралась на кровать и начала прыгать на ней, рискуя отдавить мне почки или член. Бев забыла, что ей уже давно не семь лет, и хотя весила она немного, моя кровать могла такого не выдержать. А я уж и подавно. — Господи, прекрати орать! — я положил себе подушку на лицо, но Бев продолжила ходить по моей кровати, как кошка. — Нет! Вставай! Начни новый год своей жизни с улыбки! — Отвали, Бев, — я попытался спрятаться под одеялом, но это была Бев. Она достанет и мертвого из-под земли. Она с размаху села мне на спину, и потянулась к ушам. — Именинник заслужил двадцать четыре дергания за уши! — Да отцепись ты! Я резко повернулся к ней, и мы начали нешуточную борьбу с Бев на кровати. Она уже была накрашена, в ушах висели длинные серьги, а одета она была в розовое шелковое платье, которых у нее были десятки, просто разных цветов. Бев повалила меня на кровати, уселась на бедра и зафиксировала руки над головой. Я был повержен. — Неужели даже в свой праздник ты не можешь перестать быть сукой? — Я просто хотел поспать! — Поспишь в другой жизни! Иначе чем еще заняться в аду? — Бев наклонилась и быстро поцеловала меня в нос, — ну, же, Стэн, пора вставать! Сегодня твой день рождения! — А то я не понял, — я попытался скинуть ее с себя, — я же сказал, для меня это не праздник. Отец, как обычно, пришлет сумму денег на карточку, и на этом все. — Неправда. Я знаю, ты любишь сюрпризы и подарки, так что сегодня будет как раз такой день. Давай, вставай, собирайся, — она потянула меня за руки, чтобы я сел. Пижамная кофта слегка расстегнулась, я попытался укрыться одеялом. — Только не говори, что… — Да, вечером будет вечеринка! — Бев! — закричал я, уже полностью садясь на кровати. Сестра села мне на ноги, ерзая пятой точкой. Чертовка, — я же сказал, никаких вечеринок! — Но раз в год! Это мой подарок тебе. Один из, — Бев склонила голову на бок, улыбаясь ярко-красными губами с утра пораньше, — я попросила ребят с работы, чтобы они помогли. Мужской стриптиз интересует? Могу специально для тебя договориться с Тозиером, — она заиграла бровями, а потом стала напевать под нос мотив песни «Stop», наигранно снимая тонкую бретельку с не менее тонкого плеча, — ну, что скажешь? — Оставь его для себя. Готов даже накинуть тебе денег на его приват, — огрызнулся я, — ты вообще в своем уме?! Может быть, ты еще их и пригласила? — Ну, да. Как вознаграждение. Ричи работает у нас три года, а еще ни разу не был на нашей половине. Молчу про остальных. Да и потом, они знают толк в развлечениях. — И скольких ты еще позвала? — хмыкнул я, беря в руки телефон. Он разрывался от приторно слащавых поздравлений от людей, которых я и знать не знал. Аудиосообщения на десять минут, серьезно?! Что там можно нажелать?! Я смахивал все это, водя пальцем по экрану, не обращая внимания на ники. В какой-то момент у меня выплыло окошко спама, рассылка на телеграмм-канал «Сплетник». Это, блять, что еще за ерунда? Канал был пустой, в подписчиках — три человека. Я случайно нажал на кнопку «подписаться». — Одноклассники, одногруппники… Ну, еще пара ребят с танцев, — Бев улыбнулась, — ну, же, Стэн, не упрямься. Парни действительно старались помочь с организацией, хотя они тебя и ненавидят. — Я сейчас тебя уже начну ненавидеть. Я же просил никаких вечеринок! — я уставился на сообщение от отца. Точнее, на перевод денег. Он даже не написал ни слова, в том году хотя бы было «с др». Вы хоть представляете себе шестидесятилетнего мужчину, владельца нескольких корпораций, который пишет сыну сообщение «с др»??? И перечисляет шестизначную сумму денег? Я даже не знал тогда, радоваться этому или плакать. В этот раз обошлось даже без трогательных трех букв. — Не нуди, — Бев запрыгала на кровати на коленях, — внизу тебя ждет главный сюрприз от меня. — А от мамы? — я не удержался от этого вопроса. Наша мать была деловой женщиной, и просила напоминать ей о наших днях рождения. Напоминать о днях рождениях собственных детей. Прекрасно звучит. Но в том году ей пришло уведомление на фейсбуке, на том спасибо. После этого я кинул там ее в черный список. Интересно, в этот раз она вспомнит, что делала двадцать четыре года назад четырнадцатого июня?.. — Не знаю, — Бев пожала плечами, и вдруг улыбка исчезла с ее лица, — она еще не знает про вечеринку, но думаю, она будет рада. Она знает, что ты любишь вечеринки и будет точно не против, если парни из «Венеры» поприсутствуют. Я попросила Майка разучить твои любимые песни, он устроит тебе настоящий концерт. — Всю жизнь мечтал, — я почти скрипнул зубами, — обязательно было их звать? Почему мы не могли отметить… Ну, вдвоем? Язык не повернулся сказать «в семейном кругу», потому что никакой праздник не мог стоять выше работы для матери. А работы в первую неделю «Венеры» было хоть отбавляй. Я сам до поздних ночей засиживался в своем кабинете, проверяя налоговые декларации и подсчитывая прибыль, которую принесет заведение в этом году. Я отучился на экономиста, видимо, не зря, и вот уже два года работаю по специальности. На собственную мать. — Ну, потому что это лишний повод устроить вечеринку. Только не блюй больше в фонтан, пожалуйста, — Бев улыбнулась, и я не смог не закатить глаза. Что бы она ни делала, как бы порой меня ни раздражала, я любил ее, и ближе сестры у меня никого не было. Если ей так захотелось устроить вечеринку, что ж, ладно. И пригласить этот сброд с другой половины дома… Ну, пусть посмотрят тогда на то, как живут нормальные люди. — Ладно, а что там за подарок? — я потянулся, понимая, что сна уже не было ни в одном глазу. Я подумал о том, что надо бы позвонить отцу и поблагодарить за поздравление, если это можно было так назвать, но потом вспомнил, что он сейчас, наверное, уже на работе. Это я мог позволить себе порой спать до обеда, но мой отец — очень серьезный человек. — Увидишь, когда оденешься, — Бев встала на кровати снова, балансируя на левой ноге, а правой касаясь меня, слегка пиная, чтобы я тоже встал. Я вдруг почувствовал странный азарт и, вскочив, принялся прыгать вместе с сестрой на кровати. Пружины сотрясались под нами, а мы словно вернулись на десять, а то и двенадцать лет назад, когда вести себя так было абсолютной нормой. Бев схватила меня за руки. — Хоть ты и вредная сука, но сегодня твой день! — Ага, и именно поэтому ТЫ решила устроить вечеринку! — я откинул волосы с лица, пытаясь прыгать вместе с Бев в одном ритме. Только с сестрой я мог вести себя так — искренне. Иногда я даже забывал, каково это. Но это было понятно — персонал приходилось держать в страхе. — Но ведь в твою честь! Беверли схватила меня за руки, и мы принялись прыгать, как дети. — Что здесь происходит? Я чуть было не свалился с кровати, когда услышал голос матери. Она появилась на пороге моей комнаты, оттеняя светлые стены и белую мебель своим черным платьем от Шанель. Она сложила руки на груди, ее лицо не выражало никаких эмоций. Нам часто говорили, что мы похожи, и я не соглашался с этим, но ее невыразительную мимику я точно перенял точь-в-точь. — Беверли пришла поздравить меня, мам, — сказал я, опуская глаза. С матерью я мог говорить только так, и ненавидел себя за это. Я до сих пор безумно ее боялся, особенно с тех пор, как она стала моим непосредственным начальником. — Очень похвально, но сегодня все равно рабочий день, Стэнли. И да, с днем рождения. Беверли, — она обратилась к сестре, — внизу привезли доставку цветов, иди, проследи, чтобы доставщики не разбили вазы. — Да, хорошо. Беверли слезла с кровати, и присев, быстро стала застегивать босоножки на тонких лодыжках, подтянув колени к подбородку. Я еще помнил, как она, будучи совсем маленькой девчонкой, завязывала так кроссовки и роликовые коньки, которые очень быстро сменились на шпильки. Она кивнула мне напоследок и, поправив платье на груди, вышла из комнаты. Мать на нее даже не посмотрела. — Ну, что ж, — мама прикрыла дверь, сложила руки на груди. Прошла к моему туалетному столу, провела пальцем по глади стола, будто бы надеялась найти пыль. Ее тут, конечно, не было, как и на любой поверхности. Уборщики почти языками вылизывали каждую поверхность дома, — сегодня будет вечеринка и, как я знаю, приглашены молодые люди из «Венеры»? — Да, но это была не моя затея. Просто Бев решила… — Твоя сестра, как всегда, полна инициативности. Только не там, где надо, — строго сказала мать, — так уж и быть, я отпущу их на сегодня, но веди себя достойно. Они не твои гости, а просто персонал, понятно? — Да, мам, — я сел на край кровати, застегивая пижамную кофту до самого горла, хотя дышать и так было непросто. Мама всегда разговаривала со мной так, будто я — маленький, глупый ребенок. — Много не пей, завтра тебе тоже на работу. Тебе придется пересчитать зарплаты в этом месяце, включив туда младшего брата Денбро. — Да, я помню, — я кивнул. Я стал крутить пуговицу на рубашке. Мама постучала ногтем по столу. — И еще раз с днем рождения. Подарок внизу, надеюсь, тебе понравится. Но вечеринка начнется не раньше девяти, а до этого времени, будь добр, поработай. И нормально, Стэнли, — она приподняла тонкую бровь буквально на один дюйм, но я знал, что это значит — никаких отговорок. День рождения не повод не выйти на работу. Умри, но работай, — сегодня без шпионажа за парнями. — Мам, я… Но мама остановила меня жестом, массивный браслет от Пандоры с десятком подвесок скатился куда-то к локтю. Она посмотрела на костюм, который я приготовил на сегодня — светло-голубая пара и бледно-желтая рубашка. Конечно, я не собирался праздновать сегодня, но я с вечера всегда готовил себе одежду. Привычка из детства. Мама посмотрела на пиджак, слегка потрогала его ногтем и, не оборачиваясь, сказала, будто бы не мне, а в воздух: — Желтый тебя полнит, милый. Надень лучше что-нибудь другое. Жаль, кстати, что ты бросил заниматься танцами, так бы на тебе любой костюм сидел идеально. Я скрипнул зубами, но ничего не ответил. У меня была нормальная фигура, нормальное тело, я знал это. Да, не такое идеальное, как у парней, которые раздевались в клубе перед женщинами, но нормальное. Я выпрямил спину, втянул живот — так даже прослеживался некий пресс. Согнул пальцы на ногах, до хруста, вспоминая свое танцевальное прошлое. Интересно, мать бы хотела видеть меня пятым танцором в клубе? — И не забудь про работу, — напомнила еще раз мать, и в дверях взмахнула пальцами, — тебе уже двадцать два, с ума сойти. Такой взрослый сын. Мама вышла, прикрыв за собой дверь, а я упал на кровать, стараясь сдержаться от крика. Я специально надену этот костюм, и пусть он обтянет все мои семьдесят пять килограммов веса и двадцать четыре года. Я их не стыжусь, как моя мать — меня.***
Весь день я действительно работал, отвлекаясь только на телефонные звонки и приезд курьеров, которые доставляли подарки и цветы. Я на самом деле любил цветы, мне нравилось, как они выглядели, и как пах дом, когда на каждом этаже стояли охапки букетов в огромных вазах. Доставщики привозили подарки от разных дальних родственников, знакомых, которые вспоминали обо мне раз в год, и то, чтобы быть приглашенным на мою тусовку в следующем году. Я вежливо, как мог, кивал, и снова возвращался к работе. Меня действительно порадовал подарок от Бев — огромная картина, мой портрет, где я был изображен в королевском обмундировании. Бев часто шутила про мою самооценку, которую нелишним было бы сбавить, но при этом сама сделала мне такой подарок. — Мне пришлось торопить художника, чтобы он успел в срок. Помочь тебе повесить ее в кабинете? От матери было два билеты на концерт Арианы Гранде. Было стыдно признать, но я обожал ее песни, да и билеты были в вип-ложу с возможностью после концерта встретиться лично. Ладно, в этот раз мама действительно угадала с подарком. Сообщения и звонки продолжали разряжать мой айфон, а я все сидел над счетами, выводя ценник возле каждой фамилии. Из работающего персонала, а не обслуги, в этом месяце снова больше всех должен был получить Тозиер. Я написал напротив его фамилии шестизначное число, но карандашом, в случае, если он снова накосячит. А косячил Ричи часто, примерно так же, как и его лучший дружок Билл. Я закусил карандаш. Интересно, а Денбро принял приглашение на мою вечеринку, или тусовки, которые устраивают такие суки, как я, не для него? Ах да, он же такой примерный старший братец, делает все для своей семьи, а сам лижется по углам с Тозиером, говоря, что это «по дружбе». Если бы я мог решить, кого уволить первым, это был бы Денбро. Хэнлон, конечно, тоже раздражал меня, но не так, потому что он, хотя бы никогда не осмеливался дерзить и грубить мне в открытую. Я откинулся на спинку огромного кожаного кресла, чувствуя, как спина приятно расслабляется, и снова начал жевать карандаш. Тупая привычка, прямиком из детства. Я хмыкнул, представляя лицо Денбро на вечеринке. Может быть, это будет даже не такой уж и плохой идеей, если они придут. Я дико злился, каждый раз пререкаясь с Биллом, но мне даже немного нравилось, что он не боится мне дерзить. Конечно, я ненавидел такое обращение, но все равно испытывал какое-то странное удовольствие, рисуя напротив его фамилии штрафные баллы за любую грубость в мой адрес. И что там Бев сказала про мужской стриптиз? Я отложил документы в папку с моими инициалами, закидывая ноги на стол. Начищенные ботинки темно-синего цвета почти ослепляли. Надеюсь, она это в шутку. Меня порой удивляла страсть Бев к разным меньшинствам, она обожала фильмы и сериалы про геев, лесбиянок и прочих. Если бы я не знал лично, что она спит с парнями (точнее, только со мной), я бы решил, что она сама примыкает к их движению. Порой она задавала мне самые странные вопросы. — Стэн, ну с кем бы ты переспал, если бы был геем? Или девушкой? — она обычно клала мне голову на грудь, слушая мое сердцебиение, аргументируя это тем, что стук сердца может выдать, если я буду врать, — чисто теоретически. — Ни с кем! Парни меня не интересуют, сколько тебе уже говорить? У тебя какой-то нездоровый интерес к этому, — каждый раз я пинал ее, потому что такие разговоры меня достали еще пару лет назад, когда Бев активно стала интересоваться этой темой. Она читала всякие статьи в интернете и, оставаясь сто процентов гетеросексуальной, умудрялась активно поддерживать сексуальные меньшинства. Она даже нашла какую-то статью, где говорилось о том, что все люди по природе своей бисексуальны. — Ну, Стэн, так не бывает. Ну, хотя бы представь. — А ты? Что-то я не припомню в списке твоих фантазий, чтобы ты хотела заняться сексом с девушкой. — Просто в моем окружении нет девушек, — смеялась она, — я слишком люблю парней. И очень бы хотела посмотреть на то, как ты бы целовался с другим парнем. — Блять, Бев, успокойся уже! — такие разговоры выводили меня из себя. Я прекрасно знал, что в «Венере» работает несколько геев — Денбро и Коллинз, как минимум, а Тозиер так вообще спал со всеми, с кем только можно, но я не думал, что это заразно, и Бев начнет такие разговоры, — я не хочу сосаться с парнями. — Даже никогда не думал? — Даже никогда не думал, — ответил тогда я, а сейчас опять почему-то вспомнил об этом разговоре. Меня не возбуждали парни. Мне не хотелось представлять их, или целоваться с ними. Я даже ни разу не ходил в клуб, чтобы посмотреть на их танцы! Господи Иисусе, я семь лет спал с девушкой, о каких вообще геях может идти речь?! — Вот если бы ты изменил мне с парнем, я бы даже не расстроилась, — засмеялась Бев, и я чуть не спихнул ее с кровати за такие слова. — А что бы ты сделала? — Попросила бы тебя сделать это еще раз на моих глазах! Мы тогда устроили бой на подушках, а потом снова занялись сексом, чтобы Бев в полной мере оценила, что меня интересуют не парни, а она. И хотя мы пробовали анальный секс — нет, все равно нет, никаких парней. Я задумчиво встал с кресла, отошел к окну. На лужайке возле дома курьеры снова разгружали машины с подарками, выносили огромные коробки, стучали аккуратно упакованным алкоголем, за тысячу долларов за каждую бутылку. Я не заметил, что все еще держу в губах карандаш, ластик на конце которого уже полностью размяк. Я почему-то подумал о том, что было бы забавно все-таки попросить Денбро станцевать для меня. Нет, и не потому что я хотел посмотреть на голого Билла — от одной мысли я как-то странно себя почувствовал — будто бы волна дрожи прошла под рубашкой, а чтобы просто лишний раз поставить его на место и показать, кто он тут и чем занимается. Я снова перепроверил все документы, осторожно скрепил все скрепками, разложил по папкам. А потом пошел следить за тем, как идет подготовка к моей вечеринке. Все-таки, несмотря ни на что, мне хотелось, чтобы она прошла идеально. Хотя бы для других.***
Бев до последнего не разрешала мне спуститься в холл гостиной. Мы сидели наверху, я слышал, как распевался Майк (ладно-ладно, мне приходилось признавать, что поет он правда хорошо), я слышал звуки передвигаемой мебели и слишком громкий смех Тозиера. Порой я ловил себя на мысли, что, они хоть и бедные (по сравнению со мной), но они кажутся настоящими друзьями. Я, конечно, не знал, была ли это настоящая дружба или просто вынужденное товарищество, как у коллег, но мне порой нравилось смотреть за ними, за тем, как они собираются на тусовки, которые я разгоняю. Я уже представлял, как через час соберутся гости, всякие старые знакомые, которых я бы предпочел не знать или забыть, и мне становилось не по себе. Я не был мизантропом, но и особой тяги к шумным компаниям не имел, хотя смотреть со стороны бывало интересно. Все-таки, когда во второй половине дома у тебя живут и работают десятки парней твоего возраста, это неизбежно. — Ну-ка, посмотри на меня, — Бев встала на колени на кровати, еще раз критически оглядывая мой внешний вид. Естественно, я не мог позволить себе спуститься на вечеринку в том же костюме, в котором работал. У меня вообще было правило: не носить одну и ту же вещь дважды. У меня была целая отдельная комната, которая заменяла гардеробную, и там у меня висели сотни одинаковых шелковых рубашек, и я еще ни разу не надел какую-нибудь из них два раза подряд. Исключение составляли только мои самые любимые пиджаки, один темно-фиолетовый, другой темно-рубиновый, их я надевал, кажется, раза три в жизни. Рекорд. Я повиновался, и Беверли помогла мне вставить в карман темно-зеленого пиджака от Валентино такого же цвета батистовый платок. Черные брюки, белая рубашка, золотые запонки и черные ботинки на босу ногу — я чувствовал себя настоящим щеголем и мне это нравилось. Бев переоделась в черное коктейльное платье, которое безумно ей шло. Она села на кровати, похлопала по покрывалу рядом с собой, и я, поддернув брюки, сел рядом. -Ты какой-то напряженный, — она положила руку мне на плечо, — все нормально? — Да, как обычно, — я кивнул, — просто думаю о том, что мать снова забыла о том, сколько мне лет, а внизу скоро соберутся люди, которых я хотел бы не знать. Все, как обычно. — Такова участь богатых людей, Стэнни, — протянула Бев, осторожно беря меня за руку, — но парни правда постарались. Они даже плакат нарисовали, и шарики. И все, как ты любишь. Тебе должно понравиться. — Спасибо, правда, спасибо, — я переплел наши пальцы, и почувствовал, как Бев положила голову мне на плечо. Я бы правда променял все вечеринки мира на тихое и спокойное празднество с сестрой и с мамой, если бы, конечно, ей это было нужно. Я вздохнул. Брат отца подарил мне машину, ее должны привезти завтра, еще одну в мою коллекцию, а я был не рад. И не потому что я неблагодарная сволочь, а просто потому что я уже не умею такому радоваться. — Это всего лишь день рождения, — шепнула сестра прямо на ухо, и вдруг положила мою руку себе на колено и повела выше. Платье было слишком коротким, и уже совсем скоро мои пальцы коснулись ее бедра. Я затаил дыхание. Она повела еще выше, и я нервно сглотнул, осознавая, что она снова не надела под платье белье. — После официальной части вечеринки можешь подняться ко мне в комнату, и я поздравлю тебе еще раз, лично, — она осторожно облизнула мое ухо, стараясь не испачкать кожу красной помадой, и у меня пошли мурашки по рукам, — если, конечно, хочешь. — Хочу, — выдохнул я, сжимая ее бедро и слегка поглаживая. Я понимал, что то, что мы делаем — ужасно и отвратительно, но порой понимал, что это просто будто бы некое бунтарство, желание показать мамочке, что ее сын не такой уж идеальный и вышколенный, каким она хотела бы его видеть. Я намного хуже, чем думает она и все, кто здесь работает. — Парни там уже вовсю трудятся, — она приблизилась ко мне, а потом села на колени, лицом ко мне, обдавая меня запахом сладких духов «Виктория Сикрет». Но наши секреты были куда интереснее. Бев любила коллекционировать парфюм, она все никак не могла определиться с одним запахом. И я даже знал, какой запах для чего у нее был. «Афродизиак» от Агент Провокатор — когда ей хотелось примерить длинное платье, туфли-лодочки и бордовую помаду. «Прада» — когда она надевала короткие белые летящие платья и сандалии на веревочках, а в волосы вставляла ленты, идя с подругами завтраками на летнюю веранду ресторана. «Тиффани» — для изысканных ужинов с родителями. «Виктория Сикрет» — когда впереди ее должен был ждать секс. И сейчас она пахла именно так. — Бев… — я жадно вдохнул ее запах, зарываясь носом ей в шею, чувствуя, как фонтаном о губы бьется ее пульс. Секунда — и мы уже начали целоваться, жадно, быстро, бешено. Я лишь надеялся, что ее извечная помада от Мак «Русский красный» не оставит на мне слишком уж жирных отпечатков. Бев продолжала сидеть на моих коленях, а мою руку запустила ей под платье. Мокро. Я почти зверел от нашей близости, а ее таинственность, секретность разжигали меня только больше. Я услышал, как внизу Ричи выкрикнул «Блять-копать, ну че за нахер», и не смог удержать глупой улыбки. Я трогал Бев пальцами, пока внизу парни готовили для меня вечеринку, и мне было абсолютно все равно. Я вдруг снова прислушался, хотя единственный звук в нашей комнате был звуком мокрых поцелуев и легкого постанывания Бев, и вдруг ярко различил смех Денбро, который давал какие-то указания, судя по всему, Майку. Чертов Денбро! Нет, я пойду на эту вечеринку только чтобы его бесить. Бев поерзала по мне, голой кожей касаясь брюк, а потом в мгновение спустилась и оказалась передо мной на коленях. — Первая часть подарка сейчас, — прошептала она, и я готов был перевести миллион создателю косметической компании «Мак», потому что помада нисколько не смазалась. Я привстал, расстегивая молнию на брюках и откидывая полы пиджака, чтобы они не мешались. Я придерживал их руками, чуть заведя за спину, и смотря на сестру сверху вниз. Она немного приспустила с меня белье, касаясь разгоряченными губами такой же разгоряченной кожи, а руки положила мне на задницу, слегка сжимая. Снизу еще были звуки подготавливаемой вечеринки, но они все заглушались. Я старался дышать не громко; за столько лет мы научились делать все так тихо, чтобы ни разу не быть пойманными. И эта опасность, запретность, заводили еще больше. Бев точно знала, что и как мне нравится, и ничего нового мне не хотелось. Но вдруг я почувствовал, как она слегка коснулась пальцами меня там, и я замер. — Что… Что ты делаешь?.. Бев разомкнула губы, выпуская член изо рта, и тут же принялась целовать низ живота мокрыми губами, пока ее палец наглым образом гладил меня. Я не мог понять, что я чувствую. — Просто расслабься. Я читала, что это приятно, — промурлыкала она, носом проводя по лобку. Я задрожал в такт музыке снизу. — Бев, но… — Я не сделаю тебе больно, просто попробуй, — она снова коснулась губами члена, не сводя с меня взгляда из-под красиво накрашенных ресниц, и я попробовал.***
Когда мы спустились вниз, все уже было готово. Как бы я ни относился к этим людям, я не мог не признать, что они постарались неплохо. На три балла из десяти. Внизу везде были цветочные экспозиции, надутые шары, плакаты «С Днем Рождения, Кароль!» Кто доверил Тозиеру писать плакат?! Я усмехнулся, останавливаясь на верхней ступеньке лестницы. Основные гости еще не прибыли, и я окинул взглядом тех, кто приложил руку к сегодняшнему вечеру. Мне было непривычно видеть их в обычной одежде, а не в форме. Я по очереди встретился с каждым из них взглядами: Майк, Арчи, Хэнском, Каспбрак, Тозиер и Денбро. Он стоял чуть позади, в обычной белой футболке «Левайс» и зеленой клетчатой рубашке, повязанной небрежным узлом на бедрах. Хоть бы постарался одеться поприличнее! Я слегка кивнул им, якобы благодаря, и все они хором грянули поздравления, в которых, я уверен, не было искренности ни на грамм. Но какое это уже имеет значение? — Сегодня твой вечер. Блистай, — шепнула мне на ухо Бев, когда Майк подошел к микрофону и запел «С днем рождения, мистер Президент». Как бы они тоже ни относились ко мне, им придется улыбаться и поздравлять меня весь вечер. Так что посмотрим, кому еще из нас будет хуже. Вечеринка, в принципе, шла как обычно. Парни из «Венеры» довольно быстро затерялись в толпе гостей, а Майк пел весьма хорошо и незаметно. Он учтиво кивал мне, всякий раз, когда я проходил мимо него от импровизированной барной стойки, за которой стоял Каспбрак (удивительно, он даже не пролил ни капли в этот вечер!), и спрашивал, какую песню ему исполнить следующей. — Что-нибудь из Армстронга, — отвечал я и уходил к гостям. В основном здесь были старые знакомые, сыновья и дочери таких же богатых людей, которых просто нельзя было не пригласить, и которые предпочли так же меня не видеть, как и я их, но мы мило кивали друг другу, обменивались рукопожатиями, а я выслушивал одинаковые поздравления. Уже где-то спустя пару часов лицо у меня начало болеть от одинаковой эмоции, а язык почти отсох от фразы «спасибо, очень приятно, хорошего вечера». Я краем глаза наблюдал за парнями из «Венеры», которые были явно в шоке от такого количества богатых людей. Я видел, как Ричи флиртовал со всеми направо и налево, как Арчи возле стенки скучающе смотрел на всех, и делал вид, что не замечает Тозиера. Видел, как Ричи шутил тупые шутки перед гостями, и вгонял в краску новенького, Каспбрака, который дрожащими руками разливал всем алкоголь, а Бен выполнял роль какого-то внештатного фотографа, делая снимки всем и каждому. Везде был смех, громкое пение Майка, танцы; лампочки под потолком мигали, кто-то взрывал фейерверк в мою честь на заднем дворе, кто-то (не я) мог бы блевануть в фонтан. А мама так и не спустилась вниз из своего кабинета. Что ж, ничего нового. — Бен, сфоткай нас! — закричала Бев, неожиданно подлетая ко мне и махая рукой толстяку. Тот повесил на шею фотоаппарат, поправляя рукава черной толстовки, и устремился к нам. Бев протянула ему свой айфон, и тот присел, чтобы сделать снимок. Я устало закатил глаза. — Улыбочку, хочу фото с именинником! — Бев приподнялась на цыпочки, чтобы достать до моего лица и взять за подбородок. — У вас такие нетипичные отношения, — Бен щелкал камерой, присаживаясь то так, то эдак, пытаясь сохранить равновесие, — у меня вот двоюродная сестра есть, так мы с ней вообще не ладим. — Надо просто уметь находить подход, — Бев, наконец, отпустила меня, и взяла телефон из рук Бена, — спасибо, блин! Классные фотки! — Занимался в кружке фотографов, — я заметил, как новенький покраснел, но быстро посмотрел на меня, еще сильнее смутившись. Ему явно не понравился мой взгляд, — ладно, пойду посмотрю, как там Эдди. — По-моему, он милый, — Бев листала фотки, отмечая особо понравившиеся, — и вообще, посмотри, как они постарались! Они правда неплохие ребята, — Бев откинула с лица короткую прядку. — Ага, и все пялятся на тебя, даже те, которые, вроде бы, не должны, — я указал взглядом на Ричи, который опять вовсю осаждал Каспбрака, и было ощущение, что он уже готов перед ним раздеться, — руку даю на отсечение, он делает это только перед Арчи. — За их отношениями вся «Венера» следила, — Бев сжала телефон в руках, — интересно, почему они расстались? — Видимо, Коллинз понял, с кем связался, — я приподнял брови, — а ты переставай флиртовать с ними. То, что они неплохие ребята, — само это словосочетание далось мне с трудом, — не означает, что кто-то из них тебе подходит. — Мммм, а что же мне подходит? — она приблизилась ко мне, и почти незаметно ущипнула за задницу. Точнее, мне хотелось бы, чтобы это было незаметно. — Трахаться со мной, — прошептал я ей, — ладно, пойду налью себе что-нибудь еще. На таких вечеринках быть трезвым невозможно. К середине вечеринки я плотно обосновался возле бара. Каспбрак молча наливал мне, и каждый протянутый стакан сопровождал каким-то поздравлением, как тостом. Я брал из его рук стакан, не благодаря, и скучающим взглядом смотрел за всеми. — Еще раз с днем рождения, мистер Урис, — ко мне подошел Арчи, тоже протягивая Эдди свой стакан, — очень крутая вечеринка. — Ага, — я окинул его взглядом, чуть пьяным. Мой главный недостаток был в том, что я никогда не знал свою меру в алкоголе. Все зависело от настроения. Иногда меня могло унести от двух бокалов вина, а иногда не брала даже водка. И поэтому у меня часто были размыты границы между трезвостью и опьянением, и сейчас я тоже уже не понимал, насколько я пьян, — как там репетиции с Денбро, нормально? — Да, все неплохо, — Арчи пожал плечами. Я с восторгом и какой-то легкой завистью посмотрел на его накаченные руки в татуировках, но он был слишком близко от меня, и я не мог разглядеть, что там нарисовано, даже если бы попытался натянуть глаз на жопу. Мне показалось это сравнение смешным, и я чуть улыбнулся. Арчи улыбнулся в ответ. — Мистер Урис… — Сегодня можно просто Стэн, — я кивнул, и Арчи тоже кивнул, как бы зеркаля каждый мой жест. Забавно, — Арчи, ты… Ты тут единственный нормальный парень. — Спасибо, — Коллинз улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Клыки были острые, как у какого-то зверя. Он вообще был весь какой-то большой. Большие ноздри. Будто вырезанные губы. Много морщинок в углу глаз, хотя он был старше меня всего на два года. Крашенные рыжие волосы. Я собирался сказать Арчи что-то еще, но внезапно почувствовал толчок в спину, и обернулся. Пьяный Денбро, который не держался на ногах, налетел на меня, потому что до этого начал не в такт танцевать с Ричи под «Go down moses», которую старательно выводил Майк, по-разному наклоняя стойку для микрофона и танцуя вокруг нее. — Ой, блин, — Билл схватился за мое плечо. Его алкоголь вылился мне прямо на рубашку. — Денбро, мать твою! — я был пьян, но все равно помнил, как разговаривать с ним, — смотри, куда идешь! — Бля, простите, мистер Урис, — тут же ко мне подлетел не менее пьяный Ричи, который слишком развратно расстегнул черную гавайскую рубашку, и облокотился на Билла, — мы тут это, чуть-чуть перебрали, — Ричи попытался на пальцах показать, сколько, но это явно было не так. — Мистер Урис, Вам помочь? — услышал я голос Арчи позади себя. — Бля, иди отсюда, — Билл вскинул стаканчик с вином (судя по пятну на моей рубашке, которое все расползалось и расползалось, это было именно вино), — че ты весь вечер попадаешься мне на глаза? — Тебя не спросил. Кстати, Ричи, я хотел бы попозже с тобой поговорить, — сказал Арчи. — Он не п’д'т с т’б'й разгов’р'ть, — примерно так говорил Билл, и в принципе, свой собственный голос я тоже слышал именно в такой интерпретации. — Не-не, ты че, я пойду, — сказал Ричи, оглядываясь, видимо, в поисках Каспбрака, — лан, давай на пять минут, я ща. Речь Тозиера даже в пьяном состоянии резала мне слух, и как только эта парочка горе-любовников отошла, я уставился на Билла. Я был пьян, но он еще больше. Он почти не смотрел на меня и, воспользовавшись тем, что Каспбрак куда-то отошел, уперся одной рукой в стол, а другой стал наливать себе вино в стакан, не заботясь о том, что льет себе на рубашку. — Это будет вычтено из твоей зарплаты, — прошипел я. Я не понимал, почему Денбро так себя вел и так действовал на меня! Пришел на вечеринку, напился! Я не удивился бы, начни он прямо сейчас танцевать вокруг меня, как возле шеста! Я подавил в себе желание признаться себе в том, что был бы не против посмотреть на такое, но отогнал эти мысли из головы. — Ой, началось, — Билл снова отпил из стакана, рука дернулась, и он немного пролил на себя, — почему ты такая сука, Стэн, а? У тебя ж есть все, — он обвел рукой зал, — друзья там, деньги. Семья. Что тебе еще надо? — Ты пьян, иди проспись, — ответил я, — зачем ты вообще пришел, если я такая сука? — Потому что меня позвала твоя сестра, а она, в отличие от тебя, неплохой человек, — Билл одним глотком допил содержимое стакана и налил себе снова. — Где же тогда мой подарок, если ты пришел на день рождения? — я хмыкнул, смотря на то, как рубашка стала безвозвратно испорчена. И пиджак. И брюки. И вся моя жизнь. — А я чем не подарок? — Билл откинул с лица челку, — я же знаю, какого ты мнения обо мне. — Ты меня не интересуешь, — резко сказал я, — все, не намерен с тобой разговаривать. Мне надо переодеться. — Стэн! Я обернулся. Билл поставил на стол стаканчик и как-то странно приложил руку ко рту. Он вмиг побледнел. Нет, нет, блевать в холле могу только я. — Что случилось? — я уставился на него. — Тошнит, — он пробурчал это себе в руку, — где у вас здесь… Туалет? — С тобой и твоим семейством одни проблемы, — простонал я и, схватив его за руку, потащил за собой наверх. Где-то в стороне о чем-то активно разговаривали Арчи и Ричи, Эдди нес бутылки обратно за стойку, Майк посмотрел на меня, изогнув брови, когда я прошел мимо него, и чуть не снес его микрофон к чертям. — Бля, помедленнее, Стэн, — Билл еле переставлял ноги, когда мы стали подниматься наверх. Бен спустился мимо нас, но ему хватило ума не задавать никаких вопросов. Блять, было такое ощущение, что мы столкнулись почти со всеми, с кем только можно было, когда шли наверх! Мы поднялись на второй этаж, где была моя спальня и ванная. Я потащил Билла за собой по коридору, молясь про то, чтобы он не блеванул прямо на ковер. Да меня и самого начало подташнивать. Я остановился в середине коридора, чувствуя, как сердце стучит где-то в районе кадыка, отсчитывая ритм, а пиджак давит, сжимает в тиски. Голова немного закружилась. — Эй, ты чего? — голос Билла раздается прямо надо мной, тихий, вкрадчивый. Или это мне так только слышится? Я прислоняюсь к стене в коридоре, пытаюсь расстегнуть пуговицы на рубашке, но пальцы меня не слушаются. Дышать тяжело. Билл почти всем телом наваливается на меня. Почему он постоянно меня бесит?!.. — Дай помогу, — Билл тянется к моей шее, пытается расстегнуть пуговицы, и я вдруг замираю, уставившись на него. Ярко-зеленые глаза… Блондинистая челка… Алкоголь нашептывает странные предложения. «Просто попробуй…» Я вдруг думаю о том, что мне двадцать четыре года, и мне вдруг захотелось сделать какой-то тупой поступок. Не тупой — точнее, доказать Беверли, что ее теория о бисексуальности людей полная херня. Если я поцелую один раз парня и мне не понравится, это ничего не будет значить. А мне не понравится! Да и Денбро, как бы ни бесил меня, внешне был очень даже ничего. Чертовски очень ничего, и это тоже меня раздражало. Мне было очень обидно, что Бев не было рядом, чтобы показать ей два средних пальца, доказывая тем самым, что ее теория разбилась в пух и прах, но я был уверен, что сестра все равно поверит мне на слово. Алкоголь всегда толкал меня на тупые поступки — то блевануть в фонтан, то… — Вот, теперь не задохнешься. К сожалению, — хмыкнул Билл, все еще держа руки на воротнике моей рубашки, и не сводя с меня взгляда. Я постарался не думать, сколько членов он пересосал (как минимум, Тозиер был в этом списке первым), чтобы уж точно не блевануть. — Билл? — я почувствовал, как затылок обожгло холодом от стены, а музыка внизу как будто стихла. — Что?.. — Ничего, — прошептал я, выдыхая пары алкоголя прямо ему на губы, подразумевая под этим, конечно же, абсолютное ничего. Это ничего не значит. Бев придется признать свое поражение, и я уж точно придумаю для нее достойное наказание. — Что ты?.. В ответ такое же пьяное дыхание, мягкие, смятые губы, красные из-за вина. Я притягиваю к себе Билла за футболку и целую его. Бев, мне не понравилось.