***
Я помнил тот день в мельчайших деталях. Когда я проснулся, мне показалось, что смерть родителей — ночной кошмар. Я с облегчением выдохнул. Улыбнулся. А потом начал выть. В голос, с надрывом. Сегодня были похороны. Я разговаривал с мамой, с папой. Представлял, что они меня слышат и где-то рядом. Говорил, что не верю. Просил прощения, что не справился с управлением и эту гребанную машину занесло. Клялся, что никогда не сяду за руль, обещал быть хорошим братом и сделать все, что от меня зависит. Я захлебывался слезами и радовался, что Джорджи и Джастин в больнице. Я не хотел, чтобы они видели меня в таком состоянии. Мне нужно было быть сильным, ведь я старший брат. Я должен был быть их поддержкой и опорой. Но как? Как я мог помочь кому-то, если не мог помочь себе? Самообладание давало сбой. Я пытался убедить себя, что ничего не чувствую, что мне все равно. Но эмоции выбирались наружу. Волнами. Они сносили мою выдержку, заставляя до боли сжимать кулаки. Оставлять глубокие красные метки на ладонях. Невероятным усилием воли, я заставил себя собраться. Не помню, почистил ли я зубы, расчесал волосы? Это все было такой ерундой. Больше ничего не имело значения. В тот момент мне казалось, что проще было бы залезть в петлю. Я сидел на диване и смотрел в одну точку. До боли сжимал телефон и игнорировал сообщения Стива. Стив: «Как ты?» Стив: «Билл, ты как?» Стив: «Я скоро приеду» Стив: «Держись» Я не знал, что ответить. Написать, что мне плохо? Чушь. Мне не было плохо. Ещё никто не придумал слов, чтобы описать, что я чувствовал: потеря, пустота, безразличие, тупая боль. Я бы мог сказать, что мне отвратительно, ужасно, чудовищно. Но это все не то. Эти слова даже близко не описывали мое состояние. Я закрыл глаза, и мозг сразу же начал оживлять образы родителей. Я слышал их голоса, словно наяву. Это меня убивало. Это был мазохизм. Слезы непроизвольно наполняли глаза. Но я боролся. Не позволял себе плакать. Если бы я отпустил контроль хоть на секунду, меня бы поглотили эмоции. Больше не было бы пути назад. Сделав глубокий вдох, я разблокировал телефон. Я увидел ещё несколько сообщений от Стива, но даже не прочитал их. Я целенаправленно пролистывал диалоги. Искал наш семейный чат: мама, папа, Джастин, Джорди и я. Там было все. Дурацкие фотографии, странные переписки, голосовые сообщения. Я листал сообщения назад, когда все было хорошо. Ещё, ещё и ещё. Палец замер над голосовым сообщением мамы. Мне было страшно его нажимать, но я сделал это. «Билл, помой посуду. И проследи, чтобы Джастин сделал уроки» — мамин нежный голос разрезал перепонки. Мне было физически больно это слышать. Но я снова и снова нажимал кнопку «воспроизвести». «За что мне такие сыновья?» — шутливое сообщение папы. Его спокойный глубокий голос и смех мамы на заднем фоне, — «Мы сами решили завести детей, дорогой. Любим вас!». Около десяти минут я на повторе слушал их голоса и не хотел верить, что от самых дорогих мне людей остались только сообщения и тела, которые скоро закопают в землю. Не давая себя передумать, я написал в общий чат одну единственную фразу: Билл: Все будет хорошо. Мы справимся. Я не верил в это, но мне нужно было что-то сделать. Претвориться, что жизнь «после» существует. Джорджи почти сразу отправил плачущий смайлик, а Джас слишком долго набирал сообщение. *Джастин набирает сообщение* *Джастин набирает сообщение* *Джастин набирает сообщение* Я не мог отвести взгляд от экрана. Не знаю, чего я ждал. Хотелось верить, что брат напишет что-нибудь, что облегчит боль, но он сделал только хуже: Джастин: «Да пошёл ты, Билл! Нет никаких «мы». Иди нахуй» *Джастин покинул чат****
*** Я потерял счёт времени. Утро, день, ночь. Мне было все равно. Меня словно законсервировали в одной мучительной минуте. Наверное, я бы так и сидел на диване. Я был готов пропустить похороны и поминки. Господи, я так не хотел туда идти. Пока я не увидел ямы и гробы было легче претворяться, что все это злая шутка. Я застыл в коматозном состоянии, но меня выбросило в реальность. Звонок в дверь. Мне пришлось открыть. Было настолько все равно, что я даже не посмотрел в глазок. Но это был Стив. Всего лишь Стив… Он должен был отвезти меня на кладбище, быть рядом и поддерживать. Но его присутствие делало только хуже. Я смотрел на него и чувствовал раздражение. — Билл, как ты? — он обнял меня, прижимая к себе, но я только отмахнулся. — Нормально, — вымученная улыбка появилась на моём лице. Это было так фальшиво и наигранно, что я тут же поморщился, — я справлюсь. Не справлюсь… Не смогу… — Конечно! — Стив сказал безобидное слово, а меня передёрнуло, — мы справимся. — Ага… У нас были неидеальные отношения. Но обычно в такие моменты все ссоры отходят на задний план. Хочется вцепиться в кого-то, как в спасательный круг. Но Стив не был моим спасательным кругом. Он был якорем, который ещё сильнее тащил на дно. — Я купил тебе цветы. Ну… Для… Ты понял, — Стив впихнул мне в руки букет с черной лентой. Меня начало трясти. Я со всей силы сжал стебли роз. Шипы поранили кожу, но эта боль была ничем. Раньше я не верил, что физическая боль всегда слабее моральной, но сейчас я это знал. Порез, ожог, колотая рана… Неважно. Все это заживёт, останется только шрам. Но боль потери, эта пустота в груди навсегда со мной. Оставалось только надеяться, что со временем станет немного легче. Стив привез меня на кладбище. Я вышел из машины и заставил себя идти. Я не смотрел по сторонам, не смотрел под ноги. Шаг, ещё один, ещё. «Давай, Билл, ты должен это сделать» — я вел мысленный диалог. Пытался справиться с эмоциями и болью. Но не получалось. «Ты не должен ныть. Никому не нужны твои слезы» — я понимал, что никто меня не осудит, но я не хотел показывать слабость. Но чем ближе я подходил, тем страшнее мне становилось. Тем сложнее было удерживать маску. Мне не хотелось смотреть. Но взгляд сам собой остановился на двух ямах и гробах. Я смотрел, смотрел, смотрел. Словно пытался сделать вид, что все это происходит не со мной. Закрытые гробы. Я не видел родителей, поэтому было вдвойне сложнее поверьте, что они там. В этих ящиках с крышками. Нет. Нет, не может быть. Мама… Папа… Вокруг было много людей. Некоторых я знал, но большинство из них я видел впервые. Хотелось быть незаметным, но как только я подошёл все начали шептаться. Они смотрели на меня и жалели. Я чувствовал это, я знал. Но мне была не нужна их жалость. Мне больше ничего не было нужно. — Прими наши соболезнования. — Крепись. — Мне очень жаль. Эти люди подходили ко мне и говорили, говорили, говорили. Они обнимали меня, жали руку. А мне было плевать. Слова не помогали. Я хотел, чтобы они заткнулись, но мне оставалось только вежливо кивать и говорить «спасибо». За что, блять?! За соболезнования?! Они не помогают. Ничего не помогает! Я молился, чтобы они все ушли. Я не хотел их видеть. Плевать я хотел на то, что это друзья, коллеги родителей. Плевать! Пусть проваливают! Когда родители были живы, они не приходили в гости. Лишь изредка поздравляли с праздниками и слали электронные открытки. Это ничто! Зато сейчас все стоят над гробами и соболезнуют мне. Не им с этим жить. Не им! Они погорюют неделю и забудут. А Джастину, Джорджи и мне нужно будет засыпать и просыпаться с этим каждый день. Дальше все было как в тумане. Прощание, слезы, обнимающий меня Стив. Он гладил меня по спине, а я чувствовал такое раздражение, что мне хотелось закричать. Я сдерживал себя, чтобы не нагрубить, чтобы во все горло не закричать — «Отъебись от меня!». Это было ужасно, я был ужасен. Стив пытался поддержать меня, но от этого мне становилось ещё хуже. Я не любил его, мы были не парой. Сейчас я понимал это. Ведь когда тебе плохо, ты хочешь, чтобы рядом были близкие люди. А Стив не был таким. Поэтому, когда он предложил переночевать у себя, я сказал, что хочу побыть один.***
Шли недели. Я имитировал жизни. Ходил в магазин, встречался со Стивом, делал уборку. Улыбался, смеялся, злился… Старался быть обычным Биллом. Но от меня осталась оболочка. Тело жило на автопилоте. В то время, как мозг снова и снова прокручивал один и тот же день — похороны. Бывало, я так отвлекался, что на долю секунды забывал, что родителей больше нет. А потом осознание душило. Заставляло переживать эту потерю снова. И всегда было больно, как в первый раз. — Тебе станет легче. Поверь мне, — говорил Стив, а я из последних сил сдерживался, чтобы не нахамить. «Откуда ты, блять, это знаешь?! Ты никогда не чувствовал то, что я. Просто заткнись. Пожалуйста, заткнись…» Когда Джастина и Джорджи выписали из больницы, я посмел подумать, что все наладится. У меня осталась семья. Я был не один. Но увы… Если с младшим у меня сразу получилось наладить отношения, то Джас, казалось, меня ненавидел. Брат делал вид, что не замечает меня. Он закрывался в комнате и на все мои попытки поговорить — посылал. Наверное, моя вина в том, что я не сильно то и хотел разговаривать. Мне до ужаса не хотелось лишний раз вспоминать и заново раздирать эту рану. Было проще притвориться, что все нормально. И если в чём-то я и преуспел, то точно в притворстве. Мы с Джастином разыгрывали идеальную семью перед Джорджи. Это было негласным правилом: улыбаться и делать вид, что мы ладим и не ссоримся. Джорджи заслужил счастливое детство. У нас оно было… Значит, мы должны были сделать все возможное, чтобы подарить хорошие воспоминания младшему брату. Но как оказалось, в наш спектакль никто не верил. Можно было опустить кулисы и больше не притворяться. Перед сном Джорджи протянул мне записку. (Тогда мне казалось, я никогда не привыкну, что после аварии брат не разговаривает), но как оказалось, привыкнуть можно ко всему… «Не сорьтесь с Жастином. Я лублю вас. Мама и папа тоже вас лубят» — Мы не… — я хотел возразить, но Джорджи смотрел на меня таким понимающим взглядом, что у меня не было сил ему соврать, — мы постараемся. Я люблю вас. И тебе, и Джастина. Малыш кивнул. Он сидел на кровати, обнимая плюшевую игрушку и грустно улыбнулся. — Правда, Джорджи… Все будет хорошо, — я подсел к брату, а он протянул ко мне маленькие ручки для объятья, — спи, ладно? Уже поздно. Несколько минут я сидел с братом. Рассказывал несуществующие планы на будущее. Джорджи выглядел счастливым (насколько это было возможно). Ему нравилось слушать о том, как мы втроём поедем в путешествие. Как будем делать много фотографий, есть вкусную, но неполезную еду. Каждый раз я придумывал новый маршрут: — А хочешь, мы поедем в Европу? Будем есть круассаны во Франции, посмотрим на Эйфелеву башню? Или может поехать в Нидерланды. Джорджи кивал. Наверное, он верил и представлял наше семейное путешествие. Мне не нужно было его обманывать, но я так давно не видел улыбку брата, что позволил себе эту ложь. — Ладно. Пора спать, — я погладил брата по голове и тихо вышел из спальни, прикрывая за собой дверь. И меня тут же атаковал Джастин: — У тебя не получается быть хорошим братом, — он стоял за дверью и сверлил меня взглядом. — Ты подслушивал? — Даже если и так. Что ты мне сделаешь? — Я ничего не собираюсь тебе делать. Мне надоело с тобой воевать. Хватит, Джас! — я устало потёр переносицу. Хотелось, как можно быстрее закончить этот разговор и пойти спать. — Ты уже сделал все, что мог! — Заткнись! — вина обожгла изнутри. Я и сам винил себя в смерти родителей, но слышать это от брата было намного больнее. — Или что? — Джастин хмыкнул, — будешь ещё более плохим братом? Хуже некуда, Билл! — Не я один должен что-то делать для этой семьи! Ты уже взрослый, — я постарался взять себя в руки. Очередной конфликт был не нужен. Но Джастин очень хорошо меня знал и провоцировал. — Семьи? — брат истерически засмеялся, его начало трясти. Неосознанно я сделал шаг к нему, чтобы обнять, успокоить, но он только отмахнулся, — нет у нас никакой семьи! Больше нет! — Джас… Я… — я не знал, что сказать, как подобрать слова. На своем опыте я знал, что слова не помогают. — Отвали от меня! — Я не буду на это реагировать, — отчеканил я, — завтра ты успокоишься и мы поговорим. — Ха! Да не хочу я с тобой разговаривать! — Джастин истерично взмахнул рукой, — и слушать тебя я не собираюсь! Ты не мама и не папа! Поэтому оставь свои воспитательные беседы при себе, понял?! Думаешь, ты такой идеальный? Да нихуя! — Джас… Я понимал, что из меня никакой родитель. Но у меня не было выбора. Я должен был взять на себя эту ответственность. Но не хотел. Воспитывать первоклассника и подростка… Что может быть хуже? Но я старался. Клянусь. Искренне хотел, чтобы у нас все было хорошо. — Да что?! Скажешь, что мы семья и не должны ссориться? — Да, Джастин! У меня никого нет кроме вас! И если ты забыл, то у тебя тоже! — Ты мне не нужен! — Хватит вести себя, как мелкая агрессивная мразь! — я перешёл на шёпот. Осознание, что Джорджи может слышать отрезвило. Нужно было закончить этот бессмысленный конфликт. — Кто бы говорил! Я же похож на тебя, Билл, и ты это знаешь! Ненавижу это! Тебя, себя! — Джас… — я вздохнул. Нужно было что-то сказать и не реагировать на нападки. Эти перепалки делали только хуже. Но брат не собирался останавливаться. Я видел, как его начинает трясти от злости, — давай поговорим завтра, хорошо? — Да иди ты со своим завтра! Иди нахуй, Билл! На секунду я замер. Оцепенел. Мне было не в первой слышать, как брат посылает меня. После смерти родителей я старался не реагировать на выпадки Джастина, но сегодня не смог проглотить обиду и злость. — А знаешь, что?! Сам иди нахуй! Ты меня уже заебал! — я показал брату средний палец и вылетел в прихожую. Мне нужно было уйти из дома, отвлечься, пока не стало хуже. Я начал обуваться. Пальцы не слушались. Завязать шнурки на ботинках было почти невозможно. — Куда ты собрался? — Джастин недовольно наблюдал за мной и всем своим видом показывал, как он обижен. — К Стиву, — раздражённо бросил я и хлопнул дверью. Но я соврал. На самом деле я пошёл в ближайший бар и просидел там всю ночь. Я громко смеялся, много шутил, танцевал и флиртовал слишком развязно. Я делал все, чтобы окружающие не поняли, как мне плохо. Снаружи я выглядел весёлым, счастливым парнем, а внутри я был пустым. Все это было фальшивкой. Но всё-таки я продолжал верить, что все наладится. Но как оказалось, смерть родителей — только начало истории. Впереди меня ждала «Венера». Тогда я ещё не знал, что в этом месте ни один секрет не будет в безопасности.