молчать — большой талант

— идём! — светловолосая барышня вырвала девушку из её мыслей, потащив за собой. все чувства были разбиты, эмоции постепенно остыли, и её лицо приняло равнодушный вид. Настасья Филипповна лишь хмыкнула – хотя, чего она и не хотела признавать, эта встреча осветлила её день. удивительно, встретившись героиня нашего романа и та, в чьи мысли мы так бесцеремонно вторглись, предположим, пять лет назад, они бы нашли много тем для диалога – и наверняка теперь сидели бы перед прудиком вдвоем. пять лет назад её душа была намного чище и многословней, чем сейчас. но она знала, что не её вина в этом почернении – и никогда она не готова была простить то, как её искалечили – как вырвали из её груди смелое и благородное сердце и как заменили его той подделкой, что бьется по сей день. реальность отражала лишь хладнокровие, оставленное после ранней встречи с двумя дамами. она задумалась о времени, и вскоре её настроение сменилось нетерпением – ведь её собеседник опаздывал. она не могла знать этого точно, но, казалось, она провела тут много времени – а пришла к выбранному месту всего за час до встречи с ним. будто ответом на её раздражение последовали шаги, стремительно приближающиеся к ней. песок предательски выдавал его волнение – она слышала, чем ближе он приближался, тем больше робел. наконец, звуки обуви, терзаемой песок, прекратились – пение птиц, сливающееся с шумным городом, теперь было прервано и порывистым дыханием. — садитесь, чего стоите? —резкие слова были произнесены ею без капли неприязни – она даже не сердилась: напротив, теперь её настрой был положителен. — Настасья Филипповна, я… — князь начал довольно уверенно, но замолчал, как только столкнулся с её взглядом. она прищурила глаза, обнажая недавно появившиеся морщинки. этот человек был удивительно дорог ей – чего она не сможет признать трезво ни перед кем. чувство, за которое цеплялась её душа всё проведенное на зеленых холмиках детство и юность, проведенную за чтением романов, теперь пробуждалось в ней так редко, но было таким сильным. он был болен – но его болезнь была физической, от нее было очевидное лекарство. его душа и сердце были чисты, в то время как её – грязны и испорчены. сегодня всё её существо охватывал страх – ведь он был «званым гостем» в их обществе. его уважали те, кто смог проникнуть под её кожу. и сегодня она нашла свою цель – цель в спасении его души. она хотела избавить его от той обремененности, что она носит на себе уже пять лет. она хотела предотвратить ту болезнь, от которой нет лекарства. — я получил вашу записку… — неуверенная речь князя отчаянно пыталась быть напыщенно авторитетной, — что вы хотели со мной обсудить? — его светлые брови опустились, будто он только что пробежал несколько метров и наконец, может выдохнуть. — вы счастливы? — её краткий вопрос соответствовал тому взгляду, каким она его наградила. он отражал её внимательность и (как верно предположил Мышкин) заинтересованность – но он не увидел в нем ни капли тревоги, что в действительности бушевала в её душе. — это такой спорный вопрос… — помедлив, пробормотал тот, — я счастлив с точки зрения человеческой, у меня есть товарищи, положение, в моём доме всегда есть гости… — его голубые глаза неуверенно покосились на нее, стараясь найти одобрение. — нет, вы меня не поняли, — спокойно ответила та, мягко улыбаясь волнению князя, — вы счастливы? всё в его теле застыло – будто каждая клетка остановила свою работу в томящем ожидании. князю никогда не дано было понять её – настолько сложна и таинственна она была для него. но он никогда не страшился её образа – скорее, он его лелеял. и сейчас её взгляд выражал лишь серьёзность, потому Мышкин не остался в долгу: — да. — его ответ прозвучал уверенно, выражение лица тут же переменилось, — я нашёл… — есть тот, кто мил вашему сердцу? — заинтересованность сменилась обычной раздражительностью (по крайней мере, так почудилось князю), когда она вновь бесцеремонно перебила его речь. —да. — и вновь его голос не дрогнул, лишь пальцы начали мучать лоскутные брюки, выглаженные за несколько минут до выхода.