Корица и ваниль (Cinnamon and Vanilla)

      Адриан заметил, что весь ужин Маринетт молчала. Тетя Лотти была бойкой собеседницей и рассказывала множество историй о поместье, о многочисленных влиятельных гостях, которые останавливались здесь за эти годы, и о приключениях с её покойным мужем. Натали была очень заинтересована и задавала кучу вопросов, на которые Лотти охотно отвечала. Маринетт улыбалась и кивала, то тут, то там добавляя что-то к разговору, но мысли её были явно заняты другим. Адриан беспокоился, что, возможно, он сделал что-то не так. Она была расстроена тем, что они раскрыли свои личности? Она передумала насчёт них? Должно быть, она почувствовала его беспокойство, потому что её рука нашла под столом его руку и переплела их пальцы. Он посмотрел на неё, и когда она повернулась к нему, он не увидел в её взгляде ничего, кроме любви. Он почувствовал, как его сердце сделало кульбит. Чем он заслужил, чтобы она так на него смотрела? — Так скажите мне, дорогие, когда вы двое познакомились? — спросила Лотти у двух подростков, которые повернулись к ней с застенчивыми улыбками. — В школе? — поинтересовалась Лотти, и они закивали головами. — Ой, как мило. И была ли это любовь с первого взгляда? — они оба захихикали. — Не совсем, — сказала Маринетт, и Натали подняла бровь. — Сначала я подумала, что он такой же заносчивый богатенький парнишка, как и Хлоя, — Лотти рассмеялась. — О, я уже много лет не видела Хлою Буржуа. Помнишь, Адриан, то лето, когда ты был маленьким, и ты, Хлоя и твой двоюродный брат Феликс, купались в озере с моими близнецами, пока взрослые потягивали коктейли на солнышке. Ах, кажется, это было так давно, — лицо Лотти смягчилось от воспоминаний, прежде чем она вернулась к своему первоначальному вопросу. — Так что же изменилось? — Зонтик, — загадочно произнесла Маринетт. Адриан растерянно посмотрел на неё, и она продолжила. — У нас было недоразумение из-за жвачки на моем стуле. Я думала, что Адриан сделал это в шутку в свой первый день в школе вместе с Хлоей. Но я была неправа, очень неправа, — Маринетт посмотрела на Адриана с нежной улыбкой на лице. — В тот день лил проливной дождь, и Адриан подошёл ко мне и поговорил со мной, объяснив все. Ему не нужно было, но он сделал это, а потом самоотверженно отдал мне свой зонтик, чтобы я могла дойти до дома. После этого я и поняла, — улыбка Адриана была такой лучезарной, что могла бы согреть комнату. — Ещё тогда? — с трепетом спросил он ее, и она кивнула. — Ещё тогда, — подтвердила Маринетт. Лотти ухмыльнулась Натали. — А как насчёт тебя, Адриан? — Лотти обратилась к блондину, который внезапно покраснел. — О, она вроде как врезалась в меня однажды, и с тех пор я просто влюбился в неё, — Лотти расхохоталась, и Маринетт понимающе улыбнулась ему, точно зная, что он имеет в виду. Адриан положил ладонь ей на щеку, нежно провёл большим пальцем по гладкой коже, Маринетт наклонилась к нему. — Вам двоим следует прогуляться в садах, — предложила Лотти, разрушая момент. Упс, они на мгновение забыли, где находятся. — Они очень красивы ночью, и здесь, загородом, можно увидеть гораздо больше звёзд, чем в городе.       После ужина Адриан и Маринетт отнесли квами в свои комнаты с закусками, чтобы они могли провести некоторое время вместе. Затем они вышли на улицу и направились к озеру. По дорожкам тянулись волшебные огоньки, создавая мягкое свечение. Адриан обнял Маринетт за плечи и улыбнулся, когда она наклонилась к нему. Они нашли укромное местечко подальше от озера, где проходила фотосессия, и уселись на траву. Маринетт легла на спину, глядя в ночное небо. Перед ужином она переоделась в нежно-розовое летнее платье и босоножки на плоской подошве, но волосы все ещё были распущены. Адриан лёг рядом с ней, переплетя её пальцы со своими и глядя в небо. Какое-то время они молчали, просто наслаждаясь тем, что были вместе. Они проделывали это уже много раз, на парижских крышах, но не так, как сейчас, когда они могли чувствовать тепло рук друг друга без костюмов. — Звезды так прекрасны, — тихо сказала Маринетт, очарованная их количеством и яркостью луны, мерцание которой отражалось в воде. — Как и ты, миледи, — сказал Адриан, повернув к ней голову. Даже в лунном свете он видел, как она краснеет, и ему нравилось быть тем, кто заставляет её краснеть. — Ох, Котёнок, — прошептала она. — Ты всегда был таким льстецом. Адриан усмехнулся и покачал головой. — Нет, просто говорю правду, — он не сводил с неё глаз, а она продолжала смотреть вверх. — Это… Кажется удивительным, насколько это правильно. Адриан положил свободную руку под голову и присоединился к ней, глядя на небо. — Нет, — честно ответил он. — Мы всегда были ближе, чем думали, Мари. Наверное, теперь всё просто встало на свои места. — Я просто… — она глубоко вздохнула. — Мне просто страшно, как будто земля вдруг уйдет из-под ног и все это исчезнет. Адриан снова повернул к ней голову, и ему показалось, что в лунном свете блеснула слеза. — Все в порядке, Баг? — она мягко улыбнулась тому, как легко он применял ласкательные имена для неё, как для Ледибаг, к её гражданской форме, и наоборот. Возможно, то, что они находились под светом звёзд, под которым они обычно трансформировались, добавляло этому лёгкости. Хотя она и до сегодняшнего дня знала, что Адриан — это Кот, но теперь, когда это подтвердилось, всё стало для неё гораздо более реальным. — Да, просто очень много мыслей в голове, — сказала она, стараясь говорить уверенно и не желая портить настроение. Однако Адриан видел её насквозь. — Ты ведь не передумала насчёт нас, правда? — спросил он, перекатываясь на бок и подпирая голову рукой. Маринетт повернула к нему голову с широко раскрытыми глазами. — Что? Нет, конечно, нет, — сказала она, нервно заглядывая ему в глаза. — А ты? Адриан усмехнулся, поднеся их соединённые руки к своим губам и нежно поцеловав её. — Насчёт нас? Никогда, — он повернул её руку, целуя внутреннюю сторону запястья и прокладывая дорожку поцелуями вниз по внутренней стороне её предплечья, тем самым вызывая у неё дрожь. — Я не могу быть счастливее, чем я есть сейчас, но тебя что-то беспокоит тебя, не так ли? Маринетт отвернулась от него, но не попыталась отнять руку, которую он прижимал к груди. — Адриан, ты же знаешь, что я Хранитель, — сказала она с тяжёлым вздохом, закрывая глаза. — Я всегда знала, что это произойдет, но, когда это случилось, всё произошло так внезапно, что мне кажется, будто я с тех пор играю в догонялки. Квами — это моя ответственность, и я несу ответственность перед ними и перед городом. Мы до сих пор не знаем, кто такой Бражник и где находятся пропавшие Талисманы. Может быть, я веду себя эгоистично, думая, что могу получить всё и сразу. Я этого не заслуживаю… Она была прервана тем, что Адриан нежно повернул её лицо к себе и тепло его губ коснулось её. Она быстро растаяла в его объятиях, запустив пальцы в его мягкие золотистые волосы, когда его рука легла на её живот и скользнула вниз, чтобы схватить её запястье, притягивая ближе к себе. Поцелуй был таким нежным, таким ласковым, что она почти умоляла о большем. Она думала, что поцелуи с Адрианом будут такими же, как ранее днём в розовых садах. Адриан отстранился первым, поцеловав её в нос, её лицо раскраснелось в лунном свете, а тёмные волосы нимбом окружали её голову. — Ты заслуживаешь целого мира, миледи, — сказал он твердо, поднимая руку и проводя ею по её лицу. — Ты была правильным выбором на роль Хранителя, и ты знаешь, что я буду защищать тебя до последнего вздоха с маской или без неё. Он увидел, как что-то изменилось в её лице, и она внезапно встала. Адриан потрясенно сидел на траве, а Маринетт стояла ближе к воде, обхватив себя руками. — Не говори так, — она сказала это так тихо, что большинство людей, возможно, пропустили бы это мимо ушей, но Адриан услышал это. — Но, Маринетт… — Ты хоть представляешь, каково мне смотреть, как ты умираешь? — в каждом её слове слышалась боль. Она повернулась к Адриану, который все ещё сидел на траве. — Я не лгала, когда говорила твоему отцу, что часть Ледибаг умирает каждый раз, когда умирает Кот. Я просто не знаю, смогу ли я это вынести, зная, кто ты, зная, что, если я потерплю неудачу… — она не смогла сдержать рыдания, вырвавшееся из её груди. В одно мгновение Адриан обнял её, прижав к груди. Они стояли там, и он позволял её слезам капать на его рубашку, положив свою голову поверх её. — Ты же знаешь, что моя работа — защищать тебя, миледи, — он попытался сказать это мягко, но она яростно затрясла головой. — Пожалуйста, Мари, — он пытался успокоить её. — Маринетт, мы же уже обсуждали это раньше. Это было правдой. Ледибаг и Кот Нуар уже вели этот разговор раньше, и не один раз. Она злилась на него за то, что его ранили, за то, что он принял удар на себя, и боялась того, что случится, если она не сможет все исправить. Боялась потерять его. Это была одна тех из немногих вещей, о которых они с Котом спорили. Последний раз это было меньше месяца назад после особенно неприятной акумы. Она была так расстроена из-за этого, что почти не разговаривала с ним в течение недели. Она знала, что ему больно от ее поступка, но она просто не могла заставить его понять, что она чувствует, и как это преследует её во снах. Но на этот раз все было по-другому. Без масок Маринетт чувствовала себя такой уязвимой и ещё более испуганной. Она ещё сильнее уткнулась лицом ему в грудь, пытаясь отгородиться от видения пустых глаз Кота. Теперь это были глаза Адриана. Её мозг подсказывает ей, что это было в прошлом, все обошлось, и он вернулся, но страх остался. Не за себя, она никогда не боялась за себя, а за него. — Я слышу, что ты слишком много думаешь, — сказал он, проводя пальцами по её волосам. Она усмехнулась, но не могла этого отрицать. Этот чертов кот слишком хорошо её знал. — Я не первый Кот Нуар, оказавшийся в таком положении, и не последний. — Но ты мой Кот Нуар, Адриан, — сказала она, её голос все ещё дрожал от эмоций. — Я никогда не смогу заменить тебя. — Тебе и не придётся этого делать, — сказал он. Маринетт посмотрела на него снизу вверх, вглядываясь в его изумрудные глаза, смотревшие на неё с таким обожанием, с такой любовью, что ей стало больно. — Просто пообещай мне, что не будешь делать глупости без костюма, — Адриан ещё крепче прижал её к себе. — Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, Маринетт. Если есть опасность, я всегда буду рядом, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. С тобой ничего не случится, — она отстранилась от него, запустив пальцы в волосы. — Ты не можешь пожертвовать своей жизнью ради меня, — снова начали накатывать слезы гнева. Она сама не знала, что хочет от него услышать. В глубине души она знала, что это ничего не изменит. Как бы сильно она ни ненавидела это, это была роль Кота Нуара, как и многих Котов Нуаров до него. Защищать Ледибаг, чего бы это ни стоило, но для неё это имело значение. — Это было ошибкой. Мы не должны этого делать. Бражник узнает о нас, и миру придёт конец, и я не могу снова смотреть в эти потерянные ледяные голубые глаза, я не могу… Она попыталась убежать, но Адриан схватил её за руку, развернул к себе и, обхватив её лицо обеими руками, прижался губами к её губам. Это было совсем не похоже на тот нежный и ласковый поцелуй, этот был отчаянный, пламенный и страстный. Адриан вложил в этот поцелуй всю свою любовь, надеясь, что сможет заставить её понять, что значит для него быть с ней. Маринетт была не в силах сопротивляться, она обхватила его руками, колени её ослабели, а сердце было до краёв переполнено. Она целовала не только Адриана, но и разоблаченного и необузданного Кота Нуара. Адриан приобнял её одной рукой за спину, а другой зарылся в её волосы, оставляя за собой дорожку поцелуев на шее, когда она, задыхаясь, откинула голову назад, пока он снова не приподнялся и не завладел её ртом. Когда они наконец отстранились друг от друга, чтобы глотнуть свежего воздуха, она посмотрела ему в глаза. Она уже видела этот взгляд за маской, когда он смотрел на неё так, словно она была всем его миром. — Я наконец нашёл тебя, Миледи, и не думай, что так просто тебя отпущу, — он нежно вытер остатки слёз с её раскрасневшихся щёк. — Я бы предпочёл провести с тобой пять чудесных минут и умереть завтра, чем прожить всю жизнь без тебя, — сказал он нежно, ласково проводя пальцами по её щеке. — Тебе пришлось нести весь мир на своих плечах Марибаг, не так ли? — её опущенные глаза были единственным ответом, в котором он нуждался. Он осторожно подцепил пальцем её подбородок и снова поднял на неё взгляд. — Но тебе больше не нужно быть одной. Я здесь, с тобой. Я всегда был, и всегда буду, навечно. — Ты не можешь обещать мне вечность, Адриан, никто не может этого сделать, — он наклонился и поцеловал её в лоб. — Тогда каждый день моей жизни, — она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному биению его сердца. Это наполнило её надеждой. Бессмысленно было спорить о том, что нельзя изменить. Они те, кто они есть, и это долг, возложенный на них, выбор, который они сделали. Адриан успокаивающе погладил её по спине. — Ты и я против всего мира, верно? — она кивнула головой. — Верно, — она снова посмотрела на него, и её взгляд снова стал мягким. — У нас только что была первая ссора в качестве пары? — Адриан засмеялся, щелкнув её по носу. — Маринетт, мы уже несколько лет ссоримся, просто не понимали, что это такое, — она начала хихикать от иронии. Она знала, что Кот всегда был для неё не просто другом, он был её напарником, её второй половинкой. Это была связь, которая выходила за рамки любви и была намного глубже. — Мне так жаль, Адриан, — робко сказала она. — У меня такое чувство, будто я только что обрушила на тебя мощный гормональный взрыв. Адриан усмехнулся. — Ты забываешь, Бугабу, что я уже много лет имею дело с твоими гормональными взрывами, — Маринетт съёжилась, вспомнив все те случаи, когда она была неоправданно груба с Котом во время сражений и патрулей. Как же ему удалось полюбить её, даже после всего этого? — Как ты это делаешь? — спросила она. Адриан с любопытством склонил голову набок. — Как ты можешь так легко смешивать мою сторону Ледибаг с этой стороной, как будто ничего не изменилось. — Ничего не изменилось, Маринетт, — серьезно сказал он. — Вы не два разных человека. Я вижу, Маринетт в Ледибаг так же легко, как вижу Ледибаг в Маринетт, — Адриан убрал её волосы за ухо. — И ты знаешь, что обе твои стороны сводят меня с ума, Баг, в лучшем смысле этого слова.

***

      На следующее утро Габриэль позвонил Натали в FaceTime. Она прислала ему фотографии со вчерашней съемки, и он был очень доволен результатами. Натали была удивлена, что он решил поговорить с ней с глазу на глаз, так как Габриэль явно ехал в машине, но, когда дело касалось Габриэля Агреста, она словно имела дело с незнакомцем. — Одень Маринетт в то жёлтое летнее платье, которое я прислал, и пусть она и Адриан сделают несколько снимков в беседке, в которой вышла замуж дочь леди Шарлотты. Знаешь в которой? — она кивнула, зная, что дел предстоит ещё много. — Посмотри, что можно сделать с цветами или чем-нибудь ещё. Летний роман, нужно что-то в этом роде, может быть, даже пикник… У вас там хорошая погода? — Отличная, — ответила Натали, сделав несколько пометок в блокноте. Она заметила, что Габриэль замолчал и выглядел рассеянным, смотря в окно автомобиля. — Все в порядке, Габриэль? Вы видели Спенсера? — Габриэль резко вышел из оцепенения и снова посмотрел на Натали. — Да, вчера я видел Спенсера. Все пришло отлично, и завтра мы отправимся обратно, как и планировали. Его новые концепции дизайна должны быть хорошо приняты, я полагаю, — Натали вопросительно посмотрела на него, когда он поправил очки и посмотрел на распечатки фотографий с фотосессии, которые держал в руке. — Адриан выглядит… счастливым, — сказал он задумчиво, прежде чем снова посмотреть на Натали через планшет. — Так и есть, Габриэль. Маринетт делает его счастливым. Он очень сильно в неё влюблён. Они любят друг друга. После этого уик-энда у меня нет никаких сомнений в этом. Габриэль услышал печаль в её голосе, хотя она и пыталась скрыть её, и это поразило его сильнее, чем он думал. С той самой ночи, когда он поцеловал её, Габриэль изо всех сил старался избавиться от ощущения пустоты, но оно не проходило. Он не просто хотел быть с Натали, он нуждался в ней, но она поставила очень чёткие ультиматумы, с которыми можно было справиться только шаг за шагом. — Ты помнишь, каково это, Натали, — влюбиться? — Натали подняла глаза на экран. — Это легко прочесть по лицу человека. — Да, Габриэль, я помню, — тихо сказала она. В тот момент Габриэль почти жалел, что не взял с собой Натали. Но она была нужна ему с Адрианом и Маринетт. Кроме того, ему нужно было кое-что сделать. — Я еду повидаться с Амели, — сказал он как бы между прочим. Натали удивлённо на него посмотрела. — Увидимся завтра, Натали, все детали съёмки я оставляю на твоё усмотрение, — он резко оборвал разговор, прежде чем Натали успела задать ему вопрос. Смотреть на неё сейчас было слишком тяжело, а ему нужна была ясная голова. Габриэль снял очки и протёр глаза, прежде чем снова надеть их на лицо и посмотреть в окно. Шёл мелкий моросящий дождь, что было неудивительно. Он снова посмотрел на фотографии, которые держал в руке. Адриан был счастлив. Разве все это было не ради него? Он говорил себе, что всё, что он делает как Бражник — всё это было для Адриана, но его сын больше не был ребёнком. Адриан был молодым человеком, который теперь заинтересовался исключительной молодой леди. Он закрыл глаза, когда машина выехала за пределы центра города, пейзаж сменился сельской местностью. Настало время сделать первый шаг к другой жизни. Когда машина свернула на длинную подъездную дорожку к поместью де Ванили, Габриэль провёл пальцами по волосам и поправил галстук, коснувшись маленькой булавки, которая всё ещё была там. Ему следовало бы оставить это позади, но он уже привык к успокаивающему присутствию Нууру в своей повседневной жизни. Может быть, он сможет найти своё счастье, но не так, как он думал вначале. Амели спустилась по лестнице, чтобы поприветствовать своего зятя дружескими объятиями, по крайней мере, с её стороны. Габриэль никогда не был общительным человеком, поэтому она не принимала это близко к сердцу. — Габриэль, ты даже не представляешь, как я была удивлена твоему звонку вчера поздно вечером. Пожалуйста, входи, — она направилась вверх по лестнице, и Габриэль последовал за ней. Прошло уже много лет с тех пор, как он был здесь в последний раз. В тот раз это были похороны шурина, однако в поместье мало что изменилось. Амели провела Габриэля в свою гостиную. Там было светло и просторно, что резко контрастировало с гостиной Габриэля. Он и не подозревал, каким серым стал его собственный мир. — Так что же привело тебя сюда, Габриэль? Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что это не светский визит из-за того, что ты вдруг забеспокоился о моем здоровье. Габриэль поджал губы. Было трудно не видеть Эмили в её сестре-близняшке, хотя Амели изменилась за эти годы. Она все ещё излучала много тепла и веселья, но теперь в ней было больше сдержанности, задача взять на себя дела её покойного мужа доказала, что она гораздо более проницательная деловая женщина, чем считал Габриэль. Та, кого легко не одурачишь. Габриэль посмотрел на свои руки и осторожно снял кольцо, которое было у него на пальце. Глаза Амели расширились, когда Габриэль протянул ей кольцо. — Мне кажется, ты хотела получить его, — Амели неуверенно протянула руку, взяв кольцо. — Эмили? — спросила она почти шёпотом, глядя на гладкую серебристую поверхность. Но она знала, что это оно и есть. Много лет назад её сыну Феликсу удалось ловко стащить кольцо Габриэля. Она гордилась Феликсом за то, что он так смело выступил против своего дяди, чтобы вернуть то, что, по её мнению, всегда по праву принадлежало её семье. Она снова посмотрела на Габриэля, нахмурив брови. — Но как? Где она сейчас? — Габриэль заёрзал под её вопросительным взглядом, и Амели наклонилась вперёд в своём кресле, её глаза сузились в ожидании ответа. — Где моя сестра, Габриэль? — Она находится в криогенной камере в потайной комнате под моим домом, — Амели чуть не упала с кресла, на котором сидела. На самом деле не было деликатного способа преподнести это. Габриэль считал, что лучше не лгать близнецу Эмили, а сказать ей хотя бы разбавленную правду. — Что? Ты с ума сошёл, Габриэль? Что с ней случилось? — Габриэль налил себе крепкого напитка из графина на столе рядом с ним, быстро проглотил его и снова посмотрел на Амели. — Ты помнишь, как сильно Эмили хотела ещё одного ребёнка после рождения Адриана? — Амели кивнула, задаваясь вопросом, какое это имеет отношение к чему-либо, но решила позволить ему говорить. — Мы пытались годами, и когда Адриану было десять… нет, одиннадцать, она подумала, что это наконец-то случилось. Естественно, мы были в восторге, и Эмили отчаянно надеялась, что это будет девочка, — он наклонился и налил себе ещё виски. Амели нетерпеливо наблюдала за ним, ожидая продолжения. — Естественно, мы записались к гинекологу и сделали УЗИ, но вместо ребёнка обнаружили большую и агрессивную опухоль, — он посмотрел в свой стакан и сделал ещё один большой глоток. — Эмили была опустошена не только из-за того, что не была беременна, но и из-за Адриана. Её прооперировали, но её состояние было терминальным. Рак уже распространился на другие органы. Она не хотела оставлять Адриана без матери. Без любви в жизни. Амели сидела ошарашенная этой информацией. В глубине души она никогда не верила, что Эмили могла бы сбежать, и мысль о том, что её схватили или похитили, была куда более вероятна, однако это новое открытие вызвало больше вопросов, чем ответов. — Я все ещё не понимаю, почему ты держал её все это время? — Я не мог отпустить её, Амели. Мы много путешествовали, пока она была ещё достаточно здорова, надеясь найти какое-нибудь лекарство или вылечиться где-нибудь. Были и натуропаты, целители верой, экспериментальные методы лечения. Одна поездка привела нас в Тибет, и нам дали драгоценные камни… — Амели внезапно встала и закрыла дверь в комнату. — Ты хочешь сказать, что вся эта чушь, которую Эмили рассказывала мне о волшебных исцеляющих драгоценностях из Тибета, на самом деле была правдой? Габриэль почувствовал облегчение от этих слов. Он никогда не был уверен, рассказывала ли Эмили когда-нибудь своей сестре о камнях Чудес. По крайней мере, теперь у него было подтверждение, что не рассказывала. — Я не знал, что Эмили рассказала тебе об этом, — заявил он, внимательно наблюдая за Амели. Амели сердито посмотрела на него. — Она моя сестра, Габриэль, конечно же она рассказала мне, хотя никогда не объясняла, что это такое. Я думала, что это какая-то сумасшедшая сюжетная линия для нового фильма или что-то в этом роде. — Но ведь она не сказала тебе о опухоли, не так ли? — Амели откинулась на спинку кресла и отвела взгляд. Очевидно, Эмили не все ей рассказала. — Теперь это уже не имеет значения, все изменилось. Я надеялся, что можно было бы найти способ спасти её, но время шло слишком быстро. Камера больше не поддерживает в ней жизнь, и я понял, что пришло время отпустить её и жить дальше. — Ты имеешь в виду двигаться дальше с Натали? — в её голосе послышалась горечь, но потом она покачала головой и махнула рукой. — Вообще-то это не моё дело, Габриэль, но я часто думала, что было бы, если бы Натали не встречалась с тем режиссёром, когда ты с ней познакомился. Габриэль посмотрел на пустой стакан в своей руке. Он не мог отрицать, что между ними не было влечения, но в то время она была занята, а Эмили… — Вряд ли сейчас имеет смысл запускать сценарии «что, если», — резко сказал он, дав понять Амели, что тема закрыта. Она поджала губы и некоторое время смотрела на Габриэля. Она чувствовала, что во всем этом кроется что-то ещё, но решила не копать глубже. — А Адриан? — вместо этого спросила она, и Габриэль покачал головой. — Адриан ничего не знает, и я бы предпочёл, чтобы так и оставалось. Он поверил, что Эмили умерла много лет назад, и смирился с этим, я не планирую вскрывать старые раны. Кроме того, у него теперь есть девушка. Я не хочу рисковать его вновь обретённым счастьем из-за моих прошлых ошибок, — Амели кивнула. Её голова была полна вопросов, но она тщательно выбирала, какие из них задать. Ей не очень нравилось то, что Габриэль сделал с Эмили, но она могла это понять. Её собственное горе, когда умер её муж, мешало ей двигаться дальше, и она вполне могла посочувствовать ему, сделавшему все возможное, чтобы спасти свою жену, хотя криогеника и была далека от точной науки. — Но ты же хранишь тело Эмили в камере, верно? Ты же не собираешься просто оставить её там, правда? Габриэль покачал головой. — Андре - мой должник. Я уверен, что кремация и свидетельство о смерти задним числом до того момента, когда она исчезла, не будут слишком большим требованием в обмен на финансирование мэра и гарантию его работы до тех пор, пока он этого хочет. Я планирую обсудить это с ним завтра до того, как Адриан вернётся домой, — Амели пришлось подавить вздох удивления. — Зачем Андре Буржуа рисковать своим положением и репутацией? Габриэль только сухо усмехнулся. — Потому что, если он этого не сделает, я разоблачу его грязную предвыборную кампанию, которую он вёл против других кандидатов на прошлых выборах. Он разрушил всю их репутацию сфабрикованными инсинуациями, которые скармливал своим приятелям-репортёрам. У Андре руки не чисты, Амели, и если он хочет держать это в секрете, я уверен, что он примет моё предложение. Амели собиралась задать Габриэлю ещё вопросы, когда раздался стук в дверь и вошёл Феликс. — Прости, что беспокою тебя, мама, — сказал он, входя в комнату, но резко остановился, увидев там Габриэля. — Дядя Габриэль? — он скрыл своё удивление лёгким кивком головы в знак приветствия. Габриэль сделал то же самое. — Я и не знал, что ты в Лондоне, — он перевёл взгляд с дяди на мать. — Габриэль в Лондоне по делам и пришёл вернуть кое-что из нашего имущества, — она протянула Феликсу кольцо, и молодой человек недоверчиво посмотрел на него. — Но тетя Эмили…? — начал спрашивать он, но Амели оборвала его. — Эмили умерла много лет назад и была кремирована. Твой дядя изо всех сил пытался принять этот факт, но теперь готов признать это и двигаться дальше, — быстро сказала она, кивнув Габриэлю. Габриэль был благодарен, что она согласилась на это. Феликс не стал расспрашивать мать, а вместо этого поблагодарил Габриэля за возвращение фамильного кольца. — Я пришёл сюда, мама, потому что мне позвонила Хлоя. Она пригласила меня приехать на званый вечер её матери через несколько недель, я просто хотел сообщить тебе, что в эти выходные меня не будет в городе, и я остановлюсь в отеле Буржуа. Амели подошла к сыну и нежно погладила его по щеке. — Конечно, дорогой. Приятно видеть, что вы и Хлоя снова сблизились после того злополучного инцидента несколько лет назад. Вы так чудесно провели время вместе прошлым летом, когда она и Одри навещали нас. — Пожалуйста, мама, мы с Хлоей не пара, — он усмехнулся, скрестив руки на груди. — В любом случае, я не иду на свидание с Хлоей, она хочет, чтобы я пошел с её подругой, так как Адриан, по-видимому, сейчас занят, — добавил он с ехидным смешком. Амели только пожала плечами. — Развлекайся как хочешь, Феликс, но тебе действительно следует немного последовать примеру Адриана. Я потеряла счёт твоим подружкам за последние двенадцать месяцев, и это не очень хорошо выглядит для молодого человека твоего положения, — Феликс закатил глаза, поцеловал мать в щеку и, попрощавшись с Габриэлем, вышел из комнаты. Амели подняла маленький колокольчик и позвонила в него, вскоре в комнату вошла горничная. — Чаю пожалуйста, Мейси, — сказала она, и горничная снова поспешила прочь. Амелия подошла к столу и с опаской отодвинула графин и стакан от Габриэля. — Почему бы нам не сменить тему, и не рассказать мне об Адриане и его девушке. У меня такое чувство, что она как-то связана с этой твоей переменой, я права? Габриэль кивнул, позволив легкой улыбке ползти по его губам. В течение следующего часа или около того, и нескольких чашек чая спустя, Габриэль рассказал Амели о своих надеждах на Маринетт как на дизайнера в компании и о том, как рад, что его сын заинтересовался кем-то, у кого есть стремления в этой отрасли. Он показал ей фотографии, присланные Натали, Амели оценила темноволосую красавицу и пожелала молодой паре всего наилучшего. С другой стороны, у Амели было много забот о собственном сыне. Феликс плохо справлялся без отца, и с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать лет, он проводил слишком много времени в пабах и клубах со своими бывшими приятелями из Итона. Хотя она и надеялась, что это всего лишь бунтарская фаза, через которую он проходит, это привлекало внимание прессы, особенно в отношении девушек. Феликс быстро завоевывал репутацию дамского угодника, оставляя за собой шлейф разбитых сердец. — Я не знаю, что с ним делать, Габриэль. Одна из этих девушек в конце концов забеременеет, и что тогда? — она достала носовой платок и вытерла слезу со щеки. Габриэль почувствовал себя плохо. Он был так сосредоточен на своих проблемах, что почти не обращал внимания на свою невестку и племянника. — Мне жаль это слышать, Амели. Может быть, летом Феликс проведёт некоторое время с нами в компании? Я уверен, что Адриан и Маринетт будут ему рады. Амели протянула руку и сжала руку Габриэля. — Это очень много значит для меня, Габриэль. Спасибо, — серьезно сказала она. Поскольку час был уже поздний, Габриэль собрался уходить, и невестка тепло обняла его. — Я действительно желаю тебе счастья, Габриэль, — сказала она, когда они подошли к его машине. — Хотя я думаю, что Натали заслуживает медали за все, что она терпела тебя все эти годы, — Габриэль удивил её, рассмеявшись. — Ну, может быть, мне удастся убедить её согласиться на большее, — сказал он, садясь в машину и помахав рукой на прощание. Открыв телефон, он обнаружил серию сообщений с дневной съёмки. Открыв фотографии, он улыбнулся про себя. Образы Адриана и Маринетт были идеальны, их лица излучали счастье и любовь. Всё было именно так, как он хотел. Под одной из фотографий Натали имелась сноска. «Я думаю, что фотографии говорят сами за себя. Адриан пригласит Маринетт на ужин в ресторан в городе и объявит о своих отношениях публично в социальных сетях. Вам не нужно беспокоиться, девушка определённо сокровище». Габриэль откинулся на сиденье машины. Может быть, ему не суждено было изменить прошлое, и, может быть, это правда, что все происходит не просто так, но он чувствовал, что ему дали второй шанс жить и исправлять свои ошибки. Габриэлю повезло, что пока все шло хорошо и в его пользу, он просто надеялся, что удача не покинет его.