Сладостное тело

      Даже проснувшись, юноша со шрамом на лбу долго не мог понять, что же происходит. Да, он прекрасно помнил всё, что произошло вчера, но не мог найти разумное объяснение тому, почему он снова заточен в слизевые отростки Расуто.       Повертев головой в разные стороны, Танджиро заметил демона-слизь, лежащего на футоне. Одной рукой он подпирал голову, а вторая его рука была разбита на несколько отростков, но, тем не менее, два из них были сконцентрированы на книге, держа её и перелистывая страницы. — Расуто, ты не мог бы вытащить свой отросток из моей п-попы? — Нет, он меньше, чем вчера, поэтому только немного растягивает тебя, это нужно, чтобы Господин не заморачивался с тобой. И, ради всего, называй это не отростками, а тентаклями. — Но это странно, чувствовать такое. — Скоро привыкнешь. Сейчас полдень, мои тентакли пробудут в тебе до заката, потому что потом ты помоешься и пойдешь к Господину. Кстати, тебе скоро принесут еду. — Хорошо, только не двигай ими, пожалуйста.       Ничего не получив в ответ, Камадо решил даже не шевелиться, сдаваясь. Через несколько минут, как и сказал сероглазый, принесли поесть. На этот раз перекус состоял лишь из двух охаги и зеленого чая. Если охаги мечник умял, даже не приподнимаясь, то, чтобы выпить чай, ему пришлось это сделать, так как лежал он на животе и не мог так пить, тем более горячий напиток.       В душе проклиная демона и сетуя на сложившуюся ситуацию, алоглазый все же смог перевернуться на спину и привстать. Благо, свой чай Танджиро допил без происшествий и даже обрадовался сладости напитка. — Вставай, пойдешь мыться.       Кивнув головой, юноша с меткой на лбу поднялся и окинул взглядом комнату. В его мыслях пронеслось, что, возможно, он видит данное помещение в последний раз. Кремовые стены и бамбуковые панели, словно он находился в одном из поместий истребителей, пол, как и по всей Крепости, имел темно-коричневого оттенок, один футон находился в дальнем углу и еще один в противоположном, на котором он и лежал.       Если комната, где и находился Камадо, была чем-то ему родной, то стоило вновь увидеть хаос за дверью, как хорошее настроение и домашний уют улетучивались, как по волшебству. Эта хаотичность Крепости Безбрежия совсем не нравилась истребителю демонов. Платформы парили в воздухе, а окружающая обстановка постоянно менялась, и от этого у юноши рябило в глазах.       Они еще долго шли, и все это время у юноши в голове витали лишь одни мысли: «Если мы перенеслись сюда, когда Расуто назвал имя демона, то почему мы не можем перенестись и сейчас, я уверен, эта крепость как-то подчиняется тому демону». Наверное, в этот момент лицо алоглазого было настолько напряжено от раздумий, что сероглазый сам решил спросить, в чем дело. — Что с тобой? Ты так сосредоточен. — Я просто задумываюсь кое о чем, — на этом Танджиро уже хотел остановиться, но сузившиеся серые глаза явно дали знать, что если юноша прямо сейчас не расскажет, что же за мысли посетили его голову, то демон-слизь спросит сам, а если ему не ответят, он начнет допытываться, — Мы же в прошлый раз перенеслись сюда, когда ты сказал, вроде бы, «Накиме-сан», тогда почему не можем переместиться сейчас из твоей комнаты сразу в ванну? — Хм, а ты не так глуп, как я думал. Видишь ли, в этой крепости без последствий могут переноситься только демоны, и, так как ты являешься человеком, то и не можешь так много и часто перемещаться тут, это приведет к пагубным последствиям. — К каким? — Беру свои слова назад, видно, ты только иногда говоришь умные вещи, — демон-слизь залился смехом, а алоглазый стыдливо покраснел и надулся, — Ладно, успокойся, так и быть, отвечу на твой глупый вопрос: сначала тебя будет тошнить и кружиться голова, потом будут головные боли и рвота, ну, а затем и смерть.       Табун мурашек пробежал по спине мечника, он понял, что он уж лучше походит так, чем умрет, ему ведь надо убедиться, что Кибуцуджи сдержит свою часть сделки и не убьет его сестру и столпов. Да, несомненно, ему было страшно от неизвестности того, что с ним сделает Прародитель демонов, но он должен был выполнить свой долг в качестве истребителя и старшего брата.

***

      Ванная встретила благоуханием цветочного масла, которым Расуто натер тело в шрамах и короткие волосы. Танджиро не составило труда отличить запахи растений, входящих в состав масла. Среди слабых ноток магнолии и жасмина сильно выделялись мята и роза.       После натирания маслом демон-слизь намылил его мылом и смыл пену, окатив юношу теплой водой из деревянного тазика. Лишь после этого сероглазый позволил Камадо расслабиться в горячей ванне на целый час, но уже через полчаса наглый юнец успел достать зеленокожего своей болтовней так, что он не знал, куда ему деваться, ибо ему не разрешалось покидать алоглазого хоть на секунду. — А-аа, хватит, я уже понял, какой Ренгоку-сан целеустремленный, а Гию-сан замкнутый, надоело.       Наконец, наступила долгожданная для демона тишина. Юноша отвернул голову влево и сильнее погрузился в воду, даже не двигаясь.       «Обиделся что ли? Ну и ладно, хоть помолчит», — Расуто тоже перестал смотреть на Танджиро и уткнулся в книгу, с наслаждением вчитываясь в строчки, пока не услышал короткий шмыг носом. Он тут же поднялся с насиженного места и ринулся к меченному. Повернув его голову, демон увидел крупные безмолвные слезы, — «Какого?! Я что, так сильно его обидел?» — Э-эй, ты чего? Всё ведь нормально. Это из-за меня? — Я просто не могу тут, — всхлипывая, произнес юноша, — Тут нет никого, кого я знаю, и я подумал, что хотя бы с тобой могу поговорить. Я думал мы сможем подружиться. — Не плачь… Ну, Танджиро, я… давай будем друзьями, хорошо, только не плачь, а то глаза распухнут, и ты будешь, как карась. — Ты правда хочешь? Ты же демон, тебе я противен со своими разговорами, а мне просто так одиноко. — Ты ненормальный, ты вообще знаешь, что ненавидеть меня должен: я использовал твое тело и даже сейчас у тебя в заднице мой тентакль, ты что, не чувствуешь, что ли?!       Внезапно помещение разразил смех, Камадо буквально плакал и смеялся, пока демон смотрел на него в изумлении. Расуто так и осел на пол, когда мокрая рука погладила его по голове: еще никто не относился к нему так даже при жизни, когда он был человеком.       Глаза, хоть и полные слез, излучали невообразимое добро. Демон понял, что добрее этого человека, не сыскать никого. Именно в тот момент сероглазый решил для себя, что не только станет другом Танджиро Камадо, но и будет защищать его, даже ценой собственной жизни.

***

— Ну я же предупреждал, что станешь походить на карася, когда глаза распухнут! Ты только посмотри на себя! И как ты пойдешь к Господину в таком виде?! Меня же убьют!       После водных процедур, алоглазый мечник вновь поел, и они вместе с Расуто вернулись в его комнату. Еще в столовой демон-слизь заметил, что Танджиро сильно щурится. Но, когда они дошли до комнаты, и сероглазый уложил юношу на футон, тогда зеленокожий окончательно убедился, что прекрасные глаза Камадо покраснели и опухли.       Как бы истребитель не объяснял, что с ним все в порядке, Расуто носился подле него и вопил, что его убьют из-за столь ужасного вида юноши. В какой-то момент Танджиро прекратил что-либо говорить и лишь с улыбкой наблюдал за зеленокожим. Сердце истребителя кольнуло: Расуто так напоминал ему Зеницу, который так и остался в поместье Бабочки долечивать свои тяжелые раны вместе с Иноске, который уже проходил курс восстановления. — Расуто, успокойся. Если приложим что-нибудь холодное, отек непременно пройдет. Сколько времени у меня осталось до встречи с Кибуцуджи? — Еще четыре с лишним часа. — Вот видишь, все будет хорошо. Тут же есть что-то холодное? Принеси, а я пока тут посижу. — Я тогда сейчас за льдом буквально на минуту, тебя закрою. Хмм, тентакль придется вытащить, но я не думаю, что случиться что-то непоправимое за это время, — еле слышный хлюп, и тентакль покидает анус юноши, из-за чего тот едва слышно всхлипывает.       Как и сказал демон-слизь ранее, через минуту Расуто уже стоял около мечника с чашкой колотого льда и темной материей. Положив лед на ткань, сероглазый свернул её таким образом, чтобы образовалась повязка на глаза, после это он обвязал её вокруг головы парня в области его глаз.       Предупредив юношу, что он сейчас вернет тентакль назад, Расуто начал свое незамысловатое действие. Но, сделав это, он заметил, как подрагивает тело Камадо и насколько рваное у него дыхание. Тут же посмотрев вниз, демон-слизь заметил выпирающий из юкаты бугорок. — Ты возбудился… — Прости! Я не знаю, что на меня нашло! — Ничего страшного, наоборот, это хорошо. Не против, если я помогу тебе кончить?       Смущенное «не против», и сероглазый принимается действовать. Раздвинув полы юкаты, зеленоволосый выпускает пару тентаклей и обвивает ими лодыжки истребителя, разводя в стороны. Еще один отросток обвивается вокруг члена Танджиро и начинает совершать поступательные движения в такт движений тентакля в анусе Камадо.       Мечник стонет и извивается, а темная повязка со льдом на глазах, лишающая зрения, помогает ощущать все острей. Когда темп срывается на более хаотичный и быстрый, юноша, не выдержав, кончает с пошлым стоном на несколько тонов выше его обычного голоса.       Сразу после разрядки юноши демон-слизь замечает, что того начинает клонить в сон, и потому разрешает ему поспать три часа до подготовки к ночи с Прародителем.

***

      Подготовка за час до встречи с Мудзаном Кибуцуджи проходила особо тщательно: его помыли и натерли приятно пахнущим маслом, расчесали и красиво уложили волосы, одели в юкату из дорогой ткани.       Когда же все приготовления завершились, его отвели к комнате, вручили в руки странный сверток и сказали постучать, тут же исчезая. Внутри у Танджиро все спёрло от страха и волнения, он бы и продолжил переминаться с ноги на ногу у входа, если бы не открывшаяся дверь и пока спокойный Прародитель демонов в проходе. — Сколько мне ещё нужно ждать, пока ты, наконец, решишься постучать?