❱❱ 9 ФЕВРАЛЯ, 20ХХ ГОД ❰❰
Фэйт неуверенно продвигалась по поместью Инграм, неся в руках поднос с полдником для своей хозяйки. Она шла по дорожке из ярко-красного ковра, что тянулся через весь коридор. Красиво изогнутая лестница вела к яркому свету на верхних этажах. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, Фэйт вспорхнула вверх. Ей было запрещено летать в помещении. Длинные крылья могли что-нибудь задеть, а в поместье даже самый дешёвый бокал стоил дороже её жизни. Но что она могла сделать с непреодолимым желанием обрести свободу? Полёт был самым безобидным проявлением её стремлений. Фэйт не могла вечно перемещаться по огромному имению пешком, так что нередко пренебрегала этим правилом, за нарушение которого Эстель каждый раз выдирала у неё пучок перьев забавы ради, если кто-нибудь докладывал о нарушении. Она вошла в комнату с зеркальным потолком. Стены были увешаны картинами и фотографиями в золочёных рамах. Висели также оленьи рога и другие охотничьи трофеи: скелеты, полки с книгами, переплетённые в кожу, чучело лисы, зеркало, оформленное чешуёй и перламутром. Ни для кого не было секретом, что семья Инграм, кроме всего прочего, славится и заслугами охоты, что в глазах химеры выглядело ужасным. Возле витражного окна стояла Эстель и самозабвенно играла на скрипке. Фэйт застыла, заворожённо рассматривая девушку. Столько грации было в движениях смычка, столько лёгкости! Музыка пленила, казалась журчащим хрустальным ручейком. Она ведала о печали. Струны плакали под её смычком, словно бы сама Эстель рассказывала о своей нелёгкой судьбе. Минорные ноты отзывались глубоко в сердце химеры, порождая там невыносимую тоску по свободе. Наверное, именно так и звучит печаль, — как плач скрипки. Сейчас, глядя на девушку с волосами цвета вишни, касающуюся невидимым смычком струн души, Фэйт понимала, что видит её без маски, искреннюю и чистую. Она играла искусно, она играла задушевно, она играла о свободе. Химера была очарована печалью Эстель и сперва даже не заметила, что на её голове красуется тиара, собранная из чёрных перьев. Её перьев. Увидев химеру, Эстель бережно отложила инструмент, прервав волшебный плач скрипки. Сердце оборвалось вместе с последней прозвучавшей нотой. Мысли о свободе растворились в жестокой реальности. — Уже время полдника? — она задумчиво оглядела Фэйт. Круги под полузакрытыми глазами, волосы, убранные в пучок с ужасной неаккуратностью, вялость движений — химера выглядела совсем плохо последние несколько дней. Ей не давали отдыха, безжалостно вынуждая исполнять всё новые и новые приказы. Себя она уже не чувствовала. — Да, Эстель, — апатично ответила она, не глядя на хозяйку. — Госпожа Эстель. Сколько раз повторять тебе, мерзкое создание? Неси на стол и встань рядом. Эстель села за стол, задрав голову. Таким высокомерным жестом она демонстрировала своё одобрение. Химера несколько боязливо приблизилась к столу, прижимая к себе ощипанные крылья, и поставила перед ней серебряный поднос. Эстель оценивающе посмотрела на Фэйт. Кажется, что-то не устроило её. — Не нависай надо мной, — приказала она и грубо дёрнула за цепь, висевшую на ошейнике химеры. — Сядь. Фэйт покорно опустилась на колени рядом со стулом. Теперь она ниже. Когда условия для комфортной трапезы были соблюдены, Эстель открыла крышку блюда. Лошадиное филе, запечённый картофель и несколько лошадиных глаз. Приятный мясной аромат разнёсся по всей комнате. Стоит отдать должное повару, — лошадь была приготовлена изумительно. Даже химера отметила это, невольно истекая слюнкой. Однако, несмотря на великолепный запах конины, Эстель начала трапезу не с неё. Она насадила глаз на вилку и сунула в рот. Фэйт никогда не видела и ела ничего подобного. Ей казалось это отвратительным. Весь её рацион в поместье состоял из овощей, чему она была благодарна. Химера смотрела на тарелку уже не с таким аппетитом, как пару минут назад. — Хочешь попробовать? — Эстель взяла вилку и нож и, проткнув лошадиный глаз, стала его разрезать. Он с неприятным хлопком лопнул, растекаясь по белому фарфору вязкой слизью. — Это утончённое лакомство. Открой-ка рот! Фэйт слабо потрясла головой в знак отказа, но, увидев гнетущий взгляд хозяйки, поспешно открыла рот. Эстель сунула ей кусочек. Глаз, как она и представляла, был холодный и скользкий, по вкусу похожий на холодец. К тому же он оказался ужасно перчёный. Фэйт шумно задышала. Всё внутри ужасно жгло. — Не любишь остренькое? — позабавилась с её реакции Эстель. В действительности ей самой не нравились подобные деликатесы. Зато нравились Винсенту. Ей не хотелось огорчать отца, и со временем она привыкла к такому полднику. Дверь в комнату с приятным скрипом открылась. Фэйт инстинктивно повернулась на источник шума, за что получила от Эстель болезненный пинок в колено. Вошёл невысокий старичок. Слуга принёс газету, низко поклонился в знак уважения и так же быстро ретировался. Каждый в этом доме знал, что Инграмы не любят, когда их задерживают или стоят над душой. Эстель отодвинула поднос с ещё горячей едой и принялась с интересом читать газету. Она была далека от современных технологий и всю информацию брала из книг, а новости — из печатной прессы. Ограниченная свобода сказывалась на девушке. Без активного общения со сверстниками она не могла угнаться за актуальными вещами. В частности, интернет был для неё той ещё загадкой. Не отвлекаясь от колонок текста, Инграм водила свободной рукой по столу, по своим ногам, а потом и вовсе взяла химеру за голову и, мягко надавив, положила её себе на колени. Фэйт затаила дыхание: хозяйка никогда прежде не проявляла такой ласки к ней. От руки Эстель приятно пахло дорогими кремами, а ещё чувствовался едва уловимый древесный аромат. Химера не смогла расслабиться даже после нежных поглаживаний по макушке. Всё её тело было в напряжении, готовое в любой момент принять на себя удар. После пряника от хозяйки всегда стоит ждать кнута. Но кнута не последовало. Эстель долго просидела за газетой, затем не меньше расправлялась с полдником. Фэйт позволила себе двигаться только тогда, когда хозяйка сама подняла её голову, причём бережно, и встала из-за стола. — Сегодня ты хорошо поработала, номер 036. Я подумаю дать тебе отгул. Может даже у тебя будет возможность побывать в городе, — голос Инграм было не узнать. Он располагал своей доброжелательностью и мягкостью. — П-правда?! Ты правда позволишь мне? — Фэйт осталась сидеть на месте, когда хозяйка склонилась к ней и поднесла тонкий пальчик к своим ровненьким губам. — Не шуми, — вежливо попросила она и потрепала её по волосам. Затем Эстель коснулась крыла химеры, нежно проведя до самого основания. Это была самая чувствительная точка её крыльев. Фэйт смутилась. Она и не представляла, что хозяйка способна относиться к ней с такой теплотой. Инграм продолжала приятно водить по основанию правого крыла своей служанки, не забывая зарываться пальчиками в пух и гладить тонкую кожу. Она прощупала мощные кости, опустилась к длинным маховым перьям и резко вырвала большой пучок. Фэйт тихо вскрикнула и сжалась, пытаясь подавить крик боли. «Вот и кнут». — Разумеется, нет! Где это видано, чтобы вещи сами разгуливали по городу?! — Эстель осыпала химеру принадлежавшими ей всего секунду назад чёрными перьями. — Не стоит быть такой идиоткой! Хотя... как ты там себя называешь? Кажется, Фэйт? Иронично. Тебе подходит. Она оттолкнула химеру и подошла к зеркалу, поправляя воротник шёлкового синего пиджака. Ей потребовалось около двух минут, чтобы убедиться в своей безупречности. — Через неделю у моего отца презентация новой усовершенствованной партии химер в Ингибе. Он позвал меня лично, — громко сказала Эстель, доставая из шкафа сумку и кидая её в руки Фэйт. — И ты тоже идёшь со мной. Посмотришь на себе подобных. А пока нам нужно подготовиться.***
❱❱ 10 ФЕВРАЛЯ, 20ХХ ГОД ❰❰
— Ева-Рэй? Учёная обернулась. Винсент, как обычно, смотрел на всё свысока. Чёрное длинное пальто точно подчёркивало его широкие плечи и хорошо сложенное тело. Он выглядел серьёзным и даже отчасти строгим. Казалось, ничто не сможет вывести его из равновесия, никакая ситуация не столкнёт его с того образа жизни, что он ведёт. Это было так. — Добрый день, Винсент, — холодно поприветствовала его Ева. — Не ожидал увидеть тебя здесь. В выходной день на улицах было много народу. Ева захотела отвлечься от переживаний, прогулявшись по городу со своей любимой компанией студентов из Клапейрона. Хотя с ними и не было Фран, которой прогулки временно противопоказаны, они всё равно смогли хорошо провести время, пока Кейси не увёл Хитч в очередной магазин показать что-то интересное, а учёная не затерялась в толпе и не наткнулась на своего коллегу. Её лёгкое весёлое настроение вмиг исчезло, словно тучи нашли на солнце. Они не общались с того дня, как Ева побывала в поместье Инграм. Не сразу и скорее из вежливости, а не потому, что ей было интересно, она спросила: — У тебя же скоро презентация. Разве ты не должен готовиться? — Как раз этим и занимаюсь. Приехал забрать свой новый костюм из ателье. Ева отвела взгляд на проходящих мимо людей, высматривая среди них Кейси и Хитч. Похоже, что они где-то заблудились. Она сдерживалась от желания высказать всё в лицо Инграма по поводу того вечера, но не хотела портить себе настроение ещё больше. — Ева-Рэй, насчёт того... случая у меня в особняке, — без колебаний понял её мысли Винсент. — Я помню, что произошло. Извиняться не стану. — Твоё признание... — Только не принимай это на свой счёт. Алкоголь сделал своё дело. Ева оскорбилась. Похоже, она ошиблась в выводах. Но это её ничуть не удивило. Она не ждала от Винсента искренности. Либо он до последнего отказывался принимать свои чувства к ней, сваливая всё на пьяный бред и обманывая самого себя, либо всё это время притворялся. Как бы то ни было на самом деле, — Еве было абсолютно всё равно. Она убеждала себя в этом. Кто-то дёрнул её за рукав, она обернулась. Спасение! Это была Хитч. Кейси поблизости не оказалось. — В-вы же... Винсент Инграм? — робко обратилась к нему девушка. Она мельком видела его последний раз, когда тот приехал к их дому, чтобы забрать Еву в Ингиб. — Да, верно, — он протянул ей руку в знак приветствия. — А ты..? Она неуверенно протянула ему свою, не отпуская рукав матери. Инграм оказался гораздо больше и выше, чем она запомнила. — Хитч Рэйсенд, — рукопожатие Винсента было крепким, даже болезненным. Она поёжилась и поспешила отпустить его руку. — А, значит, ты и есть химера номер 037, — Винсент невинно улыбнулся и чуть наклонился вперёд. Его взгляд прожигал, закрадывался глубоко в сознание. — Очень приятно наконец увидеть тебя лично. Хитч нахмурилась и юркнула за спину Евы, как зверёк в свою норку. — З-зачем вы так?.. — раздался её тихий голос. — Что-то случилось? — Винсент сделал вид, что не понял. — Не слушай его, милая, — сменив тон на более резкий, учёная обратилась к их собеседнику. — Кажется, я просила тебя не называть её по номеру. — Ах, верно! — вспомнил он и отвесил саркастический поклон. — Прошу простить моё невежество! Высокомерие Винсента не знало границ. Еву это выводило из себя. Разумеется, она понимала, что он делает это специально, чтобы позлить её, но предпочла промолчать. Легонько погладив дочь по плечу, она шёпотом велела ей поскорее найти Кейси. И когда та снова исчезла в толпе, то учёная обратилась непосредственно к оппоненту: — Всё-таки ты совершенно не изменился, Винсент Инграм. А я-то уже почти тебе поверила. — Что тебе мешает поверить мне полностью? Неужели ты думаешь, что я должен снизойти до тебя и заслужить твоего доверия? Не за того ты меня держишь. — Вот об этом твоём отношении я и говорю, — разочарованно вздохнула Ева, поправляя короткую прядь, выбившуюся из причёски. — Я не понимаю, для чего ты стремился со мной снова сблизиться, если продолжаешь отталкивать? Как я могу верить тебе, когда ты отказываешься от своих слов? Мне жаль всех, кто окружает тебя. Вместо того, чтобы досаждать мне, лучше попробуй наладить отношения со своей дочерью. Ева равнодушно смотрела на него снизу вверх. Его надменное выражение лица не переменилось. Винсент нисколько не прислушался к её словам. Когда она заметила силуэт махающего ей Кейси вместе с Хитч, то поспешила покинуть Инграма как можно скорее.***
❱❱ 12 ФЕВРАЛЯ, 20ХХ ГОД ❰❰
Погода на улице стояла омерзительная. Даже на небо было взглянуть тошно, не то что на землю. Пренеприятным вечером Эстель вернулась домой после занятий совсем разбитой. Многочисленные обитатели дома, включая Фэйт, боялись малейшего движения юной особы. В особенно плохом расположении духа она могла позволить себе слишком много. Можно подумать, что сегодня был такой день. Но нет. Сегодня всем служащим верой и правдой этому дому привалила большая удача: Эстель проигнорировала абсолютно всех и удалилась в свою комнату. На счастье повара, у неё не было сил даже поесть. Когда хозяйка злилась, трудно было угодить её вкусовым пожеланиям. Плотно завернувшись в тёплое одеяло, она легла спать и провалилась в бесконечную путаницу сновидений. Однако кое-что разобрать получилось. Перед глазами вырисовывались необъятные просторы: широкое поле с большими золотыми подсолнухами и голубая речка. Самая спокойная речка, которую только можно представить. В этих изумрудных местах было что-то неведомое, но родное. Они часто снились ей, подпитывая угасающую надежду. Прогуливаясь по полю, Эстель любовалась любимыми цветами. Золотисто-жёлтые подсолнухи нагоняли благоговение. Тёплые краски отогревали застывшую от зимней стужи душу. Инграм вышла ко склону. На обширном, заросшем травой пространстве сидел высокий человек в очках и задумчиво разглядывал водную гладь реки. Её отец. — Привет! — сказал он радушно. — Садись скорее. — Что-то интересное? — Сейчас карпы начнут прыгать. Она присела рядом. Отец приобнял её за плечо. Из воды стали выскакивать радужные карпы, пролетая над гладью реки, словно птицы, размахивая плавниками. Их чешуя переливалась в лучах заходящего солнца. Наслаждаясь картиной, отец и дочь мирно прижимались друг к другу. — Всё ещё красишь волосы в вишнёвый? — спросил он. Эстель почувствовала, как он крепче прижимает её. — Да, мне идёт? — Очень. Выглядишь прелестно. Эстель оторвалась от рыб и глянула на отца, воссияв милой улыбкой. Винсент улыбнулся в ответ, затем прикоснулся к её щеке длинными пальцами. — Что это? — заметил он небольшой синяк, слегка надавив на него. Девушка быстро отвернулась и спрятала лицо в ладошках. — Ничего такого. Просто снова подралась с Инис. — Знаешь, это не сулит ничего хорошего. Может, вам стоит помириться? — с наставнической серьёзностью сказал Винсент. — Ещё чего! Ты на чьей вообще стороне?! — На твоей, конечно! — он снова прижал её к себе. — Тебе виднее. Но я волнуюсь, как бы с тобой ничего не случилось. — Всё будет нормально. Я не позволю ей задирать меня. — Молодец, смелый поступок. Я люблю тебя. — И я тебя. Винсент прижался к дочери, отдавая всю ту отцовскую ласку, которой она долгое время была лишена. Он погладил Эстель по спине, затем по собранным в хвостик волосам. В широких объятиях отца она тонула, вжавшись в его сильную грудь. Само это ощущение казалось ей одним из самых приятных, что доводилось испытывать в жизни. «Как же я хочу, чтобы этот сон никогда не заканчивался…» Что-то тёплое коснулось её лба. Эстель проснулась с колотящимся сердцем. Огляделась в темноте: рядом никого не оказалось. Её накрыло сильнейшее разочарование от того, что грёзы закончились. Вот она, жестокая реальность. И кто виноват? Она силой дёрнула цепь у подножия кровати. Взвизгнула её химера.***
— Вы сегодня плохо спали, госпожа? Зевая и потирая красные глаза, Эстель стояла перед зеркалом, пока экономка помогала надеть ей пиджак, и заканчивала приводить в порядок её волосы. — Я проснулась среди ночи. — Дурной сон? — Наверное. — Вы помните, что у вас сегодня в шесть соревнование по фехтованию? — Да, помню, Грета. Не знаешь, мой отец будет присутствовать? — Эстель оживилась на этом моменте разговора и посмотрела на экономку в зеркало. Её медные волосы с лёгкой сединой и большие круглые очки поблёскивали на солнце. Грета была тем человеком, который мог сказать ей правду и не давать ложных ожиданий. За это юная особа очень ценила её. — Он не пришёл даже на ваш День рождения. Сомневаюсь, что турнир заставит его уделить вам время. — Верно… — вздохнула она и повернулась к Грете. — Но может, он… — Госпожа Эстель! Я хотел бы… — А ну пошёл прочь, паршивец! — огрызнулась она на прервавшего её пажа, что вошёл без стука. Тот испуганно выскочил в коридор. — Я ещё не готова! — Он так и не научился уважению, — усмехнулась Грета, поправив пиджак на Эстель. — Вернусь и отлуплю его, чтобы знал своё место. — Машина подана, госпожа Эстель, — постучав и войдя после приглашения, сказал дворецкий. — Водитель ждёт в фойе вместе с вашей химерой. — Хорошо. Сопроводи меня вниз, Сильвестр. — Слушаюсь. Он протянул хозяйке руку и, коснувшись её, Эстель последовала за дворецким. Они быстро направились к лестнице. Личная экономка шла вслед, и другие работники тоже показались из соседних комнат, оторвавшись от дел, чтобы поклониться. При уходе кого-либо из господ слуги обязывались всегда сопровождать его поклоном. Не имело значения, чем они занимались в тот момент. В поместье Инграм было множество прислуги. Среди них имелись лакеи, пажи, камердинер, горничные. Все они образовывали единую иерархию, которую возглавляли дворецкий и экономка. Именно эти двое занимались заботой и воспитанием Эстель с самого рождения, заменив ей родителей. Грета любящим сердцем старалась дать своей юной госпоже самое лучшее. Учила её грамоте, помогала с учёбой, часто устраивала душевные разговоры, да и вовсе баловала, выполняя все прихоти хозяйки и прощая промахи. Случалось, что Эстель провинится в чём-то перед отцом, тот накажет её: прикажет не выходить из комнаты, оставит без ужина. И только Грета потихоньку, пока никто не видит, отнесёт девушке поесть. Нередко она придумывала отговорки для Винсента, чтобы его дочь свободно могла прогуляться по городу. А когда правда вскрывалась, брала вину на себя. У экономки не было своей семьи, посему Эстель стала для неё почти что дочерью. Инграм и сама была сильно привязана к Грете, и только к ней позволяла себе проявлять тепло. Сильвестр, в свою очередь, стремился научить девушку нравственности, порядочности и стойкости. Обучал защите, красноречию, ведению бесед с оппонентами и чувству собственного достоинства. Ещё дворецкий водил её на выставки и в обсерваторию. В случае чего защищал от обидчиков. Благодаря ему Эстель обрела твёрдость характера. Но как бы они ни усердствовали, младшая Инграм всегда больше тянулась к отцу, к единственному родному человеку в имении. И с возрастом, желая завоевать его внимание, её поведение стало ухудшаться. Дерзость, грубости, жестокость к другим слугам и безнаказанность — обычное для неё дело. От былой детской искренности не осталось и следа. Эстель отдалялась от прислуги и не так давно совсем замкнулась в себе. — После пар в академии у вас ещё скрипка, занятия по фармацевтике, математике и биологии. Когда вернётесь вечером с соревнований, то приступите к истории. — Снова без перерывов? — У вас будет… — Грета заглянула в ежедневник. — По полчаса на обед и ужин. На нижнем этаже собрались несколько горничных, лакей и повар. Они, как и вся прислуга, носили тёмно-синюю форму из дорогущего материала. Отличался от них только водитель в строгом чёрном пиджаке и крылатая химера, такая же сонная, как и её хозяйка. Она держала объёмную кипу вещей: шпага, скрипка, несколько сумок, деловой портфель. Всё это горой умещалось в её руках. Сильвестр открыл парадную дверь. Фэйт вышла первой, кивнув ему в благодарность. Эстель приподнялась на цыпочки, чтобы обняться на прощание с Гретой. Та склонилась к ней и шепнула на ухо: — Удачного вам дня, госпожа. — Я буду скучать, — вполголоса ответила она. — Пожалуйста, напомни моему отцу о соревнованиях. Может, он захочет прийти. — У неё такие ужасные нагрузки, бедняжка совсем не высыпается, — пожаловалась Грета дворецкому после того, как хозяйская машина исчезла за воротами. — О чём Винсент вообще думает? Сколько ему ещё нужно её крови и нервов? Он даже не приходит на её выступления! — Ты, верно, думаешь, что он чудовище? Господин выкладывается ради её блага, — Сильвестр сложил руки за спиной и посмотрел на экономку сверху вниз. — С таким отношением она вряд ли когда-нибудь будет счастлива. — Ей и не положено. Она родилась сломленной. Единственное, что она может делать это заполнять жизнь деньгами, славой, своими ужасными поступками, но ничто не сделает её цельной. Она — Эстель Инграм. И от этого нет спасения.***
❱❱ 16 ФЕВРАЛЯ, 20ХХ ГОД ❰❰
Франческу выписали из больницы в разгар февральских морозов. Она чувствовала себя намного лучше. Ева хорошо о ней позаботилась. Девушку больше не беспокоили боли в груди. Однако слабый кашель и хриплость голоса никуда не уходили. И, по прогнозам учёной, никогда не уйдут, перейдя в астму. Но, несмотря на это, Фран испытывала глубокую признательность по отношению к Еве. Благодаря неравнодушию учёной, она может забыть кошмар, длившийся почти всю её жизнь, и начать жизнь с нового листа. Ева оформила попечительство, позволяя Франческе жить у неё. Хильду Инис арестовали и признали невменяемой, отправив на принудительное лечение в соответствующее заведение. Фран знала, что, скорее всего, больше с ней никогда не увидится. Оно и к лучшему. Девушка даже не будет скучать по матери. На всю жизнь ей останутся жуткие воспоминания и несколько шрамов. А сейчас она была счастлива как никогда. Вместе с Хитч они возвращались домой, болтая обо всём на свете. Кейси неуклюже плёлся сзади и читал новую статью Евы, которую она наконец написала спустя долгое время. — Эй, Фран! — весело позвал юноша. — А ты ведь, получается, теперь сестра Хитч, да? Может, нам звать тебя Франческа Рэйсенд? Так даже лучше звучит! — он усмехнулся своим надоедливым шипящим смехом. Обе девушки сильно смутились. Фран закрыла лицо шарфом. Ныне это атрибут привычки, а не средство сокрытия страшных тайн семьи. — Н-нет... это... не так, Кейси! — пыталась подавить стеснение Хитч, спрятав глаза за длинной чёлкой. Она смущалась от осознания, что Фран фактически стала её сводной сестрой. Необычно и даже немного приятно. — Дурень ты! Я просто живу с ними! Это не значит, что Ева... мне... В общем, я не часть их семьи! На какое-то время все замолчали. Хитч первая нарушила тишину: — В-вы оба часть нашей семьи. М-мама тоже т-так считает.***
Весь день Ева провела за генеральной уборкой дома. Таким образом, она не только успокаивалась и забывала о проблемах, но и удовлетворяла своего внутреннего педанта. Дом стал обителью чистоты и порядка к середине второй половины дня. Затем Ева ударилась в готовку. По телевизору что-то вещали про новых химер Винсента. Учёная не слушала. Ей было плевать на его достижения, как и на него самого. Она беззаботно готовила шоколадный пирог и заваривала вкуснейший облепиховый чай для своих любимых студентов. Звуки передачи лишь маячили на фоне, чтобы заткнуть тишину. Дверь заскрипела, впуская в помещение порыв ветра со снегом. Холодный свежий воздух донёсся до кухни. Послышался узнаваемый смех Кейси. Шлепок. Недовольное ворчание Фран. Учёная вышла встречать гостей. Точнее одного гостя и двух своих дочерей. Легарт валялся на полу, очевидно, получил за что-то от Фран. Та стояла в победной позе и ухмылялась от уха до уха. Хитч неловко хихикала в стороне. Поднявшись с пола, Кейси неожиданно для всех достал из-под шляпы небольшой букет цветов. Краснея и ужасно заикаясь, юноша поздравил Еву с днём рождения. Он прошёл ещё в январе, но учёной было приятно получить подарок и сейчас. Кейси подарил её любимые цветы — петунии сорта «Чёрная вишня». Букет помялся, наверное, из-за необычного способа транспортировки. Некоторые лепестки отвалилось, оставшись на растрёпанных волосах парня. Отсутствие нескольких элементов ни капли не умаляло красоту букета. Еву тронул такой подарок. Она с чувством обняла юношу, заставив его смутиться. После столь трогательной сцены все четверо пошли на кухню пить чай и пробовать шоколадный торт учёной. Расположившись за столом, они принялись обсуждать последние новости. Время снова летело незаметно за их посиделками. За окном давно стемнело. Но ни Фран, ни Кейси не следили за часами. Не было в этом нужды. Впереди были выходные, и Кейси был приглашён переночевать у них. Разумеется, парень не мог отказаться от такого предложения. Ева обещала показать им презентацию своей новой статьи и затем устроить ночь настольных игр. Кейси уплетал пирог, приготовленный Евой, за обе щеки и с набитым ртом заваливал учёную вопросами. Она, как обычно, единственная понимала его странную речь. Хитч и Фран только дивились сложной коммуникации Евы и Кейси. Инис наконец смогла оценить кулинарное мастерство своего опекуна. Приём пищи до сих пор давался ей с трудом, но оно того стоило. Она уже и не помнила, когда ей последний раз удавалось отведать что-то настолько вкусное. Пока они сидели за столом и оживлённо вели беседу, по телевизору сообщали что-то чрезвычайно важное. Звук был выключен, и никто не обращал внимания на экран. Внезапно вдали раздался громкий взрыв. Все замолкли и устремили взгляды в окно. На горизонте поднялся столб дыма, который тут же был пожран ярко-красным пламенем. Где-то в отдалении завыла сирена. К ней присоединилась вторая. Потом третья. Через мгновение по всему Арсиасу звучали сигналы тревоги.***
Десятки глаз были прикованы к Инграму, выступавшему с очередным проектом. Он был одет в новый лучший костюм тёмно-синего цвета, по-королевски расхаживал по сцене и отвечал на вопросы из зала. Повсюду сверкали фотовспышки. Стоял гомон. Каждому хотелось поговорить с человеком, который в одиночку остановил войну. Войска Хасфилда после стычки с химерами отступили, заключив мирный договор на какое-то время. Это была прекрасная церемония, кропотливо спланированная вплоть до самого маленького цветка. Эстель Инграм наблюдала за происходящим с балкона, потягивая вино. Её бокал стоял на перилах. Рядом с ней стояла химера. Кроме них на возвышении никто больше не находился. Все хотели быть ближе, слышать слова Винсента как можно чётче или попытаться получить возможность поговорить с ним лично. Он позировал на камеру. Его дочь гордилась им. Спустя полчаса Винсент закончил своё выступление и покинул сцену. На его место вернулся ведущий, всё это время теснившийся где-то в углу. Эстель протянула руку к бокалу и, картинно подняв, отпила за успех своего отца. Через минуту он подошёл к ней сзади. — Ты должна быть с гостями! Она с безразличием облокотилась на перила. Не показывать свои эмоции — первое, чему всегда заставлял следовать её отец. — Я готовлюсь к встрече с ними. — Вижу, ты в кои-то веки поняла. Но постарайся не опозорить меня на этом вечере, — он щёлкнул пальцами и подозвал слугу. — Прошу, пройдитесь с ней. Пусть не сидит на месте. После указания Винсент растворился в толпе. Эстель шла вместе с одним из новых слуг через весь зал, подозвав за собой и Фэйт. Несколько важных знаменитостей Арсиаса стояли около стола, подсвечиваемого снизу светодиодами. Мягкое освещение подчёркивало их утончённые черты лица. Винсент много рассказывал о них и давно хотел, чтобы Эстель вышла в свет, познакомившись с важными людьми. Это был шанс произвести впечатление на отца. Прежде чем начать беседу, Эстель подтянула Фэйт к себе за крыло и заставила наклониться. — Не опозорь меня, номер 036. В противном случае лишишься ещё нескольких перьев, — зашипела она ей на ухо, а затем оттолкнула химеру. Крылья Фэйт болели. Она с трудом могла подняться в воздух и не рискнула бы лишний раз злить Инграм. Поэтому, когда они подошли к гостям, она вежливо поклонилась им, придерживая юбку и показывая свои манеры. Этой ночью ей было особенно тяжело держать себя в форме и следовать этикету. Она не спала последние несколько суток. Эстель познакомилась со всеми тремя знаменитостями, и они о чём-то разговорились. Фэйт их не слушала. — Значит, это и есть первая химера Винсента Инграма? — обратил внимание на неё один из гостей. — Интересно-интересно. Я видел её только на фото. И как же ваше имя? — Её номер 036, — ответила за неё Эстель. — Это я знаю. Но должно же быть у девушки имя? Химера с симпатией взглянула на господина, уцепившись за его слова, как за спасительный прутик. Появился тот, кому интересно её имя! — Меня зовут Фэ... — Химерам не дают имён, — холодно прервал второй гость. Он не нравился Фэйт. От него дурно пахло имбирём. — Они же животные и имена им ни к чему. Винсент Инграм сам это подтвердил. — Но позвольте, разве животным не положены имена? — добрый господин, как мысленно нарекла его Фэйт, посмотрел на неё спокойным, а главное, понимающим взглядом. — Нет. Кличка ещё может быть, но человеческое имя — ни в коем случае. Фэйт стало больно. И вот снова с ней обращаются, как со скотиной. Инграм заметила её негодование и, грубо взяв под руку, отвела в сторону. — Твой голос здесь не учитывается, сколько раз повторять? — тихо прошипела она, больно сжимая её кисть. — Можешь сходить пока прогуляться ненадолго. Я найду тебя, когда понадобишься. Почувствовав облегчение, Фэйт дождалась, когда Эстель отвернётся и потеряет к ней интерес. Следом она поспешила раствориться в толпе. У неё было, возможно, несколько минут, чтобы развеяться. Фэйт ощутила маленькую, но свободу. Никто не ограничивает её действия, а значит, можно заняться тем, что обычно делают люди на таких мероприятиях. Например, выпить или поговорить с кем-нибудь. Насчёт второго девушка сомневалась: не все воспринимают её как равную, но попытаться стоит. Гостей обслуживали личные официанты семьи Инграм, одетые по такому случаю в ярко-синие пиджаки. Одни носили угощения, другие — напитки. Фэйт подошла к официанту и посмотрела на уставленный бокалами поднос. Она с интересом взяла ближайший к себе и, не раздумывая, сразу выпила под смешок слуги. Бледно-золотистое содержимое было тошнотворным на вкус. Химера едва не выплюнула жидкость обратно в бокал. Это оказался алкоголь. Фэйт пробовала его первый раз в жизни и твёрдо решила, что никогда к нему больше не притронется. «Люди здесь мерзкие и пьют такую же мерзость», — она с отвращением вернула пустой бокал на поднос прислуги. Желание поговорить с кем-нибудь пропало. Фэйт слонялась по залу, как неприкаянный дух, заглядывая в лица гостей. Она не знала, что искала в них. Добродушие? Осознание? Тепло? Люди здесь были чёрствые. Даже самая миловидная девушка низкого роста, показавшаяся Фэйт прелестью во плоти, по-хамски толкнула её в крыло, когда та проходила мимо. «Да, люди здесь не только чёрствые, но и злые». Фэйт прошла к концу зала, где её внимание привлекла дверь. Из неё вышел Винсент. Похоже, там он готовился к презентации. Химера поспешила отойти в противоположную сторону от него, чтобы лишний раз не попадаться на глаза. Передвигаясь по залу, она старалась держаться стен. Несколько раз натыкалась глазами на Эстель и грубого мужчину. Они активно разговаривали, смеялись и широко улыбались. Внезапно и Инграм, и её собеседник обернулись. Фэйт остолбенела под взглядами, но парочку тут же заслонили два официанта. Она попятилась назад и через мгновение врезалась в кого-то спиной. — Прошу, аккуратнее! — сказал знакомый голос. Фэйт обернулась. Это был тот самый гость, который ещё секунду назад беседовал с Эстель. — Простите... — тихо ответила она и виновато поклонилась. — Я вас не виню. Должно быть, вам тяжело быть среди людей, а не в кругу себе подобных, — не успела Фэйт возмутиться, как он продолжил. — Моё имя Карлос Шельф. Я актёр большого театра. Возможно, вы слышали обо мне. — Не доводилось. Он презрительно усмехнулся. Мужчина бросался в глаза своим ростом и статью, а ещё дорогим шёлковым фраком. От него веяло недоброй аурой и обильно пахло имбирём. От этого резкого запаха кружилась голова. Фэйт хотела поскорее отойти от Карлоса, но тот взял её за руку. — На самом деле я обратился к вам по делу. Ваша хозяйка разрешила мне переговорить с вами с глазу на глаз в изолированной комнате неподалёку. — По какому поводу? — Карлос повёл её за руку, так и не ответив. Фэйт, не сопротивляясь, последовала за ним. Раз это указание Эстель, то ей не стоит противиться. Наверное, Карлос хочет о чём-то спросить её. Фэйт даже обрадовалась: нашёлся человек, который заинтересовался ею! Они вдвоём вышли из зала и направились в небольшую комнату в конце коридора. Кажется, это было служебное помещение. В комнате было тепло и почти никакого освещения. На тумбочке горела тусклая лампа. На спинке старого дивана висела униформа официантов, а в самом углу стоял шкаф. Скорее всего, персонал хранит там свои личные вещи. Рассматривая комнатку, Фэйт не заметила, как Шельф закрыл дверь и зашёл к ней за спину. — Т-так... что у вас за дело ко мне? — повторила она свой вопрос, развернувшись к мужчине лицом. В предвкушении расспросов о её нелёгкой жизни химера робко заулыбалась. Карлос тем временем уселся на диван, вальяжно откинувшись на спинку, и оглядывал свою собеседницу с ног до головы. Его глаза довольно поблёскивали. Мужчина о чём-то задумался. — Ваша хозяйка, госпожа Эстель Инграм, позволила мне провести с вами ночь, — как ни в чём не бывало сказал Карлос. — В каком смысле? — дрожащим голосом спросила Фэйт, надеясь на лучшее. Шельф замолчал и, сунув в зубы сигару, закурил, испуская клубы ядовитого серого дыма. Его запах густо забился в лёгкие. И в без того тесной каморке стало трудно дышать. Карлос ещё раз оглядел Фэйт задумчиво-похотливым взглядом, поднялся и хищно направился к ней. Тогда-то до неё и дошло, что всё не ради душевных расспросов. Собрав силы, она отчаянно кинулась бежать. Выбросив вперёд руку, он схватил её за крыло — девушка вскрикнула. Извернувшись, она рванула в сторону двери, но из-за крутого поворота не удержала равновесие и упала на пол. Карлос моментально оказался рядом, собираясь схватить её. Но Фэйт отпрянула, вскочила на ноги и, попятившись, запнулась обо что-то в полумраке и снова упала, — на этот раз на спину. Шельф навис над ней в попытке прижать. Он был очень сильным и тяжёлым. Запах имбиря и сигаретного дыма стал особенно невыносим. Её затошнило. Всхлипывая, Фэйт попыталась вырваться, беспомощно хлопая крыльями по полу. — Нечего убегать! — выдохнул он, смотря ей в глаза. — Госпожа Эстель будет недовольна, если узнает, что её химера пыталась от меня сбежать! Фэйт толкнула его со всех оставшихся сил, помогая себе крыльями. Карлос схватил её за плечи и начал притягивать к себе. Это было ошибкой. Химера вмазала ему лицу ладонью и снова попыталась вырваться. Мужчина рассвирепел и перехватил её запястья. Теперь Шельф прижимал её к полу железной хваткой, не давая возможности даже пальцем пошевелить и не позволяя себе потерять бдительность. С яростным возгласом он влепил ей пощёчину. Фэйт вдруг зашлась беспомощным рыданьем. Карлос нависал над ней, тяжело дыша и глядя на это жалкое дрожащее существо, съёжившееся от страха.***
Фэйт выбежала из комнаты, оправляя на ходу платье и едва не налетев на нескольких гостей в коридоре. Ноги сводило судорогой, а сердце стучало словно отбойный молоток. Она сбежала оттуда как можно быстрее и, оглянувшись, увидела, что Карлос последовал за ней, выискивая цель глазами. Не глядя по сторонам, постоянно врезаясь в кого-то Фэйт снова оказалась в главном зале. Вытирая лицо от слёз, она пыталась найти место, где могла бы спрятаться. В поле зрения попала та самая дверь, в которую входил Винсент. Она была чуть приоткрыта. Испуганная химера поспешила скрыться за ней. Захлопнув за собой дверь и прислонившись к ней спиной, она оказалась в ловушке. Однако Фэйт это не волновало. Она всеми силами пыталась перевести дыхание и успокоиться. В отчаянии она сползла на пол, обхватив руками колени. Несчастной девушкой овладел ужас, когда она представила, что с ней сделает Карлос, если догонит. Сбежать точно не получится. Затем она подумала и о разгневанной Эстель. Наверняка Шельф расскажет ей о побеге своей жертвы. Рано или поздно эти двое найдут её по сигналу ошейника. Но она попыталась взять себя в руки, несмотря на боль, терзавшую её. Всё будет потом. Сейчас необходимо успокоиться. Фэйт вспомнила о Еве, и на неё нахлынула новая волна горечи. Горячие слёзы градом сыпались из её глаз. Больше всего на свете химера мечтала о встрече со своей мамой: пожаловаться ей на Эстель, на Карлоса, на неприятных гостей, на весь мир! Хрупкая и ранимая, она нуждалась в утешении и понимании. Когда она окончательно успокоилась и перестала плакать, то обратила внимание на помещение, в котором оказалась. Её окружала мрачная пустота, и только едва различимые силуэты виднелись где-то на полу. Должно быть, фантазия разыгралась. Что только не померещится в полной темноте. Прохлада наполняла воздух. В другом конце комнаты, за какими-то коробками стучала форточка от порывов ветра. Глаза привыкли, и она осмелилась пройти вперёд, изучая помещение. Оно было совсем небольшим, его хватало только на несколько коробок. В противоположном конце комнатки Фэйт смогла нащупать и даже разглядеть очертания двери. Из неё доносился звон металла и тихое, словно бы многоголосое шипение. В страхе быть пойманной Карлосом, она зашла в эту дверь. Свет из неё больно уколол глаза. Химера зажмурилась. Не видя, но слыша сопение и низкое грудное рычание, она перепугалась. Превозмогая опасение и неприятные ощущения в глазах, Фэйт смогла разомкнуть веки. Больших размеров помещение, основное пространство которого занимали клетки с толстыми решётками, внушало ужас и трепет. Там, за решётками, ворочаясь и гремя цепями, сидели звероподобные химеры, выглядевшие как невероятные существа: рогатые, шипастые, с несколькими хвостами или парами конечностей. Их рычания звучали вяло, но глаза не были потухшими. Снизу под клетками находились спрятанные лампочки, которые освещали их голубовато-белым светом. Девушка боялась этих созданий, мучительно чувствуя их дикие злые желания. Звери не заметили её фигуру, не обратили внимания на другую химеру, пробирающуюся среди них. Она кралась мимо, сжавшись и стараясь оставаться незамеченной. Совсем близко кто-то из существ коротко всхрапнул и, испугавшись, Фэйт отскочила в сторону, прикрыв рот рукой, чтобы не закричать. Она с ужасом уставилась на пасть длинной змеевидной химеры, изо рта которой торчало четыре ряда острых зубов. Существо зевало. Вскоре она дошла до конца помещения. Здесь в абсолютной темноте, без какой-либо подсветки стояла огромная клетка #C-7826. В ней находилось животное, которое отличалось от других. Глаз химеры не было видно, а сама она была колоссальна, как танк. Её внешний вид напоминал гигантского льва. Два ветвистых кривых рога, идущих в стороны из косматой гривы, заковывались в цепи. Химера не двигалась. «Спит? Или мертва?» — Фэйт знала, что она живая. Так почему же допустила второй вариант? От страха ли? Как глупо, — раздалось в её сознании. Поначалу Фэйт подумала, что сходит с ума. Затем, предположила, что кто-то сказал ей это. — Глупо? — тихо прошептала она и обернулась, решив проверить своё предположение. Ты глупа и бестолкова. Это не могло быть её собственными мыслями. С чего бы ей говорить себе гадости? Фэйт обескураженно огляделась по сторонам — никого не было. На шёпот тоже мало похоже. Или он идёт из другой части комнаты? Фэйт медленно двинулась, обходя клетку огромной химеры. — Кто ты? И… где? Можешь звать меня номер C-7826. Фэйт подскочила от удивления. Львоподобная химера шелохнулась, девушка почувствовала её, словно бы она пробралась в сознание. Конечно, химера в её голове! «Такого быть не может! Люди не могут обмениваться мыслями», — подумала Фэйт, не поверив происходящему. Но тем не менее, я не человек и могу это делать. — А говорить ты можешь? — всё так же тихо спросила она. Химера низко прорычала. Нет, похоже, что нет. — Давно ты здесь? По ощущениям, целую вечность. — Хочешь, я придумаю тебе имя вместо номера? Первая буква Ц... я буду звать тебя Цертеро. Это означает «мозг и мысль»! — упоённо сказала Фэйт. Она была безумно рада найти собеседника, который понимает и воспринимает её. Который не обращается с ней, как с мусором. Цертеро. Мне нравится. А кто ты, человечек? — Я... не человек. Но и не химера. У тебя человеческий запах. — ...Меня создали в Ингибе, как и всех вас! — Фэйт испугалась немилости Цертеро. Неужели и химера не примет её? Неважно как тебя создали. Ты в большей степени человек, чем одна из нас. Существа вокруг заворочались, издавая одобрительные звуки, поддерживая тем самым лидера. Фэйт стало плохо. Нигде ей не было места. Люди относились к ней, как к вещи, как к животному, а химеры — не признавали за свою. Трудно было держать себя на ногах. Они подкашивались от страха: Цертеро мог приказать зверям расправиться с ней. Если они выберутся из своих клеток их первой целью будет она. Удержавшись, Фэйт поняла, что надо бы что-нибудь сказать, но не находила слов. «Нет… прошу… оставь…» — даже в голове не могла связать она слов. А ты спроси, чего я хочу, — услышал её беспорядочный поток мыслей Цертеро. — Среди химер такой вопрос всегда уместен. — Чего ты хочешь? Я хочу перестать чувствовать боль. — Тебе больно? Посмотри на меня. Фэйт приблизилась к клетке и наконец разглядела, что голову зверя покрывал серебряный доспех, украшенный сложным узором и переходящий во что-то напоминающее корону. Вся конструкция являлась одним целым с его черепом и тянулась дальше по позвоночнику, будто метал врос в кости. Жуткое зрелище. Ей было так противно смотреть на это, что тошнота подкатила к горлу. Она отвернулась. Он сделал это со мной. — К-кто? Винсент Инграм. Голова Фэйт закружилась. Она сострадала Цертеро, ненавидела семью Инграм, но больше всего разочаровалась в мире. Неужели все эти химеры, она сама и Цертеро заслуживают такого отношения к себе? Их создал человек, так почему, пустив в этот мир, он не отвечает за тех, кого породил и приручил? Фэйт на своей шкуре достаточно ощутила жестокость и страдания, чтобы разочароваться во всём, что её окружает. Люди — странные существа. Она не понимала, почему им так нравится заставлять других испытывать боль. Она не понимала, почему к ней и всем химерам было такое чудовищное отношение. Разве они заслужили боль? Она ничего не понимала. Глупая-глупая, 036. Ты служишь им и не пытаешься противостоять. Тебе нравится унижаться? — Но что я могу сделать? Борись. — Я... не могу... Нет, ты можешь. — Я даже защитить себя не могу! Меня только что осквернили! — Фэйт разрыдалась, хватаясь за голову. Её воротило от себя: не человек, не химера — существо с ощипанными крыльями и замученным видом. Заслуживает ли оно существовать в этом мире? Голос презрительно разразился смехом. Ты свободна, в отличие от меня. Тебя ничто не удерживает взаперти. В маленькой тесной клетке, на привязи. — Ты заперт здесь, а я... в своей жизни. У меня нет надежды на освобождение. Никто не поможет мне. Каждый считает своим долгом унизить меня или использовать. Я всего лишь слабая химера. А у химер здесь нет никаких прав на выбор... — на мгновение Фэйт показалось, что её слушают и даже сочувствуют, но посмотрев на Цертеро, она совсем упала духом. Он не двигался, ему было всё равно. Освободи меня. — Что? Освободи меня, человечек. — Я не человек! Я химера! — уверенно крикнула она. Надоело постоянно испытывать унижения, надоело подчиняться. Внутри Фэйт что-то сломалось: скорлупа старого мира лопнула, порождая новый. Человечек, ты забываешься! — его голос зазвучал громогласно. — Ты — человек, если подчиняешься их правилам! — Замолчи! Я такая же химера! Докажи это. — Доказать? Освободи меня и докажи, что ты одна из нас. Цертеро, химера #C-7826, приподнялся на все четыре лапы. Его удерживали толстые стальные цепи и не позволяли подняться в полный рост. Но даже так, по сравнению с Фэйт, он был огромен. Посмотри на это, 036. Посмотри, как мы мучаемся, Фэйт Рэйсенд! Разве тебе не хочется уничтожить, растоптать этот мир? Почему в нём правят они? Почему не мы? Для какой цели нас держат здесь? Умереть? Я не боюсь смерти. Но эти черви боятся. Настолько боятся, что не хотят участвовать в своих войнах и посылают нас, вместо них! Трусы! Жалкие черви! Они не заслуживают жизни! Фэйт оглядела других химер. Их глаза горели огнём отчаяния. Она понимала их боль, она ощущала её на себе. Эти создания не осознавали, что происходит вокруг. Им хотелось свободы, как и ей. Им хотелось покинуть это тесное холодное помещение. Они были такие же, как она. Уставшие, замученные. Их истязали. Они страдали. Девушка впервые в жизни испытала слепую злобу. Ледяной гнев охватил её. Мысли смешивались в кучу, Цертеро давил на неё, его сознание заполняло разум. Фэйт впала в безумное отчаяние. Ничто на свете не могло порадовать её. Она забыла о Еве и своей сестре. Она ощутила, прилив сил и новую цель. Ей захотелось освободить их всех. Ей захотелось дать им то, в чём они нуждаются — свободу. Недолго повозившись с замком #C-7826, она открыла дверь его клетки. Благодарность Цертеро гулом раздалась по комнате. Фэйт чувствовала себя причастной к чему-то грандиозному, к чему-то, что изменит жизнь многих. Представляя, как рады будут химеры свободе, она и не услышала хлопок металлической двери. От мечтаний её отвлёк знакомый голос. Она обернулась. — Вот ты где, номер 036! Какого чёрта ты делаешь здесь?! Тебе настолько не терпится увидеть себе подобных? — после этого последовал надменный звонкий смех. — Между прочим господин Карлос ждёт тебя. Как ты посмела сбежать от него? — Это ты, Эсте-е-ель?! — яростно провопила Фэйт, заметив её. Она широко раскрыла потрёпанные крылья, демонстрируя своё неповиновение. — Госпожа Эстель! Сколько раз мне ещё повторять тебе?! Ты не можешь запомнить простое уважительное обращение к своей хозяйке? Твой мозг настолько туп?! — Инграм стояла в горделивой позе, скрестив руки и задрав голову. Она не боялась. Она не считает тебя за равного, Фэйт Рэйсенд. Убей её. Фэйт выпустила из-под платья острый, покрытый панцирем, быстро удлиняющийся хвост. Вместе с ним из её лба выросли и загнутые рога. Сдёргивая с себя ошейник, она приготовилась атаковать. — Эй, да что на тебя нашло? Прекрати! — голос из старого мира звучал глухо. Убей её. — Если ты ослушаешься моего приказа, то тебе не поздоровится! Знай своё место, мерзкое создание! — голос из старого мира затих. Он больше не имел значения. Убей. — Эстель, с меня хватит! — громко закричала она, заливаясь слезами. — Хватит! Хватит с меня! Разъярённая химера подлетела к Инграм, хвостом нанося сверху страшный выпад. Благодаря своим навыкам, Эстель смогла увернуться от него и даже не потерять равновесие. — Похоже мне придётся показать тебе, как нужно себя вести! — с этими словами она бросилась к Фэйт, обнажая из ножен на поясе тонкий кинжал и мгновенно контратаковала секущим ударом. Попала. Фэйт закричала от боли, держась за свой левый глаз. Полилась кровь. Вертясь из стороны в сторону, она размахивала крыльями и хвостом, в надежде задеть хозяйку. Инграм глумливо рассмеялась. Химеры вокруг рычали, грызли прутья клеток, в попытке вырваться. Цертеро со звенящим грохотом разрывал цепи. Ещё немного и он будет свободен. Оглушающий шум, создаваемый зверями, и сильнейшая боль в глазу не давали Фэйт услышать, где находится соперница. Пытаясь не потерять сознание, она вытерла с лица кровь. Левым глазом Фэйт ничего не видела, но, кажется, он был цел. Жгучая боль вызвала головокружение и тошноту, девушка едва держалась на ногах. — Фу, какая пакость! — брезгливо сказала Эстель, стряхивая с ножа кровь. Несколько капель попали ей на руки. — Из-за тебя придётся принять ванну! Затем она убрала кровь салфеткой и бесстрашно подошла к раненой химере. — Эй, слышишь меня? Поднимайся и пошли. Надо закрыть рану. Не хватало ещё, чтобы ты перепачкала зал. Совсем рядом другой зверь опрокинул клетку с лязгающим звуком. Девушка испуганно оглянулась. Воспользовавшись моментом, Фэйт быстрым движением — словно стрела — пронзила хозяйку остриём хвоста. Комната вновь наполнилась криком боли — на этот раз вопила Эстель. Фэйт хотела пронзить грудь, а в итоге из-за раненого зрения промазала и попала в плечо. — Ах, ты мерзкая..! — она стиснула зубы, схватившись за глубокий порез. Горячая кровь окрасила её синий пиджак в фиолетово-бурый оттенок. Позади Фэйт, на высокой трепещущей ноте, освободился Цертеро. Помещение завибрировало от его пронзительного рыка. Рёв громозвучно пролетел по комнате, эхо утроило возглас. Зверь ломанулся к Инграм, на бегу с треском круша клетки своими массивными рогами и выпуская других химер. Эстель бросилась бежать, истекая кровью.***
Зал с гостями содрогался. Сперва небольшими толчками, затем всё сильнее и сильнее. Но никто не почувствовал опасности, всё списали на слишком громкую музыку. Мигающий свет тоже сочли за элемент мероприятия. Эстель Инграм в панике выбежала в зал. Она держалась за своё плечо, из которого, не переставая, лилась кровь. — Немедленно покиньте здание! — прокричала она на весь зал, пробегая через него и оставляя полоску крови за собой. Гости обернулись и посмотрели на идиотку, прервавшую их торжественный вечер. — Эстель, что ты делаешь? — обратился к ней Винсент, когда та добралась до отца. Заметив кровь, он с отвращением отвернулся. — И что с тобой произошло? Послышались сильные удары о дверь. Люди в помещении забеспокоились, поднялся негодующий гул. Дикий рёв заставил их вздрогнуть. Дверь рухнула, словно щепка, от удара химеры #C-7826. Она ворвалась внутрь, снося стену длинными рогами и массивным телом. Цертеро величественно поднял голову и громко зарычал. Из-за его спины показались похожие на него, но меньших размеров существа. Толпа людей беспорядочно кинулись в разные стороны, сталкиваясь друг с другом и роняя более слабых. Тем, кому не повезло упасть в смертельном потоке, оставалось молиться, чтобы их не сцапали химеры и не задавила толпа. Раздалось эхо взрыва. Здание содрогнулось, несколько хрустальных люстр попадало. На мгновение зал погрузился во тьму. А потом образовался ад: всколыхнулось пламя, заливая помещение алым светом. Симфония криков и плача наполнила здание. Эстель застыла на месте, в стороне от давки. Ей показалось, что она разрывается на части, так много страшных картинок мелькало перед ней: нескольких людей охватывает пламя, другие бегут, падают, химеры хватают их, рвут на части. В нескольких метрах от себя Эстель увидела двух женщин, чьи жизни оборвались под весом тяжёлой люстры. Одну из них прижало так, что едва не разрубило на две части в области груди. А голова второй раскололась, напоминая лопнувший арбуз. Эстель чуть не стошнило от такого зрелища. Металлический запах крови, смешанный с дымом, забивался в ноздри. Летели крепления стены, обломки столов, с треском разбивались стёкла из окон. Особенно нетерпеливые химеры даже не обращали внимания на людей, которым могли бы отомстить за боль и страдания. Они выпрыгивали из разбитых окон, громко воя, ликуя от чувства свободы. Весь зал был охвачен дымом и копотью. Становилось тяжело дышать. Эстель закашлялась и сквозь чёрную пелену, подсвечиваемую ярко-красным огнём, направилась туда, где, как она считала, был выход. Вдруг кто-то схватил её за руку и потащил в сторону. Это был Винсент. Завыли сирены. Люди не переставали кричать. Многие из них понимали, что находятся в западне, что их кончина совсем близко. Кто-то вставал на колени, умолял сжалиться. Те, кто искали выход, в конце концов находили смерть. Химеры не выпускали их, собирались в стаи и набрасывались по три, по четыре особи на одного человека. Жуткие вопли перемешались с человеческими мольбами о помощи и образовали настоящий фейерверк звуков. Стены, пол и даже часть потолка окрасились в ярко багряные краски. Смердело горелым пластиком и запёкшейся в огне кровью. С каждым мгновением обезображенных тел становилось всё больше, живых, кричащих и молящих людей всё меньше. Из волны пламени показался силуэт с длинными крыльями. Фэйт медленно и уверенно шагала к семье Инграм. Со скрежещущим звуком она волокла свой хвост по полу, высекая искры. Глаз болел, но она уже могла видеть. Ныне не промахнётся. Фэйт неспешно разгуливала по залу, зная, что Винсент со своей доченькой никуда не денутся. Она широко улыбалась, предвкушая сладкую месть. Подобно неотвратимой судьбе она приближалась к Эстель и её отцу. Мерзкий запах имбиря растворился в огне — Фэйт видела, как Карлоса поглотил пожар и несколько многолапых химер. Мимо прошмыгнул Цертеро, наваливаясь всем своим весом на очередную жертву. Хруст костей и довольное урчание косматого зверя обрадовали его освободительницу. Эстель Инграм стояла позади отца, вжимаясь в его спину. — Не показывай ей свой страх, Эстель, — Винсент не терял самообладания. Даже заметив приближающуюся крылатую угрозу, он держал себя в руках. Химера, не церемонясь, с прыжка мощно ударила в направлении целей острым хвостом. Эстель отскочила к окну, а Винсент исчез. Он скрылся в пожарище в противоположной стороне, используя дым как прикрытие. Шаги эхом доносились до напуганной Эстель. Он бросил её. Он бросил свою дочь. Он оставил её один на один с неминуемой смертью. Эстель не могла поверить, что отец так поступил с ней. Сначала ею овладело отчаяние и беспомощность. Бежать некуда — Фэйт слишком близко. Со всех сторон тянул свои лапы огонь. А после она перестала бороться, ощутив пугающее равнодушие внутри. К чему пытаться? Это принесёт ещё больше страданий. Свой смысл жизни она потеряла, когда Винсент сбежал, оставив её на верную смерть. Девушка опустилась на колени, ожидая своей судьбы. Химера довольно усмехнулась и сгребла цель за воротник, оторвав от пола. — Я заставлю тебя страдать, Эстель! — прошипела она сквозь зубы. — Прошу... не делай, этого... — сипела она, подчинившись природной страсти к жизни. Как и судьбе, природе Эстель не могла противиться, насколько бы сильно не был силён разум. — А?! Ты умоляешь меня?! А где же твоё коронное «госпожа Эстель, тупое ты животное»?! Фэйт ухватила свою жертву за горло и высоко подняла её хрупкое тельце над собой. Эстель задёргалась в попытке вырваться. Фэйт была намного-намного сильнее. Химера сделала несколько шагов вперёд и с силой прибила девушку к стенке так, что посыпалась обгоревшая обшивка. — Я убью тебя медленно, Эстель Инграм. Ты ощутишь на себе всю боль, что перенесла я! Что-то острое вонзилось в неё, насквозь пробив плечо. Винсент стоял за спиной химеры, воинственно сжимая нож. Фэйт задёргалась, бросившись в сторону огня. Старший Инграм подбежал к Эстель и закрыл её собой, давая дочери возможность для побега. В ту секунду она обрадовалась факту, что отец не предал её и поднялась на ноги, готовая бежать, но... из его тела, прямо в области груди, со звуком рвущейся плоти, вырвалось что-то длинное и острое. Зазвучал истеричный смех Фэйт. Живых людей, кроме самой Эстель, в зале не осталось. Никто не увидел длинный хвост, настигший Инграма, никто не лицезрел его кончину. В глазах девушки всё замедлилось. Мгновение назад она видела привычный надменный взгляд отца и вот уже его тело, проткнутое насквозь, безжизненно падает ей под ноги. Она видела последний порыв жизни. Видела, как выгнулось его тело, пронзённое безжалостной силой. Слышала короткий, сразу оборвавшийся стон. Она видела, как зашло её солнце. Эстель безотрывно смотрела на Винсента, словно бы пытаясь найти в нём признаки живого. Она смотрела и смотрела на отца. Но он был мёртв.***
❱❱ НОЧЬ С 16 НА 17 ФЕВРАЛЯ, 20ХХ ГОД ❰❰
— Нет! Это всё-таки произошло! — прокричала Ева с болью в голосе. Она поднялась из-за стола и ринулась ко входной двери. Выходить им на улицу, конечно, не следовало. Сообщение по телевизору большими буквами гласило: «Оставайтесь в своих домах!» Разумеется, это был более чем правильный совет, но охваченная ужасом Ева и не думала прислушаться к нему, выбегая на улицу под вой сирен. За ней бросилась Хитч и остальные. Совсем скоро общая паника разделила их. Ещё мгновение назад Хитч видела в своём поле зрения маму, а в следующий момент она, дрожащая и испуганная, оказалась в совершенно незнакомой ей части города. Мимо пробегали толпы людей. Раздавались крики, сирены и звон бьющегося стекла. Город светился как днём, но на самом деле он горел. Небо было словно серая ткань, с красными узорами пламени. Помимо огня в городе буйствовали чудовища разных форм и размеров. Они вопили, рычали, бросались на людей. Хитч казалось чудом, что они игнорируют её. Хотя сама она понимала по какой причине кровожадные существа не нападают — они чувствовали, что она своя. Очень скоро послышался страшный рёв. Хитч ринулась вперёд, огибая препятствия. Улица, по которой она бежала, в конце соединилась с пятиугольной площадью. Это был двор Ингиба. Случайность привела её сюда или интуиция — неизвестно. Одно Хитч знала точно: Ева где-то здесь. На площади роились сотни людей. Цепью выстроились машины служб экстренного реагирования, среди которых были и военные. Все толкались, пытались забраться повыше, подальше от огня. Скорая оказывала помощь раненым. Пожарные искали гидрант, а военные обсуждали план действий. Крики и стоны отдавались будоражащим эхом. Где-то вдали были слышны первые выстрелы оперативных групп. Пепел падал, как снег. «Или это и есть снег? Или это и то, и другое?» — глупые мысли снова захватили сознание Хитч. Она стояла посреди улицы и ловила руками хлопья, величиной с монету. Несколько таких она размазала по ладони: остался чёрный мокрый след. Смесь пепла и снега. Она посмотрела вверх: смоляной дым валил из окон последних этажей. На крыше Ингиба, охваченного пламенем, стоял огромный косматый силуэт и рядом с ним ещё один, поменьше. У меньшего силуэта она разглядела крылья. Фэйт! Громадное чудовище поползло вниз по стене, как насекомое, издавая скрипучие звуки. Его тело изгибалось подобно змее, а корона на голове лязгала. Хитч в самых невероятных фантазиях не могла представить себе такое существо. Оно не поддавалось никаким научным объяснениям. Внезапно вибрирующий гул заполнил ей голову, а затем раздался рёв: Мы инструменты в их руках! Они считают нас боевыми единицами! Так покажем им всю нашу силу! Голос звучал поверх оглушительного рёва и скрежета когтей будто бы об наждачную бумагу. Она не могла найти источник, не могла понять, почему так хочется послушаться и едва не поддалась указу, сделав пару шагов вперёд. На площади показалась новая волна химер, выползших из горящего здания. В бой с ними, готовые дать отпор, строились отряды военных. По приказу они ринулись в атаку. Выстрелы выдернули девушку из кошмарного видения, и она застыла, снедаемая ужасом. Это была беспорядочная, дикая схватка. По крайней мере именно такой она была для испуганной Хитч. Вокруг толкались, галдели, топтались по трупам павших. Выстрелы доносились отовсюду. У военных было превосходство в обороне, но и химеры держались стойко. Некоторые из них, выползая из здания, горели, и уже будучи чёрными от копоти, с обугленными конечностями, полуживые, бросались в бой. Всё это было похоже на преисподнюю. Уличные фонари с треском разбивались от пуль, которые летели в них рикошетом. Но на площади не становилось темнее. Зарево пожара давало огромное преимущество людям. Так они могли видеть противников, которые пытались зайти к ним со всех сторон. Пепел вперемешку со снегом падал гуще. Было тяжело дышать. Запах гари проникал отовсюду, забивал нос, оседал горечью во рту. Хитч осознавала, что это самые страшные минуты в жизни, что она наблюдает историю, но чувствовала она другое. Единственное, что её беспокоило — это жизни её близких. Послышался звук, похожий на звериный тяжёлый вздох, потом другой, потом ещё и ещё. Звуки были уже не от людей. Их издавали химеры. Канистры с газом, прогремев, взорвались, испустив облака отравляющего испарения. Те, которых он настиг, упали, выли и задыхались. На людей он не действовал. Но действовал на химер, включая и Хитч. Она мгновенно ослепла. Кожа горела, будто в огне. Она кашляла, задыхалась, из глаз потекли слёзы. Упав на колени, ничего не видя, она поползла в сторону спасительного свежего воздуха. Сознание медленно угасало, Хитч мысленно попрощалась с жизнью, как вдруг кто-то взял её за руку и выхватил из забытья. Свежий воздух рвал лицо, лёгкие, казалось, расправились, как крылья. Приоткрыв глаза, сквозь слёзы она смогла разглядеть мелькающие красные пятна и свободный путь. — Держись! — прокричал знакомый голос. — Сейчас опять пустят газ. Когда они выбрались, Хитч обессиленно повисла на руках своего спасителя. Её голова болела, а лицо заливала горячая кровь. «Только не это». Высвободив руку, она коснулась лба. Прямо вверх из него росли два ветвистых оленьих рога. На ощупь они были прочными и массивными. — Вот так сюрпризик, — сказал спаситель, ставя её на ноги, но не отпуская. Она с волнением и опаской глянула на него. Это был Кейси. — А я и не догадался бы, что ты одна из них. Его голос звучал тускло и безжизненно. Хитч, сама того не осознавая, беззвучно заплакала. Тон голос Кейси стал отправной точкой. Слёзы обжигали щёки. Химера была готова убежать, скрыться прочь, лишь бы не показываться в таком виде своему другу. Но было поздно. Легарт развернул её к себе, не совсем аккуратно и нежно, как следовало бы, и схватил за рога, притянув к себе. — Потрясно! — сухой голос переменился на обычный радостный. — Это так... круто! Они такие... красивые! Сразу видно — работа Евы Рэйсенд! Хитч смутилась, так и стоя неподвижно, пока юноша разглядывал и гладил её рога, водя по отросткам пальцами. — Такая тонкая работа! — обомлел он, приложившись носом к ним. — Не чувствую запах… Насколько они крепкие? Это максимальная длина? Я заметил, что они растут сами, а если тебе захочется, то ты сможешь вырастить их? Он продолжал заваливать её вопросами, а затем попытался успокоить. Хитч выдохнула с облегчением. Она так боялась, что Кейси отвернётся от неё, после того, как узнает, что она такая же химера, как и те, что крушат Арсиас. Однако Легарту было не важно химера она или нет, он уважал и любил своего друга, не смотря на её происхождение. Кейси мягко обхватил её ладошку, предварительно убедившись, что она стоит на ногах и не обессилит. — Надо выбираться. Фран прячется недалеко отсюда. Из-за дыма ей стало плохо, поэтому я оставил её и пошёл за тобой. Вернёмся за ней и пойдём искать Еву. Хитч одобрительно закивала, и они вместе побежали к Фран.***
Фран сидела на лестнице в фойе жилого дома. Она натирала свою дубинку и ждала возвращения Кейси вместе с Хитч. Услышав торопливые шаги, Инис напряглась, приготовившись в случае чего обороняться. — Я вернулся! — весело сказал Кейси, распахивая дверь и улыбаясь во весь рот. — Что это за улыбальник? Ты нормальный? Хитч с тобой? — Конечно! Только немного в другом... виде... — В каком смысле? — после зашла и Хитч. Она неуверенно махнула Фран рукой в знак приветствия. При свете лампочки её рога было особенно хорошо видно. Особенно хорошо и особенно внушающе. Кейси загорелся восторгом ещё сильнее. — О… вот оно что. Ну наконец-то. Думала никогда не дождусь, — равнодушным тоном сказала Фран и, как ни в чём не бывало, поправила шарф. Кейси и Хитч не поняли её реакции и переглянулись, удивлённо моргая друг другу. Инис выждала какое-то время, наслаждаясь их недоуменными лицами, а затем продолжила с торжествующим видом: — Я ждала, когда же ты расскажешь нам об этом. — Т-так... ты знала, Фран? О-откуда? — Хитч совсем потерялась. Её губки задрожали, словно она вот-вот расплачется. — Да! Откуда такая проницательность, парень-девка? Даже я не догадался! А я знаю о Еве Рэйсенд всё! — поддержал подругу Кейси. А его губы дрожали от обиды, будто он вот-вот разозлится. — Прям всё? И сколько же ей лет? — Двадцать восемь! — запальчиво сказал Кейси, гордо скрестив руки на груди. Только что его знания, его честь и достоинство поставили под сомнение. — А тебя не смутила разница в возрасте Евы и Хитч? Ни один родитель на свете не может быть старше своего ребёнка всего на десять лет, — Фран скептически приподняла одну бровь. Она искренне не понимала, как такой дотошный умник Кейси не посчитал разницу в возрасте Евы с её тридцать седьмым экспериментом вплоть до наносекунд. Кейси хлопнул себя по лбу, застонав с такой болью в голосе, словно его придавили чем-то очень тяжёлым. — И ты знала об этом с самого начала? — первой реакцией юноши было обвинение Фран в том, что она не рассказала всё ему, её лучшему другу, который помогает ей во всём! — Конечно, — невинно ответила девушка, довольно улыбнувшись. — Я один, что ли, ничего не понимал до последнего момента? — Говорю же, что ты дурень. Не спроста ведь, — Фран пожала плечами и усмехнулась. И всё же Кейси был весьма умный, но до ужаса недогадливый парень.***
В кустах, на дороге, даже на фонарных столбах лежали и висели трупы. Некоторые из них были обугленные, со стёртыми руками и ногами. За такими телами всегда была кровавая дорожка. Судя по всему, химеры волокли их до сюда, а потом потеряли интерес и разбежались. Ну или их поймали. Когда троица пробиралась во тьме, по тускло освещённой дороге, то Хитч изо всех сил старалась не смотреть по сторонам. Кейси держал её за руку, Фран смело шла впереди. Они двигались по следам недавно прокатившихся тут химер и время от времени слышали впереди их рёв. Это было жутко, поскольку, проходя квартал за кварталом, они ни разу не повстречали ни одной живой души. Только трупы. — Куда мы... идём? — наконец поинтересовалась Хитч. — Вообще-то мы нашли убежище на Репсовой улице, в заброшенном подвале. Как только ты и доктор Рэйсенд отделились, мы подыскали место, где переждать бойню, — объяснила Фран тихим голосом. — Но мы так и не нашли Еву. Поэтому Кейси сперва отправился на твои поиски, думая, что таким образом найдётся и она. Так что похоже... нам вместе предстоит искать её. — На месте доктора Рэйсенд, я бы пошёл в эпицентр событий. Мне показалось, что она что-то знает о случившемся, — предположил Кейси, поглаживая рога Хитч. — Предлагаешь снова вернуться в Ингиб? Там в лучшем случае только горы трупов и газа. В худшем — идут стычки. Если нам даже повезёт, и мы не встретим химер, Хитч пройти не сможет. — Я... могу з-забраться повыше, — Хитч остановилась и сняла перчатки, обнажая длинные когти. Кейси восторженно взвизгнул.***
Пройдя многочисленные коридоры и лестницы, Ева поднималась по этажам Ингиба. Её ноги подкашивались из-за подступающего отовсюду дыма. Учёная ухватилась за перила, чтобы не упасть. Практически в каждом пролёте были разбиты окна, что позволяло ей переводить дыхание. Когда Ева наконец поднялась на последний этаж, то обнаружила, что дверь на крышу не заперта. Прохладный полумрак окутал её с ног до головы. На балюстраде она заметила крылатый силуэт. Ева неспешно прошла вперёд. С вершины Ингиба Фэйт видела широкую панораму небоскрёбов и более скромных строений, составляющих Арсиас. Все они были охвачены огнём, поэтому, когда химера повернула голову, то её лицо освещал красноватый оттенок пожарища. — Что ты тут делаешь? — равнодушно спросила она. — Фэйт! Я везде тебя искала! — учёная хотела подбежать к ней и крепко обнять, но стоило ей только сдвинуться с места, как химера предупреждающе раскрыла свои крылья, взмахивая ими. — Не подходи ближе! — завопила она, вмиг изменившись в лице. Плечи Фэйт дрожали, тёмные изувеченные крылья колыхал ветер. Обхватив себя руками, она закрыла глаза. Буря сметала с крыши пепел и снег, превращая и без того потрёпанную девушку в бесформенное нечто. — Это же я! — снова подала голос Ева, прикрывая лицо от порывов вихря, создаваемых крыльями химеры. — Ты меня не узнаёшь? — Ма… мама? Придя в себя Фэйт опустила крылья и спрыгнула с ограждения. Однако она не стала подходить к учёной, выдерживая расстояние. Не смотря на темноту Ева смогла разглядеть насколько Фэйт была уставшей и истощённой. Её фигура казалась совсем тонкой. Учёная снова сделала шаг, протягивая Фэйт руку. — Идём домой, милая, — сдерживая ком в горле, сказала она. — Всё позади. Ты больше не вернёшься к Инграму. — Разумеется нет, — холодно отреагировала химера. — Ведь я убила его. У Евы вырвался — нет, не крик, скорее пустой выдох удивления. — Что… ты сказала? Ты… ты убила? — она не знала, как воспринимать это и пыталась подавить эмоции, заткнув своё замешательство вопросами. — Ты… Я не могу поверить… Я просто… не могу поверить… Учёная предполагала, что с новыми химерами может что-то произойти, ведь она сократила время их развития. Плохое предчувствие зародилось ещё когда они с Инграмом начали работать над новой формулой. Но Ева не понимала каким образом это коснулось Фэйт. К тому же, даже представить не могла, что всё дойдёт до смерти Винсента. Его нет. Её некогда самого близкого друга больше нет. Она ведь так и не наладила с ним отношения. Последний их разговор был сведён к очередной ссоре. Он забрал с собой в могилу тайну тех заветных трёх слов. И хоть учёная поняла, что ей всё равно на желания Инграма сблизиться после того поступка, в глубине души Ева хотела увидеть его ещё хоть раз. Она желала знать правду, желала точно знать, что кому-то пусть и была, но нужна. Но факт остаётся фактом — Фэйт убила человека. «В каком же она отчаянии была, что решилась на убийство? Что она испытала? Что чувствует сейчас?» Все мысли учёной путались. Она не могла пошевелиться, охваченная то ли ужасом, то ли холодной бурей. Ей хотелось заплакать, она изо всех сил сдержалась и вновь протянула химере руку, осмеливаясь сделать шаг навстречу. Фэйт отвернулась, закрывая себя крыльями. — После всего случившегося ты предлагаешь мне вернуться? Снова будешь со мной размениваться пустыми обещаниями? Ты солгала мне. — Фэйт, о чём ты? Я никогда не давала тебе ложной надежды! — Ева почувствовала приступ горечи, настолько сильный, что она была не в состоянии подойти к своей дочери. — Ты не подумала обо мне? И о своей младшей сестре? Мы ведь ждём тебя! Я знала, что подобное может произойти… Химера истерично усмехнулась. — И поэтому ты не предприняла ничего ради моей возможности быть освобождённой? — Я ничего не могла сделать! Если бы я раскрыла правду, то у меня забрали бы Хитч! Я сделала это ради неё! Ради твоей сестры! — Ева понимала, что поступила неправильно с Фэйт. Понимала и то, что больше привязана к Хитч. Она ничего не могла поделать с этим. — Оу, теперь мне всё ясно. Моя младшая сестра намного важнее меня. Конечно, она ведь может скрывать свою внешность и без опаски жить с людьми. Она неотличима от человека, не то, что я… — Вы обе важны мне! Но я не хотела потерять и её тоже! Я старалась тебя поддерживать, навещала тебя при первой же возможности! Я… делала всё, что могла! Верила в наше будущее! — Но ведь этого недостаточно, правда? Когда поймают ласточку, то ей подрезают крылья, чтобы она не улетела. Оленю сухожилие на ноге. А как можно морально искалечить химеру, чтобы она не стала от этого хуже работать? Все твои слова о выборе были ложью. У меня не было и шанса на хорошую жизнь среди людей. Я бы никогда не стала свободной! Я существую только, чтобы продолжать держать меня в клетке и выставлять на обозрение! Ты всё ещё надеешься на счастливое завтра?! Думаешь, общество примет химер с распростёртыми объятиями?! — под конец своей тирады Фэйт залилась слезами. Эмоции разрывали её, чувства обостряли боль. Осознание и разочарование опустошали бедную девушку. — Ты не химера, Фэйт! Ты человек, как и… — Замолчи! — она вновь распахнула крылья, словно сбросив щит. У Евы перехватило дыхание. — Я не человек! Химера! Этот факт не изменит ничто! На твоём месте я бы убиралась из Ингиба. Скоро мы это место сравняем с землёй! Ледяной ветер бил в лицо, высекая слёзы из глаз. Ева с трудом выдохнула. Холод становился прожорливее — тепло уходило слишком быстро. Её колотила дрожь. Кружащиеся смерчи пепла и снега не давали сосредоточиться, завораживая своим ужасом. Она отчаянно боролась, чтобы не слететь с крыши. Перед тем, как закрыть глаза, Ева увидела внизу горевший двор и фигуры существ, снующих по округе. Левее тянулся один из корпусов Ингиба, до которого лететь самое малое метров десять. Учёная уже приготовилась быть сброшенной на него, как Фэйт успокоилась и сложила крылья. Глубоко вздохнув, Ева открыла глаза. Химера, стоявшая на противоположном конце крыши, тяжело дышала. Она была в ярости, но старалась держать себя в руках. Всем сердцем, всей душой Ева хотела обнять её и утешить, но не рискнула сделать и движение в сторону дочери. Она боялась. Фэйт не будет себя контролировать, если кто-то попытается коснуться её. Не желая тянуть молчание, она нашла смелости сделать другой маленький шажок и заговорила: — Прости, Фэйт! Я снова провинилась перед тобой. Мне стыдно. Я не думала, что всё так обернётся! Почему, Фэйт? Почему? Почему ты решилась на убийство? Разве тебе не хотелось… — Хватит! Люди ужасны! Омерзительны! Я прекрасно видела своими глазами как они обращаются с химерами. Эти создания… какие они были несчастные, какие измученные, как они дрожали. Они все такие же как я! Испуганные и одинокие! И я сделаю всё ради нашего освобождения. Всё, что потребуется. Самое страшное, самое жестокое! — голос Фэйт дрожал. Химера говорила громче, срываясь на крик, охваченная беспробудным отчаянием. Но таким образом, сама того не осознавая, она жаловалась самому родному на свете человеку о своих тяготах. Она всё ещё доверяла ей. Через мгновение отчаяние сменилось болью, и она закричала. — Мне… мне так страшно! Я не понимаю почему… люди так жестоки! Я не хочу причинять никому боль... но… — горячие слёзы стекали по лицу. Ещё немного и она упала бы на колени. — Я… мне тоже бывает… страшно. Мне очень страшно за твою судьбу, Фэйт! Позволь мне… — Нет! Ни за что! — химера вновь разразилась злобой. Девушку раздирали противоречивые чувства. Её бросало из одного состояния, в другое, словно в ней соединились два разума. — Я больше никогда не поверю ни тебе, ни другим людям! Ева молчала. Она понимала Фэйт, понимала её недоверие к людям и к ней самой. «Я заслужила это. Я заслужила недоверие своей дочери. Я полностью виновата в этом. Я и только я!» — кончено, неприятно признавать неправильность своих действий и убеждений, но только это могла сейчас сделать Ева, чтобы облегчить страдания Фэйт. Молчать и наблюдать. Ева прислушивалась со страхом, ожидая, что химера вот-вот набросится на неё. Сердце бешено отбивало ритм о грудную клетку, в ушах звенел пульс. — Что же… ты будешь делать… дальше? — натужно выдавила из себя учёная спустя несколько минут. — Я знаю своего врага. Фэйт внезапно подступила к Еве, стремительно сокращая расстояние к ней. Учёной пришлось отходить назад, пока она не оперлась спиной в балюстраду. Она вздрогнула от охватившего её чувства беззащитности. В голову закрались ужасные мысли. «Неужели Фэйт готова убить собственную мать?» Громкий скрежет вывел Еву из оцепенения. На крышу взобралась другая химера, цепляясь длинными когтями за щербины в обшивке здания. Хитч перелезла через ограждение и встала между Евой и Фэйт, переводя дух и закрывая собой маму. — Хитч! — Ева была рада видеть её в целости, чего нельзя было сказать о Фэйт. Последняя, завидев сестру, скривилась в презрении. — Похоже, что я наконец познакомлюсь со своей младшей сестрёнкой, — сухо сказала химера. — Меня зовут Фэйт Рэйсенд. Хотя, возможно, ты уже знаешь. Я надеюсь, ты поднялась сюда, чтобы присоединиться к своим? Фэйт протянула ей руку, Хитч не стала подходить к существу, отдалённо напоминавшее её сестру. — П-послушай, Фэйт… — тихо начала она и попятилась назад, давая отказ на предложение собеседницы. Глаза сестры, презренно смотревшие на неё, светились в темноте холодным лунным сиянием. — Почему бы... нам всем в-вместе не спуститься и не п-поговорить? То, что ты… хочешь сделать, не принесёт тебе… счастья. — Не тебе говорить о счастье. Неужели ты думаешь, что живёшь счастливой безмятежной жизнью среди людей? Откуда тебе известно, что они не набросятся на тебя? Проснёшься ты ранними утром и обнаружишь на стене пару своих рожек. — Мои… друзья никогда этого не с-сделают. А кроме них… — А кроме них никто больше не знает о твоём происхождении. Но если окружающим станет это известно? Что тогда? Думаешь, люди позволят находиться рогатому существу среди них? Люди не переносят тех, кто отличается от них. Они истребляют всё живое, — Фэйт говорила спокойно, убедительно. Хитч наивно вникала к её словам, ставя под сомнение своё положение. — Не слушай её, Хитч, — вмешалась в разговор Ева. — Люди не станут к тебе плохо относиться просто потому, что ты другая. Когда они узнают тебя получше… — Именно поэтому ты велела ей держать свою сущность в тайне и скрыла своё причастие к экспериментам? Если секрет Хитч вскроется и её заберут, то что ты будешь тогда делать? Снова ничего, верно? Химерам не место среди людей. В наступившем молчании сердце Евы болезненно сжалось. Она понимала и признавала правоту Фэйт. От того и было больно. Сама того не замечая, учёная наконец заплакала, понимая, как она жестоко поступила с обеими дочерьми. Но разве у неё был выбор? «Был выбор не трусить, когда появлялась возможность!» — жёстко осадила она саму себя. — Ты что же, Хитч, ничего не замечала? — продолжила говорить Фэйт. — Да нас же буквально отправляют на смерть! Или ты не хотела замечать? — Я п-просто… даже… н-не знала, как этому относиться. Хитч не могла отрицать слова сестры. Она была права. Мать обрекла её на жизнь полную лжи. У неё было два пути: либо присоединиться к Фэйт и противостоять человечеству, либо продолжить существование до конца жизни, держа всё в секрете. Не то, чтобы Хитч не устраивали нынешние условия. У неё были любимые друзья, заботливая мама и её жизни ничто не угрожало, в отличие от жизни Фэйт. Но слова старшей сестры заставили девушку усомниться в правильности этого мира. Хитч охватило знакомое чувство страха, которое она испытывала, когда её друзья не знали о её тайне. Это был страх неизвестности. Что ещё может подсунуть этот жестокий мир? — На самом деле… мне бывает с-страшно. Я д-даже представить… не могу, что случится… если окружающие узнают, что я химера… — Я скажу, что случится. Тебя в лучшем случае посадят на цепь, заставляя работать и днём и ночью, без какого-либо права на выбор. Окружающие будут над тобой насмехаться, считать тупым животным, никто не станет помогать тебе. Найдётся тот, кто будет использовать тебя, а может даже… — Фэйт! — собралась с духом Ева, вытирая слёзы. — Я ни за что не позволю такому произойти ни с Хитч, ни с тобой! Прошу… поверь мне! — Всё уже произошло. А теперь посмотри, к чему это привело. Обе химеры оглядели горящий город. Вдали доносился вой сирен. В разных частях Арсиаса изредка были слышны крики людей и рычания чудовищ. Зрелище это было не из приятных. В глазах Хитч помутнело. Да и не похоже, что Фэйт тоже наслаждалась видом. Крылатая химера поднялась на фигурное ограждение и протянула руку сестре. Ева была не готова потерять и вторую дочь, но, если та вздумает сделать такой выбор, учёная знала: она не станет мешать. С замиранием сердца и парализованная страхом она ждала её решения. — Если ты присоединишься к нам, я обещаю, что ни за что не позволю чему-либо плохому произойти с тобой. Человечество должно понять, что мы не станем им подчиняться. На лице Фэйт застыла грозная эмоция на стыке гнева и презрения. Хоть монологи сестры и заставили Хитч задуматься над правдой этого мира, она не хотела такой судьбы людям. Надежда жила глубоко внутри, спрятанная от цепких лап тех, кто возжелает уничтожить её. Спрятана надёжно — решение Хитч тому свидетельство. — Нет… в-всё будет хорошо! — заикаясь, проговорила она и отошла от балюстрады. — Я н-ни за что не покину своих близких. В-вместе мы обязательно… найдём выход. — Да раскрой же ты глаза! — презрение Фэйт стало ощутимо чуть ли не физически. — Хитч, ты наивная идиотка! Поговорим, когда повзрослеешь, когда ясно увидишь тщету всего! Когда отчаешься и, шагнув за пределы отчаяния, захочешь мести. Когда перестанешь лгать себе! Не найдя больше слов, химера взмыла в воздух, разгоняя порывом ветра снег и оставляя далеко внизу некогда самых близких членов семьи. Хитч и Ева смотрели ей вслед, обнимая друг друга и не зная, как быть дальше. Она скрылась в снежной туманной пелене. Их будущее тоже скрывал туман.