1
21 июля 2020 г. в 21:19
pov Пит
Делаю шаг вперёд, вступаю на каменный перрон вокзала родного дистрикта. Делаю вдох. Вечерний ветер приятно щекочет лицо. Я дома.
После моего возвращения в дистрикт прошло чуть больше двух месяцев, когда одним летним вечером раздался телефонный звонок. Хоть приступы случались все реже, и длились они меньше, доктор Аврелий очень попросил меня вернуться в Капитолий на неопределённое время для окончания лечения.
В Капитолии я провел около трех недель, после чего обязался звонить доктору каждую неделю и рассказывать о своих "успехах" в борьбе с охмором.
Окидываю взглядом платформу, в надежде увидеть знакомые лица. Улавливаю взглядом Хеймитча, ментор идёт ко мне, широко раскрыв руки, готовясь меня обнять.
Пьяный он опять что-ли?
Как ни странно, я очень рад его видеть.
Обняв меня, ментор похлопывает меня по плечу, а я незаметно принюхиваюсь.
Да нет, вроде трезвый...
Хеймитч что-то говорит про то, как он скучал, берет мою сумку и мы отправляемся в Деревню Победителей. Правда, через 10 метров он начинает кряхтеть и ворчать, что годы его молодости уже давно прошли. В конце концов, всю оставшуюся дорогу багаж несу я, да ещё и подгоняю ментора идти быстрее.
Он рассказывает мне о том, что произошло в 12 за время моего отсутствия. Почти половину дистрикта уже успели восстановить, в основном жилые районы и несколько зданий центра.
Но Хеймитча я слушаю в пол уха, периодически кивая ему и многозначно соглашаясь. Мои мысли сейчас далеко- далеко.
Я думаю о ней. Почему она не пришла меня встретить? Неужели Китнисс все ещё боится меня? Хотя впрочем, она имеет на это право. То, что мне уже лучше, не отменяет того факта, что я чуть не убил её. Но она сказала, что не боится меня...
Или она не хочет меня видеть?
Как же глупо было надеяться, после всего того, что с нами произошло, что я действительно ей дорог. Какой ты все таки глупец, Пит Мелларк! Опять придумал себе идеальный розовый мир, которому нет места в реальности. А ведь мне даже показалось, что она расстроилась, когда я сказал ей, что уезжаю.
Это было на следующий день после звонка доктора Аврелия. По уже установившемуся обычаю, я пришёл к Китнисс утром, чтобы отдать ей её любимые сырные булочки. Хоть пекарня родителей еще не восстановлена до конца, я стараюсь печь дома - это отвлекает меня.
Мы как всегда завтракали вместе. Сначала, мы просто молчали, изредка обмениваясь формальными фразами, но со временем мы стали разговаривать чаще. В тот день мы болтали о пустяках, старательно избегая таких болезненных до слез тем. Китнисс рассказывала, что решила начать охотиться. Не совсем сама конечно, но решила. Её попросила Сей. Старушка жаловалась на нехватку свежего мяса, и подумала, что Китнисс пошло бы на пользу заняться чем-то полезным. Я рассказывал девушке о том, как работаю над восстановлению пекарни.
Душу грело давно забытое чувство. Наверное, у нормальных людей, - это называется спокойствием. Мне казалось, что все начинает налаживаться. Что мы, оставшиеся совсем одни в этом мире, пережившие столько боли, наконец сможем быть счастливы.
Неужели это все оказалось лишь моей выдумкой?
Отвлеченный своими мыслями и болтовней Хеймитча, я не заметил, как мы приблизились к Деревне Победителей.
Подходя, замечаю в окнах моего дома свет. Удивленно смотрю на своего спутника.
Хеймитча, кажется, это вообще не смутило. Он заговорчески подмигнул и, открыв дверь, жестом руки пригласил меня в мой же дом.
Как только я сделал шаг за порог, сразу же почувствовал приятный аромат еды, доносившийся с кухни и услышал звон тарелок. И только в этот момент понял, как сильно хотел есть.
Еще больше я удивился, когда из-за кухонного проёма показалась коричневая коса Китнисс.
– О, вы уже тут? – Девушка явно нервничала. Я отметил, что поверх большой футболки и удобных штанов, был надет мой кухонный фартук. – Привет, Пит.
Я застыл на пороге в ступоре, разглядывая её. Голова немного опущена, но я заметил, что щеки Китнисс были немного розоватые, то ли от смущения, то ли от готовки. Коса растрепалась, а губы трогала чуть заметная улыбка. Улыбка? Уж не показалось ли? Не помню, когда в последний раз со смерти маленькой Прим, она улыбалась.
– Ээ, Привет Китнисс. – От неожиданности, хоть и такой приятной, я немного замешкался. Прокашлялся, собирая мысли воедино и с улыбкой произнёс. – Я рад тебя видеть.
Китнисс смущённо хмыкнула и подняла на меня глаза.
– Я тут подумала и решила, что ...
– Ну что вы встали на пороге, Дети? – Недовольно заворчал Хеймитч, про существование которого я уже успел забыть. – Солнышко, я страшно хочу жрать, Пит наверное тоже, может продолжим разговор на кухне?
Не дожидаясь нас, ментор зашагал в сторону кухни. С ума сойти, и когда мой дом успел стать общим? Не то, чтобы я против, но...
Китнисс, украдкой взглянула на меня, будто бы один взгляд, это что-то противозаконное, развернулась отправилась следом за Хеймитчем.
Я потоптался на пороге ещё пару секунд, зажмурил глаза, медленно вдохнул, затем, концентрируясь, выдохнул. Попытался хоть немного спрятать широченную улыбку и зашагал на кухню. Моей радости не было предела. Уж не сплю ли я?
Усаживаюсь за стол рядом с Хеймитчем, перед которым Китнисс тут же ставит тарелку с ужином. Мясо, наверное индейка, пойманная ей собственноручно, пахнет восхитительно. Как завороженный наблюдаю за тем, как Китнисс тянется за следующей тарелкой, подходит к плите и отворачивается, чтобы положить еду. Мне определённо нравится видеть Китнисс в своём доме.
Когда она протягивает мне тарелку, а я принимаю ее из рук девушки, наши пальцы случайно соприкасаются. Китнисс смущенно отводит глаза в сторону, и чуть заметно улыбается уголками губ каким-то своим мыслям.
Я просто не узнаю Китнисс. Ещё совсем недавно она не жила, - существовала. Я наблюдал за ней, даже когда она этого не видела. Смерть Прим лишила её смысла жизни. Хеймитч говорил, что она неделями могла не выходить из дома, даже не покидать свою комнату. За ней ухаживала Сей.
Как-то раз, дня через два после своего возвращения, когда я поздно вечером возвращался домой, я встретил её в деревне, наверное она шла к Хеймитчу. Тогда мне показалось, что в её глазах нет ничего кроме пустоты. Ни единой эмоции, даже боль и слезы уже давно закончились.
А сейчас, второй раз за вечер она улыбалась. Это делало меня самым счастливым человеком в мире.
– Солнышко, это изумительно! – Неловкую тишину прервал Хеймитч.
– Сей помогла мне.
– Нет, правда, спасибо тебе, – Я отправил в рот очередной кусочек мяса. – очень вкусно.
Остаток ужина мы провели слушая рассказы Хеймитча, иногда перебивая его, чтобы вставить пару своих слов. Но в основном, мы с Китнисс сидели молча. Через час Хеймитч начал зевать, пожелал нам спокойной ночи, и ушёл домой, напевая под нос какую-то незнакомую мне песню.
Мы остались одни. Окинули взглядом гору посуды и переглянулись. Решили мыть вместе.
– Пит, я все хотела спросить, – Китнисс переминается с ноги на ногу, передавая мне чистую тарелку. – Ты точно не против, что я тут у тебя, ну-у-у, хозяйничаю.. ?
Ох, никогда не понимал, что происходит в её голове. Не против ли я? По мне разве не видно, что я просто в восторге!?
Весь вечер я сижу и улыбаюсь так, что ещё чуть-чуть и моё лицо просто треснет.
– Нет, Китнисс, конечно нет! – Принимаю из её рук тарелку и вытраю её, улыбаясь. – Ты можешь приходить ко мне в любое время...
Понимаю смысл только что сказанного, говорю себе, какой я идиот и быстро добавляю:
– Если ты конечно хочешь...
Оставшуюся посуду мы моем в тишине. Китнисс думает о чем-то своём, а я незаметно, как мне кажется, за ней наблюдаю.
Её задумчивое лицо, чуть напряженное, не выражает никаких эмоций. Я не знаю о чем она думает, даже не знаю нравится ли моё присутствие.
Опускаю взгляд на её сомкнутые губы. Но сразу пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей. Нет, Пит, не смей даже думать.
Вспоминаю тот последний поцелуй в подземелье Капитолия. Мы не говорили о нем. Сколько прошло времени, скольких людей с нами уже нет? Я боюсь. Боюсь спросить. Ещё больше боюсь узнать, что он для неё ничего не значил. Что это была очередная игра.
В голове эхом раздаются слова Гейла:
– Она тебя так целовала на Квартальной бойне, со мной такого не было.