(Планета Земля, Англия, Лондон. Поместье Фантомхайв)
* * *
— Wǒ rènwéi jīntiān jiù zúgòule (думаю, на сегодня хватит), — Себастьян положил мел. — Jiàoxùnle (урок окончен). Рики сверил длинную цепочку иероглифов в своей тетради с тем, что было написано на доске. Подправил один и закрыл обложку. — Xièxiè nǐ de jiàoxùn, lǎoshī (спасибо за урок, учитель), — проговорил он. — Nǐ jīntiān gān dé bùcuò (сегодня вы хорошо потрудились), — ответил дворецкий, вытирая сухой тряпочкой перчатки. — Wǒ kěyǐ qù? (я могу идти?) — Shì de, nǐ yǒu kòng (да, вы свободны). Можете говорить по-английски, Рики. — После урока фехтования мы займёмся ножами? — спросил тот нетерпеливо. Себастьян усмехнулся: — Не знаю, как насчёт ножей, а по поводу урока фехтования — его сегодня не будет. Меня попросил об этом Его Светлость. — Попросил не проводить урок? — удивился Рики, поднимаясь со стула. — А почему? — Он не объяснил мне, — развёл руками демон. — Сказал, что хочет о чём-то поговорить с вами после занятия китайским. То есть уже очень скоро… Большие часы на стене показывали полдень. Не прошло и нескольких секунд, как в дверь раздался деликатный стук, она приоткрылась, и в библиотеку заглянул Сиэль. — Входите, граф, мы уже закончили, — проронил Себастьян. — И я сказал мистеру Рики, что вы хотели с ним поговорить. — Да, хотел, — входя, подтвердил тот. — О чём, господин Фантомхайв? — заинтересовался Рики. Он посмотрел на юного графа в его привычном наряде — синий сюртук и шорты, чёрный бант и такие же гольфы на худощавых, почти подростковых ногах. Туфли с бантами. Одеяние это ему, безусловно, шло, а вот Рики, глядя на себя, до сих пор чувствовал, что сюртук идёт ему, как корове седло. Как обычно, чёрная повязка плотно закрывала правый глаз Сиэля. Из-за неё монгрелу всегда было как-то неудобно смотреть ему в лицо. Могло показаться, будто он назойливо пялится на эту повязку, а постоянное, пусть и безмолвное напоминание об увечье наверняка было неприятно юному владельцу поместья. Поэтому, разговаривая с ним, Рики старался смотреть куда-нибудь в область шеи или плеч. Хотя от пристального изучающего взгляда здорового глаза графа ему тоже часто становилось неуютно… Тот подошёл к нему лёгкой походкой и слегка улыбнулся. Не часто можно было увидеть, как вечно хмурый Фантомхайв улыбается. И почему-то Рики показалось, что эта улыбка не предвещает ничего хорошего. — Как-то раз вы сказали, мистер Рики, что игре в шахматы предпочитаете бильярд. Вот я и хочу предложить вам партию, — голос юного хозяина дома прозвучал дружелюбно. — Сейчас? — удивился амоец. — У вас насыщенное расписание, и не думайте, что мне это незнакомо. Себастьян всегда действует из лучших побуждений, но иногда было бы неплохо, старайся он немного меньше… — с короткой усмешкой Сиэль покосился на своего дворецкого. — Премного благодарен, что видите во мне только хорошее, господин, — слегка склонился тот. — Вот мне и хочется слегка вмешаться в ваш суровый режим и дать небольшую передышку, чтобы вы могли отвлечься, — продолжал Фантомхайв. Себастьян вздохнул, но в глазах его светилась насмешка: — Да, конечно. Беспощадный наставник и заботливый граф. Я не осмелюсь составить вам конкуренцию, милорд… Говорили они вроде бы о Рики, но смотрели друг на друга. И у монгрела возникло странное чувство, что эти двое ведут какую-то игру, а он в ней — как разменная монета… Сиэль обернулся к нему: — Ну, так вы не против партии в бильярд? Себастьян отменит сегодня урок фехтования, верно? Монгрел вопросительно повернул голову к дворецкому. — Вы ждёте моего разрешения? — спросил тот. — Но хозяин в этом поместье — Его Светлость, я всегда делаю только то, что он захочет… И конечно, я не против, чтобы вы немного развлеклись, Рики. — Хорошо, — сказал он, — я охотно сыграю с вами в бильярд, милорд. — Отлично. Идёмте в комнату отдыха, — проговорил Сиэль. — Себастьян, ты с нами. Будешь судьёй. Втроём они вышли из библиотеки и направились в комнату отдыха, где находился бильярдный стол. Пока Ясон жил в поместье, они время от времени сражались с Рики в бильярд, причём с переменным успехом. У монгрела был острый глаз и врождённое чувство удара. Зачастую шары у него катились в лузы так, будто под ними были проложены рельсы. С графом, правда, играть ему до сих пор не приходилось. Тем более было интересно попробовать. И вот они вошли в просторную уютную комнату с мягкими кожаными креслами и таким же диваном, где посередине стоял покрытый зелёным сукном массивный 12-ти футовый бильярдный стол красного дерева. Это был стол для английского снукера, с лузами бо́льшего размера, чем привык Рики, и с разноцветными шарами меньшего размера. Со снукером он впервые познакомился в Англии. Но за время пребывания на Земле уже успел изучить правила и полюбить эту игру. — Мистер Рики, неужели у вас на Амой тоже играют в бильярд? — поинтересовался у него Сиэль, подходя к столу и останавливаясь возле него. — Играют, но в основном элита в Танагуре, — пожал плечами Рики. — Хотя и в Кересе есть парочка заведений с бильярдом… — Я смотрю, у наших планет всё-таки есть нечто общее… Вы сказали, в бильярд в основном играет элита. А во что же играют у вас в Кересе? Монгрел смутился, но всё-таки ответил: — Там играют в «Альфонс». Это карточная игра, но о правилах её я рассказывать не буду. Они непристойны. — Непристойны? — хмыкнул Сиэль, облокачиваясь о стол. — Вы меня заинтриговали. Расскажите мне об этой игре! — Может быть, не стоит, Ваша Светлость? — мягко подал голос Себастьян. Юный граф сердито зыркнул глазами в его сторону. Потом отвернулся и в упор посмотрел на амойца. С нажимом потребовал: — Рассказывайте, мистер Рики! Я давно уже не ребёнок! Монгрел беспомощно посмотрел на дворецкого. Тот с видом крайней усталости развёл руками. — Ну, хорошо, — вздохнул Рики, ковыряя паркет носком ноги и смущённо потирая пальцы сложенных за спиной рук. Смотрел он тоже вниз. — Это карточная игра. Такая же, как «Двадцать одно». Только игра идёт не на деньги… — он запнулся. — Продолжайте, — подбодрил его Сиэль. — В общем, играют в неё двое, банкир только раздаёт карты, сам в игре не участвует. В конце её тот, у кого будет двадцать одно, или ближайшее к этому число очков — считается победителем, и он… — Рики вдруг почувствовал, что краснеет, настолько неловко оказалось рассказывать о правилах монгрельской игры этим викторианским аристократам. Но граф явно ждал от него ответа, и он выдавил: — В общем, в конце проигравший отдаётся победителю… — Ого! — воскликнул Сиэль оживлённо. — Весьма необычные правила! Рики хмуро взглянул на него исподлобья: — В Кересе и сами условия жизни необычны для Англии… — Я понимаю… А знаете, о чём я сейчас подумал? — хитро проговорил Сиэль, склоняя набок голову и глядя на Рики из-под упавшей на глаз пепельно-сизой пряди. — Давайте-ка мы сейчас сыграем в эту игру с вами? Только правила немного изменим… — С вами?! В «Альфонс»?! — остолбенело спросил монгрел, расцепляя руки и глядя на графа расширившимися агатовыми глазами. Не менее удивлён был и Себастьян — Сиэль не посвятил его в свои сегодняшние планы. Он чувствовал, что граф сейчас что-нибудь выдаст. Тот и выдал: — Мы будем играть с вами не в карты, а в бильярд, как и собирались. Скажем, сыграем три фрейма. А в конце проигравший отдастся не победителю… а моему дворецкому. Рики очумело продолжал смотреть на усмехающегося Фантомхайва, не находя слов. В голове у него были только грязные монгрельские ругательства. Себастьян сразу догадался, что именно это и имел в виду Сиэль, когда говорил, что даст ему знать, в какое время хочет посмотреть на их гостя в объятиях своего дворецкого… Вот он значит что задумал… и с ним не посоветовался, решил поставить перед фактом. Ну-ну. Дворецкий скрестил на груди руки, задумчиво взялся одной за подбородок: — А моего мнения по этому поводу никто узнать не хочет? — А что, у тебя могут возникнуть какие-то проблемы по этой части? — нахально спросил у него Сиэль. И взглянул на онемевшего амойца: — Мистер Рики, а что бывает, когда победитель… по какой-то причине не может выполнить условие игры? — Кхм… Это… считается, вообще-то, позором, вызывает насмешки у зрителей, — снова мучительно краснея, ответил Рики. Ему было жутко неловко перед своим наставником. — Вот, — подхватил несносный Фантомхайв, — ты же не хочешь опозориться, Себастьян? — А вы? — парировал тот. — Настолько убеждены в своей победе? Может быть, лучше взять карты? — Нет. В картах слишком велик элемент случайности. А тут всё будет зависеть от глазомера и точности удара. — А если вы всё-таки проиграете? — Это исключено, — заносчиво ответил Сиэль. — В Лондоне мне нет равных в снукере. Рики почувствовал себя задетым за живое и внутренне вскипел, но сдержался. — Так значит, договоримся — проигравший… хм, отдаётся мне, — саркастически проговорил Себастьян. — Ладно. А что в это время будет делать победитель? — Я полагаю, смотреть на то, как вы вместе с проигравшим будете выполнять условие игры, — заявил Сиэль, незаметно подмигивая ему. — Что вы на это скажете? — повернулся к амойцу дворецкий. — Хорошо, я согласен, — мрачно ответил он. — Снимем сюртуки, чтобы не мешали игре, — предложил Фантомхайв.* * *
После первых двух фреймов счёт между Рики и Сиэлем был 1:1. В первом победил граф со счётом 120:81, во втором — монгрел со счётом 93:77. Себастьян ходил вокруг стола, возвращал на место цветные шары после их попадания в лузы, записывал заработанные игроками очки и следил за неукоснительным соблюдением правил. Так, в первом фрейме он оштрафовал Рики на 4 очка за попадание битка в лузу. Во втором — Сиэля за создание положения снукера после удара свободного шара. Теперь всё должен был решить исход последнего, третьего фрейма. Во время игры Сиэль не раз дивился, как ловко его противник загоняет шары в лузу. Всё-таки тот был амойцем и уже признавался графу, что у них в снукер не играют, только в другие виды бильярда. А Рики в свою очередь восхищался мастерством юного владельца поместья, математической выверенностью его ударов — и прямых, и от борта, в результате которых он не только набирал новые очки, но и расставлял хитроумные ловушки своему противнику, стараясь максимально затруднить ему следующий удар… То и дело натирая мелом кончики трёхфутовых киев, они поочерёдно подходили к столу, выполняя свой удар или серию ударов. Пригнувшись, прицеливались и ударяли по битку, стараясь загнать в лузу очередной шар. Напряжение их постепенно нарастало, потому что к середине третьего фрейма Рики и Сиэль набрали почти равное количество очков — 80:78, с перевесом Сиэля в два очка. Красных шаров на столе уже не было, а из цветных остались только синий, розовый и чёрный — в 5, 6 и 7 очков соответственно. К столу подошёл Сиэль. Склонившись и опустив на стол руку с открытым упором из пальцев, положил на этот упор кий, прицелился и ударил битком по синему шару. К его удивлению, несмотря на то, что тот был свободным — белый шар пролетел мимо. — Фол и промах, — объявил Себастьян. — Шар был открытым, Ваша Светлость. Штраф и пять очков вашему противнику. Юный граф не поверил своим глазам. Шар был совсем не сложный; странно, что он не то что не смог загнать его в лузу, а вообще не попал по нему битком. Очередь перешла к Рики. Он ударом от борта забил синий шар и добавил ещё 5 баллов к своему счёту. Забил розовый. — Счёт сейчас девяносто четыре — семьдесят восемь, — сказал дворецкий. — Вы можете не забивать чёрный шар, мистер Рики. По очкам вы всё равно уже выиграли этот фрейм, и следовательно, игру, поскольку у вас разница больше, чем в семь очков, — он насмешливо поглядел на оцепеневшего Сиэля. Рики положил кий на стол и победоносно взглянул на своего соперника. — Этого не может быть… — побледневшими губами выговорил тот. — Синий шар… я совершенно точно знаю, что должен был по нему попасть, но биток почему-то отклонился, — широко распахнутым глазом он уставился на своего дворецкого. Тот фыркнул: — А что вы на меня так смотрите, милорд? Уж не хотите ли обвинить меня в том, что это я отклонил движение вашего битка от цели? Если я бросаю ножи точно в центр мишени, это не значит, что умею управлять и движением бильярдных шаров, не касаясь их… Вы как будто готовы приписать мне какие-то сверхъестественные способности… — Себастьян нагло ухмыльнулся. В негодовании Сиэль задохнулся, даже не зная, что сказать. А его дворецкий язвительно продолжал: — Разве вы не утверждали сами, что в бильярде всё зависит не от случайности, как в картах, а от глазомера и точности удара? И что вы — лучший снукерист в Лондоне? И вот промазали, но такое тоже бывает… Монгрела, торжествующего в душе́ победу над заносчивым графом, не покидало ощущение, что, предлагая ему эту партию, Сиэль нечто затевал, какую-то непонятную игру. Но Себастьян непостижимым образом переиграл его… — Что ж, Ваша Светлость, — вкрадчиво проговорил Себастьян, — вам придётся выполнить условие, которое сами же и поставили — что надлежит сделать проигравшей стороне… — Нет, Себастьян, — побледневшими губами выговорил Сиэль, выронив кий. — Что значит: «нет»? — удивился дворецкий, скрещивая на груди руки. И посмотрел на амойца: — Мистер Рики, а что бывает, если проигравший отказывается расплатиться с победителем? — Тогда все свидетели этой игры будут его позорить и издеваться, — хмыкнул тот. — Слышали, господин? Вы ведь не возьмёте назад свои слова? Мы с вашим партнёром — свидетели, на каких условиях эта игра состоялась, — Себастьян подошёл к нему, но он сделал шаг назад. — Это невозможно, — юный Фантомхайв в упор смотрел на своего дворецкого. — Ты с ума сошёл? — Вот как? Значит, проиграй вам наш гость, вы бы сочли, что это в порядке вещей, а если проиграли сами — так «невозможно»? — елейным голосом спросил его демон. — Где ваше графское слово? Нежели вы покажете послу планеты Амой, что обещание английского аристократа, подобно пыли, ничего не значит? Сиэль потянулся к повязке на глазу и не успел заметить, как Себастьян перехватил его запястье. — Не стоит, Ваша Светлость, — проговорил он таким голосом, что у Рики, стоявшего у него за спиной, мурашки побежали по спине. А юный граф увидел, как полыхнули на мгновение алым глаза демона. Выражение его лица стало хищным. Юный граф расслабил мышцы, и дворецкий отпустил его руку. Глаза приняли нормальный вид, и он сказал спокойно: — Чего вы так боитесь, милорд? Мы же не в Кересе и на вас не будет глазеть толпа бродяг. На первый взгляд, нас здесь всего трое. Заплатить долг чести — в этом нет ничего предосудительного. А вот не сдержать слово — значит навсегда утратить доверие. — Себастьян обернулся к монгрелу. — Вы же обещаете хранить молчание о том, что увидите, Рики? Так же, как и мы никому не скажем о вашем побеге и попытке ограбить графа? — Я никому не скажу, — покрылся краской амоец, опуская глаза. — Вот и прекрасно, пусть это будет нашей маленькой тайной… Защёлкните замок на двери, пожалуйста. Рики подчинился, дошёл до двери, закрыл её на замок и вернулся к столу. Сердце у него почему-то резко ускорило ход. Рагон их возьми, неужели его так взволновало действие, которое даже ещё не началось? Разве мало он повидал в Танагуре совокупляющихся пэтов, и как расплачиваются в кабаках Кереса проигравшие в «Альфонса» монгрелы? Он ведь давно догадался, что между внешне неприступным графом Фантомхайв и его безупречным дворецким существует любовная связь, но мысль о том, что он эту связь когда-нибудь увидит — не приходила ему в голову. Себастьян подошёл к Рики и сказал: — Ваше место будет в самом первом ряду… — с этими словами он легко, как пушинку, подхватил его и усадил на бильярдный стол, на котором до сих пор лежал неубранным последний чёрный шар для снукера. Подошёл к креслу, снял сюртук и бросил его на сиденье, пристроил сверху очки. Повернулся и приблизился к Сиэлю, уши которого краснели, как варёные раки. — Себастьян… — ещё раз сказал тот, подняв на него умоляющий взгляд. — Вы решили сыграть в недетскую игру, а у неё недетские правила, — невозмутимо заявил демон. — Вот и ведите себя, как взрослый. Возьмитесь руками за бортики стола и наклонитесь. Это будет недолго, обещаю. Сиэль, подавив в себе желание всхлипнуть, закусил губу и сделал то, что ему сказали. Рука, которой он держался за борт бильярдного стола, оказалась совсем близко от ноги монгрела, глядящего на него сверху со всё более усиленно стучащим сердцем. Юный граф уставился в пол. Ему было невыносимо стыдно. И ещё тяжелей — от того, что Себастьян, похоже, даже не собирался подарить ему хоть немного ласки. Это походило не на любовный акт, а на наказание. Но неужели он уже готов? Вот чёртов демон! Чёртов демон шагнул ближе и взял его за бока, потом встал к нему вплотную, прижавшись к заду. И Сиэль сквозь ткань шорт ощутил в его брюках железный стояк. Против воли его собственный член зашевелился, напрягаясь. Он почувствовал, как рука в шёлковой перчатке скользит по его голому бедру до колена и назад, забирается под штанину. Потом руки Себастьяна вытащили из шорт юного графа заправленную в них рубашку и проникли под неё, потекли по животу, поднимаясь к груди. — А-ах… — коротко выдохнул он, когда твёрдые пальцы погладили и мягко стиснули его соски. Продолжая ласкать их, Себастьян наклонился к Сиэлю и тот почувствовал, как тёплое дыхание коснулось его шеи, а влажный горячий язык лизнул ухо и заскользил по всем его завиткам и впадинкам. Соски, ласкаемые пальцами, мгновенно затвердели, набухший ствол молодого хозяина поместья начал толкаться в ширинку шорт. Застонав, он сам прижался ягодицами к паху Себастьяна ещё плотнее. Несносный демон опять сводил его с ума, заставлял забыть обо всех правилах приличия, о своём стыде и позоре... Ладони в шёлковых перчатках гладили его обнажённый живот, бока, спину, касались твёрдого бугра в шортах, пробегали по нему пальцами. И наконец, эти пальцы расстегнули пуговицы на ширинке и стянули шорты вниз. Себастьян задрал подол его рубашки повыше, но так, чтобы не открылась печать на пояснице, огладил обнажённые ягодицы и шепнул ему на ухо: — Раздвиньте ноги, милорд… Снова зардевшись, Сиэль зажмурился и расставил ноги пошире. Тотчас же рука его дворецкого скользнула сзади к его промежности, погладила торчком стоящий член и мошонку. У юного графа перехватило дыхание. Прикосновения рук демона электризовали его тело, он почувствовал, что ему дико хочется обернуться и припасть к нему с жарким поцелуем, повиснуть на шее, стиснуть в объятиях… Но едва он попытался оторвать руки от бортов стола, как Себастьян мгновенно прижал их назад. — Нет. Стойте, как стояли, — сказал он повелительно. — Хо…рошо-о, — выдохнул Сиэль. Себастьян отпустил его руки, опустился на корточки, коснувшись одним коленом пола. Раздвинул круглые ягодицы и приник языком к дырочке между ними, кружа по ней и настойчиво толкаясь внутрь. Юный граф протяжно застонал и подался ему навстречу. Член рвался вверх и почти упирался ему в живот. Правой рукой дворецкий взялся за торчащее орудие своего хозяина, зажал его в ладони и принялся методично водить ею вверх-вниз, открывая и закрывая головку, продолжая ласкать языком анус и прислушиваясь к рваному дыханию, вырывающемуся из горла Сиэля. Через несколько минут он поднялся и принялся неторопливо расстёгивать ширинку. Рики, сидящий на столе как приклеенный, чувствовал, что горячая волна возбуждения прокатывается по его собственному телу и в брюках становится тесно. Во все глаза он смотрел на запретное (в Англии уж точно) — зрелище. Его, немало повидавшего на своём пусть и не очень длинном веку, вдруг бросило в пот. Ему казалось, он физически чувствует всё, что сейчас испытывает юный граф. Каждое действие, каждое движение Себастьяна отдавалось огнём в его теле. Чем-то сейчас дворецкий непостижимо напоминал ему Ясона — хотя, казалось, у них нет совершенно ничего общего. Но то, с какой удивительной лёгкостью эти сильные, будто стальные руки подняли его и посадили сюда… И то, что он не позволял своему юному партнёру менять позу — будто прибил его за руки к столу… И то, что он даже не снял перчаток, и похоже, собирался трахать Сиэля и брюк не спустив — в этом было столько от Блонди… Он невольно потянулся к своему паху, но Себастьян поглядел на него своими удлинёнными оранжево-красными глазами и отрицательно покачал головой: — Ведите себя прилично, дорогой гость, — укоризненно сказал он. — Ваш выигрыш дал вам право быть зрителем, а не участником. Вы можете только смотреть. Не зная, куда глаза девать, монгрел опустил кисти рук на стол. Себастьян растянул белые половинки своего хозяина в стороны и толкнулся туда членом, сразу войдя почти наполовину. Парень издал короткий то ли стон, то ли всхлип. Немного подождав, демон медленно погрузился в него целиком. И поглядел на пылающее лицо Рики. Они встретились глазами, и тот опять вспыхнул. Себастьян ободряюще улыбнулся ему и принялся двигаться в Сиэле, ритмично вбиваясь в него и неторопливо выходя. Тот расслабленно стонал от наслаждения, и демону нравилось вырывать у него эти стоны. Вцепившись в стол, юный граф выгибал поясницу назад, стремясь, чтобы член Себастьяна вошёл в него как можно глубже. Сам он старался целиком раскрыться ему навстречу. Это было упоительное чувство, когда он ощущал стенками сфинктера, как движется между ними твёрдый упругий ствол, входя до упора, а потом покидая узкий туннель. Он вскрикнул от удовольствия, но рука демона, скользнув вдоль его шеи, добралась до рта и два пальца — указательный и средний — погрузились ему в рот. — Молчите, Ваша Светлость, — прошипел Себастьян, продолжая настойчиво двигаться в нём. Когда его член внутри задевал простату, Сиэль сквозь закрытые глаза видел фейерверк. Очень трудно было выдерживать всё это молча, и он обхватил губами пальцы демона. У него было непостижимое чувство, словно член Себастьяна — это кий, которым он попадает по точкам наибольшего удовольствия, и наконец, он ударил так, что шар блаженства взорвался у юного Фантомхайва внутри. С глухим стоном, содрогаясь, он выплеснулся фонтаном на паркетный пол бильярдной, вцепившись зубами в пальцы Себастьяна и по-прежнему не размыкая глаз. Излившись в глубину недр своего графа, Себастьян расслабленно сделал ещё несколько фрикций и вышел из него. Взглянул на задеревеневшего Рики, удовлетворённо отметив, как дыбится к потолку, натягивая ткань брюк, его член…