***
— Объясни ещё раз мне, дуболому, на кое лешего мне нужна коса? — Скелет нервно держал перед собой косу, пока я не дал ему новую чёрную мантию. Раз Смерть в этом ходит, может она ему необходима. На вид просто обычный плащ, просто чёрный. Сейчас, когда он ждал выхода на свет, я решил больше не откладывать свою теорию и рассказал ему. Посреди пустыни Олег переваривал информацию. — Говоришь я будущая… или будущий… не важно, в общем, хочешь сказать, что я стану Смертью? — Скелет давно перестал смеяться над моими предложениями, зная, что, шутить я над заблудшей душой, застрявшей в мёртвом мире, чьё предназначение быть избранным самим порядком вселенной и известной персоной во многих мирах не предрасположен. — Таково моё предположение, но все события совпадают. Он, как обычно, начал с сарказма — Ну, это определённо получше героя-избранного, хотя, я бы предпочел не такой мрачный образ, — он помолчал ещё некоторое время, пока не спросил. — А почему я? — Этого я не знаю. Должно быть это идея того, кто управляет Судьбой или… — желание демиургов было уничтожить меня может ли так что его рождение тоже должно было не состояться? Если подумать, в каждой вселенной есть своя персонификация смерти. Может ли так что в этом мире, с одной единственной планетой и двумя порталами, тоже должен был быть свой аватар персонифицировавший смерть… меня? Или кого-то ещё? Или чего-то? Возможно это тоже стоит выяснить. Пока не стоит Олегу это знать. Слишком много догадок. — или случайно, как бывает с большинством избранных героев… И главными Героями. Интересно, зачем в мирах происходят конфликты и рождаются антагонисты и протагонисты? Почему вселенные так устроены? И откуда вообще взялась персонификация Смерти? …Возможно ли то, что все образы Смерти когда-то были людьми или их подобными, а потом их просто вот так избирали. Здесь не нужна ни квалификация, ни опыт, возможно вселенная умеет перестраивать личности. Мы снова некоторое время молчали, пока я не спросил. — Ты не напуган? — Я уже после всего пережитого ничем не удивлён. Но… не сказал бы что вот совсем не страшно. Я едва ли теперь помню, что в прошлом кем-то был… Чёрт, да я должен бояться, паниковать или просто где-нибудь сжаться в уголке, но ничего такого не делаю, и это странно. Мне кажется, что однажды во мне полностью исчезнет что-то, от чего окончательно… — Олег опустил голову, смотря на свои костлявые колени, которые казались ему теперь настолько естественными, что ему бы казалось странным, что на них что-то ещё должно быть. — Смерть, — продолжил я — так же ценна, как и жизнь. Она естественна, обыденна и являет за собой персонифицированную версию всеобщего разрушения, которая касается лишь живых существ, которые её воплотили, — я с грустью смотрел вдаль, на всю ту же плоскую пустыню. — Почему-то многие люди боятся смерти, не ценят её, и считают её хуже жизни и считают, что смерть родных и близких это что-то ужасное, а самое ужасное — это якобы смерть во тьме и в одиночестве. На самом деле в них говорит просто инстинкт самосохранения и привыкание к социальным связям. Если бы они родились в одиночестве, и у них бы умерло более сотни тысяч близких им людей, они бы к этому привыкли и расценивали бы как нормальное явление… — Знаешь, — Олег с нескрываемым опасением смотрел на меня. — Я иногда забываю, что ты вообще такое… Точнее, я помню, что может ты и вовсе не человек, но… Не знаю как ты, но то что ты говоришь, для людей, это ненормально. И это очень даже страшно. Страшно когда человек теряет человечность и становится… не человеком. Я устало посмотрел на него. — Ваше понятие о человечности это не более чем мозоль обыденного прошлого. Вы можете назвать чудовище человеком, только потому, что оно совпадает вашим идеалам. Но идеалы меняются. Цивилизации меняются. То, что можно было считать человеком ранее, можно считать человеком и то, что станет в будущем. Это просто клеймо, которым клеймят ради личных правил. Будущая Смерть озадаченно наклонила голову. — Не неси чушь, ты… — Ты можешь считать себя человеком, даже если от тебя останется лишь гуманоидная форма. Или не останется ничего вовсе. — Ты не понял меня. — Он отрицательно покачал головой. — Я может и не хочу быть Смертью. Не хочу убивать людей! Или кого-либо! — А потом? — спросил я, спустя пару секунд. — Что потом? — Потом захочешь? Скелет снова впал в ступор. — Что?... Когда потом? Н-нет, конечно… — Откуда ты знаешь? — Этерни, — Олег снова начал сердиться, — прекрати эти свои дурацкие вопро… — Тогда, что тебя не устраивает? — То, что я не хочу быть Смертью. — Почему? Олег начал срываться. — Потому что я не просил этого! Да, тут я тебя понимаю. — То есть не хочешь делать то, что тебя не просили? На секунду обдумал вопрос. — Да. Я одобрительно кивнул над его выводом. — Хорошо, значит, ты им станешь тогда, когда ты сам этого захочешь. Олегу видимо не понравился такой вывод и пытался ещё что-то сказать. — А если никогда не захочу? Согласно одному из расчетов Пуанкаре, рано или поздно станет. Не здесь, так в следующем перерождении. Но, наверное, здесь я должен был рассмеяться. Но на… «душе»?.. душе. На душе не было ничего кроме грусти. — Ты уверен в этом? — я медленно повернулся к нему. — Ты же сам просил косу, тем более, если её должным образом изменить, она может пригодиться на случай возникновения опасности. Пока начал готовить стол для создания тела. Точно. Мне тоже понадобиться что-то подобие снаряжения. Я посмотрел на Смерть, который ещё не хочет быть Смертью. Простого плаща с карманами для себя будет достаточно. Может поэтому Смерть их и носит? — Я же… — Олег призадумался, — я же тебе говорил, что я пошутил! Да и какой опасности?! — он снова начал сходить с ума от моих действий. — Как коса может быть оружием? Ей косят… ну там… пшеницу, но не сражаются. И вправду интересно, зачем Смерть носит именно косу? Может ли потому что в древние времена людей ему приходилось косить целые группы людей из-за массовых смертей на почве войны, голода и чумы… Интересно, что ты об этом скажешь через ещё девять миллиардов лет, когда появится Земля, или ты встретишь себе подобных? Например, того, в одном из миров, кто служил королю вампиров на протяжении тысяча лет? Та Смерть отлично управляла косой, несмотря на свои… скажем так, узкие взгляды. — В таком случае я сделаю из неё оружие, — невозмутимо ответил, думая про себя, чтобы с косой сделать. Скелет провел ладонью по лицу, пытаясь принять новые потоки информации. — О-о-о-о-й, госпади… Внутри во мне в глубине тела что-то вспыхнуло. Что он сказал? Многоликий, Единый, Вечно-любящий наблюдает за ним. — …какая же это всё херня. Какой в этом смысл? Я так больше не могу… — Олег начал наблюдать за моим процессом и переварить новые потоки информации. Должен признать, что с его повреждённой душой это весьма неплохо получается. Растёт. Только мне не нравится, то что его сердцевина какая-то… другая, — а попроще, ничего нельзя? Пистолет, например, или нож? Да и не любитель я насилия. Мне как-то проще просто уйти куда-нибудь и… — Вселенная тоже не приносит насилие, она просто меняет. И пистолет с ножом ей мало что значат. Скелет с ехидством спросил. — А коса значит? Для чего-то же Смерть носит косу. — Полагаю значит, если знать, что с ней сделать, — я всё думал, сколько же образов смерти есть во многих мирах. Какой и мне образ ему дать? — Интересно на это посмотреть, — Скелет хотел завершить разговор, но тут же взялся за тему, которая беспокоила больше всего. — И ради бога, сделай ты хоть что-нибудь со своим видом, смотреть противно. Я повернул своё безликое лицо, сотканное из ртутных образов. О каком боге он говорит? Ради какого бога?.. Ах да, это просто образное выражение. Раз так его это беспокоит, то как примут меня другие существа? Может, имеет смысл что-то в нём ещё внести? — Как же мне себя изменить? — Да хоть человеком стань нормальным, — ворчливо ответ человеческий скелет, смотря в сторону. — Человеком? — я тут же вспомнил все лица людей, которых знаю, сформировал образ и вылил его прямо в переднюю часть головы, где было лишь белоснежное звёздное сияние моего ведущего центра восприятия. Раньше требовался сон, чтобы что-то формировать, но теперь… Прежде чем Скелет что-либо успел сказать, я воплотил приготовленный образ, сотканный из супа бесконечных могущественных эфирных веществ, обладающие создавать, менять и разрушать миры прямо в себе. И почувствовал как тело с тяжестью и с болью сковывает себя, сжимается, формируя более чёткую форму, покрывая себя белоснежным огнём. Невысокий рост, почти такой же, какой сам желал. От такого напора и плотности тела, у меня на теле венами открылись и протянулись белоснежные линии. Они не мешают, так что я оставил. Кости из фуллариума, забытого металла древнейшей эпохи старого углерода. Дезинтегрирующий желудок. Сердце с шестью толстенными сосудами в различные зоны подпространства. Четыре… нет, лучше шесть генераторов с китрионом, или точнее, с его ферментом — хрисониумом. Четыре полушария мозга для анализа миров и ускоренного обучения. Кожа? Точно, кожа эластичная, с полным контролем трения и плотности. Прасион мгновенно сформировался в объятиях пламени из песка. И не забыть, пять пальцев, вместо шести. Неудобно, но придется потерпеть. И лицо. — Таким? — спросил я, убирая белоснежное пламя. Тело по-прежнему горело от натуги. Всё во мне кипело всеизлучающим спектром белоснежного огня. Такое ощущение, что я лепил её из глины и только что вытащил из печи. Только делал всё это одновременно. И мне было больно. Скелет долго смотрел на меня, но потом легонько встряхнул головой, убеждая себя, что это нормально. — Ну, вроде того, только руки не такие большие, — я вновь объял себя пламенем. Терпение… — И ноги. И лицо. — Мне очень больно. Далее он начал выставлять всё новые требования, видимо получая от этого странное удовольствие. — Сделай глаза. Два глаза, да. Побольше. Поменьше! Да, так хорошо. И уши. Две. Они должны быть по бокам. Хэх, вылитый чебурашка, — Олег рассмеялся, интересно, кто такой «чебурашка», неужели в его воспоминаниях что-то всё-таки осталось? — Лучше поменьше. Да, подальше от виска. И рот. Поменьше. И нос не забудь, а то выглядишь как злодей. Не то чтобы меня раздражали эти требования, и не то чтобы моё лицо от подобных излишних деталей выдавало слишком много боли, которую я не желал принимать. Просто меня досаждало, что приходилось добавлять функцию этих деталей, чтобы оправдать их существование. Мне было просто невыносимо знать, что я создаю что-то бесполезное или только для того, чтобы от моей внешности не так сильно сторонились. Возможно это побочный эффект энкриона. Глаза? Пусть ведущий центр восприятия для души будет там. Да, в два канала. Хорошо, через них проведу анализаторные функции моего полушария. Уши? Ладно, в атмосферах пригодится, для анализа колебания звука. Нос?.. Ладно. Я тут же почувствовал, как внутри в области грудной клетки, прямо позади по бокам сердца из пламени раскрылись две огромные пустоты, вытесняя меня как содержимое. Лёгкие. Как же больно. Пусть лёгкими будут для поглощения микроскопических частиц и последующего анализа. Пойдёт. Рот? Добавлю зубы для измельчения крупных объектов. Так и быть, я буду питаться не запланированным эпителием кожи. Буду для первых проб имитировать людей. Зубы надо сделать твёрдыми, чтобы дробить минералы. — Зубы не должны быть фиолетовыми, боже, ужас какой. Боже?.. Метафора… — И не такие крупные. Блин, ты теперь как вампир выглядишь. Менее приметные. — Тут Скелет почесал подбородок указательным и большим пальцем. — Может ещё волосы добавить?.. Да. Да. Да! НЕТ! Не такие длинные! Чёрт, ты, теперь, выглядишь как девчонка. Ещё немного, и моя голова не выдержит. Пигмент цвета зубов сменить не проблема, сохранить их в открытом виде, несмотря на то, что они сотканы из несуществующего материала, ладно, прикрою менее прочной эмалью, пусть он и будет из вибраниума. Но… волосы?.. Сделаю из них помесь сенсоров и антенн, только тогда удлиню их, хотя бы на пару метров. Скелету похоже это тоже не нравится, но… всему есть предел. — Какой-то ты слишком женственный. Вылитая статуя, даже волос на теле нет. И всё равно жуткий. А цвет кожи не изменишь? — Достаточно, — поспешно ответил я. Внешнее человеческое тело оставлю, больше не хочу делать себе больно. Я и так сковал своё тело многочисленными излишествами, ощущая себя запертым в человеческом кейсе. Для полного подавления отвращения лучше я что-нибудь сделаю в качестве одежды. — Давай, всяко лучше выглядишь чем раньше, но всё равно не хватало ещё с нудистом бегать. — Скелет начал странно меня осматривать. — Кстати, а ты вообще… мужчина? — Что? — не понял я, занимаясь образом для сформирования одежды, белоснежное пламя горело на столе, формируя мой образ. Какое же это удовлетворение, когда ты не формируешь своё тело. — Ну, ты это… как бы это сказать… мальчик или девочка? К тебе на «он» или «она»? Неловкая пауза. — Ну… понимаешь у тебя голос разный, сложно сказать, кем тебя считать. То у тебя как у робота и был марсианином, то теперь какой-то звонкий, и… — Теперь я понял. Голос… ладно. Я медленно к нему повернулся и ответил, формируя гортань, голосовые связки, делая их максимально прочными и позволив произносить звуки прямо из глубин сформированных лёгких. Голос получился теперь слегка механическим, глубоким и немного флегматичным. Думаю подойдёт. Если ему так удобно, пусть считает меня мужского рода, это ближе к нейтральному отношению. Теперь надо подвезти к некоторым выводам. Я читал много книг и ознакомлен как люди придают много этому значение. Бедные существа, так рано получившие свой разум и так недалеко отдалившиеся от животного мира. — Я не человек. Я не принадлежу к роду людей, и ни одному из половых признаков. Олег поспешно поднял руки. — Я просто хотел сказать… — Я создаю себя не ради потомства. — Извини, я… — Незачем. Если бы хотел создать биологическое тело со всеми полагающими органами, даже если бы не стоял вопрос о том, как отсюда выбраться, я бы мог это сделать. Олег молчал, стыдливо опустив голову. — Я помню прошлые жизни. И знаю, что подобным вещам вы придаёте высокое значение. Но резервное тело было предназначено не для этого. А для того чтобы я был. Везде, где мне надо. И я намерен выяснить, кто меня вернул, зачем меня пытались уничтожить, и зачем я вообще здесь теперь. — А если бы… — Олег осторожно поднял голову. — Если бы ты узнал… ты бы хотел снова стать человеком? Мне не потребовалось долго думать. — Нет. — Почему? — Большая часть моей прошлой жизни принадлежала людям. Это верный признак того как много среди них было заблудших. А значит у вашей цивилизации очень много изъянов в самореализации. Имея лишь возможность, отправиться в какой угодно мир, я не вижу что-либо ему равноценное в обычной повседневной жизни, где люди не более чем слуги эволюции, где им светит либо смерть с продолжением нового рода, либо просто смерть. Он не знал, что ему ещё сказать. Я решил избавить его от последних иллюзий. — Кроме того, ты теперь тоже не человек. Скелет молчал, хотел что-то гневливое бросить. — И по чьей вине? И отвернулся с отвращением наблюдая за серым миром. Как же он сейчас его ненавидел. Но я упустил сказать, что человек, живя в рабстве, научился самому тяжелому, но для меня теперь, полезному навыку — смирению. И когда он примет себя — ему этот навык больше не понадобится.***
— Держи, — я кинул ему модифицированную универсальную косу, со встроенным сложным, но прочным механизмом. Более гибкую, со встроенной ручкой, с ремнём из тёмной кожи, устойчивой к внешним воздействиям, чтобы можно было носить на спине, который прячется за раскладной крышкой. Лезвие способно складываться, образуя либо секиру, либо переходить на кончик, образуя острие копья. В конце выгравирован череп со встроенной капсулой для блейона. Полагаю, магией он не умеет управлять, но не думаю, что сейчас он захочет учиться, как и вообще сражаться. Ему позарез нужно куда-то уйти, подальше отсюда. Так что первые пробы наверняка будут просто для прогулок, но осторожность не помешает. — Да не нужно мне это… — Олег пытался отмахнуться. — И вот, — кинул ему оружие. Немногое я вспомнил из образов. Только револьвер, что нашел в городе в далёком прошлом. Я вставил туда пули с белоснежным пламенем, который мгновенно растворит любой достаточно плотный объект. Себе приготовил плащ-мозаику. Странное изобретение другой расы, больше похожей на протоплазменных слизней, которым было дискомфортно ходить по слишком острым скалам, поэтому ходили в этом костюме. У каждой мозаики плаща есть встроенные карманы с замкнутым измерением, куда я пока положил только некоторую часть вещей, вроде парочки капсул, и одно оружие. Ограниченный объем памяти, конечно, не позволил бы взять, например, машину, но и это подойдёт. Главная функция плаща в том, что оно закрывает тело. Не только чтобы, это не пугало от раскрывшихся перетекающей энергии, как побочный эффект сжатого тела, но и чтобы никто меня случайно не коснулся и я никого не коснулся. Неизвестно что с объектом случится, если он коснется меня. А ещё этот плащ сделан из скользкого материала, чтобы невозможно было порвать или проткнуть. К комплекту я добавил перчатки и капюшон. — Всё равно возьми, тебе понадобится — услышав удовлетворительное "ладно… чёрт, как же это всё глупо…", я оделся, волосы-сенсоры пришлось связать в крупную косу, «может всё-таки их убрать?» подумал я, и спросил. — Надеюсь я больше не вызываю отторжение? Олег пристально смотрел на существо, похожее на человека в мозаичном плаще. — У тебя глаза горят. Светятся как фары. Ладно… последний раз. Я обжёг свои глаза-анализаторы белым огнём, быстро формируя себе твёрдые электронные линзы, подсоединённые прямо к мозгу. — Ну, так уже лучше. Только вид какой-то печальный. Печаль не есть отвращение, значит подойдёт. — Всё равно на человека тянешь с натяжкой. Мы скоро пойдём? — Уже можем идти. Ты готов? — Да, — сказал он, повесив сложенную косу за плечо, а револьвер куда-то за пояс… Ладно, если он потеряет, создам заново, я их запомнил. — В таком случае, — я протянул руку в перчатке. — Хватайся. Олег молча и осторожно, взял за руку. Его сила не та что прежде, но всё ещё была при нём. — Теперь жди, мне надо сосредоточиться. Я вновь погрузился в себя. Всё тот же металлический океан, который лепит из космоса образы. Я сформировал образ, влился в него, море покрыло чёрные и белые молнии, которые заменили всё вокруг постоянно меняющимся белым и чёрным фоном, пока всё не остановилось на белом, и не произошла вспышка. Образ влился в моё тело и стал бытием. Но, вместо космоса, в меня ударила струя оранжевого и коричневого песка…