Однажды я родился АКТ I: Фундамент

Что это? Пустыня? Мы всё ещё в моём мире? Нет. Моё тело это почувствовало быстрее, чем мой оглушенный разум, когда на них повлияли новые фундаментальные законы нового мира. — Цвета-а-а-а!!! Этерни, ты видишь это?! У тебя получилось! Цвета! Я вижу цвета-а-а-а! Цвета повсюду! — великий будущий потенциальный представитель образа Смерти по-детски визжал и так трясся от возбуждения, что я мог бы всерьез забеспокоиться, не сойдёт ли он с ума от переизбытка чувств? Но мне было не до этого. В остолбенении от собственного волнения видел, как мир моментально покрылся палитрами красок. И мы оба испытывали столь страшное потрясение от нахлынувшей жизни, что первые несколько минут не испытывали никаких других побочных эффектов, которые должны испытывать наши тела. В то время мы многое ещё чего не предусмотрели. Все мои конечности на миг остолбенели и затем ослабли. Чудовищная тяжесть на каждый квадратный сантиметр моей оболочки навалилась на меня, совершенно неподготовленного к столь живой реальности. Я мог создать тело способное выдерживать космические явления, но какой толк от положенного труда, когда тело было совершенно нетренированным и даже не совсем реальным под натиском новых частиц? Сколько жизни, именуемыми бактериями, прошли сквозь меня не признав меня частью этого мира. Я даже не оставлял след на песке и едва-ли отбрасывал тень. Законы реальности меня не предусмотрели. Я чуть не сломался. Все генераторы в брюшной полости истошно заработали поддерживая моё слабое, заново родившееся в новом мире, тело. Мне было… мне нужно было начать заново привыкать к новым правилам мира. Это была пустыня. Всего лишь пустыня, вроде бы идентично моей, плоской, безжизненной, монохромной. Но это было ошибка на корневом уровне. Сколько в нём было песчаных волн, неравномерных тонов и вкуса движения каждой песчинки! В тени он был похож на цвет знаменитого напитка людей — кофейный, местами почти ржавый, на свету всеми цветами спелого мандарина или тигриной шерсти. Возможно небольшие примеси тусклого золота и абрикоса в нагретых участках палящей звезды… Настоящей звезды! Со всеми теплыми красочными масляными лучами от сочного жёлтого до золотого, переливающийся жемчужными и белоснежными оттенками лучей. Смотреть на Солнце было… приятно. И на небо. Насыщенно лазурный посередине неба и плавно переходящий в нежный арктический цвет ближе к горизонту. Свет здесь был… нормальным. Ни мёртвым, ни бледным, ни фальшивым. Это был цвет жизни. Видимый цвет полноценного электромагнитного спектра. Скелет дрожащими, костлявыми руками коснулся песка, боясь, будто он исчезнет, зачерпнул горсть. Его руки так тряслись, что рассыпали песок, и он благоговейно опустил голову прямо в местную землю, а затем и всё тело. Он едва не захлебывался от нахлынувшего плача без слёз. Так мы и пребывали бы в полном трансе, но я пришёл в себя раньше из-за странного чувства. Вместе с мозгом я установил партию овеществлённых нервов, поэтому я чувствовал это более явственно. Моему телу было очень тяжело двигаться, тяжесть с осознанием моего факта присутствия здесь не только делала меня более реальным, но и тяжёлым. Гравитация! Я не учел массу тела! Все нетренированные новорождённые мышцы и недостаточно сформированная кожа сжались так же от жестокой внешней силы. Давление! Даже воздух был «засорён» слишком живой пустыней. Ветер! Я чувствовал, как песок от ветра стремительно с непривычки заполнял совсем ещё нежные легкие, не позволяя дышать. Я силой выдохнул останки. Хоть и легкие были похожие на человеческие, они были не для дыхания. Они лишь позволяли вдохнуть воздух, а внутри играли роль не большую чем желудок, где мелкие атомы местного воздуха, который анализатор стремительно проверял, распадались до первичного атома водорода, затем до отдельных фермионов и бозонов, и впитались в оболочку для поддержания тела. Технически я мог дышать чем угодно, и выдыхать то, что мне угодно. И пока что теоретически. Но на практике я едва-ли мог пока что даже двигаться. — Наконец-то… — сказал Скелет, всхлипывая, поднимая лицо с песка. — О боже, как же здесь красиво… Пустыня простиралась до горизонта, но здесь было ещё кое-что, что меня встревожило. В нескольких шагах от нас были на песке неестественные длинные следы какого-то объекта… Колёса? — Как ты думаешь, тут живёт кто-нибудь? — Скелет прервал мои размышления. — Не обижайся, конечно, но сейчас я готов поболтать хоть с кем-нибудь ещё, чем с тобой. Или хотя бы встретить хоть что-то ещё знакомое. Да хоть кого-нибудь, просто чтобы убедиться, что я здесь! Что я ещё существую! — Возможно… — перебирал я анализ песка. — …Тут живут… — Да? Кто? Где? Я молчал, переваривая результаты анализатора внутри головы, который проник в местное подпространство. Каждый мир состоит из частиц, частиц из кварков. Кварки из… прионов? Суперструн? Браны? N-мерной линии? Нити? Теория струн мне показалась заманчивой. Но никто так не додумался среди всех смертных о том откуда вообще частицы взялись, теряя надежду узнать об этом далеко не в своей эпохи. Кто установил этот мир, внедряя в неё определённые фундаментальные законы? Кто установил определённую температуру кипения, плавления, горения всех элементов? Их плотность, масса, количество, виды, количество протонов и нейтронов и электронов? Нет. Даже не так. Кто установил именно определённые частицы вроде фермионов, кто установил строго определённые параметры кварков, квантовые числа, цветные заряды и все константные законы физики? И не менее главное — откуда извлёк все ресурсы из которого слепил этот мир и дал положенные зарядычастицам? Кто? И откуда? Так я взглянул на «кровеносную систему» здешнего мира. Откуда идут потоки воспроизводства этого мира, там где установлены базовые программы, следующие четким алгоритмам и установкам. Мы находимся в готовом «продукте», бытие, в одной из установленных реальностей, подобно окну монитора оперативной системы. Весьма грубое сравнение. Но наверняка есть бытия более простые, продвинутые и сложные, с целыми гиперпространствами и мирами с подпространствами. Если бытие считать как 100% продукт завершенности, то я смотрел туда откуда процесс завершенности идёт, как откуда идёт поток информации, воспроизводящий экран. И «глаза» мои — настоящий и единственный орган восприятия, анализ всей информации, чья сила схоже со мной, способно видеть, слышать, внимать что-угодно. Там, за материей, где законы частиц слабеют, идут более зыбкие формы материи. Кварки вздрогнули, цвета пустыни на мгновение померкли и исказились, затем она стала одновременно синей, зелёной и красной. Человеческие линзы с фоторецепторами моих глаз расслабились. Прямо из глубин коры вышли столбцы, вместо цветных глазных палочек, и спектр мира расширился. Свет Солнца утратил привычный для человека цвет и превратился в скрученные световые волны, по всей земли материя создала эффект изгибов, будто под воздействием гравитации — электромагнитные волны. Излучения этого мира приобрела те цвета, что неведомы человеческой фантазии. Но я смотрел дальше, за вуалью бесконечного воздействия частиц… 99% от готового бытия — моя голова затряслась, процессор полушарии обходили законы мироздания, которые их давили страшной силой. Размер Планка стал более нестабильным. Пустыню на мгновение покрыли белоснежные вены и тут же исчезли. Нет. Это не вены. Мой анализатор начал загрузку… перед материей заплясали миллиарды волн, но более четкие по тонам. В этом мире шесть ароматов кварков, двенадцать бозонов и шесть лептонов, испускаемые в пространство. Возможно ещё есть иные частицы. Дальше. 98% — анализатор видел, как пространство сильнее исказилось, стали видны первые признаки будто он менее реальный и смоделированный. Пустыня перестала быть столь четкой, но краски не утратила. 97% — пространство стало ещё менее четким… 96%… 95%, я смотрю всё глубже. 94% — песчинки исчезли, пустыня стала походить на твердую землю. Небо без изменений, возможно из-за отсутствия частиц. Сильнее. 94%, 92%, 91%. 90% — мир утратил разнообразие красок, пустыня стала просто оранжевой, а небо просто голубым, как не прогружённая текстура. Звезда стала просто ярко белым пятном. Тут из моих глазниц вышли искры. Тяжело. Я едва поборол желание прекратить анализ и смотреть дальше. 85% — бытие всё ещё здесь. Но… что с ним стало? Его будто нарисовали. Пустыня стала похожа на акварельный рисунок. Звезда перестала быть яркой. Весь мир будто состоял из страпелек. Странной материи. Утрата актуальности масса перестало влиять на стабильность кварков и лептонов. Они здесь распадаются медленнее. 80% — я вздрогнул и чуть не упал. Всё тело шатало, но взгляд стал будто прикованным, продолжая смотреть за горизонт. Моё полушарие на пределе, обрабатывая такой поток информации за пределы материи. Что это? Перед пейзажем заплясали неведомые мне цифрообразные объекты, будто этот мир был виртуальным. Цифры проносились огромным океаном над потускневшим миром. В небе далеко наверху парили какие-то странные создания, похожие на сиреневые гусеницы или галлюцигений — древнего земного существа кембрийского периода. Они парили небольшими разрозненными группами, сияющими фиолетовым светом, неся на своих ногах-шипах полупрозрачные маленькие квадратные стекла — несформированная материя. Восприятие остановилось на 80% и колебалось между этим числом и 79%. Планка, при котором мир формируется. Регулируются константы до предельной точности, частицы снабжаюся зарядом, спином и массой. Но это не предел. Должны быть альтернативные пути. Я вспомнил про астральные миры. Ну конечно. Анализатор смотрел на потускневшую пустыню прямо в неё. Дальше! Материя исказилась и пустыня наконец начала медленно терять базовый облик. 79%, 78%, передо мной открылась огромная пузырчатая ткань всего мира. Проблески браны. Подпространство подпространства. Всё вокруг стало упругим и полупрозрачным, сотканное из огромных пузырей. Не туда. Нужно пойти не в сами потоки, а в их источник. 77% — Пустыня стала всюду. Наверху, снизу, слева и справа, будто скопировали рисунок и поместили в разные части мира. Псевдо-гипер-мир. Альтернативный гипер-мир, где люди используют для гиперпрыжков. Так вот почему в одной вселенной корабль так сильно менялся, его двигатель был не на столь быстр, чтобы избегать воздействия местной материи. Кажется его звали странным именем. Вроде… «Золотое сердце»? Не имеет значение. Дальше! 76% — анализатору стало легче, здесь мир перестал на него воздействовать. Но голову всё ещё трясло. Так и есть. У планет, и у самой вселенной тоже есть дух. Целые огромные скопления скепсионов, образующие уникальные узоры каждых объектов. Я взглянул на самую поверхность эпителия этой вселенной. Мир фальшивого Эшера. Там где идёт поток коккиона и воспроизводит мир, окончательно материализуя его. Его поток похож на красный луч под землей, состоящий из множества бесконечно ветвящихся геометрически выверенных под строгим градусным углом, сосудов. 75% — базовые законы физики вроде гравитации и излучения начали проявляться, образуя первичный вид, похожие на обтекаемые линии со стрелками. Векторный мир. 74% — пустыня заново сформировалась, но… совсем другой, похожий в вечном сумраке. Тень былого мира, без сложных воздействий. Ещё не астральный, но уже условно материальный мир. 73% — по земле шли венами яркие потоки прасиона, обретая сумеречный мир зеленоватыми оттенками. Гипер-спектральный мир. Здесь было что-то не то, потоки шли страшной интенсивностью, выплескивая энергию фонтаном. Жизненной энергии свыше нормы. Но на пустыне ничего не росло. Куда же шел такой поток сильный поток? Сохранить информацию. Дальше! 72% — спектральный мир. Горы пустыни осели, превратил почти в плоский родной мир, небо стало совсем тёмным, а звезда испускала свет не ярче ночной Луны. В одном из воспоминаний, я помнил о некоем существе, которое когда-то было вампиром. Но в здешнем мире вампиры обладали слабостью перед водой, и его кинули в глубокую водяную бездну, где его дух был возрожден в таком подпространственном мире. Здесь изредка можно встретить нерожденные или не до конца сформированные души, но в этом безлюдном участке я их так и не встретил. Мало заметно над землей текли потоки китриона. Энергия мира. 71% — от земли начал идти легкий пар, повсюду, на самой разной глубине земли, были отдельные группы более четко видимые узоры отдельных духов. Условно загробный мир. Духи умершие здесь распадаются и отдают часть себя миру, или уходят дальше вглубь. 70% — атрало-спектральный, мир стал ещё более тёмным, лишь лазурные нити по воздуху легкими волнами проходили по миру. Мана. Магией этот мир не обладает. Его слишком мало. 69% — астральный простой мир. По всюду летели мелкие фиолетовые огоньки. Простые примитивные духи, не имеющие даже органов или чакр. Земля и небо стали окончательно плоскими. 68% — менее астральный и более ментальный мир. Мир угас и стал не более чем туманным образом. Эфира здесь воспроизводимого из неизвестных глубин становится мало. 67% — повсюду летели серебристые волны, здесь летают самые простейшие духи — квиттеры. Узоров в них не особо больше, чем количества молекул в самих бактериях. 66% — финальный рубеж пространства, здесь сигналы становятся четче, а материи больше нет. Вот оно! 65% — белоснежный поток проходил через пространство. Хромион. Эфир, который строит мир. Место, где путешествуют души, где плывёт всецветие, белое пламя. В тот самый фундамент, на чём строится пространство. То, что формирует реальность. Анализатор посчитал процентное содержание эфира от видимого заполняемого им пространства. Анализ показал… 13.81398479474… процентов. И при таком эффекте прасион почему-то начинает преобладать над другими, создавая эффект чрезмерного насыщения жизни. Минимально допустимое значение для жизни десять процентов. По крайней мере девять. Учитывая строение Олега и его отсутствие каких-либо боевых или магических качеств, он родился в более… повседневном мире. В менее живом. Теперь я сделал вывод: даже если мы на Земле, что само по себе удивительно, как мы здесь оказались, ведь я собирался отнести нас в космос, это точно не та реальность, откуда взялся Олег. Когда анализатор дошел до 64%, то увидел лишь мелкие туманы образы эфира. Ментальный план. Вот где идут сны. Скорее всего при 63%, хромион начнёт распадаться, если взгляну дальше… — Эй, ты в норме? — Олег махал рукой перед лицо и тряся моё тело другим, прервав моё созерцание. Досадно. Не думаю, что я мог бы снова взглянуть вглубь мира, голова кипела от напряжения. — Вид у тебя снова жуткий. Куда ты смотришь? У тебя глаза опять ненормальные. Когда я снова посмотрел на следы колес нормальными глазами, то вспомнил, где мы находимся. В этом мире жизни должно быть много. Но если мир здесь обычный, то куда же вливается жизнь. Кто ею управляет на уровне энтропии. Если это Земля хотя бы приблизительно похожая на ту, откуда родился Смерть, именовавший себя Олегом, то получается ли… — Нам следует убраться отсюда, — подвёл я итог. Олег опешил. — Что?! Ну не-е-е-е-е, я в эту серую дыру не вернусь, так и знай… — Необязательно туда, но здесь нам тоже не стоит находиться. — Почему? Здесь так прекрасно, я бы тут гулял и гулял. Вон уже едет кто-то… — Олег указал на горизонт, откуда был слышен рёв двигателей. По сравнению с моим скромным багги, это был рёв настоящих зверей. Анализатор впервые вызвал тревогу об опасности. Сработал эффект прасиона. Управляемая энтропия была минимум вдвое выше нормы. На таком расстоянии это уже наводит тревогу. Я чувствовал как сами законы физики начали медленно и незаметно искажаться в сторону ездящих, это было похоже на эффект чёрной дыры, поглощающее пространство. Только те, кто ехал, поглощал слабее, но настойчиво, чтобы влиять на реальность, и поглощали они не пространство, а её фундаментальные обстоятельства, заставляя весь мир кружиться вокруг себя. Хуже того, поглощали этот поток не один, а вся группа людей. Суммируя всю их силу в единую огромную воронку искажения за целым строем машин. Боевой клич зверей, которые с натяжкой можно назвать людьми из-за их одежды и настроения, огласил само небо, прежде чем Олег успел опустить руку и только сказать «Какого…?» Ему было больше нечего сказать. Мне в целом тоже. Ездящим тоже. Они просто не обращали на нас внимание, и сидели в машинах… Скорее не сидели, а принимали самые хаотичные позы: они сидели, реже лежали, чаще стояли. На то на чём можно назвать скорее не просто машинами, а излишне модифицированными, старыми моделями на колёсах, как и их одежда. В центре были три грузовики, по краям — автомобили. На лице у них были грим и маски. Посреди всей этой металлической стаи на вершине левого грузовика были огромные музыкальные колонки. Рядом с колонками стоял человек в красной одежде с музыкальном инструментом, которым он, на бессознательном уровне, искажал реальность ещё сильнее. Это было завершающим умозаключением нашего здешнего путешествия, потому что Олег стоял в остолбенении, а я понял, что нас не должны видеть. Поэтому, пока он пребывал в фазе переработке информации и принятия, я взял его за капюшон на спине и унёс за собой. Он ещё не был готов ощущать силу давления энергии пафоса, которую используют персонажи миров-боевиков.

***

— Это что был сон? Не-не-не-не, я помню, я там был. Чётко помню! — Олег был на грани паники. — Нет, это не был сон. Мы действительно там были. Мы стояли посреди главной комнаты моего ржавого дома. Краски вновь стали тусклыми и серыми, я сам не заметил, как даже звук стал приглушённым, здесь даже эхо почти отсутствует, которое я там слышал. И ветер, звуки ветра, нормальный песок мелких частиц пустыни. Там было… действительно красиво. Мой анализатор здесь показал здесь 5 процентов общей ёмкости хромиона здешнего мира. Увидеть эфир на 65-м проценте здесь было гораздо легче. Разница всего в восемь процентов, а почти полная безжизненность, которая поддерживается лишь порталом… Порталом? Я посмотрел анализатором на белое светило в небе… Перед глазами резко появились помехи. Портал размером был не больше метра и имеет множество фильтров и механизмов, регулирующие поток. Если бы не это, я бы скорее всего родился заново от перегрузки тела. Концентрация эфира оттуда составляет… 70-80%! Прямой поток, без каких либо формировании материи. Невообразимая мощь! Страшно представить, что за миры бывают уже выше двадцати процентов. Тот, кто построил портал, ещё и под потоком света, определенно обладал силой характеризующей не менее как божественной. И сравнительно неслабой. Его сила составляет не менее одного, до полсотни полноценных земных вселенных, чтобы выдерживать такую силу по ту сторону. И он был способен выдерживать температуру от сотни квинтиллионов до десяти секстиллионов градусов по системе Цельсии. Кто же построил здесь такой портал, который не только выдерживал, но и перенаправлял такую силу? Те останки эфира, что были здесь доступны, и то, что даровала Белая звезда, позволили мне быть здесь как дома. — Тогда отправь меня обратно! Я не хочу и секунды здесь быть! Я бы не спешил с этим. Как же мы там оказались, когда я пожелал оказаться в космосе, а не… — Вытащи! Меня! Отсюда! — Олег был готов снова меня схватить за горло, лишь бы до меня дошел эффект исполнения его капризов. Если бы конечно мог. Но… допустим. Мне тоже интересно отправиться, так что… — Хорошо. Идём, — я снова протянул руку к Олегу в тёмной накидке, которую он так странно привязал вокруг тела. На этот раз я сосредоточился сильнее «Оказаться в космосе», подумал я. Но тут из-за постороннего внутреннего образа мысли с непривычки выбились из равновесия и мысли запутались. Металлический океан формировал что попало, и белый фон вспыхнул непредсказуемой, но усиленной частотой. — Поскорее бы… — сказал он шёпотом. И нас не стало.

***

— Так. А вот это уже интересно, — для Олега, который был, наверное, готов плясать хоть на могилах преисподней от счастья, считая их и то более живыми, эти слова прозвучали крайне тревожно. — Этерни, куда это ты нас закинул? Хороший вопрос. Я сам был в несколько… щекотливой ситуации. Я в такой плоскости двигаться не привык. — Похоже, мы в двухмерном мире, — я пребывал в остолбенении, не зная теперь как смотреть в столько ограниченном перспективе. Я мог смотреть вверх, вниз, влево, вправо, но вперёд назад не мог. Или это было влево и вправо? Мой анализатор с непривычки начал переваривать новую информацию. Каким бы не была проработана центральная нервная система, но если у неё нет достаточно пережитого опыта, новая информация может сильно выбить из колеи. А двухмерный мир выбил нас очень сильно. Олег выглядел странно. Будто его нарисовали на листе или спрессовали, и он не мог нормально двигаться во все стороны. Из-за отсутствия возможности нормально двигаться, наш разум и тело были скованы, и это могло нас довести до безумия. Это то же самое, как если бы человека связали по рукам и ногам, и заставили так жить, и это было лишь малая часть нашего неудобства. Человек бы отделался затеканием конечностей и ограниченным образом жизни. Мы же пребывали в полноценном таком мире. С синим двухмерным небом и кирпичом вместо земли. Кирпичом? — Если ты у тебя такая месть за мои капризы, то признаю. У тебя получилось. — Олег пытался развернуть конечности, но у него это выходило только в двухмерной плоскости. Анализатор, наконец, показал: 17.99941643 процентов эфира. В подпространстве на 80% в материи ничего не изменилось, кроме того что здесь были странные оранжевые нити с насыщенным пульсирующим цветом, что я встречал в органе души, похожее кольцо, опоясывающее все остальные. Преобладание портокалиона. Оранжевая частица. Странно. Похоже, я её недооценил. На втором месте был перенасыщены прасион и коккион. — Нам следует уйти. — Целиком с этим согласен, нам сейчас не стоит сталкиваться с подобной формы жизни вроде тех черепах. Я с трудом взял его за руку и потянул на себя, стараясь сосредоточиться… Черепахи?

***

— Ну, это уже получше, — Олег начал интенсивно разминать конечности и только потом начал осматривать место. — Ёшкин свет, это же… поезд! Этерни, чёрт тебя дери, мы в поезде! — Скелет тут же прильнул к окну только и говоря непонятно кому «Смотри какой вид! Там зелень! Зелень!». Похоже, он какое-то время меня не будет беспокоить. Анализатор показал, если округлить, то… 17,05%. Поток маны в астрально-спектральном мире было чуть выше нормы, он фонтаном переваливал в бытие. Перевес блейона. В таком мире есть возможность менять реальность через заранее запрограммированное подпространство. То есть заранее созданное заклинание. Если конечно эти самые заклинания кто-то смог заранее вписать в подпространство, так как тут, скорее всего, возможно присутствие крайне слабой магии. Наверняка её тут усиливают при помощи подручного материала, а люди-маги рождаются не больше нескольких миллионов на общее население Земли. Впрочем, блейон очень хаотичный и даже в слабом магическом мире может однажды появиться могущественный маг. Тут я услышал другой земной язык. Английский. — Извините, вы черепашку не видели? Один ученик её потерял. Я медленно подошел к выходу из купе, приоткрыл дверь и высунул голову, чтобы посмотреть того кто это говорит. Тогда я впервые… испугался. Или точнее то, что можно охарактеризовать как страх. Всё тело будто покрылось холодом. Она нас пока не видела. Она смотрела в соседнее купе, но по каштановым волосам я знал кто это. Но хуже было другое. Анализатор заметил ещё кое-что. Временное возмущение. Очень много отвисших и ломанных временных отрезков в параллельные реальности. В её речи я сразу увидел альтернативную ветку. — Извините, вы черепа… жабу не видели? Один ученик её потерял. Возмущения продолжались разрушаться. Её кожа становилась то белой, почти бледной, то тёмного, шоколадного цвета. Как будто кто-то постоянно перезапускал мир и повторял его заново, не зная, какую линию времени выбрать. И мы случайно пребывали в нескольких временных событиях одновременно. Страшно и прискорбно. Творец… Демиург этого мира ужасно некомпетентен по созданию чёткой истории вселенной. Впервые на меня накатила, откуда ни возьмись, волна тоскливого негодования, которое я никогда раньше не испытывал. Было ли это инстинктивное негодование, или просто понимание того просто факта, что очередной мир стал игрушкой очередного демиурга, или то и то, я точно не знал. Зато знал точно другое — я шагнул на одну маленькую ступень в познании себя. — Всё, мы уходим, — сказал я твёрдо, едва он успел что-либо сказать в ответ, как я коснулся его спины и унёс отсюда. К этому времени девочка повернулась к нашему купе, увидев лишь пустое помещение, она пошла дальше искать учеников, которые ей помогут. Бедное дитя. Непонимающая высшей силы, которая над ней извращается. Про себя я взял на заметку изучить этот мир получше, когда буду готов. Магия интересна.

***

Кажется, путешествие работает по моему принципу концентрации. Проблема в том, что посторонние путешественники своими мыслями вызывают помехи и «адрес» отправки искажается. Как только я подумал о магическом мире, мы незамедлительно оказались в каком-то подземелье, где посреди комнаты варился огромный, дымящийся котёл. Над ней корпела какая-то старуха. Видимо Скелет очень хотелось с кем-то пообщаться. — Постарайся расслабиться и ни о чем не думать, ты мешаешь сосредоточиться, — пытался я его вразумить. Тот лишь ответил очередной ворчливой тирадой: — Ну, извините сэр, я не знаю, как перестать думать о чём угодно, кроме как о том гадюшнике, в котором ты меня вернул. — Кто здесь?! Вы кто такие?! — сгорбленная старуха гневливо на меня, так как из-за одеяния я сильнее привлекал внимание. Разумные формы жизни всё же умеют вести себя разумно, сначала анализируя ситуация, задавая вопросы, а потом делать. У нас преимущество, успеем извиниться и уйти. — О, человек! Замечательно! Как же я хотел вас увидеть! — Скелет вышел из тени, на свет горящего костра, на котором горел котёл, видимо, пытаясь поздороваться. Старуха тут же сменила взгляд на него, и в её глазах мгновенно отразился первозданный ужас. Старуха попятилась и лишь выпалила шепотом «моё время пришло», схватилась с болью за сердце и упала замертво. Олег так и завис. В тишине потрескивающих дров, с открытым ртом и протянутой рукой. Я мысленно поздравил его с первой успешной проделанной работой. Наверное это было смешно, но мне было только грустно. Мы постояли ещё какое-то время: Скелет просто приходил в себя. Я же просто собирал данные. Всё те же, 17.0000068644… процентов. Этот мир чуть-чуть менее живой, чем предыдущий. Надо бы прыгать осторожно, не более чем десятой части процента, иначе нас кинет куда-то… сложно представить куда. Не стоит рисковать. Пока не стоит. Мы ещё недостаточно окрепли, чтобы быть так же реальны, как сам мир, полностью синхронизируясь с его законами. — Пошли. Нам здесь делать нечего, — я протянул руку. Тот, наконец, вымолвил первой слово, когда я его коснулся. Попробуем прыгнуть чуть повыше. — Но я, я же… я же ничего не сделал, — на Олега было жалко смотреть. Он был полон растерянности и обиды. Впервые за миллиарды лет он смог с кем-то пообщаться и он её убил. Возможно это ещё и первое убийство за всю его, включая прошлую, жизнь вообще. Пускай и совершенно случайно. Привыкнет. Или заработает психоз полного безразличия. Однажды мовион сделает каждую персонификацию Смерти достаточно хладнокровной, чтобы он был способен убить кого-угодно.

***

Пребывая в растерянности, Олег сам не заметил, как приземлился на болото. Обычное болото, но для нас пока ещё одна красивая достопримечательность смесью грязных изумрудных и чертополоховых оттенков с грязно тёмными оттенками шартреза. — Что я такого сделал? Я же просто хотел поздороваться, — бормотал Олег. Пока он думал над такой поставленной задачей, я сразу же приступил к изучению этого мира. Анализатор начал работать всё шустрее: 17.12545… процентов. Всё так же преобладает блейон. Ещё и коккион. Магия, возможно мутации, в этом мире должно быть больше свободы в магии и в жизни. Как следствие, чаще и больше рождаться более разносторонние расы, частично игнорирующие постоянство эволюции. А ещё, с малой вероятностью, возможно рождение мироходцев, подобия меня. — Этерни, почему она умерла? — Скелет, наконец, обратил на меня внимание. — Она посчитала, что ты Смерть, — решил я ответить честно. — Но я вовсе не… — и замолчал. Он всё понял. — Ты ведь это подстроил, да? Я промолчал, знал, что ведь не поверит. Лучшие доказательства те, которые приходят сами, а не кем-то. — Этерни, я не собираюсь быть Смертью! Не знаю во что ты меня там втягиваешь, но… Но увидев во мне облик абсолютного равнодушия, он начал понимать всё лучше. Это неизбежно. Его сила устроена так же, как человеческая природа. Чтобы человек не говорил, а его организм четко говорит ему границы его возможностей. Что-то он может достичь, а что-то нет, как ни крути. Он обречен. И сила его будет постоянно об этом говорить. Мы шли какое-то время по сухим участкам земли, пока то пытался что-то сказать, то замолкал, пытаясь решить свою проблему. — Ты точно не можешь вернуть мне прежний облик? — Точно. Мовион застрял накрепко. — И что? Мне теперь ни с кем даже разговаривать нельзя? Все будут от меня шарахаться? Учитывая сколько о нём истории и миров придумали, «шарахаться» это самое мягкое, что они будут при нём делать. — Возможно. Кроме других оживших мертвецов, — пытался пошутить я. Юмор ведь расслабляет людей, верно? Может так удастася его успокоить. Надо бы попрактиковаться. Хотя были ли это шутка? Олег решил принять слова всерьез. — Ну, тогда отправь меня к ним, а то такое чувство, что я ни для кого больше не существую. Может так и есть. — Мертвецы не очень разговорчивы. Если они и заметят тебя, то, скорее всего, не для общения, — я пытался уклониться от самого факта, откуда берутся мертвецы. Не время ему говорить про глубочайшие отсеки возможного теневого мира, при избытке ахромиона. Там где антиэфир приобретает совершенно иные формы. — Всё равно, давай хоть с кем-нибудь поговорим? — взмолился Скелет. — Этот подойдёт? — кивнул я в сторону одного поля битвы. Действие происходило уже почти у границ болот, вдалеке, среди деревьев. Нас не заметили. Один был человеком. Седой. Геномодифицированный. Бился он мечом. Серебряный. Противник был монстром, похожий на богомола. Анализатор показал три интересных результата. Первый: человек здешний, а вот монстр не соответствует этому миру. Похоже, он, или его предки, когда-то жили в другом мире. Его геном совершенно не соответствует эволюции, он призван лишь убивать. Либо он результат экспериментов, либо он тоже из обители теневого мира. Второй: так же временное возмущение. У человека на спине то появлялся, то исчезал другой меч. Очередная ошибка в мире, которая не может определиться, что реально и что нет. Возмутительно. Неужели творцы миров настолько беспечны? Третий: душа человека очень… специфическая. В самой глубине его находится дополнительная спираль, уходящая в самые далекие реальности. Сигнализация. Скелет смотрел на битву, полностью забыв о контакте. Наверное, его это тоже очень впечатлило. Человек был профессионалом. Его движения и финты перед монстром были быстры и смертоносны. Похоже, он очень опытный в сражении с монстрами. Богомол отчаянно пытался его сцапать, но человек легко уклонялся от атак и не менее легко наносил удары за ударом. Монстр ревел от боли, кусочек левой клешни вылетел в нашу сторону. Прямо к моим ногам. Человек на нас не обращал внимания, он полностью поглощен битвой. Я не видел ничего плохого в том, чтобы поддаться искушению и взять образец. С новым ощущением, которую можно охарактеризовать как страсть, я нагнулся и схватил кусочек организма из иного мира, который в свою очередь из… иного мира, и поместил в пространственный карман своего плаща, схватил Скелета и отправились дальше. Ему не стоит разговаривать с этим человеком. Таких людей избирают сами демиурги и называют Главными Героями, которые ведут за собой целые истории сами того не замечая. А ещё, в их душе прописана одна страшная программа, имеющий код частной собственности, которая извещает творца о любом вмешательстве в их мир. Имя этого кода — Авторское Право. Во время путешествия нам не следует узнавать их имена, чтобы не побеспокоить этих самодовольных демиургов, вынужденные опускать до Греха Металла. Надо выбрать заброшенное место, которое никто не вспомнит, но при этом с более высоким коэффициентом эфира. Металлический океан быстро сформировал новую реальность.

***

Другое болото. Или нет, скорее озеро. Рядом лежал труп монстра. Если бы не показал анализатор: 19.81 процентов, то я бы подумал, что мы просто перенеслись по месту. Мне стало не по себе. Такой избыток эфира постепенно уравнивает скепсионы и становится равномерным, но в таком состоянии материя может стать очень нестабильным. Скелет снова начал возмущаться, что я его унёс. — С ним нельзя было разговаривать, — протестовал я. — Почему? — Потому что иначе ты был бы стёрт. — Я?! — опешил он. — Как это?! — За ним следил создатель. Ему бы не понравилось, что мы вмешиваемся. — Чиво-о-о-о? — требовал объяснений и конкретики. Я пытался объяснить ему, что каждый мир возникает не просто так. Скепсионы это частицы знаний, мысли и пониманий. При их помощи множество создателей создают миры. Любая фантазия — это мир. Даже детский рисунок — это тоже отдельная вселенная, у которой произошел Большой Взрыв (но далеко не факт, что действительно взрыв в прямом понимании). И стал он двухмерным миром детских рисунков, среди которых и воплотил художник. И мы были в одном из них. — Небось, всё на ходу выдумываешь, а сам просто не хочешь, чтобы я с кем-то разговаривал, — подозревал Олег. — Не волнуйся, как только найдём того, с кем мы можем поговорить и тот, кто тебя не испугается, я тебе скажу. — Ну-ну, — Олег очень сомневался на счёт меня, но выбора у него не было. Ссориться со мной сейчас было бы некстати. — А это ещё что за тварь? «Тварью» был тот самый труп, похожий на смесь дракона и жабы. — Не волнуйся оно мертво. — Откуда ты знаешь? — Его убили. — Мдэ? — Олег с осторожностью начал обходить монстра. — Что-то не похоже. Может, он спит? — Его убили ядом. — Анализатор выдавал очень много чего интересного. — Яд был в слюне. В него плюнули. Судя по останкам эфира в подпространстве, это был очень могущественный маг. Мироходец. Искусственный. Огромные способности к созданию других миров. И он был не один. Двое. Один чуть слабее, но может… раздваиваться? Не понимаю. — Ой, я вот вообще ничего из твоих слов не понимаю, похожие на бред, — невозмутимо ответил Олег. — Говоришь, его кто-то убил? И где они? — Они были раздавлены этим монстром. Скелет невозмутимо схватил тело жабы и поднял, пытаясь разглядеть тела. — Что-то я ничего не вижу, ни трупа, ни крови. — Они были заражены новой программой, выводящей их систему безопасности по стабильности пребывания в одном мире из строя. При таком количестве эфира, это становится необходимостью. Они не могли нормально находиться в одном мире и не смогли умереть, потому что были взломаны все связи с подпространством, включая возможность колдовать. После смерти они возродились вновь в новом мире, — быстро проговорил я, смотря на информационный поток. Голова внутри гудела от напряжения. — Этерни… — Скелет устало вздохнул. — Ты хоть можешь хоть что-нибудь нормально говорить? — Они не мертвы, они оказались в другом мире. Так понятней? — Так… понятней. Тогда пошли найдём их? — Я не знаю где они. — голова болела от нагрузки, да и ещё этот мир… он грузил меня совсем неизвестными мне частицами. И такой поток узоров отслеживать, который остается после смерти, я ещё не научился. — Блеск. И куда теперь? — Идём дальше. Гулять по мирам оказалось… занимательно. Грусть обрела смягчающие формы. А накопленная информация насыщалась ранее невообразимыми красками. Если такая жизнь присутствует уже при таком количество эфира, то что если…