Неизведанное

      Вторник, 28 декабря 2004 года       Гермиона завязала узел на шелковом халате и вышла из ванной. Она неторопливо повела головой, размяв шею, ругая себя за то, что слишком много времени провела в ванной. Ее волосы до сих пор были собраны на затылке в небрежный пучок, но несколько вьющихся прядей всё же выбились из прически и сейчас свободно обрамляли лицо. Кончики волос и корни сзади были влажными из-за того, что она сидела в воде почти по шею. Гермиона остановилась, увидев его в одном из кресел, где он часто читал. Наверное, он вернулся, пока она была в ванне.       Трудно было сказать, как давно он пришел и сколько уже находился в комнате. Но достаточно для того, чтобы заснуть, отметила про себя Гермиона, мягко улыбаясь, смотря на его позу. Его голова была склонена вперед, что подбородок почти касался груди. Пуговицы на рубашке были расстегнуты, а сама она небрежно висела на его плечах. На его ноге виднелся только один ботинок, второй, по-видимому, он успел снять, прежде чем задремать. Над чем бы он сейчас ни работал, это давало о себе знать. В настоящее время Гермиона почти не видела его, а если и видела, то обычно когда он ложился спать или вставал, что происходило ещё до восхода солнца.       Она тихо подошла к нему и опустилась на пол перед креслом, оценивающе глядя на мужчину. Это была одна из его первых просьб, когда он перестал наказывать ее за побег. Они пришли к единогласному мнению, что миру будет гораздо легче принять его идеи, если их не будет представлять монстр. Гермиона работала днями и ночами напролет, от корки до корки читая всевозможные фолианты, чтобы найти способ навсегда избавить его внешность от пятна темной магии, глубоко засевшей внутри и, казалось, ставшей с ним одним целым. После многочисленных попыток у неё всё же это получилось, и Волдеморт, каким она его знала, исчез, а на его месте предстал Том Реддл. Каким она его помнила.       Гермиона, конечно, могла бы раздеть его с помощью магии, но ей нравилось делать многие вещи маггловским способом. Особенно потому, что он ненавидел, когда она это делала. Как бы опасно это ни было, сколько бы времени ни прошло, Гермиона всегда будет делать всё возможное, чтобы вывести его из себя. Одной из таких вещей, которую он ей позволил, — использование его настоящего имени. Если в его присутствии все должны были называть его Темным Лордом, Гермионе он позволил называть себя Реддлом. Изредка она называла его Томом, но обычно так происходило только в тех случаях, когда она была особенно раздражена.       Гермиона только спрятала носки в туфли и отодвинула их в сторону, когда почувствовала, как его пальцы вытаскивают шпильки из ее прически. Локоны небрежной волной рассыпались по плечам, и девушка подняла голову и улыбнулась ему. Реддл переместил руку на ее лицо и оставил там, замерев, лишь большим пальцем поглаживая по щеке. Гермиона наклонила голову в сторону легких касаний подушечек и положила руки ему на колени.       — Когда ты вернулся? — спросила она.       — Скучала?       — Не когда ты оставляешь мне какую-нибудь новую книгу, — ухмыльнулась Гермиона.       Его лицо расслабилось, и он притянул ее к себе на колени. Сразу же уткнувшись носом в изгиб ее шеи, Реддл глубоко вдохнул и одобрительно замычал.       — Ты уже закончила ее читать?       — Я трижды разогревала воду.       Реддл усмехнулся, и его горячее дыхание рябью прошло по коже Гермионы.       — Тебе пора начать читать книги на других языках. Возможно, это хоть немного притормозит твое рвение.       — Пока не выучу язык, — сказала Гермиона, запустив пальцы в его темные волосы. — Если ты и дальше будешь вот так уходить, я мигом стану полиглотом и, наверное, мигом смогу прочитать любую книгу, которую ты мне оставишь.       Реддл поднял голову и склонил ее влево, изучая Гермиону.       — Я не просто так ухожу, Гермиона. У меня есть королевство, и…       — У тебя есть королевство? — перебила девушка. — Это не твое королевство, потому что именно я помогала принимать половину решений о том, как им управлять.       Он вздохнул и крепче сжал ее талию, когда она развернулась, попытавшись встать с его колен.       — Гермиона…       Она оттолкнула его ладонь вспышкой магии и поднялась на ноги, скрестив руки на груди и прищурившись. Реддл наклонился вперед, упершись локтями в бедра и прижав пальцы к губам.       — Ты выглядишь уставшим. Думаю, тебе нужно поспать, — отрезала Гермиона, подражая тому тону, которым обычно с ней разговаривал он.       — Закончила? — в баритоне Реддла слышались сонные интонации, которые несколько понизили его голос, делая его хриплым.       — А ты как думаешь?       Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.       — Я сейчас не в настроении выслушивать твое недовольство. Сегодня был долгий день и…       — Знаешь, я как-то сказала тебе, что если ты когда-нибудь победишь, то тебе никогда не будет достаточно Соединенного Королевства. Я сказала, что честолюбивые люди никогда не успокаиваются на достигнутом. Под твоим управлением половина Европы, и я знаю, что ты планируешь продолжить завоевывать оставшиеся страны. Это то, над чем ты работаешь? Ты приступил ко Второй Фазе?       Его глаза распахнулись, и через несколько секунд Реддл уже был на ногах, угрожающе нависая над Гермионой.       — Что ты знаешь о Второй Фазе?       — Только то, что она существует. Очевидно, это большой проект, иначе ты бы так не реагировал, — сказала Гермиона, глядя на него с не меньшей злостью. Те дни, когда он мог запугать ее своей близостью, давным-давно прошли.       — Как ты узнала о ней?       — Крэбб, — тут же ответила Гермиона. — И прежде чем ты пойдешь сейчас его или ещё кого-нибудь в придачу убивать, скажу, что я была единственной, кто подслушал.       Реддл стиснул зубы, и его рука взметнулась вверх, обхватывая ее подбородок.       — За такие поступки я убиваю каждый день.       — И у тебя был шанс убить меня, но это время прошло.       — Я всё ещё могу это сделать.       — Но ты не сделаешь. Если я умру, единственный, кому будет до этого дело, — ты сам. И ты не можешь угрожать мне моей собственной жизнью, потому что мне на нее уже давно всё равно, — сказала Гермиона, вырываясь из его хватки. — И больше не осталось людей, которыми ты мог бы меня шантажировать.       Реддл склонил голову набок и опасно улыбнулся, из-за чего у Гермионы по спине побежал холодок.       — Ты в этом уверена?       Перед глазами угрожающе возник образ, но Гермиона среагировала мгновенно, мимолетно успев увидеть только вспышку платиновых волос. Щелчок — и стена вокруг сознания вновь стоит несдвигаемой глыбой, а образ заперт на замок и погружен за железные прутья глубоко внутри библиотеки.       — Да, — отрезала она. Гермиона глубоко вздохнула и повернулась к кровати. — Закончим разговор, у нас обоих завтра много дел.       Когда пальцы Гермионы сомкнулись вокруг одеяла, чтобы стянуть его, она почувствовала движение сзади. Реддл подошел к ней. Он прижался грудью к ее спине, таким обычным действием послав тепло, которое согрело шелк ее халата. Его руки обвились вокруг ее талии, развязывая узел. Реддл вяло поцеловал Гермиону в лопатку, а потом переместил губы к изгибу шеи и, поднявшись по линии, провел языком по мочке уха.       — Я видел его на прошлой неделе.       Гермиона застыла. Ее сердце так сильно громыхнуло о ребра, что стало больно и она подумала, что оно сейчас прошибет ее насквозь, а легкие начало жечь, потому что она на полминуты забыла, как дышать. Кровь, бегущая по венам, превратилась в жидкий азот, а по коленям прошла дрожь.       Реддл то ли не заметил, то ли ему было всё равно, он просто распахнул ее халат. Провел одной рукой по ее талии вверх, оглаживая грудь, а другую опустил на внутреннюю сторону ее бедра. Гермиона пыталась сосредоточиться на его прикосновениях, на огненном следе, который его пальцы оставляли за собой, на внутренних ощущениях, а не на том, что он говорит. О ком он говорит. Целых семь лет у неё получалось не думать о нем, но вся эта непомерно тяжелая работа была готова в любой момент развалиться, превратившись в пыль.       — Не хочешь спросить о том, где это было?       Гермиона повернулась, всё ещё ощущая касания на коже. Едва заметный взмах ладони — и остатки одежды исчезли. Она обвила одной рукой шею Реддла, запустив пальцы в его волосы, а другой прошла по мышцам его живота вниз, ногтями оставляя едва заметные красные полосы.       — Больше никаких разговоров.       Даже с легкостью в обращении с беспалочковой магией, когда дело касалось его, Гермиона не могла с собой справиться. Она хранила его в самых сокровенных тайниках своего сознания не просто так. Было довольно тяжело справиться с тем, что Реддл сделал Мэнор своим домом; поставил свой трон в той гостиной. Довольно тяжело справиться с тем, что он выбрал его комнату в качестве их. Не точь-в-точь такую же, что она делила тогда с ним, но достаточно близко. Слишком близко.       Реддл мрачно усмехнулся и наклонился, на секунду завладевая ее губами, а затем схватил ее за талию. Он толкнул ее на кровать и забрался следом. Едва Гермиона успела приподняться, как он вошел в нее. Реддл оперся на левое предплечье, опустив его рядом с ее головой, а правой рукой снова схватил ее за подбородок. Его хватка была довольно ощутимой, чтобы утром остались синяки.       — Мне многое нужно тебе сказать, — пробормотал он, качнув бедрами.       — Реддл…       Один сильный толчок, и Гермиона вскрикнула.       — Я думал, что он всё понял, — второй глубокий толчок, — четко, но, похоже, — ещё один, — он всё-таки остался в Лондоне.       Гермиона выгнулась, подстраиваясь под такт его движений, и вонзилась ногтями в его спину, оставляя на ней глубокие следы в виде полумесяцев. Она не могла закрыть глаза; не могла показать никаких признаков слабости. Но Реддл заставлял ее думать о нем и впивался в ее зрачки темным взглядом, ожидая реакции, какого-нибудь проблеска эмоций. И сейчас, когда воспоминания начали появляться на задворках сознания, тело начало дрожать от отголосков той боли, которая жила с ней, въедалась в нее и разъедала плоть, не оставляя ни одного живого места, в самом начале. Тогда каждый раз, когда его образ просачивался в ее голову, Беллатриса пытала ее Круцио до потери сознания.       — Может, он здесь у кого-нибудь.       Гермиона сильнее прижала его к себе в надежде, что если он кончит, то прекратит свою жестокую игру и оставит ее в покое — хотя бы на несколько секунд, — чтобы она могла взять себя в руки и снова запечатать эти воспоминания глубоко внутри. Стон вырвался из ее горла, когда он вошел особенного глубоко, посылая во всему телу волны удовольствия.       — Может, он присоединился к Сопротивлению? — он хмыкнул, насмешливо глядя на Гермиону.       Она провела ногтями вниз, оставив пять красноватых полос на плечах Реддла, когда он изменил угол проникновения, задевая то самое чувствительное место. Пальцы разжались, и Гермиона опустила руки, смяв простынь, пока он продолжал двигаться.       — Знаешь, он так и не стал свидетелем шоу. Может, когда-нибудь покажем ему? — его глаза озорно блеснули. — Вернем должок.       Гермиона зажмурилась, несмотря на последствия, которые, как она была уверена, последуют мгновенно, и отдалась ощущениям. Предательские образы проскользнули в голову после слов Реддла. Та ночь, она, Драко и небольшой просвет в балдахине. Когда Реддл заметил их и поймал ее взгляд, наблюдая до тех пор, пока Драко не перевернул ее на спину.       Тело содрогнулось, а пальцы сжались на простынях сильнее. Гермиона открыла глаза, заметив черный взгляд Реддла как раз перед тем, как он прижался ближе, опуская голову. Почувствовав, что тяжесть его тела исчезает, Гермиона дернулась вперед, и толкнула его в плечо, поворачивая их так, что оказалась сверху. Она уселась на его бедра и прижала ладони к его груди.       — Это было нечестно.       — Я думал, ты сильнее, — прорычал он, сжимая руками ее бедра, и ускорился, выбивая из легких Гермионы воздух. — Нам вернуться к старым урокам?       — Н-нет, — простонала Гермиона, откинув голову назад, чувствуя, как тело дрожало одновременно от неги и точечных отголосков боли. — Я принадлежу тебе, — сказала она, когда он замедлился, позволяя ей прижаться к нему ближе. — Только тебе, — это было самое близкое к словам о любви, которые она когда-либо произносила по отношению к нему. Чаще они напоминали ей о том, где она была; как здесь оказалась.       Это были всего лишь пустые слова.       Может, сейчас он и не похож на того монстра, которого она видела на фотографиях в школе; на того самого монстра, который унес ее из зоны боевых действий, перекинув через плечо, как свой приз. Может, сейчас он и выглядит так же, как в свои школьные годы, но монстр всё ещё находился внутри него; жил там. Гермиона физически могла почувствовать его своими пальцами, когда дотрагивалась до его груди. Она никогда не полюбит его. Не после того, что он сделал. Не после того, что он заставил ее сделать.       На самую короткую в мире секунду под полуприкрытыми веками вспыхнули такие знакомые голубые глаза, в которых навсегда застыл блеск предательства, что внутри что-то оборвалось.       Гермиона моргнула, прогоняя образ, и наклонилась вперед к Реддлу, чувствуя его напряжение, и расслабилась, выдохнув. Через пару минут, когда всё закончилось, он помог ей лечь обратно на кровать, и она прижалась к нему, положив голову на плечо. Его пальцы начали блуждать по ее шрамам, невесомо касаясь их.       — Почему ты их оставила?       — Напоминание, — ответила Гермиона.       — О чем?       Ты чертовски красивая, Гермиона.       Она покачала головой и отодвинулась от Реддла, поднимаясь на ноги.       — О пути, который привел меня сюда, — сказала девушка, направляясь в ванную, чтобы привести себя в порядок. Гермиона уставилась на себя в зеркало, которое находилось над раковиной, а серебристо-серые глаза через него с трепетом глядели на нее в ответ. Она закрыла глаза и прислонилась к тумбочке, вздрогнув, когда снова почувствовала Реддла за спиной. — Они тебя беспокоят?       — Нет, — ответил он, откидывая ее волосы в сторону и целуя в плечо. — Долохов настоящий художник, — сказал Реддл, скользя рукой вверх по ее телу, прослеживая темно-синюю паутину шрамов, которая портила ее кожу. Они до сих пор выглядели свежими. Совсем такими, как в тот день, когда в нее попало проклятие. Гермиона вскрикнула от резкой боли, когда он ударил ладонью по фиолетовому узлу под сердцем и толкнул ее вперед, что край тумбочки впился ей в бедро. — Подумай о нем ещё хоть раз, и я поручу Долохову второе такое творение.       Гермиона чуть не потеряла равновесие, когда он испарился так же внезапно, как и появился. Она опять уставилась на свое отражение в зеркале, продолжая вглядываться в него до тех пор, пока единственной парой глаз, смотрящих на нее в ответ, не стали ее собственные. Только тогда Гермиона собралась с духом, вернулась в комнату и забралась в постель к Темному Лорду — ее место, пока он не разрешит смерти забрать ее.

***

      Драко резко выпрямился и схватил палочку, целясь в темноту комнаты. Туман сна всё ещё не рассеялся из головы, и он потер глаза, пытаясь прогнать его. Раздался оглушительный сигнал — такой звук можно было услышать только в том случае, если на Гриммо кто-то попадал без разрешения. Когда звук повторился, Драко выругался, поднялся на ноги, натягивая штаны, и поспешил вниз, чтобы посмотреть, кто решил нарушить его сон.       Он опустил палочку и опять тихо выругался, увидев знакомую пару в гостиной.       — Какого черта вы здесь делаете, Лонгботтом?       — На штаб-квартиру в Суррее произошло нападение, — сказала его спутница, отбрасывая рыжие волосы за плечо и складывая руки на груди.       Драко окинул Джинни быстрым взглядом, заметив блеск беспокойства в ее глазах. Он сунул палочку в карман штанов и провел пальцами по волосам.       — Твою мать, — пробормотал он. — Выжившие?       — Нет, — ответил Невилл. — Двое убиты на месте. Остальных троих взяли в плен.       — Кто был в Суррее? — спросил он, переводя взгляд с Джинни на Невилла.       — Финч-Флетчли, Крэксон и Лайтел — их взяли в плен. Хансен и Риу убиты, — ответила Джинни. — Они оставили их тела. Мы переправили их в Ракушку, чтобы похоронить.       Драко кивнул и принялся расхаживать по комнате перед ними.       — Как они ее вычислили?       — Мы не знаем, — ответил Невилл. — Расследование ведется, но без свидетелей…       Драко снова кивнул и глубоко вздохнул.       — Как вы узнали?       — Поставка провизии. Ребята вернулись и рассказали подробности. Они не сказали многого, только что это произошло незадолго до их прибытия. Окажись они на месте раньше, их бы тоже схватили.       — Что насчет троих пленных, — начал Малфой. — Они знали что-нибудь важное?       — Нет, Крэксон и Лайтел были новичками в Сопротивлении. Их направили в Суррей меньше месяца назад. Единственным, кто был на нашей стороне с самого начала, — это Финч-Флетчли.       Драко фыркнул в ответ на слова Лонгботтома. Не то чтобы у его бывшего однокурсника был особый выбор. Его происхождение — а он был магглорожденным — само определило его сторону при нынешнем положении дел.       — Он что-нибудь знал о планах на Новый год?       Невилл и Джинни обменялись взглядами и медленно покачали головами.       — Насколько мне известно, нет, — ответила она.       Когда воцарилась тишина, Невилл, недовольно смотря на Драко, нахмурился ещё сильнее.       — И? Нет никакого плана вытащить их?       — В прошлом мы уже пытались проворачивать такие миссии, Лонгботтом, и оба раза, когда мы отправлялись на спасательные операции, нас чуть всех не поймали. Сейчас Сопротивление находится в хорошем состоянии; в таком положении, что можно приступать к уничтожению Ордена. Я не собираюсь рисковать всем ради Финч-Флетчли.       Ноздри Лонгботтома раздулись, а руки сжались в кулаки. Он сделал шаг к Драко, отталкивая Джинни, когда та положила руку ему на предплечье, пытаясь успокоить.       — Здесь не каждый сам за себя, Малфой.       — Я знаю, — сказал он, без тени страха смотря Невиллу в глаза. — Но я также знаю, что если они оказались в плену, то их отправили в Манчестер. Ты не хуже меня знаешь, что как только туда кто-нибудь попадет, то всё будет кончено. Из того места не выбраться, — Драко пожал плечами. — Если бы я мог что-то сделать, Лонгботтом, я бы сделал.       Невилл продолжал буравить Драко взглядом и в тишине кипеть, пытаясь придумать, что бы ещё сказать колкого по поводу всей этой ситуации.       — Я никогда не смогу понять, Малфой, как ты стал главным.       Драко закатил глаза и немного опустил плечи, расслабившись.       — Да, да, Лонгботтом, я Пожиратель Смерти, и внедрить меня в Сопротивление — это такой тайный план. Если ты опять начнешь подобный разговор, сделай одолжение, скажи что-нибудь пооригинальней. Что-нибудь, чего я не слышал тысячу раз за последние семь лет.       — Малфой… — осторожно начала Джинни.       — Я доставил послание, — сказал Невилл, прежде чем развернуться и аппарировать.       Джинни и Драко одновременно глубоко вдохнули и медленно выдохнули, прежде чем посмотреть друг на друга.       — Остаешься? — спросил он.       Ее взгляд скользнул вниз по его обнаженному торсу, а затем вернулся к лицу.       — Хочешь, чтобы я осталась?       — Я спрашиваю только потому, что ты всё ещё здесь, — Драко пожал плечами, сжав челюсть.       Джинни уставилась на него с тоской в глазах.       — Невилл прав, Драко. Не каждый сам за себя. Мы должны…       — Я никого больше не посылаю на верную смерть, — резко перебил ее Драко. — Мы уже пробовали спасательные операции, и все они заканчивались провалом или большими потерями, — он потянулся, потерев затылок, и повел плечами в надежде стряхнуть напряжение, всё ещё витавшее в воздухе. — Ты прекрасно знаешь, против кого мы имеем дело, и это война, Джинни. Не все выживают.       Джинни сузила глаза, и он увидел, как ее руки на секунду сжались в кулаки.       — Увидимся в коттедже «Ракушка», чтобы окончательно согласовать планы на Новый год.       Драко фыркнул и склонил голову набок.       — Значит, не остаешься?       — Только не тогда, когда ты в таком состоянии.       — Как хочешь, — он снова пожал плечами и отвернулся.       Когда Драко добрался до верхней ступеньки лестницы, он услышал треск аппарации, означавший, что Джинни ушла, и в одиночестве забрался в свою постель. Вместо того чтобы заснуть, он уставился в потолок и попытался отогнать от себя мысли о медово-шоколадных глазах, взгляд которых резал не хуже проклятого клинка.