Неизведанное

      Понедельник, 4 апреля 2005 года       Драко должен был отодвинуть злость на задний план, чтобы разобраться с хаосом, который обрушился на Сопротивление после нападения на приеме. Несколько часов на перегруппировку в Девоне, и ещё почти столько же времени, чтобы получить известия из других штаб-квартир, стоили того. Они хотя бы знали, что обошлось без жертв. Но были пострадавшие, и некоторые их травмы были весьма тяжелыми. Несмотря на то, что изменить планы в последнюю минуту оказалась неудачной идеей, сделали они это не зря.       Сегодня они доказали, что могут напасть на Темного Лорда и остаться в живых.       Первоначально планировалось пробраться в лабораторию. Что пока все будут веселиться в Министерстве, Сопротивление окажется в Манчестере. С возвращения в его жизнь Грейнджер, они уже отправлялись туда с разведкой. У них на руках были планы дежурства охранников, а также время поставок. Они почти собрали достаточно информации, чтобы послать туда несколько человек, которые прочешут местность и узнают ещё больше.       Но когда Грейнджер не появилась, Драко потерял концентрацию. Манчестер полностью ушел на второй план. Он мог думать только о том, что с ней происходит. О том, что Реддл может сделать с ней. Что он может заставить ее сделать. В ее сознании он видел несколько ужасных вещей, и после нескольких ночей, проведенных в припадке ярости, Драко изменил планы.       Он вызвал всех свободных от миссий членов Сопротивления, кто мог явиться к нему в течение дня. Пришло время раз и навсегда доказать Грейнджер, что он больше не будет сидеть сложа руки и позволять ей рисковать всем. Это было самое меньшее, что он мог сделать, учитывая всё, чем она пожертвовала ради него за эти годы. К концу вечера, предшествовавшего приему, они составили план, и все были готовы нанести удар.       Он видел, как Реддла поразило проклятие. Видел, как разбрызгивается кровь и стекает на пол. Видел панику и страх в глазах Грейнджер, когда она смотрела вниз на него, прежде чем подняла взгляд на Драко и аппарировала с Реддлом. Несколько минут спустя он приказал отступить, хотя большинство гостей на приеме уже отступили сами.       Весь последующий день все исцеляли раны и проверяли, что все вернулись с миссии. Ещё через день на волоске остались жизни только троих. Все, у кого имелась хоть какая-то целительская подготовка, отправились помогать. К концу дня их состояние было стабильным, но тяжелым. Пока.       Пробыв на ногах почти два дня, Драко отправился обратно на Гриммо. Вместо отдыха он подошел к тележке с напитками и взял первую попавшуюся бутылку. Ему очень нравилось ощущение оцепенения, которое он испытывал, находясь в состоянии повышенной готовности. И не хотел, чтобы оно выветривалось из организма. Но через четверть бутылки начала возвращаться злость, а окружающая тишина подталкивала думать.       Он рисковал всем, чтобы вытащить Грейнджер. Созвал большую часть Сопротивления и отправился туда. Конечно, вышло не совсем так, как он планировал, но смотреть, как Реддл прикасается к ней при каждом удобном случае, было невозможно. То, как Темный Лорд смотрел на нее, держал ее… Если бы он не знал лучше, то мог бы подумать…       Драко громко рассмеялся при этой мысли и сделал большой глоток.       Она почти сказала ему, что ее держат в плену. Черт, он видел ее воспоминание, как Волдеморт уносил ее с поля битвы почти семь лет назад. Тогда она была призом; словно военным трофеем. Если бы Драко сделал больше, чтобы помочь ей, защитил, как обещал, этого бы никогда не случилось. Она не нуждалась бы в спасении.       И всё же, когда ей предоставили выбор уйти, она развернулась и побежала обратно к Реддлу. Вместо него она выбрала Реддла. Отбиваясь от заклинаний, она спасла Темного Лорда от смерти, которой Драко надеялся его подвергнуть.       Когда алкоголь смешался с усталостью, погружая Драко в сон, бутылка выскользнула из его пальцев, и жидкость разлилась по полу. На какое-то мгновение ему показалось, что он снова что-то чувствует к ней. Эти старые чувства снова появились после стольких лет, но теперь… Он сомневался, что неправильно истолковал ее сигналы или вообще никогда их не понимал. Одно он знал наверняка: если она не хочет спасения, он не будет снова пытаться.

***

      Остаток ночи и два последующих дня Реддл провел без сознания. Гермиона всё это время оставалась с ним в комнате, и иногда ей помогло несколько человек. Хотя в этом не было необходимости. Какие бы зелья ей ни понадобились, она могла вызвать их с помощью магии, но какое же удовлетворение ей принесло лишить Беллатрису доступа к ее драгоценному Темному Лорду, когда та думала, что он умирает. А через секунду развернуться и разрешить заходить в комнату Алекто и Люциусу. Гермиона приказала последнему позаботиться о том, чтобы в отсутствие Реддла всё оставалось по-прежнему, и сообщить всем, что он жив, но ему нужен отдых. Сообщать ей всё, а также не принимать никаких решений без ее согласия. Это был единственный раз, когда он без колебаний согласился с ней.       Большую часть времени они ее не беспокоили. Алекто выполняла ее указания и мелкие поручения, а также приносила еду, которая в основном оставалась нетронутой. Люциус приходил только в случае крайней необходимости, понимая, что Реддлу нужен покой.       В понедельник Гермиона видела Люциуса только после обеда. Он пришел сказать, что лидер Хорватии хочет поговорить с ней об их союзе. Она велела ему разобраться — сделать так, чтобы он подождал, пока Реддл не очнется, или пока она не придет в себя и не разберется сама. Люциус на секунду задержался в комнате и спросил, не следует ли позвать целителя из больницы Святого Мунго, на что Гермиона заверила его, что у нее всё под контролем, и закрыла дверь, зайдя обратно в комнату.       По правде говоря, целитель был не нужен. Несмотря на то что ее магия была не такой сильной, чтобы полностью его вылечить, она смогла остановить кровотечение и перевести Реддла из критического состояния в стабильное. Плюс зелья, которые она постоянно заставляла его принимать, — ещё день или два, и он очнется. Сейчас она была довольна молчанием, понимая, что когда он откроет глаза, всё будет очень плохо.       Гермиона тихо подошла к кровати и откинула одеяло, устраиваясь рядом с ним. Она легла на свою сторону, приподнявшись на локте, чтобы было видно его лицо. Гермиона и раньше видела его спящим, но сейчас всё было по-другому. Он выглядел умиротворенным, как будто не был Темным Лордом, лидером режима и контролером темной магии. Сейчас он был просто Томом Реддлом. Потерянной душой, которая сделала неправильный выбор.       Другой рукой Гермиона провела по шрамам на его груди. Под свежими ранами, полученными всего сорок восемь часов назад, лежали те, что оставил Драко в тысяча девятьсот сорок четвертом. Были и другие, но их было немного. Она знала каждый из них так же близко, как он знал ее шрамы. Гермиона медленно прочертила линию по его груди и туловищу, пока не коснулась края одеяла, натянутого до бедер.       Она чувствовала, как его магия отзывается на ее прикосновение. Чувствовала, как она течет к ней, словно зовет. Гермиона сосредоточилась на этом ощущении, пока почти не увидела похожий на щупальца дым, исходящий от них обоих и сталкивающийся в небольшом пространстве под ее ладонью. Она помнила, когда касание его магии заставляло ее вздрагивать. Заставляло съеживаться и зажмуриваться до слез в глазах. Она уже не помнила, когда в последний раз так происходило в последнее время, но очень давно.       Сейчас то, что она чувствовала, было его магическим ядром. Когда Гермиона поняла, что это не просто его магия смешивается с ее, она громко ахнула и позволила дыму обвиться вокруг ее магии. Это было похоже на статику после ходьбы по ковру в носках — своего рода магия, которую могли понять только магглы. Она гудела, заставляя дыхание учащаться. Гермиона уже дважды была с ним связана. Первый раз, когда он впустил ее, а второй, когда она силой установила связь и отколола часть его души вместе со своей.       Тогда она чувствовала темноту. Того огромного количества темной магии, что было в нем в то время, после создания всего двух крестражей, было достаточно, чтобы утопить ее. В первый раз всё действительно было так, а во второй серая магия, благодаря практике, не дала тьме прикоснуться к ней. Сейчас же это чувствовалось по-другому. В нем ощущалась удивительная легкость.       Гермиона мягко поднесла руку к его лицу, чувствуя, как связь двигалась вместе с ней. Она убрала несколько выбившихся прядей волос с его глаз, а затем провела указательным пальцем по контуру его лица. Зная, что шансы на его пробуждение ограничены, Гермиона поддалась искушению любопытства. Она обхватила его лицо ладонями и повернула к себе, прошептав под нос легилименс.       Она была готова к тому, что тьма поглотит ее целиком, как только она окажется в его сознании. Однако не была готова к ее полному отсутствию. В последний раз она была в его мыслях сразу после сражения. Это было быстро — безумный рывок, чтобы стереть все следы присутствия Драко. В тот момент у нее не было времени на то, чтобы заметить значительные перемены.       Она лишь на секунду забеспокоилась, что его нет рядом, прежде чем вырвалась из серой комнаты и оказалась в сознании Тома Реддла. Гермиона ни капли не удивилась, увидев четко организованный и чистый разум. Зная, что у нее, вероятно, никогда больше не будет такого шанса, она решила полностью воспользоваться представившейся возможностью. До сих пор чувствуя пульсацию его магии, Гермиона уловила, что его сознание реагирует. Не имея четкого представления о том, с чего начать, она решила начать с начала.       Гермиона замерла, наблюдая, как молодые они впервые вступают в контакт. Она до сих пор помнила тот день, будто это было вчера. Она была так сбита с толку всем происходящим, что даже не придала значению цифрам года, когда его произнес Драко. Тыльную сторону ладони покалывало, когда Гермиона смотрела, как в воспоминании губы Реддла касаются этого места. Ощущения усиливались стуком сердца, когда он представился. Обрекая ее.       Находясь в сознании Реддла, Гермиона чувствовала волнами накатывающее на него любопытство, когда он заметил ее реакцию на него.       Одно за другим начали появляться другие воспоминания о последнем курсе Хогвартса, каждое из которых пролетало быстрее предыдущего. Гермиона испытывала все его эмоции — большинство было смесью любопытства, злости и жажды. Несколько раз его охватывал страх, но как только он выяснил ее тайну, этот страх рассеялся.       По крайней мере, так она думала до тех пор, пока не увидела рождественское воспоминание.       Она отвернулась, вспомнив, как Драко рассказал Реддлу, что она грязнокровка, и последующую пытку. Предплечье пульсировало фантомной болью, но Гермиона игнорировала ее, пока в его голове продолжали прокручиваться воспоминания.       Однако на Рождество проскочила вспышка чего-то. Гермиона вспомнила разочарование в его глазах, когда сказала, что ей не нужна его любовь, а только уважение. Что если они будут равны, стоит ему победить, она потребует, чтобы он с ней обращался именно так. Вновь проигрывая это воспоминание, только уже с его эмоциями, Гермиона четко осознала, что это вовсе не было игрой света. Что он действительно был разочарован, услышав ее слова. А в сочетании с чистой яростью и чувством предательства при виде того, как она исчезла за дверью вместе с Драко, оно стало ещё более явным.       А потом были первые месяцы после битвы за Хогвартс. Месяцы испытаний в лаборатории и пыток в руках Беллатрисы по его приказу. Вместе с его злостью Гермиона чувствовала справедливость и гордость. У нее создалось впечатление, что, чем больше она сопротивлялась, тем больше он восхищался ее решимостью. Она насторожилась, когда эти чувства продолжали возрастать на протяжении всех этих лет.       Но в какой-то момент ее наказания и ее боль, которые раньше вызывали у него только удовольствие, стали чем-то таким, что ранило его. Она чувствовала его неприязнь к некоторым собственным действиям. Чувствовала его жажду, когда они играли в борьбу за власть. Чувствовала, как его гордость за нее, за то, как она держится рядом с ним, переросла в нечто иное. Это чувство усилилось, превратившись в чувство покровительства и страха, когда началась последняя атака. Он искал ее в этом хаосе, а когда не смог найти, запаниковал.       Не успела Гермиона понять, что это значит, как сцена изменилась.       Реддл стоял в незнакомой комнате. Он стоял перед зеркалом с протянутой к нему рукой. Он был сосредоточен на пустой ладони. Гермиона поняла, что наклонилась, когда на ней что-то мелькнуло. Из горла вырвался вздох, эхом отозвавшийся в сознании Реддла, когда в его руке появилась желтая роза, а на губах — торжествующая улыбка.       Пораженная этой сценой, Гермиона неосознанно прервала связь и снова очутилась в своем сознании. Она так быстро убрала руку с его лица, как будто кожа Реддла могла оставить ожог, и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Это была серая магия? Он может ею владеть? Это было до или после его предложения ради связи душ?       И самое главное — как ему удалось ее вызвать? Куда делась вся его темная магия? Как будто его душа как-то смогла очиститься. После разделения на семь отдельных сосудов, не считая ожерелья, душу уже нельзя было восстановить.       Гермиона буквально на секунду замерла, прежде чем сесть и слегка сжать ожерелье между пальцами.       «Могло такое произойти?» — про себя удивилась она. Могла ли часть его души, переплетенная с ее душой, очистить то, что осталось внутри него? Серая магия действительно такая мощная? Если да, то им нужно действовать как можно быстрее.       Судорожно вздохнув, Гермиона соскользнула с кровати и наложила на комнату самое большое количество охранных чар, которые только могла сотворить. Убедившись, что Реддл не очнется в ее отсутствие, она тут же аппарировала.