***
День постепенно перетекал в вечер, когда спустя два дня после нападения Драко наконец вышел из своей комнаты. Всё это время Луна отправляла еду в его комнату и следила за тем, чтобы заколдованные ею тарелки постоянно были у него перед глазами, пока он не съест хотя бы четверть того, что она готовила. Свободное время — точнее, когда ему не пихали в лицо еду, — Драко проводил перед зеркалом в ванной и практиковался изменять свою внешность, как ему показала Гермиона. Он уже был на стадии, когда мог сохранять надежную маскировку в течение приличного количества времени. То, в чем он должен быть уверен на сто процентов, если хотел придерживаться своего плана присутствовать на Саммите. Луна что-то напевала себе под нос перед плитой и вращала палочкой, подчиняя несколько блюд своей воле. Драко глубоко вдохнул, и от изысканного аромата у него едва не потекли слюнки. — Вкусно пахнет, — сказал он, желая взять что-нибудь попить. — С этим цветом у тебя больной вид. — О чем ты? — спросил он, роясь в холодильнике. — Твои волосы. Они темные. Драко замер, прежде чем выпрямиться и посмотреть на себя в отражении окна. И действительно, его волосы были такими же чернильно-черными, как и большую часть дня, пока он тренировался. Драко на автомате сосредоточился на магии и вернул им прежний вид, совершенно забыв, что он в доме не один. — Ловкий трюк, — сказала Луна, отвлекая его от размышлений. Драко обернулся и увидел, что она смотрит на него широко раскрытыми от удивления глазами. — Не думаю, что ты станешь меня учить. Мне всегда было интересно, каково это — иметь цветные волосы. — Не то, чему я могу научить, — пробормотал он, возвращаясь к холодильнику. — Это не Трансфигурация, — задумчиво произнесла девушка, словно пытаясь оценить вид магии. — И я точно знаю, что у Малфоев нет генов метаморфагов, — Драко обернулся и увидел, как она склонила голову набок, улыбнувшись ему. — Хотя Нимфадора была твоей кузиной, поэтому есть основания предполагать… — Я не метаморфаг. Она небрежно повела плечами, повернувшись обратно к плите. Драко открыл бутылку с соком и выпил прямо из нее, чуть не поперхнувшись, когда Луна задала следующий вопрос. — Тогда тебя этому научила Гермиона? — Что? — Темный Лорд выбрал ее не просто так, — сказала она в своей фирменной певучей манере. Драко вытер рот тыльной стороной ладони, проклиная интуицию Луны. Она всегда могла точно попасть в цель. Драко откашлялся, поставил бутылку на стол и встал рядом с блондинкой. Он мягко положил руку Луне на предплечье, разворачивая к себе. — Я могу надеяться, что ты никому не расскажешь? — спросил Драко. — Даже Лонгботтому? Луна без колебаний кивнула. У Драко не было причин сомневаться в ней. Он глубоко вздохнул и спросил: — Что ты знаешь о серой магии?***
Гермиона отправилась с Реддлом в Париж. Вторую половину дня они провели в Лувре. Он согласился. Даже проявил к музею больший интерес, чем она думала. Когда они вышли из здания, на город уже опустилась ночь. Они зашли в небольшое бистро на другой стороне улицы, а после ей удалось уговорить его прогуляться по городу. Гермионе хотелось задержаться здесь подольше. Небольшое путешествие привело их в парк возле Эйфелевой башни, где им посчастливилось найти скамейку, открывавшую замечательный вид на главную достопримечательность Франции. Поэтому у Гермионы была возможность любоваться башней во всем ее великолепии. В другой жизни это было бы идеальным свиданием. Но она была в этой жизни, поэтому просто старалась брать от таких нормальных моментов максимум, пока ей позволяли. В последний раз она чувствовала подобное ещё до своего одиннадцатилетия. Ещё до письма из Хогвартса и визита профессора Макгонагалл. До того, как поняла, что она не какая-то ненормальная. А просто не человек. С тех пор, как в ее жизнь вошла магия, она только и делала, что забирала часть нее. И это будет продолжаться до тех пор, пока она не испустит последний вздох. — Почему именно маггловский музей? Гермиона оторвалась от своих мыслей и повернулась к Реддлу. — Ты знаешь какие-нибудь волшебные музеи? Через секунду он покачал головой. — Я до сих пор не понимаю, почему ты так против всего маггловского, — настаивала она. — Их наследие в такой же степени принадлежит тебе, как и мне. На протяжении многих лет они тысячу раз спорили по этому поводу. Спор, который всегда заканчивался плохо. Обычно для нее. Реддл склонил голову; уголки его рта растянулись в ухмылке, и он поднял ладонь. Гермиона глянула вниз, увидев выцветшие линии метки, которую много лет назад оставила на его коже, когда доказывала ему то же самое. — Да, думаю, что мы когда-то это уже обсуждали. — И мне до сих пор непонятно, как ты можешь придерживаться тех же убеждений, что и раньше, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Это твоя мать-ведьма подсыпала любовное зелье твоему отцу-магглу. Он хотел ее внимания так же сильно, как ты запятнанной родословной, — отрезала она, поворачиваясь, чтобы уйти. Реддл был быстрей. Гермиона уже привыкла. Он положил руку ей на плечо, вставая перед ней. Сжал пальцы на ее коже и притянул девушку ближе к себе. — Возможно, нам следует вернуться в поместье. Похоже, безмятежность нашего совместного времяпрепровождения исчерпала себя. Гермиона выдернула руку из его хватки и покачала головой, отступая назад. — Знаешь что, Реддл? Думаю, что с меня хватит твоей золотой клетки. Гермиона сконцентрировалась на своей магии с намерением аппарировать отсюда прочь. И совершенно не удивилась, почувствовав его руку на своем запястье. Реддл крепко ее держал, пока они не материализовались в переулке неподалеку. Он толкнул ее к стене здания и обхватил пальцами горло — не сильно, но предупреждая. Не то чтобы это ее беспокоило. Он всегда так делал. — Если бы ты действительно так считала, то ушла бы, когда у тебя был шанс, — прошипел Реддл, сверкнув глазами, несмотря на тусклый свет переулка. Он ухмыльнулся, когда Гермиона поморщилась, и убрал руку с ее горла, обхватывая подбородок. — Ты была там, — сказал он, наклоняясь к ней. — С Драко. С человеком, которого желаешь больше всего на свете, — большой палец скользнул ей под подбородок и приподнял лицо, когда она попыталась отвести взгляд. — И всё же ты вернулась. Ко мне. Гермиона закрыла глаза, чувствуя проходящую по телу дрожь. Больше всего на свете ей хотелось открыть ему правду. Что это Драко сказал ей вернуться, а она хотела остаться. Но уже не в первый раз она поймала себя на мысли, что, если бы она осталась там, через какое время вернулась бы? Как она могла уйти от Реддла, когда он давным-давно сказал ей, что пока он жив, она никогда не будет свободной? Словно почувствовав ее мысли, Реддл сократил оставшееся между ними расстояние. Коснувшись ее губ своими, он прошептал: — В конце концов, Гермиона, ты всегда будешь возвращаться ко мне. Она приоткрыла губы, едва встретившись с его. Язык скользнул в ее рот, и Гермиона положила ладонь ему на грудь, сжимая ткань рубашки. Реддл убрал пальцы с ее лица и опустил руки, приподнимая ее. Гермиона застонала от столкновения спины со стеной, обхватывая его ногами. То ли он использовал магию, то ли она слишком увлеклась его поцелуем — она не знала. Но не успев ничего обдумать, Гермиона со стоном откинула голову назад, когда он заполнил ее. Она прильнула ближе. Реддл уткнулся головой в изгиб ее шеи, помечая каждый участок кожи, до которого мог дотянуться. — Знаешь, почему? — почти зарычал он, потянув ее мочку зубами. Ее волосы прилипли к кирпичу стены, а затылок царапался от яростных толчков. — Мне всё равно, — отрезала Гермиона, зарываясь пальцами в его волосы. Она потянула за них именно так, как ему нравилось. Гермиона почувствовала его губы на своей яремной впадине, а затем он прикусил там кожу. — Потому что я могу дать тебе всё, чего ты хочешь, а он не может, — одна из его рук скользнула вниз между их телами, нащупывая ее клитор, и Гермиона вскрикнула. — Ты всё ещё боишься признаться в своих желаниях, но я вижу настоящую тебя, Гермиона, — добавил он темным, соблазнительным шепотом. — Потому что ты моя. Зрение поплыло. Гермиона потеряла всякое чувство времени. Не смогла бы вспомнить дату и место, где она была, если бы ее кто-то спросил. Она знала только то, что мозг застрял в пустоте наслаждения. Такой, отголоски которой будут преследовать всю оставшуюся жизнь. Через некоторое время Гермиона всё-таки пришла в себя. Они оба тяжело дышали, пока кровь не остыла, а сердцебиение не успокоилось. Едва дыхание выровнялось, Реддл отстранился и опустил Гермиону вниз. Как только ноги снова оказались на твердой земле, она одернула юбку платья, наблюдая, как Реддл поправляет свою одежду. Одновременно с этим Гермиона взмахнула рукой, высвобождая магию, чтобы привести себя в порядок. Реддл наклонился, снова ее поцеловав. Просто короткое прикосновение губ. Едва он отстранился, Гермиона прошептала: — Ты можешь говорить всё, что захочешь, Реддл, но это не будет правдой, — она вызывающе вздернула подбородок, когда он слегка отстранился, заглядывая ей в глаза. — Я никому не принадлежу. Он ничего не сказал. Просто потянулся к ее руке, переплетая их пальцы. Мгновение назад они смотрели друг на друга в парижском переулке, а в следующее — снова оказались в поместье. Возвращаясь к реальной жизни. Возвращаясь в место, где не свободна, но и не тюрьма. Место, которое она делила с мужчиной, становившимся всё менее и менее монстром, каким она всегда его считала. И когда он от нее отошел, Гермиона недоуменно задумалась, когда именно это произошло.