Дом для меня

Лер накрыл одеялом заснувшую в кресле Жанну. Хорошенькое лицо начальницы немного отекло от слез, глаза опухли, а нос покраснел. Забрав ее вечно звонящий телефон с собой на кухню, Лер вышел из спальни, зайдя в темную кухню, не включая свет, заварил себе третью по счету кружку кофе за этот вечер и уставился в стену стеклянными глазами, будто на ее серебристой поверхности написан ответ, как ему быть. В принципе, самым разумным сейчас было собрать вещи и уехать в свою деревню, но Жанна… Он не мог с ней так поступить. После выписки из больницы она сразу забрала его к себе, он в это время был еще фактически лежачий. С трудом вставал, с трудом ходил, почти ничего не ел, чтобы лишний раз не бегать в туалет, плюс уколы, и во всем этом принимала участие странная начальница. Вспыльчивая и импульсивная Жанна была слишком ответственной и доброй, в чем-то даже безотказной, и Лерка платил ей той же монетой. Они неплохо уживались вместе, особенно с суперспособностью Лерки не реагировать на женские психи. Об него, словно о молчаливую скалу, разбивались все Жанкины шторма, и стоило той остыть, как она бежала извиняться. Они мотались по съемкам, по рекламным агентствам, по показам и вечеринкам, по магазинам и квартирам других моделей. Лер был сам завален работой, потому что спрос на него рос и к тому же у Жанны на подхвате. Кто-то что-то забыл дома, в офисе, срочно нужна какая-то вещь или помощь — по всем вопросам мчался Лерка. Ему было несложно, как и ей было несложно дать временную регистрацию двум его друзьям со стройки. Лерке было неловко просить и он был просто уверен, что она его пошлет, но нет. Согласилась и прописала на три месяца, пока те оформлялись на работу. Лер даже подумал, что был бы не против задержаться в Москве, хотя жутко хотелось домой, и вот теперь…как снег на голову. Жанна ничего толком не объясняла, все обрывками фраз, нервными срывами, но текила, соль и лайм развязали-таки ей язык. Борис Геннадиевич, с которым у Жанны были странные отношения, непонятно на чем основанные, помог ей встать на ноги в этом бизнесе. Поначалу, как Лерка понял, он помог ей с деньгами, потом со связями, где-то защищал, в общем, оберегал ее. Лерка не интересовался, чем Жанна расплачивалась за это, потому что в их среде такое считалось чем-то обыденным и это было просто не его дело, но вот сейчас он вызвал ее к себе и напрямую сказал, что если ее подопечный, то есть Лерка, не станет посговорчивее, то он, к сожалению, в дальнейшем Жанне помочь ничем не сможет. Вибрация телефона в кармане выдернула его из транса. Сунув руку в карман, Лерка вытащил свой телефон и нервно передернулся — на дисплее высветился номер Самсона. Руки сильнее сжали корпус в желании запустить телефоном в стену, но Лер сдержался. Отложив гаджет в сторону, Лерка подхватил пачку сигарет и выскочил с ней на балкон. Тело мелко знобило, на улице было прохладно. Непослушные пальцы несколько раз сорвались с колесика зажигалки, пока он наконец не прикурил. Глубоко затянувшись, Лер задержал дым на мгновение в себе и медленно выдохнул. Перегнувшись через перила, он выглянул во двор и вздрогнул, чуть не выронив сигарету: у подъезда стояла знакомая махина Самсона, а сам он, опершись на капот и сложив руки на груди, задумчиво смотрел прямехонько на Леркин балкон и на него самого. Лер дернулся, надеясь спрятаться, вдруг тот его не заметил, но предупреждающим, вальяжным покачиванием головой Самсон дал понять, что его увидели. Лер нервно сглотнул, а Самсон махнул рукой в сторону и демонстративно постучал по циферблату часов на запястье. Лер словно под гипнозом кивнул, ткнул так и невыкуренную сигарету в переполненную пепельницу и, выйдя с балкона, как был в домашних штанах и футболке, в нелепых тапках с кошачьими мордами, так и вышел на улицу. От прохладного вечернего воздуха кожа мгновенно покрылась неприятными мурашками. Лер обхватил себя руками за плечи, стараясь закрыться, и если бы от прохладного ветра получилось, то от холодного прищура глаз Самсона точно бы не вышло. Мужчина не спешил, рассматривал замерзающего парня перед собой и докуривал свою сигарету. Наконец затянувшись в последний раз, Самсон швырнул бычок в вазон с цветами и, подойдя к Лерке слишком близко, выдохнул дым в лицо. — Садись в машину. — Я не… Слабая попытка возразить была прервана. — Садись. Самсон умел давить словами, словно бетонной плитой. И вроде ни крика, ни оскорблений, а чувство — будто на шее его рука, и стоит дернуться, он ее сожмет. Лер не стал спорить, все равно все к этому шло. Он не мог поступить иначе — прятаться за женской спиной не в Леркиных принципах. В машине было тепло, но стоило Самсону занять место водителя, как Лерку мелко затрясло. Собственная слабость вызвала стыд и раздражение, он сжал руки на плечах до белых костяшек и закусил щеку изнутри, но ничего не помогало, тело продолжало потряхивать, и это заметил удивительно молчаливый Самсон. Кажется, как только Лер оказался в его машине, градус злости мужчины существенно понизился. Самсон включил печку, тихое радио и спокойно вклинился в вечерний поток машин. Ведущий обсуждал какую-то нелепую тему, за которую как бы ни цеплялся Лер сознанием, но уловить и переключиться на нее не мог — мозг накрывало паникой, потому что они выезжали на автостраду за МКАД. Через сорок минут машина въехала на территорию высокого частного дома. Фары осветили мощного бревенчатого красавца, в окнах которого было как-то зловеще темно. Самсон приоткрыл окно, раскурил еще одну сигарету и, развернувшись к Лерке, лениво блуждал глазами по своему трофею. — Если бы ты не был столь упрям, этот вечер начался бы гораздо более приятно. Лер, промолчав, отвернулся к окну, в котором четко отражался разглядывающий его Самсон. Мужчина по-хозяйски заправил спутавшиеся Леркины пряди за ухо и большим пальцем огладил горящие скулы. Лер быстро подавил порыв дернуться и отвернуться, нет смысла дополнительно накалять обстановку. Телефон Самсона зазвонил, и тот вышел из машины для разговора. Паника накрыла резко, стоило Лерке остаться одному. Только-только унявшаяся дрожь накрыла с новой силой, зубы натурально застучали. Лер следил за неспешно разгуливающим перед машиной мужчиной и тер ладони об коленки, раньше это ему всегда помогало, но сейчас почему-то не действовало. Сердце пташкой колотилось в груди, а в горле пересохло. Лер кусал губы, поправлял волосы и выкручивал руки, но чем больше проходило времени, тем сложнее ему было себя контролировать. Когда дверь рядом с ним распахнулась, взвинченный Лерка шарахнулся в сторону с такой силой, что, если бы не ремни, которыми был пристегнут, он бы точно выскочил через форточку с другой стороны машины. Самсон раздосадованно цыкнул, наклонившись, подцепил рукой Леркин подбородок и развернул к себе. — Давай так: ты будешь послушным и отзывчивым, а я максимально понимающим и ласковым? Лер, метавшийся глазами везде, кроме лица Самсона, наконец перевел полный беспомощной паники взгляд на мужчину. — Я еще ни разу… ни разу… — Язык не хотел внятно изъясняться, и Лер буквально с трудом им вообще издавал звуки. — Я знаю, — Самсон самодовольно хмыкнул и, перегнувшись через вжавшегося в кресло Лерку, отстегнул его ремень. — Сегодня ты просто останешься в моем доме. Попытка выбраться из машины чуть не закончилась падением, повезло, что Самсон оказался рядом и успел подхватить паникующего Лерку. Приобняв одеревеневшего парня за талию, Самсон закрыл машину и направился со своим спутником в дом. Пока Самсон предвкушал, насколько интересным будет вечер, Лер пытался как-то запихнуть происходящее в свою картину мира. Он всегда старался быть максимально честным с собой, в какой-то мере даже до жестокости по отношению к себе. Это его качество позволило ему довольно быстро признать, что парни его привлекают не меньше, чем девушки. Так как Лер все внутренние бури переживал внутри себя, внешне их почти не проявляя, то стыд за увлеченность обоими полами никто так и не заметил, и Лер достаточно быстро смирился с этой своей особенностью, перестав считать это чем-то ущербным, за что он должен чувствовать вину перед обществом, которому ничего, кроме культурного поведения, не должен. Несмотря на такой быстрый процесс адаптации к собственным особенностям, опыта с момента, как Лер это все осознал и принял, у него не появилось. Флирт и пара поцелуев с парнем из художки не в счет. Жизнь в последние годы, особенно после болезни бабушки, неслась с такой скоростью и с такими поворотами, что у Лерки просто не было времени, чтобы рефлексировать на эту тему и как-то интерпретировать порой бросаемые на него взгляды парней. Он просто мчался по жизни к своим целям, одной из которых была тихая, полная уединения жизнь, без драм и потрясений, тихая гавань и музыка. Лер никогда не рвался к известности или большим деньгам, просто хотел свою тихую гавань, в которой его никто не будет трогать и он станет заниматься любимым делом — писать музыку. И в этой идеалистичной мечте он пока не видел партнера ни мужского, ни женского пола. Лер просто вкалывал на стройке и не предполагал, что может оказаться в подобных обстоятельствах, поэтому у него не имелось ни одного заготовленного шаблона поведения. Лер был просто уверен, что если он когда-нибудь и сойдется с мужчиной, то это будет его ровесник с ветром в кармане и своими мечтами. Лер непоколебимо верил в этот неоспоримый факт, потому разного рода намеки, с которыми ему приходилось сталкиваться на новой работе, пропускал мимо ушей, мгновенно забывая. Не то чтобы Лер считал себя ниже по социальному статусу или выше, или еще как-нибудь, просто он делил людей по их интересам, и условные властелины мира сего были ему так же интересны, как его деду балет. Ко всему прочему Лер никогда не обременял себя заблуждениями по типу того, что он может найти себе любовника и спонсора, с которым они станут жить вместе долго и счастливо. Лер абсолютно не сомневался, что ему просто не о чем будет элементарно поговорить с таким человеком, и тот наверняка посчитает, что он обязан с ним себя вести каким-то определенным образом: подставляться по команде, терпеть оскорбления и пренебрежение… В общем, Лер имел исключительно предвзятое мнение к такого рода альянсу, поэтому никогда его не искал, но, оказывается, искать, чтобы найти, необязательно. Вторым и основным фактором для паники стало то, что он, во-первых, не имел никакого опыта близких отношений с мужчинами, а во-вторых, за ним никто и никогда не «охотился». Лер чувствовал себя не в своей тарелке, потому что чужое влечение было не просто очевидно, его еще и навязывали, а самого Лерку вынуждали смириться с таким положением вещей. Усложнялось все еще и тем, что если откинуть все предубеждения и неприятное давление со стороны Самсона, то сам по себе мужчина ему нравился, и не то чтобы это был его типаж (Лерка и не думал еще, какой именно тип мужчин ему нравился), но Самсон притягивал, будоражил что-то внутри, заставляя внутренности странно томиться. Наконец преодолев короткую дорожку от парковки до дома, они вошли в дом. Самсон выпустил деревянного Лерку из рук и, бросив: «Чувствуй себя как дома», скрылся, повернув куда-то вправо. После этой фразы Лер себя почему-то «как дома» не почувствовал, скорее остро ощутил свою здесь неуместность. Огромный бревенчатый дом с характерным древесным запахом не казался гостеприимным, а каким-то отчужденно-колючим, как и его хозяин. Потоптавшись на месте, Лер сел на скамейку и вновь погрузился в свои мысли, пытаясь найти ответ на вопрос, как он должен себя вести. Самсон надавил на него через Жанну, и эти откровенно нечестные манипуляции ясно говорили о том, что он даже не собирается прикидываться порядочным человеком, скорее напрямую ему демонстрирует свою волю и отсутствие моральных норм как барьеров перед исполнением своих намерений, и это очень и очень плохо. Но что было с этим делать, Лер совсем не знал. Устраивать скандалы не видел смысла, в открытой борьбе Лер однозначно проиграет, а из-за его упрямства пострадать может не только он, но и Жанна, и люди, которые на нее работают, к тому же на данный момент ничего чудовищного еще не случилось, и Лер в замешательстве не знал, к чему должен готовиться и как ему себя вести. Когда помывшийся и переодевшийся в легкий спортивный костюм Самсон спустился на первый этаж, то предполагал увидеть заинтересовавшего его парня где-нибудь на кухне с бокалом вина или в гостиной на широком диване перед телевизором, но странный Лер сидел в прихожей на лавочке. Причем Самсон в первое мгновение подумал, что мальчишка сбежал, но оказалось, он сидел на лавке и его скрывало висевшее на плечиках пальто. Если бы не острые коленки, торчащие из одежды, то он бы возможно его и не заметил. Подойдя ближе, Самсон увидел уже знакомо-отстраненное лицо человека, глубоко погруженного в себя. Мальчишка и не заметил, что он стоит рядом, пока Самсон не присел на корточки напротив и не взял в свои руки тонкую лапку с длинными музыкальными пальцами. Лер вздрогнул, рывком возвращаясь в реальность, и по инерции попытался выдернуть свою руку из чужих ладоней, но Самсон сжал руки крепче, и юноша замер. Удивительно, как с такими изящными руками сидящий перед ним парень умудрился столько проработать на стройке, мозоли от тяжелой работы на этих руках смотрелись крайне неуместными, почти чужеродными. Самсон сравнил свою и чужую ладони и хмыкнул: ему достаточно сжать руку, чтобы все хрупкие косточки мальчишки переломились. Судя по настороженному взгляду и напряженно сжатым губам, юноша готовился к худшему. — У меня клубника есть. — Самсон нежно погладил большим пальцем запястье. — Хочешь? Вытянувшееся в удивлении лицо Лерки позабавило мужчину, и он чуть не рассмеялся, но, вовремя сдержавшись, встал с корточек и потянул парня за собой на кухню, где на столе стояло большое блюдо с фруктами. Самсон, не спрашивая, налил себе и Лерке по кружке чая и сел напротив. Еще никогда Лер не чувствовал себя одновременно настолько растерянно и нелепо. Даже если бы ему захотелось есть, то не под этим прицельным взглядом. Покрутив фарфоровую кружку в руках, Лер сделал несколько глотков и прилип глазами к столешнице. Сколько бы длилась эта пытка молчаливым любопытством, неизвестно, но Самсона отвлек звонок. Причем отвлек надолго, поначалу спокойный мужчина к концу разговора на кого-то рычал. В противовес этому Лер расслабился и даже принялся за общипывание виноградной кисточки. Телефонный разговор Самсона закончился неожиданно, и не успел Лерка морально подготовиться к продолжению этого гиперстранного вечера, как следующий вопрос Самсона поверг его в пучину паники и негодования. — Тебе нужно в ванную? — Самсон заскочил на кухню, пошарил по ящикам в поисках сигарет и, развернувшись к Лерке, вопросительно взглянул на застывшего в шоке парня. — Нужно или нет? Лер кивнул и то только потому, что планировал найти в ванной хотя бы бритву и засандалить ею ублюдку в глаз. Ничего не подозревающий о планах Лерки Самсон оставил его в ванной наедине с собой и снова с кем-то заговорил. Уже позже Лер с трудом вспомнил свое состояние в тот момент, какие-то отрывки мыслей, дикую панику и злость. Странное сумеречное сознание просто накрыло его в тот момент, и пришел он в себя, только когда дверь ванной шарахнула о кафель и отборный мат Самсона посыпался словно дождь на его бренную голову. Лер даже не знал, что привело его в себя, стук об стену металлической ручки или цветастые выражения Самсона. — Ты что, слабоумный?! Самсон подбежал к раковине, забрызганной кровью, и, вырвав у Лерки из рук сломанную бритву, зашвырнул ту в мусорное ведро. Вообще, повреждения были абсолютно несерьезными, Лер просто порезал указательный и большой палец, пытаясь выколупать лезвие, но залитая кровью ванная и руки произвели на самоуверенного засранца впечатление. Лер даже выдохнул с облегчением, наблюдая за суетой Самсона и слушая его успокаивающие ругательства. Ну а дальше, как только пальцы были забинтованы, его завели в прохладную спальню и толкнули на кровать. Пока Лерка примерялся как бы половчее заехать нахалу по физиономии, Самсон выключил свет, плюхнулся рядом и, сжав обалдевшего парня в своих руках, почти мгновенно заснул, напоследок назвав его психанутым рукожопом. Так как одной из суперспособностей Лерки был сон в любых условиях, в любых обстоятельствах и позах, то, несмотря на всю абсурдность вечера и своего положения, Лер отключился в чужих руках следом за Самсоном. Истерзанный стрессом организм просто нажал на рубильник, и свет погас.