OST: — Robert Palmer — Know by Now
Космосу нравится наблюдать за тем, как Лиза чем-то увлечена. Просто смотрит по сторонам или в одну точку, погружаясь в свои мысли. Голубые омуты внимательны и сосредоточены, а ему бы только видеть их, находя идеалы и верные смыслы. Кос не хочет задумываться о том, что от алмазных глаз снова повеет вьюгой, что значит одно — он её разочаровал. Не пришёл, смалодушничал, пошёл на поводу у своих слабостей. К слову, с последним он не был согласен, зачастую взрываясь и от обыденной попытки жены настоять на своём, но не мог не размышлять о том, что полгода назад сам запустил маховик психотропной мясорубки. Ведь имел призрачное право на переживания, пусть и эта прерогатива — крайняя из доступных. Он же сильнее? Но Кос не привык вариться в состоянии молчаливого конфликта, который шапочно перекрывался тем, что Холмогоровы жили обыденной устроенной жизнью. Возможно, что в последнее время лишь ленивый не показывал в сторону любящих супругов пальцем, но Космос любой ценой собирался убедить Лизу в том, что её глаза должны отсеивать всё, что может неосторожно разделить. И потому сейчас не мог позволить себе упустить хоть что-то из происходящего, не боясь, что может надоесть своей Лизе. Только бы в глаза её смотреть… Как и сегодня, когда она сконцентрирована на подготовке к встрече гостей, а ему хочется обратить всё внимание на себя. Почти по-детски и задиристо, но результат же того стоил? Никаких вопросов! — Гости подъедут через десять минут, Космос, — почему-то сегодня с мужем так сложно расстаться, однако Лиза надеется, что Космос вспомнит про время и скорые события. — Совесть имей? — Ничего противозаконного, красивая, не гунди, — к тому же на территории этого дома все правила устанавливает Космос Юрьевич, а если… Впрочем, не про оговорки речь! — Я не начинаю ныть, Кос, я лишь ничего не успеваю. — Обнимания для организма полезны… — Кос, да отцепись ты ради Бога! — Это надо было в ЗАГСе сказать, милая, но и то бы не помогло. — Дочь сейчас обожрётся конфет и диатезом покроется, кто по ночам вставать будет? — Куда я денусь, мать? — Очень бы хотелось, чтобы никуда, отец года! — Ребенок умный и продуманный, что с ней дома может приключиться? — Давно вазы битые по комнатам не собирал? — Ну… позавчера! — Славно, правда? Руки молодой женщины заняты нарезанием весеннего салата, но Холмогоров будто бы того не замечает: примостился у жены за спиной, обняв её за талию. Космос намеренно мешал Лизе, но не чувствовал в том своей вины. Блуждание Арьки в опасной близости от открытой коробки конфет в гостиной вершило картину маслом, которую Лиза уже не могла проконтролировать, да и хотелось ли ей этого? Не каждый день ребёнку праздник. Такому хорошему и доброму ребенку! — Может, кенгурятина, к лешему этих гостей? — Космос заставляет Лизу бросить нож в раковину, безмолвно признавая, что огурцов в салате предостаточно. — Ежу же как-то… Конфеты нарыла, мультик, трех уже нет в коробе — вот и отрада! — Что ты как тот кот? — повернувшись к мужу лицом, Лиза не может сдержать смешинки, хоть и весьма нервной. — Злобный, вредный… — Ну кот же? — Космос прислоняет лоб ко лбу Лизы, поравнявшись с ней ростом. Он замечает, что милые черты наконец-то тронуты улыбкой, а значит, что победа за ним. Она не ни в чём его не подозревает? Не ищет подвоха в том, что они рядом? И предпочли забыть про то, что может невольно разделить, потащив ко дну. — Ласкучий и игривый? — Лизе даже нравится этот эмоциональный бред, помноженный на нехватку времени и игру на струнах души. — Заметь, ты сама об этом мне сказала. — И зачем же ты, кошак бессовестный, дочку без присмотра оставляешь? — Потому что эта мяукалка веревки из меня вьёт также, как и ты. — Гены у моей девочки хорошие, не стану отрицать. — Папины дочки все такие. — Какие? — Алмазные! — Любимые? — Очень! Космос не стесняется того, что давно покорен своей женой. Когда Лиза нежно припадает к его губам, топя страхи в обоюдном обожании, то Косу действительно становится легче. Он отпускает вчерашние дни, безропотно обещая ей, что если и в чем-то и виноват, то обязательно исправит ситуацию. Переиграет, пойдет на сделку с изменчивым терпением, которое чаще подсказывало, что способ решения всех проблем уже найден. Нужная дорожка… А Кос может совладать с собой, заставляя людей признать, что у него тоже есть право на слабость. Только сдавалось ему, что самая большая слабость таяла в его руках, а он терялся в моменте, когда хотел в очередной раз ей что-то пообещать. — Космос… — Ну что ты? — Прошу тебя, — Лиза говорит еле слышно, — выбрось из головы то, что по-другому не справишься. Что ты никому не нужен… Видишь, всё время, что ты только со мной, всё спокойно? Ты же не… — Лиз, это такая бредятина, — если у его ненаглядной хватает силы возвращаться к излюбленной теме, то он тоже настоит на своём, — а вы все записали меня в утиль! — Я — не все! — Лиза сознательно отделяла себя от мира, в котором варились огромные капиталы и чьи-то рисковые амбиции. — И мне вообще плевать, что говорят про тебя другие! — Тогда к чему передёргивания? — незнакомые люди могли сказать о жене Космоса, что она слишком холодна и замкнута, но Холмогоров, лучше других зная характер Лизы, с уверенностью констатировал — ничего подобного. — Ты полгода маскируешь то, что у тебя башню от наркоты сносит, а я должна быть камнем? Само пройдет, скажешь? Немного — не считается? — Я же сказал, что этого больше не будет. — Если ты сам того не захочешь, то нам не ждать у моря погоды. — Начали за здравие… — Мы и не пытались так начать! — Свихнуться!.. Плохо удержав равновесие, Лиза роняет голову на плечо Космоса. Ощутив себя нашкодившей кошкой, которую воровато гладят по спине после совершенного проступка, она больше не пытается бороться с особым мнением мужа, но и не отрицает, что это далеко не последний раз, когда она заводит подобный разговор. Её слишком трудно сбить с толку, если она в чем-то абсолютно убеждена или нацелена на результат. — Там кто-то подъехал, — тихо произносит Космос, не оборачиваясь в сторону осеннего окна. — Фил, наверное, по тормозам опознаю. — Тогда прояви чудеса гостеприимности, — Лиза спешит разомкнуть объятия, возвращая себе самое искреннее выражение лица. — Вперед! — Вот так-то ты всё разрулила? — Действую в предлагаемых обстоятельствах. — Слишком много умных слов. — Ты же сын академика? — Астрофизики, а не лингвистики. — Брось, Космос, твоё искусство — это клоунада. Кос не находит аргумента, подходящего для ответа, и начинает резко щекотать её под рёбрами. Лиза смеётся в полный голос и дергает локтями, а когда он убирает руки за спину, собираясь покинуть кухню, скоропалительно роняет давно известное признание: — Я люблю тебя, Холмогоров! — Не больше моего, Холмогорова! Космосу хочется верить, что жена будет повторять слова любви чаще. Чаще, чем он того заслуживал. Заслуживал ли вообще? Уже через несколько минут Лиза внимательно наблюдает за тем, как Арюша рассматривает трехмесячную дочку Томы и Валеры. Маруся пока точно не сможет играть с плюшевой армией Ариадны и бегать из угла в угол по большой квартире, но Арю это мало расстраивает. Она осторожно берёт малышку за ладонь, пересчитав пальчики-спички, а после начиная лепетать о том, что все игрушки в этой комнате имеют имена. — Вот такие слоны, — тоненьким голоском произносит Арюшка, возводя к верхней полке стенки указательный палец. — Это всё мои… Безмолвная собеседница может только добродушно разинуть беззубый рот, протягивая к Арьке крохотные распростёртые объятия. Аря наконец-то нашла верного слушателя, а Лизе не удаётся подавить в себе смешок, угадывая в повадках дочери чисто холмогоровские жесты. Если внешне дочь одинаково похожа как на неё, так и на Космоса, то характером миниатюрная хозяйка удалась исключительно в одну в сторону. Но говорят, что дочь, похожая на отца — это к счастью. К счастью! — Зря ты, тётя Тома, свою куклу к нам принесла, — заключает Холмогорова, внутренне успокоенная тем, что при виде грудного ребенка Аря не расплакалась, как это было при первой встрече с сыном Беловых. — Ой, дорогая, зря! — Что же ты, Елизавета Алексеевна, гостей не любишь? — часто дети, близкие с ранних лет, дружат, и повзрослев, и Тамара надеялась, что Мария и Ариадна оправдают её прогноз несмотря на небольшую разницу в возрасте. — Мы с Филатовым уже понадеялись на тебя… — Я к тому, что Ариадна Космосовна вашу Марусю никому не отдаст. — Сама в детстве в дочки-матери не игралась? — К сожалению, в моем распоряжении был только вредный старший братец. — Тогда дай возможность отыграться Арьке, Лиз, у ребенка праздник. — Запоздалый праздник, Том, — середина ноября на календаре подсказывала Лизе, что где-то они с Космосом серьёзно проштрафились перед дочерью. — Шарики сдулись, а торт вчерашний… — Кто же предполагал? — Тамаре и самой неприятно вспоминать конец октября, ознаменованный для неё ранением Валеры. Возможно, что пустяковым, но для Филатовой подобных не существует. Хоть и научилась не задавать мужу бесполезных вопросов. Он и сам знает, как лучше. — Хорошо, — укромная квартира родителей перестала ассоциироваться лишь с теплыми воспоминаниями ещё в восемьдесят девятом году, но после нескольких дней безызвестности, проведенных в четырех стенах на Профсоюзной, Лизе совсем не хотелось туда возвращаться. — Нечего сетовать, а зима всё заметёт. Ведь так бывает? — Случается, — максимально отвлечь Лизу может только возня с детьми, и Тома решает оставить подругу наедине с девочками. — Я пока на кухню вернусь, посмотрю за духовкой. Не скучайте! — Заметано, молодая мать, — бороться с эмоциональными перепадами, за которые можно смело благодарить свою вторую половину, непросто, но Холмогорова учится настраивать себя на волну положительного в кратчайшие сроки. Не всё же в этом мире окрашивается белым или черным цветом? Арька, к примеру, розовый любит. — Сама-то не моложе меня, — видя мимолётные тревоги подруги невооружённым глазом, Тамара пытается шутить, но Лиза сразу переключила внимание на детей, как по отработанной привычке. — Если Маруся начнёт капризничать, то позову, не беспокойся! — Договорились, прибегу. Тома скрывается на кухне, не зайдя в гостиную, где Космос и Фил обсуждали последние новости, сообщенные Беловым по телефону. Саша с семьей отсутствовал в столице, но держал руку на пульсе сложившейся ситуации, в которой от его единственного взмаха ладони зависело далеко не всё. И если Пчёла смирился с ситуацией, продолжая работать на благо совместного бизнеса, Валера чаще занимался вопросами безопасности, то Космос безуспешно искал лазейки, которые бы смогли развязать всем четверым руки. В свете последних событий. Будучи уверенной, что Кос далеко не ложная сторона назревающего конфликта, Лиза старалась поддерживать его, вопреки тому, что её собственный брат придерживался иной позиции. Не заводя разговора о том, что мужу следует выйти из игры, она выслушивала его претензии, обращенные не к себе, но главным для себя признавала другое: если из-за ссор «Бригады» он в очередной раз сорвётся, вряд ли кому-то, кроме неё, нужно будет вытаскивать Космоса за уши. Это только её и его проблемы. С некоторых пор поведение Космоса перестало кого-либо удивлять. Для парней его замашки были чем-то обыденным и приземлённым. Они не считали, что следует спасать его, говорить с ним и разбираться в наболевшем. Но никто и не просил помощи, не ждал у моря погоды. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Да и совестно как-то. У людей случаются беды и посерьёзнее. Арька продолжала ворковать над премилым карапузом Филатовых, а Лиза, присев на кроватку рядом, снова погрузилась в непроходимые дебри вчерашних домыслов. Ей было о чём подумать. На смену темным событиям октября пришёл вечно пасмурный ноябрь, внесший в жизнь Космоса и Лизы малые крупицы воскресающего доверия и потерянного мирного неба. Строить долгие планы было бессмысленно, никто на них не ставил, и поэтому жизнь в доме супругов Холмогоровых текла даже монотонно: ранний подъем в будни, офисы, заботы о дочери и сонные выходные. Если бы не ряд оговорок, на которые и при очень большом желании невозможно закрыть глаза. Никак не получалось. Но если в семье есть ребенок, то ему нужен праздник независимо от погодных условий и недосказанности между родителями. Так уж вышло, что третий день рождения Ари Холмогоровы решили отпраздновать с непростительным перерывом, в очередной раз подтверждая, что девяносто четвертый год сорвался с цепи от бешенства. Ни годовщину свадьбы вовремя справить, ни отметить праздники вовремя и в человеческой обстановке. Чего стоил один юбилей Космоса, в процессе празднования которого виновник торжества чуть не разругался с соседями из-за громкой музыки и огромной собаки, случайно оказавшейся у двери квартиры Холмогоровых. Не говоря и о глобальных аномалиях, о которых Лиза не могла говорить без дрожжи в голосе, и из-за которых Космос заходился оглушительным криком, проклиная всех и вся за то, что ему перечат. Потому что он пытается всё изменить, каким бы сложным предприятием это не оказалось. Не дурак, понимает ситуацию сам, хоть и не признает, что увлечение, казавшееся ему лёгкой забавой, зашло слишком далеко. Ноябрь подарил Лизе робкую надежду, что грозовые тучи понемногу рассеялись и у них есть шанс на свободный воздух. Ведь Космос искренне пытался держать себя в узде, не давая поводов для волнений, плавно перетекающих в скандалы. Бравируя собственным обещанием — бросить кокаин в любой момент, Кос показательно выбрасывал белые мешки в мусорное ведро или прямо в окно, повторяя жене, что если она хочет, то он больше не подумает притронуться к запретному. Клятвы сыпались бесперебойно. Он же ей пообещал, а значит вытерпит возможные последствия злоупотреблением наркотика и докажет, что его ничего не возьмёт. Не возьмёт! В минуты показательных бесед перед Лизой красовался актер — не меньше.— Нет, красивая моя, что ты на меня так смотришь? Не убедил? — Гадаю, чем ещё ты меня удивишь, дорогой. Кто из твоих знакомых следующим мне скажет, где тебя видел! Куда ты рисковал угодить? Что-то там разбил, кому-то по зубам дал, а все из-за чего? Бес попутал? — Когда я тебя обманывал? Когда не делал то, что ты просишь? Кидал? — искренняя уверенность в том, что жена положительно ответит на беспокоящие его вопросы, не оставляла Коса. — Ты смеёшься надо мной? Павлова! Павлова, твою дивизию, мне нужен ответ честный! — Да нет же, солнце, мне плакать хочется, а иногда до жути сильно, — любимые вопросы Коса выстрелили точно в цель, заставляя Лизу честно признаться мужу в своих чувствах, — но не у меня здесь крест на груди выбит. Поэтому не могу тебе возразить, куда мне? — Опять твои долбанные шутки! — наедине с женой Космос как никогда ощущал свою уязвимость, зачастую не имея возможности ей возразить. — Хорошо, что не обдолбанные, — Холмогорова понимает, что смысла пересказывать мужу все его подвиги, которых, как он утверждал, больше не произойдет, нет. — Лиза, с какого хера ты перегибаешь? — напряжение, захватившее пространство между парой, не собиралось исчезнуть. Но никто и не собирался его прогнать, как черную ненастную птицу. — Нахуй я бы я тут распинался перед тобой, если б сбрехнул? За кого держишь? — Перегибаю? Шагу же тебе не даю ступить! Не зря твои душные знакомые говорят, что жена у тебя — стерва, как меня земля носит да ещё рядом с таким святым человеком? — в душе Лизы возникло огромное желание спихнуть Космоса с кровати на пол, но вместо этого она решает, что ещё не всё ему высказала. — Но на бровях домой ползешь ты, и, Кос, перестань оправдываться тем, что виноваты все кругом. Я, отец, друзья, но, блин, не ты, потому что быть такого не может! Не помню, значит, не было? — Опять скажешь, что я за полгода башку пронюхал? — Космос пытался не замечать, что скользкие качели терпения жены грозили оборваться в сию же секунду. — Ты же понимаешь, почему эта хуйня происходит? И что отрубить концы я не могу. Слишком много на кон поставлено. Всего… — Тебя всё устраивает, а я на хрен пошла со своими опасениями! — то, что казалось Космосу вполне безобидным, стало для Лизы ахиллесовой пятой. — Всё отрицаешь, лечиться не хочешь. А однажды твоя веселая пятница или грёбанный внезапный вторник могут стать последними! И не надо делать вид, что твой отказ проходит добровольно. Я всё-таки ночами с тобой сплю, слышу тебя. Признай, Кос, что происходит? — У нас всё нормально. Всё нормально, блять, нигде не дует! Не голодранцы, дитё на всем готовом, чего ещё? — громогласно объявил Холмогоров, скорее, убеждая в этих сомнительных истинах себя, а не Лизу. — Не делай из мухи слона! Заебало ходить вокруг да около… Совсем в дурака превращаете! Обещал — будет тебе. Смогу. — Тогда перестань орать, Космос. Я совсем не хочу второй раз укладывать Арьку, а если ты опять за двоих всё решил… — на сегодня Елизавета больше не хочет переубеждать мужа в обратном, и потому говорит тише, как будто бы в секунду наглоталась сильнейших успокоительных. — Может, к утру в чем-то разберемся. Кто прав… Закрыв голову подушкой, Лиза утыкается лицом в простынь, сдерживая рвущийся наружу гнев. С каждым днём ей все труднее втолковывать Космосу о том, что с успехом толкает их жизнь в пропасть, и самое ужасное заключалось в том, что он просто не может с собой справиться. Зависимость оказывалась сильнее, чем желание вернуться к прежним порядкам, где не было места желанию забыться и биться головой о стенку. Только у кого из них это желание преобладало? У Космоса, когда он, не контролируя свой гнев, срывался неизвестно куда, но известно зачем? Или у Лизы, когда видела перед собой глухие стены, а не человека, который заменил её прежний мир, подарив самое главное? Холмогорова лучше других знала, что проживание под одной крышей с Космосом не будет тихой гаванью, но не могла опустить руки, не бороться, не побуждать самого близкого на свете человека вернуться… К самому себе! А не делать вид, что пробудился от дурного сна, временно прозрев, и у них всё прекрасно. И яблони в цвету… — Блять, вот начнёшь же, — Космос протягивает ладонь вперед, воровато погладив Лизу по спине. — Чего ты? Глупишь? Тебе снова всё объяснять? — Ты придурок или прикидываешься? — не оборачиваясь на мужа, Лиза цедит ответы из-под своего укрытия. — К новому потянуло? Как в картишки сыграть, всё на пофиг? И мы? Других найдешь? — Лиза знала, что Кос поймет: она говорит о себе и дочери. — Жалкая, блин, как котёнок! — понимая, что скоро жена перестанет сопротивляться, потому что не сможет ни говорить, ни думать, Холмогоров старается максимально сократить расстояние между ними, а заодно откидывает подушку к стенке. — Нет, дура! Что тебя вообще слушать, если тебе фиолетово, что я скажу завтра? — Ведьма же? Ленинградская! — Нет, ты точно обдолбанный, даже не скрывай! — Да ну нахер, я два дня от тебя не отхожу! — Чудеса послушания! — Тебе не в пример… — Взбесишь же! Кристальные зрачки Лизы невольно наполняются слезами, она не пытается бороться с накатившим бессилием. Холмогорова молча плачет, чувствуя, как трепетно Космос проводит ладонями по её щекам, а когда он вполне закономерно тянется с поцелуем, то затихает, отдавшись власти момента. Кто из них победил?!.. — Никуда я не денусь, — Космос не считает, что кокс — всему беда, и поэтому не видит смысла в том, что окружающие постоянно хотят его предостеречь, — от тебя так тем более, алмазная! — Стеклянная! — Вот ты зараза! — Ты сам на это подписался. — Не жаловался никогда в отличие от некоторых. — Нет, ты точно нарываешься, а ничего, что я серьёзно тебе втолковываю, Кос? — Ложимся спать! — коротко объявляет Кос, перетянув жену на себя крепким захватом. Он смотрит в её глаза, наблюдая за тем, как лёд тает. Они устают быть не вместе даже мысленно. — С тобой уснёшь… — Я ни о чем не хочу думать, кроме тебя. — Заруби себе это на носу, когда вздумаешь, что до тебя никому нет дела. — Павлова, на тебя смотрю и больше ни о чём… Лиз? У Елизаветы нет сил для возмущения, нет сил для того, чтобы разомкнуть руки и заснуть в обиженной позе. Лиза подвигается ближе к Космосу, окончательно давя зародыш любого расстояния, ловя его взгляд и впитывая каждое прикосновение. Этой ночью ей также не хочется терзать себя сомнениями. Голубоглазая больше не собирается выныривать из своей вселенной, особенно в момент, когда мужские губы замыкаются на её бледной шее. Космос покрывает Лизу беспорядочными рваными прикосновениями, будто снова боится, что она уйдет или её украдёт его очередное неосторожное слово; не отпускает от себя и на сантиметр. И Лиза, не сдерживая в груди довольного стона, захватывает любимые губы, в миг ставшие покорными её тайным желаниям. Ночь. Аргументы кончились. Кошки снова стали сговорчивыми и серыми.
И Лиза готова поверить бравым заявлениям своего затерявшегося космонавта. Не потому что за полгода накопилась усталость и хотелось, чтобы Кос прекратил третировать наркоманскими загулами семью и себя, но из-за того, что привыкла во всем полагаться на мужа. Сложно выбить из-под себя почву, если так хотелось… Быть рядом.