Жестокие времена

Когда расстаёшься с родными людьми, в душе становится пусто. Находясь в каком-либо месте, осознаешь, что кого-то не хватает рядом. Привычные фразы словно врезались в голову и никак не выходят. Начинается непонятная хандра, а на лице совсем нет эмоций, словно их кто-то отнял. После расставания с Вей Усянем Ванцзи стал совсем иным. Если он не проявлял эмоции и раньше, то и не проявит и сейчас, но порой долгое держание эмоций даёт о себе знать. Его изящные черты лица стали постепенно терять свою свежесть, иссыхая подобно фрукту. Его золотистые глаза мрачнели с каждым днем, а внутри мучала сильная боль. В его душе ничего не осталось, совсем ничего. Только одна боль и страдание. Нередко первый нефрит, Лань Сичень, замечал за ним это и сильно беспокоился за своего младшего брата. Однако навязываться тот не хотел и решил для себя, что когда придёт время, Лань Чжань все расскажет сам. Каждый раз, проходя мимо покоев Ванцзи, Сичень наказывал себя, что никак не может ему помочь. Кто мог подумать, что любовь может настолько измучать человека до такого состояния? Невзаимная любовь поражадала внутри растение, что продолжает цвести до самой смерти адепта. Сандаловое дерево постепенно вонзало свои ветви в органы Ванцзи, что вызывало приступ мучительного сухого кашля. Проходит первый год после расставания со Старейшиной Илин, от него нет никаких вестей… Проходит второй год, третий, результат такой же. Так постепенно и шли года, а две одинокие души скитались по миру, не находя друг друга. Вей Усянь продолжал странствовать со своим верным скакуном, взрослея вновь. Однако о Ванцзи он решил никогда не вспоминать, не давал и вестей о себе, скрываясь и надеясь, что нефрит в белых одеяниях забудет, наплюнет и больше никогда не вспомнит о нем. Постепенно совершенствуя тело Мо Сюаньюя и золотое ядро, Вей Ин приобретает первоначальную свою силу. Но она стала намного мощнее прежднего. Тёмная магия поглощала его душу и подталкивала на отрицательные поступки. Постепенно от того Вей Ина, которого знали товарищи, ничего не осталось. Он стал намного раздраженнее, но и в тоже время умел сохранить самообладание, смотря на смерти людей, но было только но. Его рука не касалась невинных. Он питался тёмной энергией преступников, насильников и убийц. Чем пуще преступление, тем хуже наказание. Вскоре все заявили о полноценном возвращении Старейшины Илин в мир смертных. Находилось много смельчаков, что шли на его охоту, дабы принести заветный трофей в виде его головы. Однако его не находили. Сколько бы не было точных подсчётов, маршрутов охотникам не удавалось найти Старейшину Илин. — Убей его… Убей. — шептали голоса из вне, что довольно сильно отдавало в голову темноволосому. — Ты изнасиловал больше десяти невинных женщин. Ты не достоин жить на этой земле. — проговорил заклинатель, смотря пронзительно на мужчину средних лет. Заключённый был схвачен темными псами и они мёртвой хваткой держали его конечности зубами. По рукам насильника стекала венозная кровь и капала уже в довольно большую лужу. Сам же насильник, как было сказано раннее, мужчина средних лет. Его одежда была зеленого, даже болотного цвета, но из довольно дорогой ткани. Можно понять, что это не какой-то простой бродяга, а человек, который занимает важное место в своем клане. Его волосы, что раньше был собран в аккуратный пучок, растрепаны и лежали в хаотичном порядке, прикрывая мокрые от слез глаза. Он хриплым голосом молил о помощи, умолял отпустить, обещая, что такого больше не повторится. В принципе, классические фразы человека, что сначала совершает деяние, а потом осознает, что сделал непоправимое. — Прошу, пощади меня! У меня двое детей и жена! Ты хочешь, чтобы эти невинные создания выросли без должного отцовского воспитания?! — кричал в слезах мужчина, бледная и краснея. — Ты только сейчас о них вспомил? А о чем твоя голова думала, когда совершала насилие над совсем невинными девушками, которым даже не было и восемнадцати? Почему только сейчас, когда смерть уже перед тобой, ты начинаешь прикрывать свою задницу детьми и женой? — Отсекал Вей Ин, не жалея ни об одном сказаном слове,— Мало того, что ты живёшь за счёт жены, так еще и позволяешь ей изменять с другими. Хоть и насильственным способом. — — Что? — простонал тихо мужчина, удивлённо взглянул на юношу, что стоял перед ним в чёрных одеяниях — Откуда ты знаешь?! Почему ты лезешь в мою семью, тварь? Что тебе от меня нужно!? — верещал как сам не свой мужчина, пытаясь вырваться из пастей псин, от чего в итоге и пострадал. По приказу, челюсти слегка сомкнулись и переломали лучевые кости. Затем его голова медленно была приподнята за подбородок чёрной бамбуковой флейтой. От одного ее вида мужчина оскалил зубы и злобно взглянул на Вей Усяня. — Ты остаешься виноватым даже в семье. Почему же твои собственные дети боятся подойти к тебе, а жена избегает и делает все что угодно, лишь бы не разговаривать с тобой, м? — спросил его Вей, но не решил дожидаться ответа. — Все дело в твоём отношении. Ты каждый день избиваешь ее за одну мелкую оплошность. Она также лила слёзы, как ты сейчас. Но удар летел за ударом. Тогда почему я не имею права избить тебя за такой грех? Ведь, по-твоему, это лучший метод решения проблемы... Изнасилование, причем несовершеннолетних девушек, большой грех.— Он знал об этом человеке. Прежде чем обвинить, темноволосый изучил его биографию и личность полностью, от начала до конца. Благодаря местным, были раскрыты и все его грехи перед другими людьми, которых сделал несчастными. Поэтому Вей Усянь знал болевые точки этого человека и как на них стоит надавить. Просто так убивать Вей Ин не хотел, слишком быстрая смерть для таких как он считалась слишком простительной. Помимо совершенствования своей магии, заклинатель тёмного пути создавал орудия и методы для мучительного наказания. — Знаешь суть этого устройства? — с едкой улыбкой спросил он мужчину, схватив за волосы и резко поднял его голову вверх, указывая на самодельное сооружение. В ответ насильник помахал, не представляя, что его ждёт. В его глазах явно написан страх и ужас от увиденного. — Сейчас узнаешь. Ведите его. — дав приказ, тёмные прислуги понесли наказуемого к устройству и сковали крепкими ремнями из особенного материала. Вид, что открывался перед наказуемым, был действительно страшный. Над его грудной клеткой висел острый камень, что крепился к деревянному порочню. Сама жертва привязана к круглому бревну крепкими ремешками из особенного материала. А поручень, на котором висел камень, крепился к такой же деревянной балке. Жерва сопротивляться долго не смогла, ибо силы его оставались на грани истощения. Когда мужчина был связан, Вей Ин подошёл к нему и, улыбнувшись, тихо усмехнулся. Эта усмешка создавала мрачное ощущение чего-то плохого, а сам владелец оставался в предвкушении веселия. С помощью флейты темноволосый приказал камню подняться повыше. Это сооружение действовало по методу маяка, и остановится только тогда, когда прикажет сам создатель. Отпустив камень, он сначала не задевал грудную клетку насильника, но постепенно поручень, на котором был камень, стал опускаться и медленно касаться кожи, разрезая ее. Сначала шла верхняя ткань, затем шёл подкожный слой. Отстрый камень прорезал не идеально, как сталь, но зато больше приносило мучений. На концах острия оставались некоторые шершавые обрыки одежды, что покрыты кровью насильника, а затем цеплялись и некоторые участки кожи, что срывались в обнаженной грудной клетки насильника. Первый глубокий порез дал о себе знать при пронзительном крике, что прозвучал на весь лес. Однако сколько бы насильник не рвал глотку, к нему никто не придёт на помощь. Его голос только охрип после десяти минут безостановочного крика. Вскоре камень опустился и до рёбер мужчины, раздрабливая их и даже вырывая с корнями. Они падали на землю практически беззвучно, но и звуки хруста невозможно было услышать из-за крика. Насильник истошно продолжал рвать глотку, вытягивая шею и барахтаясь от боли на бревне, к которому оставался крепко привязанным. Вскоре острие камня прорвало лёгкие и мужчина довольно сильно побледнел, даже пожелтел и посинел, задыхаясь. Его лицо застыло в немом крике, а глаза закатились назад, почему оставались видны одни белки. Но его лицо оставалось повернутым в сторону Вей Ина, а изо рта текла кровь. Вскоре камень достиг позвоночкина и, услышав конечный хруст костей, тело развалилось на две части. Из нижней половины выпали окровавленные органы, что прикрывались кучей окровавленых кишков. Вторая же половина оставалась с горячим сердцем, что тоже показывалось немного наружу и порваными, подобно шарика, лёгкими. Некоторые капли попали на лицо Старейшины Илин, но это не смутило его. Глаза Вей Усяня наполнены безразличием и хладнокровием, но внезапно с его губ сорвалась усмешка, что довольно сильно напугала бы даже самого страстного любителя ужасов. Он не жалел о его смерти, ведь она дарована для насильника по его же вине. Справедливость должна восторжествовать, что и случилось. Постепенно начало подниматься красное солнце, освещая просторы леса. Закат завораживал своим очарованием и красотой, заставляя оранжевые лучи попадать на верхушки деревьев, мелких травинок, что оставалист покрыты каплями темно-бордовой крови. Долго не задерживаясь, Вей Усянь исчез с места казни, не удостоив и последним взглядом это кровавое зрелище не для слабонервных. В голове он представлял, как будут удивлены то, кто его найдет в таком состоянии. Рядом с этим трупом он оставил записку, повествующей о личности и причины казни.