Нашедшие

      Опустошённая массивная кружка со стуком опустилась на деревянный стол, а покрытая мелкими загрубевшими шрамами ладонь вытерла густой рыжий ус. — Хозяйка, принеси ещё браги! — крикнул один из викингов, и остальные поддержали его радостными возгласами. Пожилая женщина, выглянувшая из-за двери, посмотрела на них усталым, но снисходительным взглядом, после чего снова скрылась в другом помещении. С тех пор, как у них в деревне поселились викинги, прошла уже неделя, и все возможные запасы еды и выпивки стали терпеть большие убытки. Это коснулось всех жителей, потому как члены большого военного отряда по несколько человек заселили чуть ли не каждый дом в округе, а в любое время собирались компаниями и весело проводили время в местном трактире или просто на свежем воздухе у занятых ими домов. Благо погода в последние дни стояла уже тёплая и солнечная. И хотя викинги сохраняли преимущественно спокойное и радушное настроение, не намереваясь грабить и убивать местных жителей, последним приходилось несладко, прокармливая и их, и собственные семьи. Каждый молчаливо ждал, когда же воины наконец уйдут. Но никто уходить, пока что, не торопился.       Пока отряд чуть ли не с самого утра развлекался в трактире, откуда доносились громкие разговоры и смех, Торкелль только-только продирал глаза. Он всегда любил поспать подольше, особенно когда на это у него появилась уважительная причина. И хотя восстановление после боя шло довольно успешно, Торкелль позволил себе разлениться. Широко зевая и лениво потирая кулаком глаз, он медленно сел и уже привычно потянулся к кружке на столе, которую заботливо наполняли с ночи, когда он засыпал. Не глядя, он сделал большой глоток, после чего в удивлении вскинул брови и посмаковал вкус выпитой жидкости, заглядывая в кружку. Молоко. Какая приятная неожиданность. Мысленно поблагодарив Асгейра, Торкелль усмехнулся и поставил кружку обратно на стол, после чего поднял руки и со стоном потянулся. В спине и плече что-то приятно хрустнуло, а вот в боку совершенно не приятно заболело. Было наивно предполагать, что Торкелль и вправду будет спокойно лежать хотя бы несколько дней во время своего восстановления — в первый же день он начал подрываться встать, и если в первые разы его удавалось уложить на место, то после он всё же со скандалом покинул свою постель, отказавшись воспользоваться ночным горшком, не вставая. Рана не открылась, тогда ему повезло, и оттого, ощутив себя неуязвимым, Торкелль снова встал в следующий раз уже без особой осторожности — и тут-то самоуверенность его подвела. Асгейр тогда сдержал негодование в себе, но, бинтуя горе-викинга, смотрел на него исподлобья, испытывая гнев. На такого крупного человека, как Торкелль, требовалось большое количество бинтов, которых явно в избытке не имелось. Предыдущий выстиранный моток ещё не высох, второй он безжалостно испортил, и потому пришлось находить ещё один. Собственно, поэтому Асгейр был так недоволен. Сам Торкелль тогда вины не признал, но сидел смирно. Всё же у этого юноши была какая-то непередаваемая аура убеждения, которая работала даже на капризном викинге.       За дни, проведённые в этом доме, Торкелль успел познакомиться с родителями Асгейра и его младшей сестрой. Семья оказалась довольно зажиточной — глава семьи был кузнецом, известным во всей округе. Он же содержал небольшую мастерскую, где изготавливал всё, начиная котлами и заканчивая ножами и вилами. Очевидно, это было семейным ремеслом, потому отец обучал ему и сына, который подолгу пропадал вместе с ним в кузне. Жена кузнеца оказалась довольно доброй, но чересчур серьёзной и энергичной женщиной. Она целыми днями трудилась в огороде, в саду или на скотном дворе и появлялась в доме только ближе к вечеру, когда пора было готовить ужин. «За большим хозяйством — большой надзор, » — так на днях повторил Асгейр слова своей матери, когда Торкелль стал его расспрашивать. Он тогда присвистнул и закатил глаза, сказав, что давно бы уже подох от скуки, если бы целыми днями торчал в овощах и овцах. Асгейр тогда сдержанно улыбнулся и пожал плечами — не в его воспитании было осуждать родителей. Однако, в выражении его лица Торкелль уловил словно нечто болезненное, о чём юноша умолчал. Похоже, большинство бытовых вопросов по дому лежало именно на его плечах, и в особенности забота о младшей сестре Вилме. «Какая-то до тошноты серьёзная семья. Никакого веселья, » — каждый вечер думал Торкелль, когда его оставлял Асгейр после их недолгих разговоров перед сном за кружкой пива. Где-то за стеной шумели его товарищи, но Торкелль просто засыпал, держа обещание, что не будет гудеть вместе с ними, пока рана хоть немного не излечится.       И вот теперь, оперевшись рукой на деревянное изголовье постели, Торкелль встал и, хромая, пошёл к выходу из помещения, разделённого с основной частью дома лишь висящими шкурами. По пути он подвязал волосы взятой со стола повязкой. Выйдя, мужчина сразу осмотрелся. В жилище никого не было, и только откуда-то со двора доносился стук топора. Должно быть, хозяин дома колет дрова, а хозяйка хлопочет на земле или у скота, как это обычно бывает. Торкелль подошёл к висящему котелку над недавно потухшим костром и заглянул в него с огромной надеждой на то, что там окажется еда, и, к счастью, ему повезло. На радостях схватив с ближайшего стола с посудой большую миску и ложку, мужчина положил себе щедрую порцию мяса с какими-то овощами, после чего, прямо так, с миской в руках, пошёл на улицу, на ходу беря в руку мясную кость и начиная с большим аппетитом отрывать зубами хорошо разваренные тёмные волокна. Хозяин дома забил барана только вчера, отчего мясо было совсем свежим и сочным, а растопленный жир масляно оседал на губах. Сказать, что Торкелль был в восторге — ничего не сказать.       На улице было солнечно, сперва Торкелль даже слегка прищурился от света, после чего глубоко вздохнул. — Здравствуйте, Торкелль Длинный! — откуда-то снизу послышался звонкий детский голосок, и Торкелль опустил взгляд на сидящую на лавке у двери девчушку лет шести с большими серыми глазами. В руках у неё была игла, нить и кусок белой ткани с вышитыми на ней алыми узорами — девочка училась вышивать, что уже получалось у неё с большим успехом. На губах Торкелля сразу расцвела непринуждённая и добродушная улыбка. Ему нравились дети, и в особенности эта добрая малышка Вилма. — Привет, Виви. Родители где? — Отец колет брёвна для мастерской, мама, кажется, кормит скот, — девочка подняла голову и улыбнулась. Похоже, догадки Торкелля оказались верными. — А я вышиваю! Видите?       Вилма вытянулась, сидя на лавке, и протянула мужчине ткань с узорами, радостно показывая результат своих стараний. Торкелль чуть склонился, с интересом рассматривая аккуратные линии, и очень весомо кивнул. — Как здорово у тебя получается. Может быть, сделаешь и мне что-нибудь такое на память? Девочка распахнула свои наивные глаза и широко улыбнулась в невероятном детском восторге, обнажив ряд зубов с небольшой дырочкой вместо верхнего бокового резца. На пухлых по-весеннему конопатых щеках появился лёгкий румянец, а сама Виви радостно захохотала. Ну что за очарование? Как мало нужно ребёнку для счастья. — Я могу подарить вам это, когда закончу! Но вы никому больше не давайте, я только вам. — Договорились! — Торкелль тоже посмеялся, снова откусывая мясо. А затем задумчиво огляделся по сторонам. — А брат твой где?       Вилма снова вогнала иглу в ткань, делая новый стежок, и пожала плечами. — Не знаю. Занят своими делами.       Торкелль слегка нахмурился, жуя мясо. Эта семейная деловитость уже всерьёз начинала его раздражать. — Ну ладно, тогда пойду поищу его, — доев свою порцию, Торкелль вернулся в дом и оставил пустую миску с костями на столе, после чего небрежно омыл лицо в стоящей у входа в дом бочке и, по-прежнему хромая, пошёл за дом по пыльной от редких тележек дороге. Вилма осталась на лавке, тоже занятая своим, несомненно, очень серьёзным делом.       По пути мужчина встретил своих ребят и недолго переговорил с ними, с радостью поделившись подробностями о своём самочувствии, а заодно потребовав рассказать ему местные сплетни. За компанию опрокинув кружку пенного эля, Торкелль пошёл дальше, что-то непринуждённо насвистывая себе под нос. Он мог бы остаться с товарищами и неплохо провести с ними время, но первоначально у него было к Асгейру одно дело. Не самое важное, но Торкелль старался всегда держать обещания — на днях Асгейр взял с него слово, что тот научит его нескольким приёмам ведения боя. Быть может, Торкелль воспринял просьбу слишком буквально, но он уже достаточно заскучал на своём лечении, чтобы воспользоваться любой возможностью размяться.       Впервые за эти дни он вышел так далеко от дома, в котором остановился, и потому, пользуясь случаем, с искренним интересом изучал окрестности. Мимо сновали обычные деревенские люди со своими обычными деревенскими заботами. Периодически Торкелль ловил на себе изучающие и настороженные взгляды, а откуда-то со стороны даже услышал восторженные детские крики. Когда он вопросительно повернул голову, то увидел, что на него смотрит компания мальчишек. Один из них указывал на него пальцем, но, столкнувшись со взглядом янтарных глаз великана, тут же убрал руку за спину и смущённо улыбнулся. Торкелль радушно махнул им рукой и пошёл дальше. Подобные ситуации скорее веселили его, чем заставляли чувствовать себя неловко.       Боль от ходьбы притупилась, и нога уже ныла не так сильно, когда дорога постепенно привела его к небольшой полянке у леса. Недалеко протекала речка, и возле неё, в промежутках между густыми ветками, Торкелль заметил какого-то человека, и, чтобы лучше присмотреться, «козырьком» приложил ладонь ко лбу, заслоняя солнце. По длинной светлой шевелюре Торкелль узнал в человеке Асгейра и, порадовавшись своей удаче, сразу двинулся навстречу, однако окликать не стал. Парень явно был чем-то очень увлечён, и от этого захотелось за ним понаблюдать.       Местность была устроена таким образом, что при подходе к реке стояло несколько густых елей, а под ними, в свою очередь, россыпью росли маленькие и более редкие, совсем ещё молодые. Таким образом, Торкелль мог хоть частично наблюдать Асгейра, а вот самому Асгейру, скорее всего, оценивать обстановку вокруг себя было довольно проблематично. Однако, судя по резким движениям парня, ему было явно не до этого. Торкелль как можно тише подошёл ближе и остановился у одной из елей, как бы чуть заходя за неё и выглядывая. В этот момент Асгейр стоял неподвижно, сжимая в руках меч и чуть сбито дыша. Взгляд его был устремлён вверх, где прямо перед ним на низкой ветке пошатывалось деревянное ведро с хорошо заметными на нём мелкими и крупными царапинами. Судя по состоянию предмета, парень использует его в качестве тренировочного снаряда не в первый раз, а, точнее говоря, регулярно. Но гораздо большее внимание Торкелля привлекло вовсе не ведро, а меч в руках юноши. Размер и качество сплава явно говорили о том, что он вполне себе настоящий и боевой, а вовсе не облегчённый тренировочный. Стащил у отца? Или это действительно его меч? Торкелль мысленно усмехнулся, находя это довольно интересным.       Отдышавшись, Асгейр крепче сжал рукоять меча и замахнулся, ловко подпрыгивая и ударяя лезвием по ведру, а затем ещё раз уже с другой стороны. Его движения были довольно ловкими, а удары сильными и меткими. Торкелль увидел в этом неплохой потенциал, понимая, что вряд ли мальчишка вообще когда-либо по-настоящему обучался драться с мечом. По его рассказам, в их деревне не было сильных воинов, которые участвовали в крупных сражениях, а, следовательно, и учить его было некому. Вернее, с детства их всё же обучали простым приёмам обороны холодным оружием, и в какой-то степени этого было достаточно для ведения несложного тренировочного боя. Асгейр говорил, что его отец весьма талантливо умеет биться на мечах, но никогда не поддерживал стремление своего сына добиться в этом деле больших высот. И причины на то были веские — Асгейр хотел в постоянное войско, а это означало бы отказ от продолжения семейного кузнечного ремесла. Отец пресёк подобные разговоры на корню. Дальше детских шалостей на деревянных мечах и элементарных азов обучение не доходило, оттого Асгейр и изъявил желание получить пару уроков от Торкелля. И если поначалу последний, даже послушав душещипательную историю об отце, относился к этой идее довольно легкомысленно, то теперь, видя старания паренька, немало заинтересовался. — Что, не дождался меня? — наконец, подал голос Торкелль, выходя из-за ели и шагая к Асгейру. Тот вздрогнул от неожиданно прозвучавшего откуда-то со стороны голоса и обернулся, опуская меч. В голубых глазах буквально на мгновение отразился испуг, но уже в следующий момент его брови нахмурились. Кажется, он был смущён тем, что его вот так застали врасплох. — Ты меня напугал. Я тут… Часто тренируюсь, — поспешил оправдаться он, после чего шумно выдохнул и, взяв меч в одну руку, свободной вытер влагу со лба. — Почему ты расхаживаешь с ранами? Тебе всё ещё запрещены нагрузки. — Да плевать, парень, не будь таким занудой. Я уже почти здоров, а ещё очень хочу посмотреть на твой меч! — озорно посмеиваясь, Торкелль, не спрашивая, взял из руки Асгейра меч и стал внимательно рассматривать уже вблизи. Юноша снова нахмурился, но возражать не стал. — Твой что ли такой? Отец подарил? — Нет, — коротко ответил Асгейр, тоже глядя на меч в руках Торкелля. Последний устремил на него вопросительный взгляд, и только тогда парень продолжил: — Он мой, но делал его не отец. Я… Нашёл его. Подобрал рядом с убитым воином, когда ходил в соседнюю деревню через лес. — Ооо, — Торкелль в удивлении вскинул брови. — А отец твой… — Отцу не говори. Он не знает.       Асгейр почти всегда имел очень серьёзный вид, но сейчас Торкелль отметил особенную твёрдость в его словах и взгляде. Похоже, что данная тема была для парня довольно волнительной и тяжёлой. Судя по реакции, он испытывал от неё неудобство примерно наравне с недавно поднятым разговором об отце и постоянной занятости его родителей. Торкелль не был дураком, а потому сразу начал находить какие-то связи во всём этом и делать выводы. — Он что, даже из-за одного меча может возбухнуть? У вас же наверняка они есть.       Юноша отвёл взгляд и коротко вздохнул. Реакция говорила сама за себя. — Есть, но отец сердится, когда я беру их без причины. Он хочет, чтобы я больше времени посвящал работе в кузне. — Ну и что? Не маленький уже папу слушать, сам-то ты чего хочешь? — Торкелль вскинул брови в искреннем недоумении. Его всегда воспитывали так, чтобы он сам выбирал свой путь и не опирался ни на чьи ожидания, и оттого всегда поступал, как ему угодно. Столкнувшись с совершенно иным подходом к долгу и воспитанию, он оказался искренне удивлён.       Асгейр, в свою очередь. посмотрел на Торкелля исподлобья и протянул руку, чтобы тот отдал ему меч. — Я хочу, чтобы ты учил меня.       Торкелль со смешком вернул ему меч и сложил руки на груди. — Если учиться хочешь, то обучение должно быть на что-то направлено. Если же ты собираешься продолжать отцовское дело, то чего мне на тебя время и силы тратить, а? — Ты у меня в долгу. За заботу и спасение, — снова твёрдо ответил Асгейр, явно не разделяя весёлого настроения Торкелля и начиная сердиться. — Ох, как мы заговорили! — на этот раз мужчина откровенно рассмеялся. Но затем, поняв, что сейчас просто разозлит Асгейра, всё же посмотрел на него уже более серьёзно. — Ладно, парень, остынь. Я уже пообещал дать тебе несколько уроков и от своих слов не отказываюсь. Мне нравится твой серьёзный настрой и… В тебе есть потенциал. По крайней мере, так мне показалось, когда я за тобой понаблюдал.       От этих слов в глазах Асгейра блеснули яркие искры воодушевления. Он весь словно вытянулся и расправил плечи, а от прежнего раздражения не осталось и следа. — Ты правда так считаешь? — У меня нет поводов лгать. Это просто первое впечатление. Но даже этого Асгейру оказалось достаточно, чтобы ощутить переполнившую его надежду и веру в собственные силы. Отчасти Торкелль и вправду больше хотел подбодрить его, чем просто высказать своё мнение — Что ж! Раз ты уже успел размяться, думаю, мне тоже стоит, — уже ощутив азарт от предстоящей тренировки, Торкелль тут же стал делать какие-то свои привычные упражнения, вроде разминания рук и плеч. На боль он уже старался не обращать внимания — всё же он не тот человек, которого она когда-то останавливала. — Я думаю, что тебе пока не стоит начинать активные действия. Ты мог бы просто говорить мне, что делать, и направлять меня, тем более, что… Времени у нас не так много. — Ну уж нет, тогда это просто ерунда, а не тренировка! Ты ведь должен видеть, что я делаю. Ну-ка, дай сюда, — спорить с ним было бесполезно. Проведя небольшую разминку, Торкелль снова взял у Асгейра меч и подошёл к висящему на ветке ведру, и если у юноши оно было где-то на уровне головы, то у Торкелля в районе груди. Взявшись за рукоять двумя руками, мужчина ненадолго замер, то сжимая, то разжимая пальцы, словно привыкая к уже забытому ощущению лежащего в руках меча. Чаще всего он пользовался бродексами, но это не было проблемой — за свою жизнь Торкелль достаточно овладел умением обращаться с любым холодным оружием. Асгейр внимательно за ним наблюдал.       — Сегодня отработаем замах и удар. Смотри, ты слишком сильно напрягаешь кисти и локти, из-за чего быстро устаёшь. Вся сила должна быть в плечах и груди. Сейчас я покажу, как делаешь ты.       Торкелль отшагнул назад, прищуривая один глаз, словно целясь, после чего с замахом сбоку нанёс удар мечом по ведру, отчего на нём образовалась крупная засечка. Бил мужчина явно далеко не в полную силу, понимая, что иначе от ведра остались бы только щепки. И всё же в своём действии он наглядно вложил всю силу именно в запястья и кисти, чтобы Асгейр увидел со стороны, какими уязвимыми тогда становятся руки, и сколько при этом теряется боевой мощи. Юноша очень внимательно проследил за ударом Торкелля и понятливо кивнул, анализируя увиденное. После этого Торкелль снова отшагнул, с треском наступив на лежащую под ногой шишку. С губ сорвалось какое-то ругательство, но он быстро вернулся мыслями о том, что хотел сказать до этого. — А теперь смотри, как нужно. Чтобы чувствовать силу в плечах и груди, можно сделать глубокий вдох. Потом ты будешь делать это не осознанно, — замах, и в следующую секунду лезвие снова ударило по деревянной поверхности. Засечка получилась значительно более крупной. Торкелль повторил правильный вариант второй раз. Так, для наглядности. — Понял? — Понял, — спокойно ответил Асгейр, действительно, находя советы Торкелля разумными и полезными. Когда ему вернули меч и отошли, юноша остановился перед висящим над ним ведром и шумно выдохнул. — Вдыхай, а не выдыхай! А ещё сказал, что понял! — Да дай же мне собраться! — Асгейр нахмурился, действительно тщательно собираясь с мыслями. Наконец, совершив глубокий вдох, он совершил попытку замахнуться от плеч и полоснул мечом по ведру, сразу же после этого обратив взгляд на Торкелля в ожидании оценки. Тот покачал головой. — Плохо. Пробуй ещё.       Асгейр сжал губы, но с упорством крепче сжал в руках меч, снова ненадолго замирая. Так он совершил несколько попыток, и лишь последнюю Торкелль сопроводил кивком, похожим на более-менее одобрительный. На самом деле, Асгейр отчего-то был уверен, что Торкелль будет очень строгим и импульсивным учителем, но, вопреки ожиданиям, тот оказался вполне спокойным и даже снисходительным. Хотя по мере продолжения тренировки, он всё же несколько раз повышал голос на юношу и в своей привычной манере эмоционально размахивал руками, когда его что-то не устраивало или возмущало. Асгейр послушно старался исправлять все замечания и вообще мало что говорил и спрашивал — больше пытался анализировать внутри себя зачастую немного сумбурную речь Торкелля и адаптировать для своего понимания. Асгейр всегда действовал очень обдуманно, что, безусловно, делало обучение более действенным. Это отметил и сам Торкелль.       Их занятие продлилось чуть больше часа. За это время они успели поработать над замахами и ударами, а также попробовать разные способы ведения меча. Торкелль много говорил и показывал, а Асгейр, в свою очередь, впитывал каждое его слово, как губка. Под конец Торкелль предлагал юноше делать небольшие паузы, чтобы он успевал восстановить дыхание, но тот упорно продолжал свои попытки, не давая себе слабины. Похоже, он пытался не только значительно увеличить нагрузку на себя, но ещё и показать, какое значение для него имеет этот урок. Асгейр очень хотел, чтобы Торкелль и дальше видел в нём потенциал.       Наконец, когда парень уже начал совсем выдыхаться, Торкелль забрал у него меч и усмехнулся, потрепав его взмокшие от пота и чуть спутавшиеся волосы. Он и вправду был доволен. — Молодец, Асгейр. Иди умойся, а то сестра родная не узнает.       И когда Асгейр тщательно вымыл в реке лицо, пытаясь, как обычно, остудиться и отбить с лица красноту, они оба пошли домой. По дороге юноша рассказал, что до этого долгое время хранил меч прямо у реки в зарослях камыша, чем здорово рассмешил великана. Теперь прятать его не было смысла, ведь Торкелль запросто мог сказать, что он принадлежит ему, если вдруг появятся вопросы.       Дома они снова поели приготовленного утром мяса с овощами. Малышка Виви показала Торкеллю, что ещё она успела вышить, пока его не было, и он снова похвалил её за старание и трудолюбие. После этого девочка забралась на колени к брату, и тот стал переплетать её слегка растрепавшиеся косички. Торкелль же наблюдал за ними и глубоко раздумывал над тем, как сильно Асгейр завязан на семье и как, в то же время, предан собственному желанию освоить владение мечом. Наверняка он хотел бы стать великим воином, как хотят многие мальчишки, но слишком строго воспитан, чтобы хоть раз задуматься над тем, чтобы пойти против воли отца. Или всё же задумывался? Чем больше Торкелль думал, тем больше у него появлялось вопросов. Определённо, этот юноша вызывал в нём интерес.       Закончив заплетать сестру, Асгейр сердечно попросил её вымыть посуду, а сам побежал в кузню к отцу.       А Торкелль остался молча рассуждать о том, сколько ему предстоит работы с этим мальчишкой.