Резонанс

You are so brave and quiet I forget you are suffering. Ernest Hemingway

      Поначалу Фрост не мог поверить, что это действительно с ним произошло. "Я на мгновение увидел себя в ту ночь на озере, и я... Увидел сестру! Я говорил с ней! И зачем я говорил? Это что, Кромешник гладил меня по плечу?"       Затем Джек начал злиться и на Кромешника, и на себя.       "Кощунство! Да как он посмел? Зачем надо было приплетать моё прошлое? Это всё слишком личное! Это моё! Почему мне сразу было не уйти? Как я мог поверить? Почему начал отвечать?.. А теперь я не могу... отцепиться от этого".       И правда, впечатление было настолько сильным, что "уловки" Фроста не срабатывали. Как бы он ни пытался вернуться к своему обычному состоянию, все его мысли и эмоции сводились в итоге к перенесённому опыту.       Он чувствовал, что помимо возмущения и боли здесь было что-то ещё. Что произошло что-то важное, но что именно, он не мог понять.       Кромешник действительно умел тянуть за ниточки. И сейчас одной ниткой вытянул для Фроста целый ворох переживаний, которые теперь невозможно было игнорировать. Сердце Джека постоянно и нестерпимо ныло. И чем больше он пытался себе запретить, тем сильнее проявлялись эти чувства. В итоге он обнаружил, что сидит в снегу, слегка раскачиваясь и прижав кулаки повыше висков.       "Нет, это не смешно, - размышлял парень о своём состоянии. - Это больно. Даже слишком. И я, правда, боялся признать эту боль в себе. Потому что я не знаю... Как её принять... Потому что я не могу поверить... Что это тоже я. И что я с этой болью... Один?.."       Когда Джек вспомнил свою прежнюю жизнь, когда стал хранителем, то подумал, что всё у него словно по волшебству выправилось. Но оказалось, этого не случилось...       Ему и раньше порой не давал покоя тот факт, что он зачем-то был вынужден на протяжении нескольких веков жить в подвешенном состоянии. Однако прошлую боль он никогда не воспринимал как что-то настолько реальное и влиятельное. Мало ли, с какими негативными переживаниями приходится сталкиваться. Всякая тоска в итоге проходит, так зачем отождествляться с ней? Джек, конечно, давно знал о таких проявлениях со своей стороны, знал даже, что они относительно регулярны (например, что раз в 5-7 лет у него случаются настоящие панические приступы, которые буквально не поддаются его контролю и прихода которых он очень боится), но, как ни странно, он не считал, что это всё... по-настоящему. Что эта боль была на самом деле такой глубокой. А сейчас он стал смутно понимать причины этого.       В каком-то смысле Джек был вырван из своей человеческой жизни, и в нём осталось очень много человеческого. Привычка к живому общению, к заботе матери, к сердечным отношениям с сестрой, к обычным людским мечтам, например, о том, чтобы получить общественное признание и найти свою любовь. В отличие от многих других духов у Джека не было всепоглощающей, осознаваемой им цели. Всё, что ему оставалось, - это абсолютно человеческая молодая душа, жаждущая радости и связи с этим миром. И в сочетании с идеей Джека Фроста это, помимо всего прочего, неотвратимо вело... к страданиям.       Хранителю радости очень трудно давалось это осознание.       В следующие пару недель Фроста периодически бросало в слезы. Парень был совсем не в восторге от своего состояния. Такая концентрация страданий и их открытого проявления была ему совершенно не привычна. Он постоянно испытывал стыд. Казалось, что за последние две недели он плакал едва ли не больше, чем за последние полвека. Будто всё, что он однажды проигнорировал или запретил себе, находило выход сейчас...       Впрочем, постепенно у Джека получилось смириться с этим. Если уж он перед Кромешником выставил себя в таком свете, то почему не может побыть таким наедине с собой? А если кто и додумался бы за это осудить, пусть сначала походит в его обуви... которой у него нет... Потом подоспело и осознание, что человеческая семья скорбела о нём, а он этот разрыв не перенёс, как следует. В конце концов, пожалуй, это даже справедливо - пострадать ему сейчас. И в конце концов... Это ведь тоже он. На страдание он тоже способен. И подобно тому, как зима должна уступать место весне, или как день уступает ночи, а яркая радость спокойному сну, так же нужно уметь признавать подлинность и первенство таких переживаний в какой-то момент.       Приняв это для себя, Джек стал переносить свой странный период жизни гораздо легче. Впрочем, пришлось столкнуться и с парой неловких ситуаций. - Джек, ты что плакал? - спросила Фея, встретив Джека до собрания хранителей. - Что? Неет! - ответил парень, широко улыбаясь. - Всё лицо в узорах, Фрост! - невозмутимо отметил Кролик.       Джек несколько секунд смотрел на него в недоумении. - ЛятЪ! - наконец спонтанно выдал он. - Фрост! - откуда-то отозвался Северянин, услышавший только последнюю фразу. - Сейчас вернусь! - наигранно завопил Джек и вылетел из комнаты.       Фея и Кролик переглянулись.       После собрания Фея окликнула парня. - Джек, что с тобой происходит? - Я... Фильм грустный посмотрел! - усмехнулся тот. - Присядь, ладно...       Они с Феей сели на небольшую тахту. Джек взглянул на Туффиану и почувствовал, что её сопереживающий взгляд будто не оставляет ему выбора: - Я, кажется, так и не смог совместить свою нынешнюю жизнь с воспоминаниями о прошлой, - тихо сказал он после паузы, опустив голову. - Я думал, когда найду своё предназначение, всё встанет на места, но... Прошлое, некоторые его моменты не отпускают меня... Или я их. - Джек... Это ведь нормально: порой испытывать такое, - тихо сказала Фея. - Знаешь, я думала о тебе и о том, как ты жил. Мне рассказывали мои помощницы. Все до единой были от тебя в восторге. Они говорили, что ты весёлый и добрый, - усмехнулась Фея, глядя вниз. (Ещё, конечно, помощницы все уши прожужжали ей о том, что у Джека ослепительная улыбка, что сам он невероятно привлекательный, харизматичный и скачет по домам и деревьям с невиданной ловкостью.) - Мне кажется, никто из нас и предположить не мог, что ты так... Страдаешь. - Джек поднял голову и внимательно на неё посмотрел. Он ещё не говорил так с кем-то из хранителей, став одним из них. В их общении, кажется, вообще ни разу не звучало это слово. Тем более по отношению к нему. - Знаешь, мне так жаль, что я не... Мы всего несколько раз за это время воскрешали твои воспоминания. Не больше десяти... Но я не знала, что ты ничего не помнишь, поэтому эффект был другой. Скорее всего, ты видел это как сны или смутные мечты. А ведь это могло даже негативно на тебе отразиться... Всё это время ты мог узнать правду, если бы только... Я так пред тобой виновата... - Ну что ты, Фея!! - Фрост схватил её за плечи. - Ты совсем не виновата, правда! Совсем! Если бы не ты и твоя работа, я бы вообще ничего не вспомнил! - Если бы ты так старательно не собирал зубки в своей человеческой жизни, - улыбнулась Фея. - Мне так жаль, что мы раньше не встретились, Джек... Не поговорили. - Ну, видимо, судьба такая, - тихо усмехнулся юноша.       Фея обняла его. - Но теперь ты с нами, Джек. И мы всегда постараемся тебя увидеть и тебе помочь. - Слово "увидеть" произвело на парня особенный эффект, да и подобные жесты всегда имели на него достаточно сильное воздействие - очевидно, издержки одинокой жизни и тонкой душевной организации. Джек крепко прижал к себе Фею и довольно долго не отпускал, отчасти боясь, что его лицо снова покроют узоры, правда теперь не от одной только боли.       Парень разжал руки. - Туффиана, а... можно ещё как-нибудь воскресить эти воспоминания?.. Чтобы я... - Я сама хотела предложить, - улыбнулась Фея. - Да, это очень помогает: проживать прошлое ещё раз, чтобы было легче его принять... и отпустить. Приходи ко мне во дворец, когда будешь готов. - Приду, - ответил Джек, улыбнувшись уже совсем искренне.       В течение следующей недели Фрост чувствовал, что наконец становится самим собой. Точнее, возвращается к привычной версии самого себя. И главное, к гораздо более комфортному мироощущению. Словно камень, который он носил на себе, уменьшился в несколько раз. Ему даже казалось, что его отношения с хранителями стали как-то теплее и добрее.       Но ничего этого не случилось, если бы не... Кромешник? А ведь Питч мог устроить что пожёстче и погрубее. А что он сделал?.. По сути, просто позволил Джеку поговорить с сестрой. Позволил ему обнаружить в себе то, что и так было внутри, словно осколки стекла, которые теперь то ли сгладились, то ли совсем исчезли.       Фрост понял, что на самом деле ему стало легче, ещё когда он был в логове. Вдобавок Джека не опускала мысль, что это "представление" просто невозможно было устроить, если... самому не иметь представление о таких страданиях. Он понял, что должен найти Кромешника! И что готов к этой встрече.       Время от времени парень проверял базы Питча, о которых ему было известно. И вот, спустя несколько дней, когда дело клонилось к ночи, Джек заметил характерный чёрный силуэт на балконе старого заброшенного дома.       Кромешник спокойно смотрел на Луну, прикоснувшись к ограждению перед собой.       "Вот это да! В лиричном настроении..." - Фрост понял, что дожидаться другого подходящего момента просто нет смысла. - Привет, Питч! - раскованно начал он, резко опустившись рядом. - В гляделки с Луноликим играешь? Я раньше тоже любил. Правда, трудно понять, где у него глаза и моргает ли он вообще. Так что, кажется, он всегда выигрывает... - Вероятно, так и есть, - отрешённо ответил Питч. Обычно он начинал диалоги с Фростом, отпуская в его адрес провокационные фразы, либо посылая его куда подальше, но сейчас, по всей видимости, его настроение, и правда, было особенным. - Я... Думал о нашей последней встрече... - продолжил Джек уже другим тоном и немного замялся. - Надеюсь, ты не попросишь меня всё-таки устроить тебе игры с "сестрой"? - безучастно спросил Питч. - ХММ, - протянул Джек, улыбнувшись и отведя голову в сторону. С одной стороны, это было грубовато, с другой, он вполне оценил юмор. - Нет, я думал о другом... О том, чего ты боишься... - И чего же я боюсь? - тихо ухмыльнулся Кромешник, по-прежнему не глядя на него. - Собственной слабости... И быть забытым.       Последовало непродолжительное молчание. - Тоже мне открытие, Джек, - улыбнулся Кромешник. - Этого очень многие бояться... - Но ты боишься совсем по-особенному, - спокойно ответил хранитель. - Я хотел сказать, что... Пока я буду Джеком Фростом, я буду тебя помнить... - эта фраза звучала абсолютно серьёзно.       Кромешник повернул к нему голову, выражая смутное непонимание и недоверие. Джек не сводил с него внимательных голубых глаз.       В одиночку выступить против армады кошмаров, отдать посох, оказавшись абсолютно беззащитным перед опасным противником, заявиться в логово Страха, чтобы выразить своё возмущение - это ладно... Но сколько смелости нужно, чтобы так сказать врагу, причинившему тебе немало боли, что-то подобное.       Питч совсем не знал, как на это реагировать. Хотел было ответить шуткой, но не мог её придумать.       Поэтому Джек решил пошутить за него: - Хотя мне в любом случае будет сложно тебя забыть после того, как ты убил Песочника, сломал мой посох, едва не захватил весь мир и довёл меня до истерики.       Кромешник резко, но негромко усмехнулся. Он развернулся и ещё раз взглянул на хранителя. - Спасибо, Джек... - тихо сказал он, почти не скрывая во взгляде благодарность и странную грусть.       Тёмный дух сделал несколько шагов с балкона и растворился во тьме. - И тебе... - чуть слышно ответил Джек ему вслед.       Тут хранитель почувствовал, будто эта была последняя крупица в его странном ментальном приключении. На душе у него стало совсем легко свободно, как и положено духу радости. На его губах появилась улыбка, выражающая эту самую радость, долгожданную, естественную, но на данный момент тихую и спокойную.       Джек с лёгкостью запрыгнул на перила и взмыл в воздух, ощутив себя так, словно ему по-настоящему только-только должно было исполниться 18 лет.