Дракон и солнце 3. Луна, звезда

Над головой шуршали разлапистые деревья. Воздушный мох меланхолично свисал с веток жреческими рукавами и колыхался от легкого бриза с моря; проскользнув под очередным таким рукавом, Джон понадеялся, что за шиворот ему не насыпались какие-нибудь заразные жучки. Как-то не производил Вварденфелл безопасного впечатления, да и вообще... жуки... Перевалив через холм, он спустился на берег и наконец-то увидел под горой искомый вход. Деревянная дверь, обрамленная парой арок, напомнила ему данмерское зодчество в Вороньей Скале. Красиво устраиваются контрабандисты в Морровинде, ничего не скажешь. Водная гладь навела его на новые мысли. Джон подобрался поближе к воде и, наклонившись с камня, глянул на свое отражение. Все охотно верят, что он бретон; может, он теперь и выглядит иначе? Было бы удобно... Из воды на него смотрел все тот же хорошо знакомый Джон - бледный и насупленный, с расползшимся хвостиком и свисающими вокруг лица черными прядями. Отражение качалось в прибое, подрагивало, шло рябью, но это по-прежнему был он. И как теперь быть, задумался он. Данмеры живут долго; возможно, кто-то из них окажется способен узнать его в будущем. Тот же Джиуб... хотя он ведь ни словом не обмолвился тогда, в Каирне, что они уже встречались. Может, не разглядел в полумраке трюма, а может, просто не посчитал нужным разглядывать. Но ведь есть и другая вероятность, вдруг понадеялся Джон. Что, если все это происходит не по-настоящему? Время относительно и даже само действие относительно; что, если он сейчас не в прошлом, а совсем уж неведомо где, в каком-нибудь плане Обливиона, где события просто разыгрываются по-новой - безумный спектакль для развлечения Безумного Бога. Джон вздохнул и понял, что проверять не осмелится. К тому же драконы ведь тоже тревожились, что что-то происходит. Очень были этим взволнованы и даже замышляли зарыть его на полянке, а это о чем-то да говорит. Словом, как на все это ни смотри, путь у него один: пройти облечение до конца - пройти так, словно все это его единственная реальность и смерть окажется именно смертью, а не жульническим побегом обратно в свой мир. Все по-настоящему и все серьезно, и еще ни разу на кон не было поставлено столь многое. Он посмотрел на море, над которым золотилось солнце, и подумал, что за ним, севернее, лежит Солстхейм, а дальше - Скайрим. Скайрим, где спит в крипте Серана, и ему нельзя ее будить. Скайрим, где на вершине Монавен скучает Партурнакс, но ему не доведется ни увидеть старого дракона, ни поговорить с ним. Там, за морем, - так близко и так ужасающе далеко - лежит Скайрим, в который Джон уже не вернется. А еще за этим морем стоит неприступный Волкихар, укутанный в туман Хладной Гавани, и лорд Харкон определенно не тот человек, с которым Джону стоит сейчас встречаться... Внезапная мысль захватила его разум. Шеогорат наблюдает за ним: веселится, потирает руки в ожидании новых петель судьбы, известных ему, но неизвестных Джону. Но ведь нынешний Шеогорат - это Шеогорат из прошлого, который с ним не знаком. Тогда какой ему интерес... Некоторое время Джон честно пытался представить, как соотносятся прошлое, будущее и Обливион, а потом понял, что еще немного - и он просто рехнется от непосильной умственной натуги. Тут без толку гадать, смирился он. Что знают Принцы Даэдра и чего они не знают, ведомо лишь самим Принцам. Ясно было одно: если нынешний Шеогорат знает, почему он здесь, и наблюдает за ним, значит, и другие, возможно, тоже... Молаг Бал. Херма-Мора. На время Джон перестал дышать, осознав, что влез не просто в рискованную игру. Драконы явно преуменьшили степень опасности. Он влез не в игру, а прямиком в ловушку, и выход из нее лишь один - выжить и пройти облечение. А наградой за это будет ответ на все его молитвы. Избавление от всех бед. Знать бы еще, в чем это будет выражаться... но, сидя здесь, он этого точно не выяснит. Джон пригладил волосы и завязал их заново. Ему уже приходилось ходить с такой прической, дело привычное. Если подумать как следует, в будущем все знают, что Джон Сноу - это сплошные кудряшки, немного дракона и никакой магии. А вот приглаженный бретон Джулиан - это же совсем другое дело... Вот только жаль, что Призрака здесь нет, подумал он, слезая с камня, - и замер. А вдруг есть? С одной стороны, это сплошное счастье, а с другой... приметный белый волк, который вылетает прямо из воздуха... да, после такого его, конечно, никто не вспомнит и не узнает!.. - Призрак, - позвал Джон, и боясь и надеясь. Море тихо шумело, набегая на берег, вороша брошенные на песок водоросли. Скрипела ветка, потряхивая долгим полотном мха. Чему удивляться... Ведь он стоит сейчас перед сердцем Зимы, а Призрак замер во времени вместе с Арьей и Браном и даже горластым, настырным Хоаром. И Дени, наверное, склоняется к детям, и улыбка не сойдет с ее лица, пока время не пойдет дальше. Но все они там, а он здесь - и Призрак не появится. Может, это даже и к лучшему. Джон несчастно скривился, ненавидя себя за крохотный проблеск облегчения и в то же время понимая, что на этот раз он и впрямь остался один. Впервые в его приключениях его никто не сопровождает и не поддерживает; драконы не прилетят ему на помощь и не растолкуют непонятное, и почти наверняка его больше не хранит воля Акатоша. Он один, сам по себе. Что ж... Посмотрим, на что ты годишься, Довакин. * * * Дверь под двойной аркой скрипнула и пропустила его внутрь, обдав затхлым запахом пыли и запустения. Странно, подумал Джон, захлопнув за собой дверь и спускаясь вниз по лестнице к двери пониже. Как-то не похоже на убежище бандитов; казалось, здесь никто не появлялся еще со Первой эры. За второй дверью обнаружилось длинное и странное помещение. Вдоль стен стояли постаменты с урнами; между ними виднелись человеческие черепа на кольях, и у каждого на макушке ютилась зачарованная тусклая свеча. Общая обстановка была вполне похоронной, и кости, валявшиеся прямо на полу, ее только усугубляли. Джону оставалось лишь одно - признать, что он заблудился и пришел совсем не туда, куда надо. Фаргот сказал, от мостка направо, а он... да, он, увлекшись грибами, свернул налево. На мгновение у него возникла мысль, что делать ему здесь нечего и, пожалуй, пора с позором вернуться обратно в городок, чтобы начать поиски заново, но потом он заупрямился. С тех пор, как за ним затворилась дверь, его не оставляло очень странное чувство. Прислушавшись к себе, он с удивлением понял, что это чувство освобождения. Здесь его не услышат; здесь он может быть собой и позволить себе любой Йоль, какой пожелает. И к тому же.. только пришел - и сразу на выход? А вдруг тут ценное, а вдруг интересное? Да, он собирается грабить могилы. Мертвым деньги ни к чему, а ему надо спасать от собственного безрассудства целых два мира, так что покойникам придется потерпеть. Ах, если бы все было так просто, язвительно подумал он чуть позже, когда выяснилось, что покойники в Морровинде несговорчивые. Терпеть они не желали и натравили на расхитителя некий, как бы выразиться, дух. Полупрозрачное существо, похожее на половинку скелета в тряпице, налетело на него из полумрака, шипя и бросаясь комками пламени. Джон увернулся от атаки и, чувствуя, как в крови вскипает искренний восторг, крикнул: - Йоль Тор Шул! Дух с треском развеяло в потоке огня и на пол шмякнулся странный зеленый кусочек. Счастливо улыбаясь, Джон обошел кусочек и отправился интересоваться свитком, лежавшим рядом с урной на одном из алтарей. Свиток Адского Огня, прочитал он заголовок. Ну, это мы и сами можем, хмыкнул Довакин, запихивая находку в мешок. Но на всякий случай пусть будет. Мало ли что, вдруг опять горло сядет, простуда прихватит, а ведь в Морровинде наверняка еще полно таких вот духов... если только он опять не пришиб последнего. Глянув на лежалый скелет под ногами, он подивился оптимизму местных мух - бренчат над голыми костями, которым, поди, уже стукнуло больше, чем Валерике, - а потом встревоженно прислушался к поскребыванию и побрякиванию, которое донеслось из-за следующей двери. Кто-то там определенно был - и этот кто-то только что слышал Крик. А если там человек, заволновался Джон. Что тогда - убить его? А ведь придется... Проклиная собственную беспечность, он распахнул дверь и рука сама собой выхватила плохонький стальной меч из ножен. Он настолько ожидал увидеть человека - возможно, растерянного и испуганного, - что даже не сразу понял, кто ухмыляется ему из полутьмы гробницы. Меч свистнул, и череп скелета снесло с костяной шеи, а обезглавленное тело брякнулось на пол, объятое синими молниями. Рукоятка меча, странно живая, медленно остывала в руке Джона. Зачарованный, понял он, оглядывая клинок, к которому сперва отнесся с таким пренебрежением. Заботливо убрав меч в ножны и усмехаясь собственному невежеству, он наступил на ржавое копье, выпавшее из рук скелета, и прошел вперед - в следующий зал, где у постамента с урной завлекательно маячил сундук. Мерзкий сундук оказался заперт. Джон недовольно потряс его, слыша, как внутри что-то бренчит, потом отпустил и отступил назад, ища что-нибудь подходящее, чтобы поддеть крышку. Ах да, скелет же, вспомнил он и вскоре вернулся к сундуку с изъятым у поверженного врага копьем. Была бы здесь Арья, подумал он, со всеми ее отмычками, и шуточками, и смешочками. У него даже есть для нее грибы!.. И он должен вернуться домой, чтобы она могла снова родиться и жить. Ну, держись, сундук. Поддев край крышки ржавым жалом, он попытался пропихнуть его дальше и почувствовал, как за его спиной пятка копья стукнула обо что-то непрочное. С постамента рухнула урна, разбилась, противно задребезжав черепками, и по полу покатилось нечто металлическое. Джон обернулся и увидел среди черепков горстку черного праха, а на нем - старый, покрытый патиной ключ. Как, оказывается, все просто... Вскрыв сундук, он заглянул внутрь и вскоре извлек непритязательное железное колечко. Вспомнив сокровище Фаргота и меч, он понадеялся, что и в этом убожестве может скрываться маленькое чудо, но, как он ни старался найти в кольце хоть каплю магии, оно молчало. Разочарованно выдохнув, Джон бросил колечко в угол и подумал, что все-таки зашел сюда не совсем уж зря. И всласть покричал, и повоевал, и про меч разузнал... Он двинулся было к выходу, но задел мыском сапога что-то маленькое и оно забренчало по полу. Наклонившись, он увидел, что это еще одно кольцо - но кольцо не чета той дряни из сундука. Это был скорее перстень, серебристый, тонкий, но увесистый, чем-то похожий на печать Шеогората, к которой Джон уже привык и почти ее не замечал. Плоский фиолетовый камень строго и холодно блестел в тусклых огнях склепа. Как раз пойдет к тюремному тряпью, ухмыльнулся он и натянул кольцо на средний палец, рядышком с печатью, которая уверенно сидела на указательном. То, что кольцо живое, Джон понял сразу, едва его надел. Но что оно делает? Он попытался сосредоточиться и почувствовать пульс, но в этом артефакте биения не было - было ровное постоянное напряжение, которое, наверное, оказывало на него некое воздействие, но понять, какое, он не мог. Что ж, можно выяснить и позже, подумал он. В крайнем случае - просто продать, наверняка оно что-нибудь да стоит, а ему как раз нужны приличные штаны... Возвращаясь к выходу и шагая вдоль ряда постаментов, он вдруг приметил на одном из них свиток, который пропустил раньше. Собираясь забрать добычу, Джон протянул к нему левую руку - и замер, увидев призрачную табличку, повисшую в воздухе. Свиток Храбрости Телвина, гласила табличка. Ниже была приписка: на разок. Он сморгнул, но табличка не исчезала. Он попятился от сомнительного свитка, и надпись наконец-то пропала, а Джон заторопился к двери, боясь, что затхлый воздух склепа все-таки ему чем-то повредил. А может, все еще сказывался удар ящиком... Взлетев вверх по лестнице, он толкнул дверь и выскочил наружу - но перед этим, увы, успел увидеть новую табличку с коротким и ясным словом: "дверь". Он с размаху сел на землю, схватившись руками за голову, боясь, что начинает сходить с ума, а перед глазами плавала надпись: "Джон Старк. Дурень каких мало." Джон выпрямился и посмотрел на морской горизонт. Новая мысль пришла ему в голову и он прошипел: - Шеогорат!.. Ты это устроил? Ответа не было. Некоторое время он сидел, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли в кучку, а потом решился и вытряхнул рогожный мешок прямо на землю. Выпали похищенные у Империи хлеба, разлетелись грибы, шмякнулась книжечка в обложке со звездами. Джон закусил губу и протянул левую руку к книжечке. Дневник Тархиэля. Замечательно. А как у нас обстоят дела с грибами, подумал он, наводя руку на бурую шляпку в пятнышках. Светящаяся сыроежка - и приписка: водное дыхание. Синяя шляпка: лиловый копринус... хождение по воде. И еще какие-то знаки вопроса... Алхимия, осенило Джона. Грибы - это ингредиент. А хождение по воде, стало быть, свойство этого - он снова навел руку - копринуса. Позвольте, подскочил он, хождение по воде? Это вообще возможно? И его находка вот так запросто рассказывает ему обо всем, что окружает его в этом странном мире?.. Ни за какие штаны он не продаст это сокровище. Он готов расстаться даже с теми, что у него есть, и прикрываться книгой об астрологии, лишь бы не отдавать эту безумную и прекрасную вещь. - Прелесть, - промолвил Джон, глядя на изящное строгое кольцо, и подумал, что в первую очередь ему нужны не штаны получше, а перчатки, поскольку наверняка найдется много желающих оторвать такую ценность вместе с рукой. Собрав все обратно в мешок, он встал и повернулся к гробнице. Надо забрать свиток, а еще интересно, что же за зеленый шматочек выпал из духа... Родовая гробница Самарисов, подсказало кольцо, едва он взялся за дверь. Джон глянул на него с благодарностью и стал спускаться вниз. Свиток Храбрости Телвина лежал на прежнем месте, терпеливо поджидая, когда нервный расхититель гробниц за ним вернется. Шматочек тоже лежал там, где упал, - кольцо строго и кратко сообщило, что это эктоплазма, вес 0.1, увеличение ловкости, и приписало пару вопросительных знаков. Сам Джон приписал бы их куда как побольше. Что такое эктоплазма? Одна десятая чего? И что надо сделать с этим сопливым шматком, чтобы он действительно увеличивал ловкость? Гадливо морщась, он ухватил загадочную эктоплазму двумя пальцами и поднял повыше, разглядывая с сугубой неприязнью. Если из этого делают зелья, это что же, их потом надо пить? Копринус вон даже и вспоминать-то противно... Хотя опять-таки хождение по воде... кто ж откажется... Так и не решив, как он к этому относится, Джон заозирался по сторонам, думая, куда бы положить зеленую гадость. Не совать же ее в мешок к хлебам... Внезапная мысль пришла ему в голову и он целеустремленно направился в дальний зал к сундуку. Подняв с пола подходящий черепок, он сложил в него эктоплазму и потянулся к сундуку, у которого сразу вывесилась табличка: "Сундук. Можно класть и ложить." Джон скривился от внезапной безграмотности кольца и пристроил на дне черепок с остатком духа, а потом стал выгребать из мешка помятые грибы и складывать их по соседству. Свитки, книги и бумажки он, поразмыслив, решил пока оставить при себе, а хлеб просто выкинул. После соседства с копринусом его вряд ли можно есть. Заперев сундук и оставив ключ в замке, он крикнул: - Файм Нейл Дайн! Хранилище исчезло. Вот так и обрастают сундуками, подумал Джон, вспоминая сокровищницу Партурнакса. У старого дракона, поди, тоже все начиналось с какой-нибудь мелочи. * * * Когда он подходил к Сейда Нин, уже начинало темнеть, а в желудке откровенно урчало. - Как там наши контрабандисты? - весело прищурился Аррилл, увидав Джона на пороге. - Процветают, полагаю, - вздохнул тот. - Я свернул совсем в другую сторону и весь день скитался среди болотец. Мне нужна карта. - Хм, надо поискать, - задумался Аррил, глядя на полки, заваленные барахлом. - Хотя я бы сказал, - усмехнулся он, - что сейчас тебе куда больше нужны ужин и постель. - А можно мне еду прямо в комнату? - заворчал Джон. - Устал как собака. - Можно. С тебя десять дрейков, - Аррилл заглянул куда-то в подсобку и подозвал слугу. - Веди гостя в комнату и принеси ему ужин. Джон безропотно отсчитал требуемое и пошагал за вредным на вид престарелым данмером, предвкушая еду, долгожданный отдых и увлекательное (почему бы не помечтать) чтение перед сном. Во сне его, возможно, опять поджидает яма, так хоть вечер приятно провести. Комнатка, крохотная и бедная, с пыльным оконцем, почему-то показалась ему донельзя уютной. Пристроившись у стола с парой свечей, он влез в мешок и добыл оттуда всю накопленную литературу. Так, тут у нас пакет для загадочного Кая... Джон повертел в руках пакет, отмечая, что тот весь облеплен печатями и вскрыть его незаметно не получится. Тайны, тайны... и главная из них - он сам. Отложив пакет, он взял направление, врученное Селлусом Гравиусом. "Джулиан," гласила бумага, "вы получили эти указания и пакет документов. Никому его не показывайте..." Джон услышал, как по лестнице взбирается слуга с ужином и поспешно сунул таинственный пакет обратно в мешок. Никому так никому. Слуга небрежно стукнул в дверь и вошел внутрь, не дожидаясь ответа. - Ужин, - сообщил он таким тоном, словно Джон был перед ним непростительно виноват. - О, - оживился Довакин, решив, что вредный слуга не уйдет из комнаты, не проникнувшись к нему самой искренней симпатией. - Должен сказать, у меня ведь сегодня значительный день - я впервые знакомлюсь с кухней Вварденфелла. Но сначала, - посуровел он, - назовите ваше достойное имя. Данмеры любят вежливость и церемониал, припомнил он. Еще бы, ведь за недостаток уважения тут могут и голову снести. Забавное место Морровинд. Слуга приосанился и даже допустил на лицо смутный проблеск улыбки. - Меня зовут Сарор Невети, - сообщил он с хмурой гордостью, - и вы правы, это очень древнее имя. - Я был в этом уверен, - кивнул Джон, которому было абсолютно все равно. - Ну, не мучайте, расскажите, что на ужин. - Пепельный батат и мясо гончей, - проворчал Сарор с подозрительной неуверенностью. - Пожалуй, для чужеземца, непривычного к нашей еде, это тяжеловато... Я схожу на кухню за хлебом и крабовым мясом. - Благодарю. Едва данмер исчез за дверью, как Джон вытащил драгоценное кольцо, которое припрятал перед входом в город, и, натянув его на палец, повел рукой над ужином. Кувшин. Содержимое: вода. Вес 0.4. Процент примеси цинка 0.001. Боги, да что это значит вообще... Пепельный батат. Печеный. Мясо гончей. Сарор в него плюнул. Вот ведь так и знал, беззвучно захохотал Джон и снова с любовью посмотрел на кольцо. Прелесть!.. Данмер вернулся с новым подносом и на этот раз был куда любезнее. - Я бы рекомендовал, - конфиденциально сообщил старый эльф, - попробовать при случае вяленую скрибятину. Пища богов. Вяленая скрибятина. Пища богов. Джон серьезно кивнул, удивляясь, почему еще не пластается по полу в корчах смеха, и они торжественно обменялись подносами. Что ж, первая проба прошла успешно, подумал он, пихая за обе щеки крабье мясо, в которое никто не плевал. Данмеры сложный народ, и иметь с ними дело придется на каждом шагу, а у него больше нет преимущества, которое имелось у Довакина с драконами за спиной. Придется выкручиваться самому. Наевшись и напившись воды (с примесью цинка), он снова взялся за направление к Косадесу. "...никому его не показывайте. Не пытайтесь прочитать документы. Пакет запечатан и ваши попытки вскрыть его будут обнаружены и наказаны..." Мы этого, конечно, не хотим, подумал Джон. Впрочем, расхищать имперскую собственность мы тоже поначалу не хотели. Дальше шли указания насчет трактира "Южная Стена", где могли сообщить местоположение Косадеса. Подписано все это было неким Глабрио Белльенусом, личным секретарем императора. Джон убрал направление к пакету и ненадолго задумался о том, что все происходящее, несомненно, будет иметь большие последствия. Политическая это игра или нечто более загадочное, но, так или иначе, сейчас разворачивается важная историческая глава. Обычно конокрадов не выпускают из тюрем по указу аж самого императора. А значит, ему придется проявлять всю возможную осторожность, чтобы не сбиться с пути и ничего не напортить... Он перенес свечи к кровати и устроился на подушке с дневником Тархиэля. Может, в нем найдется объяснение, почему этот бедняга свалился прямо с неба. Дневник оказался на эльфийском. Живописные закорючки напомнили фалмерские письмена в другом дневнике, который с такой легкостью читал Харкон и который еле разбирала Серана. Джону живо вспомнилось, как она морщит лоб, припоминая забытые слова: " Я всегда хотел... нет, мечтал... мечтал танцевать... нет, сражаться. Сражаться в битвах, как мой отец..." Танцуешь ты прекрасно, сказал ему Шеогорат. Так вот что он имел в виду. Джон снова ухватил кольцо и повел рукой над страницей. Надежды оправдались: в табличках начал появляться понятный текст. "Кажется, я нашел правильную формулу для заклинания," гласил дневник. "Теперь я смогу путешествовать на большие расстояния..." Джон вытащил три свитка, изъятых у покойного. Прелесть сообщила, что это Свитки Полета Икара, позволяющие прыгнуть на много лиг. Хм... рисковый был парень этот Тархиэль. И вот чем все закончилось. Тем не менее, выбрасывать их Джон не стал. Мало ли, вдруг понадобится убить кого (спасибо, Арья, за науку) или избавиться от очередного тела... Одна из фраз в дневнике привлекла его внимание: "Никто ранее не был способен на подобное: подняться с земли, оказаться в небе..." Ничего ты не знаешь, Тархиэль, подумал Джон, загасил свечи и заснул прямо посреди свитков. Снился ему жук. Жук сладко и нежно пел, шевеля усиками, и брал своими лапками пепельный батат из его рук. * * * Поутру, собравшись и наскоро поев, он пошел к Арриллу за картой и более подробными указаниями, где же все-таки скрываются контрабандисты. Оказалось, что идти надо как раз мимо жука, и Джон тут же прикупил еще и сырой батат. Идя к помосту, у которого обретался силт страйдер, он смотрел на батат и вспоминал, как однажды пробовал его на грядках у Вороньей Скалы. Тогда ему не понравилось, но, может, в печеном виде оно чуть более съедобно? Поднявшись к данмерше-погонщице на помост, он вежливо поинтересовался, нравится ли силт страйдерам вот этот овощ, и она внезапно и удивительно расцвела. - Не знала, что чужеземцы разбираются в таких тонкостях... - У нас принято приходить к лошадям с яблоком или морковкой, - сказал Джон, вспоминая Снарка, арьину Серсеюшку и свою белую винтерфелльскую кобылку, которую он не без иронии назвал Пати. Партурнакс никогда не узнает, в честь кого. - Я силт страйдера только вчера увидел, не могу пройти мимо. - Иллиниси, - ласково позвала данмерша. Жук подвинулся, заурчал и трогательно потянул передние лапки к батату. Джон мгновенно пересмотрел свое вчерашнее мнение. - Мне нужно будет отправиться в Балмору, - сказал он под деликатное хрупанье Иллиниси. - Сегодня получится? - Конечно. - Прекрасно, - обрадовался он. - Вот только схожу с контрабандистами разберусь. - А, эти, - махнула рукой эльфка. - Там сидят, в Аддамасартусе. Всем уже которую неделю лень их поубивать. И что толку, что имперцы щеголяют повсюду в своих красивых доспехах. Да, Империю тут определенно не любят, понял Джон, шагая среди болотец. Интересно, а я-то на чьей стороне должен быть?.. * * * Едва он вошел в пещеру, как к нему кинулась темная эльфка с кинжалом. - Ты будешь долго мучиться! - посулила она раздраженно. А ты нет, подумал Джон и спустил тетиву. Потому что я добрый. Он не был уверен, что в пещере придется убить абсолютно всех и не рискнул использовать Голос. И к тому же, с неудовольствием признал он, все известные ему боевые Крики - Йоль, Струн, Ри Вааз - причиняли порядочно страданий. Уж лучше стрела - быстро и насмерть. Он прошел мимо костерка, у которого сохла лодка - похоже, контрабанду в Сейда Нин возили именно на ней. Отважный народ эти эльфы, ведь лодка-то, прямо скажем, не очень. Дальше пещера поворачивала направо и шла вниз, а в глубине, в свете факелов, тускло плескала вода. Лезть в воду совсем не хотелось, у него все-таки пакет в печатях... - Умри! - высказался очередной данмер в робе и попытался прижучить вторженца огненным шаром. Сполох пламени пролетел мимо, а Джон расстался с еще одной стрелой. Впрочем, на фоне бедняги данмера, расставшегося аж с целой жизнью, потеря не смотрелась такой уж значительной. Вы уж простите, мысленно повинился Джон перед контрабандистами, представленными трупом под ногами. Но у меня важная миссия. Так что я буду просто вас убивать, не вникая, как вы дошли до жизни такой. Прикончив еще одну эльфку, которая безуспешно пыталась достать его, швыряясь странными заточенными костями, он осмотрел лук в свете костра и увидел, что тот уже пошел трещинами. Дрянь, а не лук, но, с другой-то стороны, он ведь и стоил лишь немногим дороже батата. Чинить его не было смысла, и Джон просто бросил лук на землю, а потом занялся обыском трупов и ящиков, громоздившихся у стены. Чудесное кольцо, как всегда, здорово помогало, определяя то лунный сахар, то скуму (стоимость 500!), то подушки. Контрабанда подушек, подивился Джон. Как все непросто в Морровинде. Или бандиты припасли их для себя? Не сказать, что он заметно обогатился в этой темной пещерке, но все-таки сумел набрать несколько десятков дрейков и пару средненьких украшений на продажу. На паршивое, неухоженное оружие разве что не плюнул, но вот что действительно порадовало его сердце, так это штаны - новые, темные, вполне удобные, - и несколько свитков. Отпирание дверей Ондузи, заклинание, которое открывает замки. Джон начинал задаваться вопросом, как он вообще ухитрялся жить без магии. По прибытии в Балмору он прямо-таки обязан заглянуть в Гильдию... ну хорошо, не обязан. Но очень хочет и заглянет. Осмотревшись по сторонам и увидев, что дальше пещера уходит под воду, он пошел обратно к выходу, подбрасывая в руке непонятный ключ. Кольцо заверяло, что это невольничий ключ, но откуда бы в Морровинде взяться рабам?.. Дорога к выходу вела налево, но впереди виднелась в полумраке еще одна лестница, которую он прежде не заметил. Поднявшись, он отпер калитку и за ней, в тесном природном загоне, узрел троих - каждита и двух аргонианцев. У каждого из них на правой руке имелся тяжелый, странно блестящий наруч. - У тебя есть ключ! - обрадовался каджит. - Ты освободишь меня? Джон моргнул и выговорил: - Конечно... Отпирая замок на наручнике, он никак не мог понять, как такое вообще возможно. Он не помнил, чтобы на Солстхейме были рабы... - Неужели в Морровинде есть рабство? - спросил он, когда наручник спал с помятой лапы каджита. - Есть, друг, - печально отвечал тот, поникнув ушами, но тут же снова расцвел в клыкастой кошачьей улыбке. - Но Баадарго теперь свободен! - Давайте-ка теперь вы... - Джон повернулся к аргонианцам, которые с надеждой переминались у него за спиной. Возясь в полутьме с наручниками, он сказал: - Контрабандистов я поубивал, и там осталось какое-никакое оружие и еда. Если хотите, возьмите лодку, она тут рядом сохнет. - Спасибо, - прокряхтела аргонианка, и ее улыбка трогательно напомнила ему нарочито умильные драконьи морды, когда они язвили и прохаживались на его счет - что случалось частенько. Где они сейчас, эти драконы, - мертвы, заперты в ловушках... - Как тебя зовут, друг? - спросил аргонианец, растирая руку. - Дж... Джулиан, - почти без запинки выговорил он. Он вышел следом за ними из каменного загона, все еще держа в руках ключ и один из наручников. В этой вещи чувствовалась магия, притом очень нехорошая, и Джон подумал, что с этим, пожалуй, стоит вдумчиво разобраться. Направив особожденных к залежам подушек, он пошел к выходу, убирая наручник и ключ в мешок - к свиткам, сахару и скуме, которую в обязательном порядке собирался кому-нибудь продать. Ведь стоимость - пятьсот, так сказала Прелесть. На это можно полтора месяца жить в таверне Аррилла. Или вусмерть закормить жука бататом.