Дракон и солнце 3. Луна, звезда

Выспавшись по совету Молаг Бала, Джон добрался поутру до Сурана и оттуда поехал на жуке в Балмору. Там он, даже не заходя домой, тайком проскользнул в Гильдию и переправился в Кальдеру, где посетил скампа, а потом вышел за городские ворота в поля. Если верить карте, добраться оттуда до Гнаар Мока не представляло особых сложностей, и Джон целеустремленно зашагал вперед. Хватит с него отвлечений и неурядиц. Может же он хоть одно задание выполнить без осложнений... ведь может же?.. По пути ему попалась подозрительная гражданка по имени Пемени, которая просила проводить ее в Гнаар Мок, а в награду обещала подарить свои волшебные сапоги. Джон скептично посмотрел на нее и сообщил, что сапожки явно на женскую ногу и на него вряд ли налезут, но если ей так уж невтерпеж попасть в деревеньку, дама может идти следом. Пемени сморщилась, но потянулась за ним по пыльной дороге. Когда ее насмерть заела никс-гончая, внезапно выскочившая из кустов, Джон только пожал плечами и прибил животное, а потом пригляделся к сапогам. Сапоги Ослепляющей Скорости, сообщила Прелесть. Скорость бешеного гуара, полная слепота. Выглядело так, словно он сам их зачаровывал не в лучший из своих дней. Джон хмыкнул и прихватил забавные сапожки с собой. Чем ближе он подходил к Гнаар Моку, тем более заросшей и живописной становилась местность. После тягостного путешествия через пустоши, полные углей и золы, глаз здесь отдыхал на живой, сочной зелени. Поплутав среди болотец, он вышел к побережью, переночевал в подвернувшейся гробнице, а наутро притопал в деревню, где его быстро направили в нужную пещерку, сказав ориентироваться на утес Хартаг - круглую скалу, с которой особо дурные на голову орки любят прыгать на удачу. Оскальзываясь на гнилых мостках, Джон добрался по протокам до пещеры Илуниби и сунулся внутрь, где столкнулся с выводком Спящих, Видящих и прочего отребья, зачем-то посвятившегося себя Дагот Уру. Поплутав по туннелям, прибив некоторое количество пепельных упырей и попутно ограбив случайного дремору, щеголявшего красивым даэдрическим мечом, он наконец-то отыскал свою цель. Дагот Гарес сам вышел к нему и величественно провозгласил: - Шестой Дом привествует тебя, лорд Неревар. Или Джулиан, как ты сам себя называешь. На это Джон только поджал губы и раздраженно засопел. Не объясняться же с этим недоумком, право. - Надеюсь, - продолжал Гарес, - в этот раз ты пришел сохранить дружбу своего господина, а не предать ее. - С каких это пор, - прищурился Дракон Севера, - ваш Дагот Ур мне господин? Не равняй других по себе. - Это так, пока что твоя верность не очевидна, - согласился жрец, - и мы вынуждены считать тебя своим врагом. Но мой господин надеется, что однажды ты проявишь покорность, придешь на Красную Гору и примешь его благодать. - В этом предложении мне не нравится все, - сообщил Джон, - начиная с выбора слов. - Лорд Дагот предпочел бы иметь тебя на своей стороне, - вздохнул Гарес. - Но пока ты наш враг, ты наш враг. Вижу, мне не стоит надеяться, что ты опустишь оружие? - Не стоит, - подтвердил Джон. - Последние слова будут? Дагот Гарес противно зашевелил хоботком из-под капюшона. Приглядевшись, Джон понял, что это даже не капюшон, а огромный застывший костяной рот, и хоботок - на самом деле вываленный наружу язык. Боги, да как оно вообще ухитряется разговаривать... - Благословляю тебя, лорд Неревар, - произнес Гарес, помахав сухими ручками. - Именно так, как желает мой повелитель, ты придешь к нему - его плотью и в его плоти. - Замечательно. Ри Вааз!.. Дагот Гарес отлетел и шмякнулся недалеко от знакомой красной статуи, похожей на стоячий фигурный саркофаг. Статуя блестела красными глазами и казала острые рожки в сизом дыму, курившемся от изножья. Перед статуей сохранялось письмо на плотном пергаменте. Джон заинтересовался, сунул нос в корреспонденцию и с удивлением обнаружил, что оно предназначено ему. Строчка за строчкой Дагот Ур разливался в уверениях, обещаниях и готовности простить какое-то там предательство, которое Неревар против него учинил. Звал на Красную Гору, обещал изгнать чужеземцев и предлагал власть править миром. Вполне вероятно, подумал Джон, что истоки этой власти берут начало там же, где и божественность Трибунала. Ни до чего хорошего эта сила ложных богов не довела. Джон презрительно фыркнул, скомкав письмо. Он дракон. Смешно даже представить, будто спятивший божок способен предложить ему что-то получше. К тому же Довакину не слишком нравились идеи кого-то откуда-то выметать, а между тем Дагот Ур, как и многие другие данмеры, был несколько нерасположен к н'вахам - и явно ожидал, что Джон по первому требованию побежит гнать прочь из Морровинда и Гальбедир, и Кая, и Эстирдалин, а Ажиру, видимо, продаст в рабство. Дельфина, помнится, тоже много чего думала. Но где теперь она, а где Салокнир. Да и Алдуин с Партурнаксом, если уж на то пошло... Тут Джон вспомнил, что он в прошлом, и понял, что размышления его не согласуются с временной линией. Ну и пусть, хмыкнул он и пошел рыться по окрестностям в поисках добычи. Собрав все, что нашлось ценного, он с интересом повертел в руках амулет с выпученным глазом, который по заверениям Прелести здорово понижал привлекательность. С учетом того, что с ним сотворил Шеогорат, такая штучка еще может пригодиться. Мало ли. Сотворив заклинание вмешательства Альмсиви, он гадал, куда же его занесет, и с радостью обнаружил, что попал прямиком в Балмору. Каю не придется слишком долго его ждать. * * * - Боги, - прошептал Косадес, когда Джон возник у него на пороге. - Что? - удивился усталый, но довольный собой Довакин, откидывая капюшон. - Задание я выполнил, Гареса убил. Я молодец. - Так вот как это выглядит... - Ты о чем? - занервничал Джон. - Что выглядит? Шпион порылся в завалах на столе и сунул ему в лицо зеркальце. У Кая в этом бардаке аж зеркальце есть? Ого. Джон удивленно фыркнул, а потом наконец разглядел, что это зеркальце ему показывает. Его лицо оплыло, словно нагретый воск, черты исказились. Глаза смотрели мутно и бессмысленно. Он и прежде чувствовал себя не слишком хорошо, но думал, что просто устал... - Это... это корпрус? - спросил он, видя, как прямо на глазах лицо кривится все больше, а сбоку на шее начинает расти какая-то мерзкая шишка. - Меня сейчас вырвет, - деревянным голосом сообщил Кай и отошел от Джона подальше, забрав с собой зеркальце. - К-к-кажется, это не заразно, - попытался успокоить его Джон, сам начиная сходить с ума от тревоги. - Дагот Гарес меня проклял. Это магия. - Я тут порасспрашивал, - сказал Косадес, прикрыв лицо тряпочкой. Уверения, что корпрус не заразен, явно не слишком его убедили. - Вот как знал, что подхватишь ты дрянь... Есть один такой Дивайт Фир, древний маг Телванни. Содержит Корпрусариум. Пытается лечить жертв болезни. Дивайт Фир, вспомнил Джон. Гальбедир говорила, что с ним вполне можно иметь дело. - Значит, пойду к нему, - вздохнул Джон, поворачиваясь к двери. - Погоди, - остановил его Кай. - Возьми. Подаришь ему эту двемерскую штуковину, он их коллекционирует. И еще вот тебе тысяча дрейков на расходы. И зелья левитации, в башнях Телванни без них никак... Боги, - снова выдохнул он, глядя на лицо подопечного. Кажется, теперь мне и амулет непривлекательности не нужен, расстроился Джон, подхватил мешочек с деньгами, зелья и странную растопырку, которая предположительно могла смягчить сердце древнего волшебника. - Тель Фир находится на острове, на юго-запад от Садрит Моры, - напутствовал его Косадес. - Лучше двигай через Гильдию Магов, так быстрее... Только не зарази их там! - Да не заразный я! - чуть не заплакал Джон, ощущая, как все больше плывут и расползаются и лицо и тело. Чтоб вам всем опухнуть с вашими пророчествами, думал он, вываливаясь на улицу с растопыркой в руках. Проклятие плоти, придумают ведь... И после такого Дагот Ур всерьез думал, что я посчитаю его другом? Ага, как же!.. А что будет, если даже Фир не сможет помочь? Как вылечиться? Как вернуться домой?.. Внезапная идея возникла у него в голове. Содрогнувшись при мысли о цене, которую может заломить Молаг Бал, Джон шевельнул рукой, творя заклинание возврата, и оказался в святилище, где все еще оставалась его пометка. Пробежав по залам и туннелям, он на крылах бракованного амулета слетел вниз к алтарю, где до полусмерти напугал своим видом юную эльфку. - Ай, мамочки! - запищала она и ударилась в бегство, едва не сверзившись с мостика в лаву. Молаг Бал хохотал так, что статуя чуть не рухнула. - Такая молодая, а туда же, - заворчал Джон. - Не рановато ли ей поклоняться Пожинателю Душ? - Она лет на сто старше тебя, между прочим, - остудил его праведное негодование Принц. - Ну что, болезный? Уже влип? Джон неловко повел в воздухе двемерской растопыркой, признавая, что да, влип. - И сразу ко мне, - зафыркал Молаг Бал. - Тут тебе что, благотворительная лечебница?! - Никогда не посмел бы так оскорбить, - поспешно заверил его Джон, чувствуя, как от голоса Принца Гнева крякнули все кости. - В этом пророчестве, - назидательно сообщил Бог Интриг тоном пониже, - самое важное - это гласность. Если я тебя вылечу, кто об этом узнает? - Но ты же можешь? - с надеждой спросил Джон. - Может быть. Болезнь божественная, не даэдрическая. Но что ты мне за это предложишь? - вкрадчиво спросило чудовище. - Э-э, - замялся Джон. Скажи хоть слово - и тут же подловят, уж в этом-то он не сомневался. - Иди-ка ты куда шел, - хмыкнул Принц. - Старый сплетник уже рассказал мне, что Фир тебя вылечит. И не потому что может. Он не может. А потому что так должно быть. Старый сплетник? Ну конечно, и тут замешался Энн Мари. Джон чихнул и жалобно утер раздутый, потерявший всякую форму нос. - Дракон с насморком, - задумчиво молвил Молаг Бал. - Чего только в жизни не увидишь. Даже в моей... Ладно, перекину тебя в Тусененд, к другому алтарю. Иди прямо через горы на северо-северо-восток, до Тель Фир там недалеко. - Благодарствую, - сварливо ответил Довакин, чувствуя, как буквально весь обрастает шишками и наростами. Еще немного и одежда просто начнет на нем лопаться, не вмещая гнусную раздутую плоть. Дагот Уру не жить, пообещал он сам себе, пока мир вокруг него колебался, сменяя одно святилище на другое. * * * Перевалив через горы и отбиваясь от надоевших наездников - в одного он даже швырнул отпавшим с него оковалком мяса, - Джон пошагал по воздуху над морем, высматривая впереди грибные башни Тель Фир. Башни и впрямь довольно скоро показались в свежей утренней дымке и Джон прибавил шагу, желая как можно скорее решить больной вопрос. Он уже едва мог держать двемерскую растопырку в потерявших всякую форму руках. В Тель Фир к нему отнеслись спокойно - видимо, местным обитателям приходилось видеть и не такую степень распада. Симпатичная узколицая данмерша поприветствовала его, назвалась Бейтой Фир и вежливо поинтересовалась, не хочет ли он разграбить сокровищницу. - А я похоф на того, кто хофет?- спросил ее Джон, глядя на нее с укоризной и с трудом шевеля распухшим языком. - Ну, я просто для порядка спросила. Отец говорит, надо быть вежливыми и любезными. Болезнь - не повод для дискриминации. - Мне офень нуфно с ним встрефифься, - загнусавил Джон. - У меня даве ефть рафтопырка. - О, двемерский когерер, - обрадовалась эльфка. - Ему понравится. Иди направо, а дальше наверх. Летать-то умеешь? Джон кивнул и поплелся направо, скрипя костями и мучаясь от тошнотворной боли во всем нутре. Лорда Фира он нашел в студии, осиянной мягким светом огромного фиолетового кристалла. Древний волшебник был принаряжен в полный комплект тяжелой даэдрической брони и Джон, даже невзирая на свое жалкое состояние, тут же задумался, сколько она может стоить. И как, интересно, тощий эльф ухитряется таскать ее на себе, не падая от изнеможения? - Какая у тебя любопытная двемерская штучка, - хищно присмотрелся старый маг к растопырке. - Эфо вам, - трагично сказал Джон, протянув когерер и роняя из лопнувшего рукава ошметки гадкого корпрусного мяска. - Подарок? Мне? - обрадовался Фир, хватая штучку и, как отметил Джон, совершенно не боясь заразиться. - Как мило! И умно. Итак, зачем же тебе понадобилось задобрить меня? - спросил он с хитрой усмешкой. - Хороф ивдевафься, - обиделся Довакин. - Болефнь не повод для дифкр... мне даве говорифь тявело!.. - Ладно, ладно, чего уж тут не понять, - повел узкой ладонью Фир. - У тебя божественная болезнь. Это одновременно и проклятие, и благословение... Как и положено непостоянной Змее, досадливо подумал Джон. - Конечно, жертва не может насладиться чудесной природой корпруса, - увлеченно болтал Фир. - Болезнь уничтожает разум и истощает тело. Но для волшебника это загадка, великолепная тайна, которой стоит посвятить жизнь... Неужели все старые маги ненормальны, задумался Джон. Хотя да, решил он наконец. Все - и не только старые. - Я собираю жертв болезни в своем Корпрусариуме, в пещерах под башней, - рассказывал мер. - Бедолаги. Жалкое существование. Постоянная боль. Разрываются от голода и страсти. Безумны, как болотные крысы. Но и удивительны в своем роде. Полностью имунны к заболеваниям, живут вечно, не считая несчастных случаев. Древним волшебникам нужно чем-то заниматься. Когда живешь тысячи лет, хобби необходимо. Мое дело - Корпрусариум. - Увалось вылефить? - с трудом прошамкал Джон, шлепая перекошенными губами и чувствуя, что почти утратил способность к членораздельной речи. - Нет, - жизнерадостно махнул рукой Фир. - Но куда спешить? Они живут вечно, да и я пока не тороплюсь к предкам. Время есть. Только не это, мысленно застонал Джон. Энтузиаст, который развлекается процессом ради процесса... - И к тому же, - добил его Фир, - вылечу я их - и что? Придется новое хобби придумывать. Тут Джон и вовсе сел на пол и в полном отчаянии сказал: - Я Нереварин... Дивайт Фир присел перед ним на корточки, музыкально звякнув броней, и присмотрелся: - Нереварин, ишь ты. Хотя бред у жертв корпруса бывает на диво разнообразен. Эшлендеры говорят, Нереварин будет невосприимчив к заразе. А я все думал, может, я заполучу Нереварина себе в Корпрусариум и так никогда этого и не узнаю. Ха. Ха! Нереварин - жирный мерзкий монстр, сумасшедший, как болотная крыса. Разве не смешно? Джон посмотрел на него, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы искренней жалости к себе. - Не смефно, - сказал он. Фир с состраданием покачал головой: - Чувство юмора напрямую связано с уровнем интеллекта. Твой тебя явно начинает подводить... Ну вот что, - выпрямился он и хлопнул себя по бедрам. - Сходи-ка ты в Корпрусариум, осмотрись. Может быть, скоро он станет твоим домом, ха-ха. И принеси мне сапожки, с которыми все возится Ягрум. Заодно познакомишься с последним двемером. От удивления Джон даже забыл себя жалеть. - Да-да, - кивнул данмер, увидев его изумление. - Мой старейший пациент. А когда вернешься, дам тебе снадобье. Оно работает... в теории. Убило все предыдущие образцы, но тебе ведь все равно нечего терять. Как сказать, задумался Джон. Молаг Бал сказал, что Фир его вылечит - не потому, что может, а потому, что так должно быть. Но, с другой стороны, Молаг Бал предположительно тоже может его вылечить. Вопрос, как всегда, в цене. Фир всего лишь велит принести сапожки и рискнуть жизнью, а вот чего потребует Пожинатель Душ - еще неизвестно... - И смотри, не обижай пациентов, - строго предупредил его Фир. - Да, они опасны и даже очень, но они в этом не виноваты. Если навредишь им, будешь иметь дело с моим смотрителем. Джон кивнул, соскреб себя с пола и потащился к выходу. * * * Даже на подходе к Корпрусариуму ужасающе воняло. Надежная круглая дверь, запирающая вход в пещеры, не слишком помогала, и уже с самого нижнего уровня башни хотелось поскорее унести ноги. Джон сморщил и без того перекошенный, раздутый нос и, стоя перед дверью, горестно задумался о словах Фира: возможно, это место станет его домом... Нет, ни за что. В крайнем случае он обратится к Молаг Балу. А если семейство Фиров попытается не выпустить его из Корпрусариума - им же хуже. Он зло выдохнул и, сняв засов, толкнул тяжелую дверь, попутно оценивая, долго ли придется ее ломать в случае чего. По всему получалось, что не слишком. Ворота в Волкихаре, прямо скажем, все-таки были покрепче. Прошагав по туннелю вниз, он встретился со смотрителем - аргонианцем в броне, всем своим видом излучавшим уверенность опытного бойца. Оценив вероятного противника, Джон выслушал его нотацию о том, что больных обижать нельзя, и иронично подумал, как бы это не обернулось против самого смотрителя - ведь по его же словам получалось, что и Джона обижать не следует. Палец на левой руке ужасно болел из-за Прелести, которую он не додумался снять заранее. Сделать это теперь стало попросту невозможно. Ругая себя и боясь остаться без пальца, он поковылял вперед, вздыхая, хрипя и волоча ноги. К нынешнему моменту вид у него был настолько плачевный, что местные обитатели принимали его за своего и даже не смотрели на гостя. Каждый из них был погружен в свой личный ад, в котором не было места какому-то там пришлому Довакину. Бродя в зловонных испарениях, он выискивал повсюду обещанного последнего двемера, но кроме жертв корпруса, однообразно гадких и неинтересных, ему никто не повстречался - разве что тут и там попадались сундуки, которые Джон, не утруждаясь вскрыть, просто попрятал под крылышко. На Крики, которые еле удавалось сотворить перекошенным ртом, тут вряд ли станут обращать внимание, а заняться замками можно и попозже. Прочесав окрестности, он в конце концов вернулся к началу и заметил ровно напротив выхода дверь, ведущую еще глубже. Других вариантов у него все равно не осталось, и он сунулся в дверцу, за которой змеился вниз очередной туннель. В глубине было мерзко, сыро и совсем уж нечем дышать. Древние волшебники не отличаются добротой, подумал он, и хобби у них, мягко говоря, негуманные. Держать в таком отвратительном месте тех, кого еще столетие назад стоило бы добить просто из жалости... Еле бредя среди зеленоватых миазмов, Джон щурил слезящиеся глаза, надеясь высмотреть наконец Ягрума, получить сапоги и поскорее отсюда убраться. Ему уже даже не хотелось расспрашивать последнего двемера о судьбах его народа. Сейчас его куда больше волновала собственная судьба. И ровно в тот момент, когда рассеялись последние крохи любопытства и ему стало окончательно плевать, он углядел искомое в глубине вонючей пещеры. Двемер расположился в закутке, который попытались обставить с некоторой претензией на уют. Тут даже имелся коврик, в который упирались механические паучьи ноги. Ноги поддерживали уродливое тело, раздутое и жирное, а сверху, над изъязвленным брюхом, лепились одутловатые ручки и бородатая голова. Что случилось с родными ногами двемера, Джон задумываться не хотел. Подхромав поближе, он раскрыл рот, чтобы потребовать сапоги, но язык уже не слушался. - С... - просвистел Довакин, негодуя, что опять онемел, и потыкал пальцем в собственные сапоги, раздутые и изуродованные. - Смотри-ка, еще что-то соображает, - обрадовался Ягрум, обращаясь к темной эльфке по соседству. Она посмотрела на Джона и промолвила: - Отец тебя послал? Джон недовольно глянул на нее. Да откуда мне знать, возмущенно подумал он, кем вы тут друг другу приходитесь? - Фир, - хрипло булькнул он, а потом, наконец-то разглядев за шкафом приметный желтый металл, указал на требуемые сапоги и повелительно загреб воздух рукой - мол, давай их сюда. Двемер процокал ужасными ножками к шкафу, добыл сапоги и повернулся, прижимая их к жирной свисающей груди. - Передай моему милостивому смотрителю, - сказал он, - что я сделал все, что смог. Только маг-искусник из двемеров способен на подобное. Но только идиоты могли сотворить такие сапоги. Горе моему народу, если нас будут судить по произведениям таких растяп. Джон протянул руку и захрипел, требуя немедленно передать ему артефакт. Двемер разочарованно глянул на него: - Неужели даже не спросишь о моей расе? Мне есть что рассказать. В другое время Джон, несомненно, ухватился бы за такой разговор, но сейчас его куда больше занимало собственное стремительно ухудшающееся состояние. Он хотел было пощелкать пальцами, чтобы двемер пошевеливался, но испугался, что они просто отвалятся, а потому без затей вырвал сапоги из жирных ручек и, не говоря ни слова, похромал обратно к выходу. Было понятно, что Ягрум нечасто видит тут новые лица, и еще меньше среди них бывает тех, кто до сих пор способны к разумному общению. Двемеру хотелось поговорить, побеседовать о прежнем мире, давно ушедшем, и о новом, ему незнакомом, и до некоторой степени Джон ему сочувствовал. Он даже подумал, что, может быть, вернется сюда снова... Нет, решил он с внезапно нахлынувшим озлоблением. Он не вернется сюда никогда. * * * - Мои сапожки, - обрадовался Фир, когда Джон вломился к нему в студию, посыпая пол корпрусной мерзостью. - Ну, хорошо, моя очередь исполнять договор. Вот зелье, но у меня есть условие. Джон глянул на него с негодованием. Он что, мало страдал? - Ты должен выпить его прямо здесь, - помахал немаленьким пузырем эльф. - А потом я тщательно тебя осмотрю. Насколько тщательно, заволновался Джон, вспомнив о своих весьма и весьма приметных шрамах. Но деваться было некуда и он кивнул. - Хорошо, - обрадовался маг и протянул ему бутыль. - Приступай. Средство от корпруса было ничуть не приятнее самого корпруса. Джон хлебал его, давясь от тошноты, добрых полчаса - или, во всяком случае, так ему самому показалось. Фир увлеченно наблюдал за его стараниями, расцветая от своего научного успеха. - Прекрасно! - восклицал эльф. - Замечательно!.. Раздевайся, - повелел он, увидев, что бутыль опустела. Джон отставил склянку и посмотрел на собственные руки, которые уже выглядели куда приличнее и прямо на глазах становились все тоньше и ровнее. Не задумываясь, он скинул пояс с мечом, стащил с себя изорванную куртку и рубашку и с радостью увидел, что и торс тоже стал похож на человеческий, а язвы затянулись. - Ну-ка, давай-ка сюда, на стол, - поманил его данмер. - Какие интересные шрамы. Это точно не от корпруса. - А, это, - махнул рукой Джон, залезая на стол. - Это на память от Молаг Бала, - соврал он, оклеветав Принца Гнева. - Болят? - Ужасно. - Ха, еще бы, - обрадовался Фир. - Так, открой рот... покажи язык... где тут пульс-то у тебя?.. Знаешь, а у тебя хороший череп. - Да, мне уже говорили, - кисло отвечал Довакин. Ученый обмял и ощупал его со всех сторон, произнес несколько заклинаний, поскреб зажившую кожу и наконец разрешил встать. - Ну что ж, - огласил он приговор, - ты здоров. То есть на самом-то деле ты все еще болен, но ни одного побочного эффекта. Удивительно. - Как это болен? - всполошился Джон, садясь на столе. - Ты бессмертен и обрел иммунитет к болезням. Конечно, тебя все еще можно убить, но смерть от старости тебе не грозит. О да. Теперь я вполне уверен, что ты Нереварин. Собираешься осуществлять пророчество? - М-м, да, - нехотя сказал Джон. - Куда деваться. - Ну, тогда вперед, Нереварин. А я, - потер ладошки данмер, - пойду испытаю средство на других пациентах. Конечно, придется быть осторожным. Ведь ты можешь быть всего лишь исключением... Я всегда исключение, подумал Джон, а вслух сказал: - Спасибо. * * * Подобрав меч и сброшенную одежду, он сотворил заклинание возврата и очутился в святилище, где немедленно швырнул в бассейн с лавой зачумленные разорванные тряпки. - Хорош там отираться, Довакин, - громыхнул голос Молаг Бала. - Иди вниз немедленно. Джон так и собирался. Но ведь некоторым нужно всегда оставить за собой последнее слово, раздраженно подумал он и потрусил вниз к статуе. - Давно я не видел такого шрама, - зловеще протянул Принц, а Джон задумался, надо ли было появляться перед ним без рубашки. Теперь ведь проходу не даст своими вопросами... - Так ты, получается, был вампиром, - размышлял Молаг Бал. - В будущем. И излечился драконьим методом. Чувствую, еще попортишь ты мне кровушки. - Если бы я знал, - дипломатично ответил Джон и, вытащив из-под крылышка сундуки, стал добывать себе из запасов новую одежду. Мили Гастиен скоро придется вновь взяться за иглу. Это уже третья смена за какой-то десяток дней, горестно подумал он, чувствуя на себе неотступный и неприятно задумчивый взгляд Принца Даэдра. Переодевшись, он повернулся к статуе и жалобно, боясь ответа, спросил: - Так я все-таки исцелился?.. - Ты и впрямь решил, что тут лечебница, - хмыкнул Молаг Бал. - Ну, а к кому мне еще обратиться? - расстроился Джон. - Фир говорит, я все еще болен, но при том здоров. К другим смертным идти смысла нет, Азура запутает, а Шеогорат... это Шеогорат. - Ты здоров, - раздраженно ответил Принц. - Неужели сам не чувствуешь?.. А что это у тебя там? - вдруг заинтересовался он. - Где? - занервничал Джон, опасаясь, что на нем опять выросла какая-то шишка. - Сокровища твои, - засмеялся Молаг Бал и стало ясно, что Принца заинтриговали сундуки. - Кучка золота. Ну, это понятно, любите вы на нем вздремнуть... Но проповеди Вивека? Серьезно? - Э-э... Сказать, что Джон почувствовал себя неловко - это ничего не сказать. Потом решил, что спасется наглостью, и заявил: - Там слова власти. Это правда слова власти? - Правда, - с удовольствием протянул Молаг Бал. - Но тебе они не пригодятся. Мы говорим на разных языках, дракон. - Что ж, - скис Джон, - у меня есть Фус и Ро. Как-нибудь перебьюсь. Но там же столько интересного! И где мне достать все остальные части? Глупые данмеры растеряли их повсюду, да еще и переписывают с ошибками. Молаг Бал опять расхохотался. - Держи, - сказал он и на краю пьедестала возник переплетенный том. - Интересно будет посмотреть, как быстро ты рехнешься. * * * Джон вернулся в Балмору и недовольно оглядел тряпичные обмотки, которыми пришлось заменить выброшенные сапоги. Излечившись от корпруса, он просто не мог заставить себя снова натянуть обувь, тоже немало претерпевшую за время его болезни. От несчастных сапог уже мало что оставалось - их пришлось разрезать вдоль и поперек, чтобы они хоть как-то вмещали раздутые изуродованные подпорки, в которые на время превратились его ноги. - Мутсэра, - удивился продавец, увидев на пороге знакомое лицо - лицо, которое совсем недавно капризничало тут на все деньги и перерыло лавку в поисках самых лучших, новых и подходящих сапог, а теперь как ни в чем ни бывало стоит на пороге в обмотках. - Хайнаб украл мои сапоги! - драматично провозгласил Довакин и буднично добавил: - В Вивеке. Теперь я в основном живу там. Пусть вампиры ухватят этот лживый слух и побегают по ужасным пирамидам, подумал он. Обзаведясь новой обувью, он заглянул к Мили, обрадовал ее новым заказом на кройку и шитье, благо что мерки у нее имелись. Бретонка уставилась на него с недовольством и спросила, куда он дел всю ту красоту, которую она ему только что пошила. Джон без зазрения совести повторил историю о Хайнабе из Вивека, а потом отправился к Каю. Начальство, наверное, уже места себе не находит, ухмыльнулся он и вломился в знакомую дверцу. - Джулиан, - рассеянно поприветствовал его Косадес. - Рад, что ты здоров. Правда, очень рад. Джон присмотрелся к шпиону с подозрением, кинул взгляд по сторонам и вдруг насторожился, увидев непривычный порядок в холостяцкой берлоге. - Меня отзывают обратно в Имперский Город, - сообщил Кай и стал ровнять на столе тонкую стопку листов. Потом постучал по ней пальцем: - Здесь сведения, которые могут тебе понадобиться. Учителя Клинков, сведения о Домах. Я произвожу тебя в агенты. Теперь все нереваринские дела ты будешь вести сам. Лично и самостоятельно. - Отзывают? - вымолвил Джон, разом потеряв веселый настрой, и сел на табурет. - Почему?.. Кай посмотрел на него с долей иронии: - Внутренняя политика. Некоторых беспокоит мой сахар. - И почему мне кажется, - рискнул предположить Джон, - что ты отродясь к нему не прикасался? - Потому что так и есть. Это просто легенда. Никто не заподозрит главу Клинков в бесполезном наркомане на выселках. И к тому же в трущобах сахар - ходовый товар. - А что там в Имперском Городе? Косадес пожал плечами. - Проблемы престолонаследия. Здоровье императора ухудшается, разные группы борются за власть. Обливионский кризис на подходе, подумал Джон. Мифический Рассвет уже, поди, взялся за свои козни. Жаль, что нельзя рассказать об этом Каю, нахмурился он и снова, уже который раз за это путешествие, понял, каково было драконам утаивать от него критически важную информацию. - Хотел бы я отказаться от вызова, - мрачно произнес шпион, - но у них там моя семья. Сожалею, что тебе придется выгребать из этой неразберихи самому. Джон запоздало оценил всю ту работу, что Кай проделывал в потемках за его спиной, и понял, что выгребать самому окажется сложнее, чем хотелось бы. - Что ты хотел узнать у Азуры? - с усмешкой глянул на него Косадес. - Нереварин ли ты? - В некотором роде, - уклончиво отвечал Джон. - Но, в целом, да. - Судя по твоему бледному, но социально приемлемому виду ты исцелился от корпруса, а значит, ты действительно Нереварин. Не знаю, впрочем, стоит ли с этим поздравлять... Оставляю тебе этот дом. Он оплачен на год вперед, пользуйся по своему разумению. И у меня есть для тебя прощальные распоряжения. Джон и сам удивился, насколько обрадовался этим словам. Пусть в последний раз, но ему все-таки растолкуют, что делать, прежде чем он сойдется с пророчеством лицом к лицу один. - Отправляйся в Зал Мудрости и отыщи Мехру Мило. Она поможет тебе с утраченными пророчествами. За ней следят ординаторы, так что будь поосторожнее. Если что-то пойдет не так, найди ее личные апартаменты и поищи послание под кодом "Амайя". Как добудешь пророчества, ступай к Нибани Меса... а дальше я и сам не знаю. Удачи тебе, Нереварин Джулиан. Косадес тяжело поднялся, кое-как застегнул накинутую куртку, закинул на плечо дорожный мешок и протянул Джону руку для прощания. - Удачи, мастер-шпион, - ответил Довакин, поднимаясь с места и пожимая твердую сухую ладонь. - Ах да, - обернулся Кай уже от двери. - Тебя действительно искали. Вампирша из нордов. Сиродильский тип, их трудно отличить от людей. - Знаю. Я буду настороже. Кай кивнул и вышел наружу. Когда дверь, скрипнув, затворилась за начальством, ставшим уже привычным и родным, Джон сел обратно на табурет и подумал, что теперь ему будет и вовсе не с кем поговорить. Кто у него остался? Только Партурнакс... и Молаг Бал.