disintegrating trees (the artificial way the sunlight bounces off the waxy leaves)

Худший день, думал он, был тогда, когда он со злости швырнул камень в витражное окно; когда он понял, что забыл последние слова Бель, прежде чем они с Колтоном ушли из дома. Он помнил, что это было утром. Тем утром шел дождь. (А может и снег. И на улице было не очень светло, так что, может быть, вечером, или даже ночью? Нет, дело было дождливым утром, твёрдо решил он, опасаясь разбить ещё одно окно. Все зеркала в доме были уже разбиты). Но это было уже очень давно. Несколько сезонов, может, год, может, несколько лет назад. У него всегда было плохо со временем. Не то что бы это имело значение. Здесь оно измерялось тем, как близко подступили к святилищу удушливые объятия скверны, и редкими гостях весьма отвратительного нрава, приходящими в рощу. Какое-то время определённо прошло: он перестал проводить гадания по утрам, он отрастил бороду и теперь мог подстричь себе волосы, не глядя в зеркало. Смотреть в зеркала в последнее время стало чертовски неудобно. В любом случае, этим утром к нему пришли гости. Он очнулся ото сна, который иначе как очень важным он назвать не мог, и выглянул посмотреть, что они делают. Его голос осип от долгого молчания, поэтому первым делом он решил заварить чай. Вода закипела слишком быстро. Ему казалось, что раньше она закипала дольше. Пока он думал об этом, вода перелилась через край и плеснула ему на руку. Больно не было, и даже если было, невежливо было бы заставлять гостей ждать. Судя по шагам, их было пятеро. Он услышал как минимум три разных голоса. (Он хорошо умел распознавать опасность. В отличие от чувства времени, эту способность он считал довольно полезной). Его гости не представляли опасность, по крайней мере для него. Они в трауре, но тела с ними не было, и они пришли к нему явно не для заупокойной службы; они слышали, что в этом лесу живёт жрец. Его внутренности скрутило от радостного волнения с привкусом вины. Чувства переполняли его настолько, что он прослушал несколько вопросов, не заметил даже, как они шёпотом обсуждали его. Тогда один из них спросил, как долго он пробыл здесь один, и он не знал, что ответить. Он назвал цифру, которая показалась правильной, и хотя его гости не совсем поняли его систему времяисчисления, они ему поверили, что очень хорошо. Эти люди страдали, не стоило волновать их ещё больше. (Однако им было что сказать на этот счёт: мисс Кег сказала, что он слишком давно никуда не выбирался. Мисс Бо отметила, что он заговаривается; мистер Калеб назвал его их новым «высоким другом-отшельником». При этом мисс Бо что-то усердно записывала в свою книжечку, поглядывая на него. Нет, она точно не его не зарисовывала. Мисс Нила увлечённо расспрашивала про его племя, а мисс Нотт просто задавала слишком много вопросов. Кадуцею это нравилось; нравилось, когда задают много вопросов. Он и сам любил задавать вопросы, но всякий раз не мог отделаться от чувства неловкости и лёгкой грусти, когда он не мог дать ответы, которые, по идее, должен иметь). Он заметил знакомое дерево; дорога к нему обычно занимала меньше времени. Он озвучил свою мысль, и мистер Калеб сказал, что прошло не так много времени. Он промолчал в ответ. На его губах мелькнула грустная улыбка, после чего он вернулся к разговору с мисс Нотт. Несколько дней спустя — дни стали более знакомой концепцией: два-три приёма пищи в день, много разговоров — мисс Бо спросила, в шутку, нравится ли ему внешний мир. Его спутники весьма умело отыгрывали роли, забывая, что можно просто быть собой, и это огорчало Кадуцея. Он предпочитал оставаться собой, ему нравилось быть спокойным и ответственным, и немножко странным, а ещё ему нравилось быть дома, это всегда… Ладно, свои вредные привычки он отставит в сторону. Бо помахала рукой перед его лицом. — Всё окей, Кад? Забавное прозвище. Кадуцей кивнул. — Прости, я немного… отвлёкся. Хм. Внешний мир, он… ошеломляет. Мне нравится ваша компания, покупки, и мне нравится, хм-м, всё новое. Да. Да, — он довольно кивнул. — Это здорово. — Знаешь, Джес тоже только недавно познакомилась с внешним миром. Если хочешь, можешь, ну знаешь, поговорить с ней. Эта изоляция плохо на неё повлияла, хотя мама у неё классная. Кадуцей снова кивнул, отложив эту информацию на будущее. Не хотелось бы расстраивать мисс Джестер неприятными воспоминаниями, так что эту тему он затрагивать не будет. Время прошло как-то странно, и в тот день он приготовил и съел гораздо больше еды, чем он обычно съедал, ну, за день. Слова мистера Калеба эхом раздавались в голове. «Мы — твоя судьба». Он поверил в них, искренне.