Меланхолия

Верите ли вы в знаки? В повторяющиеся цифры на часах или в невзначай появившуюся во сне черепаховую кошку? Я верю, но не всегда. Однако когда на пороге университета тебя встречает мертвая собака, невольно поднимаешь глаза к небу и в очередной раз начинаешь молиться неизвестному богу за свою грешную душу. Меня зовут Фрэнк Айеро, мне 19 лет и я наконец-то нашел способ стать менее бесполезным – я поступил в университет Глазго на факультет греческой филологии. «Каким образом филолог может стать полезным обществу?», - спросите вы. Но говорил ли я, что полезным я стану для некого эфемерного общества? Приколотить себя к чему-то, создать обстановку для непрерывного насилия мозга, дышать вне заполненной по плинтус сменами мерзкого настроения комнаты – вот что является для меня пользой. Личной и эгоистичной пользой. Я родился в Бельвилле, штат Нью-Джерси. Рос без отца, с мамой, бабушкой и дедушкой. Десять месяцев и двенадцать дней назад мы решили выбраться за границу, когда мама наконец-то выбила себе отпуск. Я уже поступил в местный университет Рутгерс, успешно сдав все экзамены. Оставшееся до начала учебного года время идеально подходило для небольшого путешествия. Десять месяцев и десять дней назад мы купили автобусный тур на три дня и билеты на самолет. Десять месяцев и шесть дней назад моих родных расстреляли в аэропорту. Как бы не было смешно, лететь мы должны были в Глазго. После происшествия мне не было дерьмово, больно, жутко, страшно. Я не ощущал ни предписываемых потерявшим близких людям скорби и печали, ни радости или эйфории, которую организм зачастую путает с негативными эмоциями в подобных ситуациях. Пустота и в то же время наполненность. Что-то изменилось, мой мозг стал работать по-другому, и меня это пугало. Я просто начал пить, пить в огромных размерах, чуть не закусывая стеклом разбитых вокруг бутылок. Я не знал, зачем, для кого, почему. Я не хотел знать, но меня никто не спрашивал. Словно в голове кто-то нажал на спусковой крючок и безвозвратно разрушил стену, бережно охраняющую мое подсознательное. Спустя 3 месяца я перестал пить, почки начали сдавать. Врачи сказали, что либо я ухожу к своей семье за черту, либо перестаю бухать как проклятый. В моей же голове вариантов не было. Без алкоголя моя жизнь стала значительно длиннее, и нет, чудесная сила зож’а не превратила меня в бессмертного. Каждый день стал длинным, долгим, труднозаполняемым, и я чувствовал невозможную потребность найти ресурс для отвлечения своего мозга от абсолютно неизвестных мне мыслей. Я по-прежнему не понимал, как он работает и чьи мысли думает. Мамина сестра, которая преимущественно занималась похоронами, сказала, что мое состояние очень напоминает ей состояние ее умершего мужа в его ранних стадиях шизофрении. Я поблагодарил ее за сравнение с мертвым. Помните, я говорил, что иногда я верю в знаки? Тот факт, что на всех сайтах (даже на порнхабе) была реклама онлайн-библиотеки древнегреческих книг и курсов греческого языка, слегка меня настораживал. Вы когда-нибудь видели рекламу библиотеки? А рекламу библиотеки греческих книг? Спустя полторы недели подобных настоятельных рекомендаций я все же кликнул на баннер и оказался на сайте ‘угадайте какого’ университета – университета Глазго. Я невольно начал чаще дышать и чаще моргать, однако успел опознать и остановить надвигающуюся паническую атаку. Глаза сфокусировались обратно. Я не сомкнул их всю ночь. Я нашел то, чем хотел питаться мой мозг и чего ему никогда не будет достаточно. За последние полгода я успел написать три исследовательских работы по древнегреческим материалам и две редакции перевода «Илиады». Успехи не остались незамеченными, и меня приняли в университет вне очереди и без экзаменов. Так я и оказался рядом с этой мертвой собакой.