Бездна

Небо затянуло плотными тучами. Поднялся ветер, с силой раскачивая ветви раскидистых деревьев. Воздух был насыщен влагой и, казалось, исходил паром. Дождь лил непрекращающимся потоком, капли разбивались о крыши деревянных строений и скатывались вниз по стеклам окон, падая на землю. Все жители маленькой деревеньки попрятались в своих домах, не собираясь выходить на улицу ближайшие несколько часов. Одинокая фигура, с интересом осматривая место своего пребывания, не спеша приближалась к крайнему домику, слегка покосившемуся и подпертому несколькими жердями, видимо, для того, чтобы тот не рухнул от неведомой напасти. В сравнении с другими крепкими строениями, мимо которых проходил незнакомец, это здание отличалось особой дряхлостью, вызывая ощущение заброшенности. Силясь убедиться в правильности данного адреса, мужчина достал из внутреннего кармана поношенного и насквозь мокрого плаща сложенный втрое листок — чернила на нём расплылись, а написанные слова приобрели какой-то зелёный оттенок. Тоскливо ухнула сова — её голос потонул в симфонии других звуков природы. Не собираясь более находиться на холоде, человек в несколько быстрых шагов достиг деревянного скрипучего крыльца, дважды постучал во входную дверь. В недолгом ожидании мужчина глянул вниз, рассматривая вымазанные в грязи ботинки. Населённый пункт располагался в отдалении от городов и вокзалов, и добраться сюда можно было только пешком через густой лес, преодолевая зигзаги едва протоптанных тропинок и пересекая широкие полосы загадочных непроходимых болот. Не желая представать перед клиентом в столь неряшливом виде, он слегка дёрнул запястьем, одним движением сбрасывая с себя все последствия трудной дороги. Секундой позже за дверьми послышался шаркающий звук. Противно лязгнул старый замок, открылась дверь, являя чужому взору средних лет женщину. Стройная, с высоким лбом и острым носом, некогда она излучала глубокое спокойствие и достоинство, однако сейчас выглядела так, словно в ней что-то надломилось. В покрасневших глазах притаились усталость и боль, опущенные уголки тонких губ подрагивали, словно женщина в любой момент была готова зареветь. Движения её были преисполнены вялости. Пару секунд она не понимала, кто стоит перед ней, и молча глядела на посетителя, после чего дрожащей рукой провела по лицу. — Я так рада, что вы все же прибыли, — выдохнула женщина, растерянно оправляя серый домашний халат. — Надеюсь, проблем по дороге не возникло? Вновь крикнула сова, присаживаясь на крышу дома. В темноте ночи вспыхнули пожаром её янтарные глаза. — Не беспокойтесь, Норави, — успокоил её мужчина, мягко улыбнувшись. Сколько раз он слышал этот вопрос, сколько раз видел перед собой отчаявшихся матерей и отцов? У всех его клиентов были одинаковые выражения лица, и на каждой стадии они повторяли одни и те же слова. Всем приходилось вежливо отвечать, внимательно выслушивать их сокровенные страхи и сомнения. Жаловаться, впрочем, было не на что — его работа в этом и состояла. — Я добрался, а это главное. Пара прошла в дом. В прихожей, тихой и заполненной полумраком, женщина решила предложить незнакомцу высушить одежду, однако заметив поразительную сухость и чистоту вещей, неловко замолчала. Они преодолели небольшую гостиную, где из мебели мужчина приметил только два стула и завядший фикус в кадке, свернули на кухню. — Чай, кофе? — поинтересовалась Норави, беспокойно теребя край рукава. По всей видимости, она не могла поведать о своей проблеме с порога и пыталась набраться храбрости для начала тяжёлого разговора. — Чай, если не трудно, — кивнули ей в ответ и хозяйка дома отвернулась к тумбе. На некоторое время в помещении повисло молчание. Тишину нарушало только тихое шипение льющейся в чайник воды да звуки бьющихся о стекло капель. Мужчина терпеливо ждал. Без интереса он достал механические часы на тонкой серебряной цепочке, посмотрел на время. Приближалась полночь. — Вы куда-то торопитесь? — спросила Норави виновато, ставя перед гостем кружку с горячим напитком. — Разве могу я оставить вас один на один с такой бедой? — мягко выдал он, и в подтверждение его слов где-то наверху раздался надрывный кашель. Женщина дрогнула, сделала было шаг в сторону, будто намереваясь покинуть комнату, но тут же замерла, силой воли заставив себя стоять на месте. — Месяц назад мы с дочерью ходили за ягодами. В лесу у нас не водится хищников, потому я не боялась оставить её одну, — женщина часто заморгала. — Мы разделились. Всё было хорошо, пока… Норави всхлипнула и рукой смахнула покатившуюся по щеке слезу. Бессмысленно она переставила сахарницу, передвинула что-то ещё и вздохнула. — Я услышала её крик, сразу побросала все корзинки и побежала туда. А она… Моя малышка лежала на земле и не двигалась. Я испугалась и побежала за помощью. Наш лекарь ничего не сказал, предположил, что кто-то испугал её, и она упала в обморок. Он говорил, что никакой опасности нет. Сама Сора ничего не помнит. Идут дни, ей всё хуже, она даже говорить теперь не может. Женщина достала платок и высморкалась. Ее взгляд устремился к потолку, и губы что-то беззвучно прошептали. Вряд ли тот, на кого она тратит свои молитвы, вообще услышит её просьбу. Гость с лёгкостью подавил в себе желание усмехнуться — порицать Норави за обычную надежду в такой трудный для неё жизненный период было бы жестоко и крайне неуместно. — Помогите ей, доктор Винсент, — попросила она, и в голосе ее слышалась такое отчаяние, с каким мужчина ещё никогда не сталкивался. Он задумчиво покрутил кружку в руках, казалось, раздумывая над помощью несчастной, но уже через несколько мгновений поднялся, направляясь прямиком на второй этаж, где в данную минуту, сгорая в агонии, погибал ребёнок. *** В первое пробуждение я увидела деревянный потолок. Казалось, что он находился слишком высоко, метрах в двадцати надо мной, и при всём моём желании я не смогла бы дотянуться до него. Я попыталась повернуть голову и осмотреться, но это нехитрое действие вызвало лишь головокружение. Тёмные брёвна потолка закружили меня в водоворот беспамятства, повалив в темноту. Во второй раз, сквозь жуткую боль во всём теле, я смогла рассмотреть маленькое приоткрытое окно. Оттуда с силой тянул ветер, и за мутноватым стеклом попеременно мелькали то небо, пугающее своей ослепительной голубизной, то листья — два огромных зелёных листа, подрагивающих на ветке. Очнувшись в третий раз я застала какого-то мужчину. Светловолосый незнакомец с сосредоточенным взглядом кружил по комнате, то и дело подходя ближе. Я не могла уследить за всеми его движениями, происходящими перед моими глазами почему-то с удивительной быстротой, но создавалось впечатление того, что занят он явно чем-то важным и имеющим большое значение. Хотелось встать, оторваться от манящей к себе постели, что вновь и вновь звала меня в небытие, но сил я не находила. Мужчина повернулся, наконец заметив мои приоткрытые глаза, что-то неразборчиво пробормотал и поднес ко мне светящуюся зеленоватым светом ладонь. Невесомо чужая рука коснулась моего лба и недомогание, сковавшее тело, начало постепенно сходить на нет. Немного легче стало и на душе. Не сумев ничего сказать, благодарно выдохнула. Спасительное сияние, позже показавшееся мне бредом воспалённого сознания, мигнуло и погасло. На последний, четвёртый раз, мне удалось без проблем открыть глаза. Я чувствовала только лёгкую слабость и теперь могла осознанно думать. Мысли текли медленно, будто сделанные из густого желе. Первым делом я задалась вопросом «Где я?», на что ответ получить не смогла — за окном всё также ничего не видно, а вид комнаты мало мог мне помочь. Вопрос «кто я?» меня не волновал, я прекрасно помнила своё имя и всё, что было со мной связано. А вот освежить память и вспомнить последние события не мешало. Тогда я проснулась позже обычного. Будильник, заведённый на полдесятого, отказался выполнять свои функции, потому я проспала лишних два часа. Я повторяла материал почти всю ночь, и вот мои стремления запомнить все книги разом вышли для меня боком. У меня должно было быть ЕГЭ, к которому я готовилась со всей серьёзностью и ответственностью. Родители, которые могли бы меня разбудить вовремя, как обычно, уехали в командировку. Я опаздывала, поэтому про завтрак пришлось благополучно забыть. Схватив сумку, подготовленную ещё со вчерашнего дня, я пулей выскочила из дома. Предстояло либо идти на метро, либо дожидаться автобуса, но оба эти варианта не отличались особой быстротой передвижения. На улице меня поджидал густой непроходимый ливень. Решив срезать, я пошла другой дорогой, где велась стройка, в душе надеясь успеть хотя бы к началу изложения, а дальше… Я отдалённо услышала крики строителей сверху, подняла голову и почувствовала жуткую боль. Предмет разглядеть удалось лишь мельком. Какие-то строительные принадлежности, то ли кирпичи, то ли бетон. А дальше темнота. Где я? Что случилось? Я умерла? Или нахожусь в коме? Страх птицей заметался в подкорке, ужас шарахнул по барабанным перепонкам, и показалось — сейчас мир рухнет в ад, похоронив меня под своим оползнем. Паника нарастала с каждой секундой, а взять её под контроль не удавалось. Я выдохнула, прерывисто и хрипло, вжалась в поверхность кровати и едва не взвыла. Сон! Это всего лишь сон! Где мои родители? Что вообще происходит?! В комнате вдруг стало невыносимо жарко и душно. Я попыталась сесть и замерла, осматривая помещение. Обычная комната: письменный стол, стул, книжные полки в дальнем углу, какой-то домашний цветок на кособокой тумбе у кровати и зеркало в полный рост. Всё бы ничего, если бы не осознание того, что я никогда прежде здесь не была. А если меня похитили? Тогда почему я? Мои родители не миллионеры, и выкупать меня никто не станет. Я шмыгнула носом. Они будут в ужасе, когда узнают о том, что случилось. У мамы слабое сердце, её может хватить инфаркт, а этого я хотела в последнюю очередь. Они станут винить в случившемся себя, в особенности отец, ведь тот обычно отвозил меня в школу на машине. Фактором, заставившим меня пустить слезы, было осознание того, что я с ними даже не попрощалась. Черт, да если я умерла… Я никогда не увижу их! Я не буду больше готовить вместе с мамой те вкусные кексы, просить у неё советов, злиться на её упреки и просьбы сходить в магазин. Я не буду больше сидеть с папой на диване и играть в мой чёртов любимый PlayStation! Он больше не будет смотреть на меня со строгостью, но непомерной заботой. Слезы всё стекали по щекам непрекращающимся потоком. Рыдания были настолько сильны, что я едва ли могла узнать в завываниях свой голос. Я же теперь совсем одна, непонятно где! Эта мысль до такой степени пугала, что заставляла тело содрогаться. Более-менее я успокоилась лишь когда за окном стало совсем темно. Наступила ночь. Наверное. Я раздражённо прикрыла глаза, выдыхая. Папа всегда учил никогда не сдаваться, искать выход из любой ситуации, даже когда всё хуже некуда. Мне нужно домой. А для этого нужно понять, где я. Спустившись с кровати, я неожиданно осознала, что стала гораздо меньше ростом. Мне стало казаться, что я даже чувствую себя по-другому. Какое-то неприятное сосущее чувство, не имеющее ничего общего со страхом и отдалённо схожее с неверием, сковывало грудь. Успокоив себя тем, что меньше стать нельзя, я закрепила мысль о том, что здесь просто всё такое огромное. Подошла к книжной полке. Дотянуться до книг не получалось, потому я постаралась изо всех сил вытянуться в струнку. Кончиками пальцев удалось подцепить что-то весьма увесистое. Поднатужившись, я смогла достать это. Правда, на меня при этом вывалилась куча других вещей, и я упала. Надо было взять стул. Неуклюже отряхнувшись, я поднялась и заинтересованно, даже скорее с подозрением, осмотрела добычу. Какие-то книги в старых потрепанных обложках с обветшалыми корешками. Я аккуратно раскрыла томик. Взору предстали картинки растений и ягод, притом достаточно чудаковатых и нереалистичных. Никогда не видела их прежде. Возникло ощущение того, что кто-то просто решил распечатать фэнтези арты из интернета. Я невесело хмыкнула. Положив книги на стол, я неуверенно подошла к зеркалу и обомлела. На меня смотрела маленькая девочка с короткими волосами, пронзительными фиолетовыми глазами, полными безнадежности и горя, маленьким вздернутым носом. Глаза были чуть припухшими и красноватыми от лопнувших сосудов, а щеки влажными, но это было не главным. Я, черт возьми, ребенок! Маленькая девочка! Сама того не замечая, я в неверии принялась водить пальцами по лицу, словно всё увиденное в зеркале могло оказаться профессиональным гримом, который я была способна стереть. В носу опять защипало и мне не удалось сдержать негромкого стона. Варианта два: или я сейчас действительно в коме, и всё вокруг мне снится, или я действительно нахожусь в другом мире. Всё как в ненавистных мне фанфиках про попаданцев! Я зажмурилась, сильно укусила себя за большой палец, не позволяя тревоге захватить меня вновь. Прежде с подобными приступами бороться не приходилось, а стресс-методики не представляли особого интереса. Жаль. Возможно, если бы я прочитала парочку статей по подавлению панических атак, то сейчас было бы легче с ней справиться. За дверью послышалась какая-то возня, после чего в комнату без стука зашел уже знакомый мне мужчина. В этот раз он выглядел по-другому, и дело было не столько в том странном наряде, который он сменил на льняную тунику и штопанные брюки, сколько в выражении лица. Без следа исчезла холодная хмурь и сосредоточенная отстранённость, уступив место безграничной усталости. Он застыл в дверном проёме, с изумлением оглядел меня с ног до головы, будто удивляясь тому, что я встала на ноги, и недовольно нахмурился. — Угхра шим малд, — сказал мужчина. Только по интонации я поняла, что сказанное являлось упреком. Незнакомый язык, на котором заговорил новоприбывший, состоял из шипящих и звонких звуков, и я, как бы не пыталась понять, так и не сумела ничего разобрать. Да и глупо это было — в школе я изучала русский и английский, а этот говор, кажется, я никогда и не слышала. Я виновато улыбнулась, искренне надеясь на то, что движение заменит необходимость ответа. Тронула улыбка и губы мужчины. Явственно проступило во мне облегчение — вряд ли принципиальный убийца стал бы одаривать жертву дружелюбием. Хотя, кто знает? Ко мне подошли, мягко обхватили мозолистыми пальцами плечи и повели в сторону кровати. Неуверенно я присела на постель, потянула края бледного сарафана вниз, тем самым стремясь прикрыть оголённые колени. Мужчина, впрочем, даже не обратил внимание на мою робость, взявшуюся неведомо откуда — покопавшись в набедренной сумке, он выудил на свет две таблетки, похожих на пастилки от кашля, и протянул мне. Сказать, что градус подозрительности был мгновенно повышен, значит ничего не сказать. Покрутив в руке неизвестный препарат, под внимательным взглядом незнакомца нехотя поднесла его ко рту. — Нукм, — он весело пригрозил мне пальцем, подавая стакан с какой-то плесневелой водой, после чего добавил усталым тоном. — Шира луми хи ямукаргим? Я, не понимая, чего от меня хотят, неопределённо качнула головой, надеясь на уход мужчины. Тот задумчиво склонил голову на бок, протянул ко мне руку — совершенно неожиданно она засветилась зеленоватым светом, и секундами позже надо мной появился рисунок, похожий на пентаграмму. Меня будто током прошибло. Сразу вспомнились тёплые атмосферные вечера, когда я после тяжелого дня учебы садилась за ноутбук и пропадала для реального мира, погружаясь в просмотр сериалов и мультипликаций, среди которых нередко радужными кометами пролетали кадры из «Хвоста Фей». На самом деле я не была поклонницей аниме, в основном смотрела его от скуки и отсутствия выбора, однако некоторые из них засели глубоко в душу, в том числе и многосерийная «Сказка». Этот шедевр я смотрела медленно, не перематывая ни пёструю заставку, ни повторяющиеся моменты из разряда «вспомним, на чём остановились». Наверное, поэтому я не успела досмотреть его полностью. Неожиданно в голове возник вопрос, от которого у меня, чересчур мечтательной и наивной, быстрее забилось сердце. Я, получается, волшебница? Такая же, как и горячо любимые мной герои? Внезапно я забыла о том, что я «не в себе», что мне нужно попасть домой. Старые планы сменялись новыми: вступить в гильдию, развить свою предполагаемую способность. Хотелось завизжать от радости, оббежать округу и даже обнять незнакомца. Но я прервала хлынувший поток мыслей, одергивая себя. Мне нужно домой. Перспектива остаться была весьма заманчивой, но я не могла жить без своих близких и друзей. Да и откуда у меня такая уверенность в том, что магические способности не обошли мою персону стороной? Мне не хотелось думать об этом, но мысль возвращалась, смущала своей иррациональностью и одновременно была привлекательной. — Вир комцур, — начал говорить человек, но замолчал. Мужчина ласково потрепал меня по волосам, как если бы я была маленьким несмышлёным ребёнком (что, в общем-то, являлось правдой), и тихо вышел. Последующую неделю я почти всегда спала. Спала подолгу, но если просыпалась, то ощущала, что ничего нового за прошедший день не произошло. Изредка я ела то, что мне приносила незнакомая женщина. Скорее всего, это была мама ребёнка — смотрела она на меня так же, как совсем недавно смотрела и моя родительница. С заботой и теплом. Почти всегда чувствуя её взгляд, я ещё больше начинала скучать по дому. Размышляя о собственном будущем, я старалась как можно чаще напоминать себе о том, что непременно вернусь, усердно гоня от себя все сомнения. В основном в мой рацион входил рис и, пожалуй, рис. Ах, забыла, ещё рис. Белые слипшиеся комочки одним своим видом вызывали у меня острое желание не то спрятаться, не то промыть желудок. Нормальной еды на своём подносе я не наблюдала от слова совсем. Конечно, были иногда овощи, но и те не могли полностью меня насытить. Я была безумно огорчена тем, что не знаю языка, на котором здесь говорят. Не знаю, смогу ли я разговаривать и понимать здешних людей. Неужели придётся искать другие способы общаться с местными? Мимикой, жестами, рисовать картинки. Хотя я никогда не отличалась навыками художника… Через несколько дней я решила выйти из комнаты. Тишина в доме убедила меня в том, что я нахожусь в здании одна и побудила к действиям — куковать в четырёх стенах мне удовольствия не доставляло, а обстановку нужно было изучить. Оказалось, в доме было два этажа. Я начала со второго, по пути запоминая путь обратно в мою «крепость». Похоже, тут только спальни, плюс одна ванная, в которую я несколько раз ходила под присмотром женщины. Называть её матерью язык не поворачивался. На первом этаже расположились прихожая, гостиная и кухня. Все комнаты в доме отличались скромностью и простотой, красноречиво молчала нищета — потрескавшиеся обои с изображением каких-то розовых хризантем, сиротливо топорщившиеся на стенах, печально глядели мне вслед, а местами дырявые половицы так и гудели под ногами. За окнами было солнечно. Аккуратно приоткрыв входную дверь, я осторожно выглянула. Мне открылся небольшой дворик с натянутой между двумя деревьями верёвкой для сушки вещей и двухколесной кривой телегой, доживающей, по всей видимости, свои последние дни. Вокруг стояли другие деревянные постройки, связанные узкими протоптанными дорожками. Вдалеке виднелся лес — густые ряды деревьев словно поглощали все солнечные лучи, озаряющие пространство, и погружали чащу в особую полутень. Что ж, похоже я попала в деревню. Может, погулять? Заодно разведаю местность. Немного помешкав, я направилась вдоль тропинки, осматривая плети вьюнков и одуванчиков в траве. В общем, спустя минут десять гуляний по доступной территории, я пришла к выводу, что место моего временного проживания представляет собой яркий пример глуши. Живёт здесь от силы человек сто, большинство из которых — мужчины и женщины преклонного возраста. По дороге я увидела старушку, таскающую на себе коромысло с наполненными вёдрами. Не хватает только коров или свиней. Заслышав в стороне хрюканье, я раздражённо прикрыла глаза. Собственно, чего и следовало ожидать. Проходя мимо какой-то порожистой и, на удивление, живописной речки, я заметила детей моего возраста. Двое мальчишек и одна девочка о чем-то громко разговаривали, то и дело размахивая руками. С закатанными штанами они стояли на скользких камнях и, похоже, даже не боялись свалиться в бурные воды. — Ри, Сора! — воскликнул один из их компании, смотря на меня. Внутри что-то щелкнуло. Сердце ухнуло в какую-то черную пропасть, а потом вдруг с такой силой забилось в грудной клетке, что я испугалась, что своими беспорядочными ударами оно сломает мне рёбра. Сора. Что это? Неужели моё имя? Такое красивое и воздушное, но далекое… Настроение испортилось и я, игнорируя возгласы детей, помчалась домой, едва сдерживая слезы. Да, я не Сора. И её родственники с друзьями не мои. У меня теперь никого нет. Ближе к вечеру я легла спать. Именно тогда началось самое интересное. Появилось новое ощущение, будто меня что-то било по голове изнутри. Совсем слабо, но для меня, ложащейся спать, это было подобно раскатам грома, ударам молота по наковальне. С горем пополам я смогла уснуть. А вот заснув, меня выбросило на луг, как бы странно это не звучало. Зелёная молодая трава, разнообразные полевые цветы и бескрайнее ночное небо над головой. Казалось, звёзд на нем было несколько миллиардов, не меньше. Я оглянулась и заметила странный саркофаг, совершенно не вписывающийся в местную картину. Его бока были исписаны множеством узоров, мягко переливающихся и сверкающих через определённый промежуток времени. Я осторожно, будто боясь потревожить мёртвого, подошла к нему. Увиденное вызвало волну дрожи. Меня замутило, на подгибающихся ногах я совершила пару шагов назад, но споткнулась о собственную конечность и рухнула на землю. В саркофаге лежала я. Точнее, настоящая Сора, правда, она была еле заметна, прозрачна, словно призрак. Под гробом на земле сверкала алым цветом пентаграмма. Она такая маленькая. У неё вся жизнь впереди. Должна была быть, однако я безжалостно заняла её место. Я уткнулась лицом в колени, согнулась в три погибели, искренне рассчитывая на то, что навязчивый тягостный кошмар скоро закончится.