***
Парень стоит посреди кабинета, покорно ожидая, когда отец наговорится по телефону и наконец скажет ему, зачем он его вызвал. Тяжело работать на своего же отца, Чонгук то и дело чувствовал себя мальчиком на побегушках. Позвони тому, узнай это, съезди туда. Но у Чона младшего просто не было выбора. Кажется, ещё с детства его начали готовить к тому, что смыслом его жизни будет отцовский бизнес, и что Гуку придется делать всё ради этого, чтобы потом сместить отца и стать полноправным начальником. Не то, чтобы Чонгуку не нравился такой расклад. С нуля ему ничего строить не пришлось, пришел на готовенькое, лишь обязанности с каждым днём все большими и большими партиями ложились на его плечи. Чон старший никогда не спрашивал сына – хочет ли тот всю жизнь вот так пахать или нет. Просто, едва ли Гук начал соображать, поставил его перед фактом. И всю жизнь прививал ему лишь одну мысль – в этом мире ты должен стараться ради себя и своего блага, люди будут приходить и уходить, не стоит ставить кого-то из них выше своей цели. А цель у Чона старшего всегда была одна – зарабатывать, дабы ни в чем себе не отказывать и жить как хочешь, и делать то, что хочешь. Заманчиво. Но Чонгук не фанател от этой цели так, как его отец. Не был жаден до денег, да и по головам ради бизнеса идти не хотел. Но когда тебе, на протяжении двадцати двух лет, втолковывают в голову одно и то же, хочешь не хочешь, начинаешь верить в то, что ничего важнее собственного благополучия нет и не может быть. А потому Чонгук не мог похвастаться ни наличием в своей жизни хороших друзей, ни девушки. Потому что всё это отвлекает. Так говорил отец, и Чон верил ему. Ему пришлось поверить. И вот Чонгуку двадцать два. Он работает на отца, получая нехилую сумму, живет в своем доме, раз в неделю обязательно напивается в клубе, дабы отвлечься от всей этой работы, что на самом деле уже поперек горла ему стоит, дерзит всем и каждому, потому что людей ни во что не ставит и знает, что ему за это ничего не будет, а ещё пляшет под отцовскую дудку, прибегая к нему, словно пёс на зов хозяина, едва ли тот позовёт. Потому что все эти долгие телефонные разговоры, бесконечные бумаги, решения по поставкам, одним словом – бизнес, скоро все это станет его. Замирало ли сердце парня в томительном ожидании? Думал ли он об этом днями и ночами? Считал ли это своей настоящей целью? Нет. Но был единственный человек в жизни Гука, которого тот уважал и боялся – собственный отец. И однажды Чон старший внедрил сыну, что бизнес – главное в жизни человека, и тот лишь молча кивнул, проглотив своё возражение. Потому что сейчас, стоя в кабинете Чон Вана и, поджав губы, молча ожидая, пока тот закончит свои взрослые дела, Чонгук понимал, что не смог возразить бы. Кому угодно, но только не отцу. Его отец – мужчина лет пятидесяти, всегда нахмуренный и серьезный, который, кажется, даже ночью о работе думает, говорит лишь по делу и всегда кому-то звонит, с кем-то разговаривает, «делает бабки», в своей однотонной серой рубашке, туго перевязанной галстуком, начищенных ботинках и дорогих часах на руке, на которые Ван, то и дело, поглядывал, будто боялся опоздать куда-то. Чонгук же совсем другой. Он хоть и пытается подражать отцу даже в стиле одежды, но порой надоедает носить эту маску чертовски важного и занятого бизнесмена. Какой из Чонгука начальник? В душе он все ещё замученный подросток, которого одели в деловой костюм, попросили сделать лицо по строже, да взгляд поубийственней. Чонгук с этим справился, сделал вид босса, заставил остальных бояться себя так же, как и своего отца, но с ощущением, что не его это всё – так и не справился. Оказывается, если у тебя денег дохрена, это совсем не значит, что ты счастлив. — Ладно, Джин-Хо, выясним, кто это, — наконец начал заканчивать свой разговор Ван. — До связи. Мужчина тяжко вздохнул, сбрасывая трубку и откладывая мобильник в сторону. Он медленно потянулся, а потом уселся за своё рабочее место, начиная перебирать очередные бумаги, будто специально не замечая сына, стоявшего прямо перед столом. Чонгук слегка кашлянул, как бы привлекая внимание. — Кто-то поставки нам срывает, — коротко констатировал отец, даже не поднимая на Чона младшего взгляд. Куда уж там. Очередные черные цифры на белых листках важнее. Гук стоит как вкопанный, пытается обработать только что услышанные слова. Но, что он, черт возьми, должен делать с этой информацией? Не он ведь начальник здесь, а отец. Так пусть отец и решает, Чон лишь исполнит его приказ, как и всегда. — Давно? — зачем-то спрашивает парень, будто ответ на этот вопрос ему что-то даст, но, так или иначе, интересно же, как давно ситуация вышла из-под контроля отца, который, кажется, следит за каждой мелочью. — Второй раз товар уже не доходит, — вздыхает Ван и таки поднимает на сына свой взгляд. — Какой-то сукин сын решил, что ему это сойдет с рук… — Не сойдет, — хмыкает Гук. — Уверен, ты найдешь его. Но отец молчит в ответ, и Чонгук понимает, по какой причине он был вызван в кабинет. — Ты найдешь, — делая акцент на первом слове, говорит Ван, складывая бумаги в стопку и откладывая их в сторону. — Найдешь и разберешься. Чонгук нервно вздыхает, но лишь медленно кивает, опуская глаза. Конечно, он же, блять, всемогущий, пойдет сейчас и найдет быстренько того, кто на их товар позарился. Да это сложнее, чем иголку в стоге сена искать. У отца бизнес большой, неприятелей может быть столько, что до конца жизни не пересчитаешь. Но Ван предлагает сыну пересчитать, более того, найти. Что ж, хорошо.***
— Точной информацией я не обладаю, — накручивая локон волос на палец, поясняет Юна. — Но могу соединить вас с администратором… — и после короткого «да, пожалуйста», раздавшееся с того конца трубки, девушка перенаправляет клиента на нужный номер, следом кладя трубку и нервно выдыхая. Ну что, третий рабочий день, а она уже поделила клиентов на три категории; те, кто точно знают, что им надо и зачем они звонят, те, кто точно не знают, что им надо и звонят узнать, ну и те, кто спрашивают то, о чем и сама Хван понятия не имеет. Забавно и одновременно стыдно на фразу «прошу прощения, но я не знаю, какие документы для этого нужны» отвечать «я не знаю тоже». А каждый раз доставать Исюл совесть не позволяет. Юна и так вчера весь день доставала женщину расспросами. Уже неловко как-то, но более неловко было бы, если бы студентка рассказала даме про перепалку с тем парнем в самый первый день её работы. Наказ «никому не грубить» был нарушен, но сообщать о его нарушении не очень-то хотелось, да и не пришлось. Того Чонгука Юна вчера увидела лишь мельком; он быстро промчался к лифту и уехал на нём на самый вверх. Студентка в тот момент облегченно выдохнула и решила, что этот случай замнется и не всплывет. Но сегодня, когда Юна преспокойно сидела за стойкой, выполняя свою работу, её глаза вдруг огляделись вокруг и с ужасом заметили этого парня, смело шагающего прямо в её направлении. Лишь секунда, в течение которой они смотрели друг другу в глаза, и Юна поспешно вперилась взглядом в стол, нервно сжимая ручку в руках. Сердце сжалось и, кажется, вообще перестало биться, но на этот раз студентка решила более не злить юношу и заранее, пересилив себя, поднять таки на него взор. — Привет, красотка, — как ни в чем не бывало выпалил Чонгук, опираясь о стойку обеими ладонями и снова прожигая девушку взглядом. Ну вот зачем он так смотрит? У девчонки пальцы немеют, и дыхание сбивается от взгляда этих темно-карих глаз, что будто смотрят в душу. — Хван Юна, — аккуратно, тихо и без напора поправляет его студентка. Потому что это обращение «красотка» заставляет её чувствовать себя ещё более мелкой, неважнецкой персоной в этой огромной компании. Чонгук же хочет выплюнуть очередное «мне плевать», но понимает, что он не грубить сюда пришел, а по делу и делу очень важному. — Слушай, Юна, — парень опускается на локти и пристально смотрит, будто выискивая в зрачках девушки что-то, пока та снова вжимается в стул и молчаливо ждёт. Ждет, дабы узнать внезапную причину заявления парня сюда. Однако, он вроде не собирается наезжать на неё за тот вечер, иначе сделал бы это ещё вчера. Но его взгляд все равно бросает в дрожь. Парень это прекрасно понимает, и ему доставляет неимоверное удовольствие, что он заставил бояться и её, но, тем не менее, абсолютно спокойно и даже выражая нотки просьбы в голосе, он выдает. — Если позвонят по поставкам Чон Вана, перенаправляй клиента на мой номер, — диктует он. — Либо попытайся выудить максимальную информацию со звонящего, а также записать его номер и потом сообщить мне, — Чон неотрывно глядит на неё, но по-прежнему видит лишь страх в глазах напротив. — Поняла? — Д… да, — тут же кивает Юна, будто отмерев после этого чарующего голоса и пристального взора. Поспешно отводит свой взгляд, безуспешно ища глазами, чем бы себя занять, дабы сделать вид занятости и более не встревать в разговор с парнем, но тот, кажется, уходить не торопится. Чонгук вдруг ухмыляется от этих глаз, бегающих туда-сюда, от её руки, что каждую секунду заправляет непослушную прядь волос за ухо, от её тихого вздоха, вызванного явно затянувшемся присутствием юноши. Раньше за стойкой ресепшена сидела неприветливая старая бабка, от которого Гука самого бросало в дрожь, а тут, глядите-ка, решили взять это чудо, которое после короткой стычки поджало свой хвостик и спрятало коготки. Чонгук ухмыльнулся, облизывая обсохшие губы. — Ну, и как тебе работается? Юна на секунду замирает, а потом поднимает удивленный взгляд на юношу, чуть хмуря брови. Почему он спрашивает? Не он разве кричал громче всех, что ему плевать? — Неплохо, — выдавая робкую улыбку, отвечает девушка. Чонгук снова ухмыляется, слегка креня голову в бок. — А сегодня ты вежливее и послушнее, — каким-то приторным голосом выдает он, а у Юны по спине мурашки пробегают. Она вдруг невзначай косится в сторону и видит Исюл, что неотрывно глядит на них, болтая по телефону. — Я Чонгук, кстати, — вдруг как ни в чем не бывало выпаливает парень, заставляя глаза девушки вновь переключиться на него. — С чего ты решил, что я хочу знать твоё имя? — скептически косится на него девчонка, однако уже мысленно ругая себя за то, что снова позволила себе дерзость. — Во-первых, не твоё, а ваше, — поправляет её Чон, как бы намекая, что студентке стоит обращаться к нему на «вы». Ага, щас, важный какой нашелся. — А во-вторых, тебе следует знать своего начальника по имени. — Я здесь на стажировке — пытается напомнить девушка. — Если забыли, — она протягивает последнюю букву «и» с таким ярым нежеланием обращаться на вы к парню, что старше её, от силы, на пару лет. — Это не отменяет того факта, что ты мне подчиняешься, — коротко отрезает юноша и, подмигивая, наконец отодвигается назад, напоследок одаривая студентку ещё одним изучающим взглядом и удаляется прочь, после чего Юна томно вздыхает. Ей определенно не нравится этот слишком много возомнивший о себе парень. Едва ли Чонгук исчезает из поле зрения, как появляется Исюл, руки в бока и с изумленным взглядом. — Предупрежу сразу, — начинает она строго. — Не ведись! Студентка в ответ лишь изумленно хлопает глазами, пытаясь понять смысл сказанных женщиной слов, но только продолжает в тишине глазеть на даму в ответ. Вздохнув, и видя непонимание в глазах напротив, Исюл поясняет. — Это сынок бизнесмена нашей компании, избалованный, смазливый и богатый, — загибает пальцы Исюл. Перечисляя его характеристики. — Я знаю, что вам, студенткам, такие нравятся, но, ради бога, Юна, не забывай, что ты здесь ради работы, а не ради… — Я и не думала даже, — перебивает её Хван, недовольная тем, что той вообще в голову такое пришло. — Отлично, — облегченно выдыхает Исюл, и следом протягивает флешку. — А вообще, я пришла, дабы попросить тебя отправить документы на почту Бинху, — она на секунду осекается. — Не знаешь, кто это, верно? — Да уж пришлось узнать, — вздыхает Юна и берет флешку в руки.***
Парень прижимает девушку к себе, крепко окольцовывая её талию руками и утыкаясь носом в шею Юны, оставляя легкие, слегка ощутимые прикосновения губами. Та лишь сжимает пальцы на его плечах, нервно выдыхая и смотря куда-то по сторонам. Юноша всё не хочет выпускать девушку из объятий, но сегодня утопать в его руках почему-то не хочется. — Чимин, — тихо шепчет девушка и пытается отодвинуть парня от себя, но тот только крепче сжимает её, а потом вдруг поднимает голову, и их лица оказываются на одном уровне. — Я очень скучал, — улыбается Пак. Юна лишь вздергивает бровями, не отвечая юноше взаимной лучезарной улыбкой. — Мы не виделись всего два дня, — она всё упрямо пытается разомкнуть его ладони, крепко обхватившие её талию. — Будто целую вечность, — шепчет Чим и наклоняется к девушке, нежно и трепетно целуя её губы. Нехотя, но Юна все-таки отвечает, уже не предпринимая попыток оттолкнуть его. Да и вообще, как можно отталкивать человека, которого ты любишь? Ведь Юна же любит его, верно? Верно. Иначе бы она не искала его глазами в толпе каждый день после того, как они познакомились. Не ждала бы весь вечер его милых пожеланий спокойной ночи, после которых как раз всю ночь и не спала, потому что её распирало от счастья, она сияла изнутри. Она хватала его руку, переплетая их пальцы, и мило улыбалась, видя, как Чимин смущается, как смотрит на неё, когда она на него не смотрит. Но Юна всё равно видела все его влюбленные взгляды, и по началу это доставляло такой кайф, что на мгновение девушка даже и позабыла мечтать о доме у моря. Но однажды вспомнила, прикрыла глаза, попытавшись представить её и Чимина, душа в душу живущих где-то там и… не получилось. Пака не было в её мечтах, но он был в реальности. Каждый день был, и это начало приедаться. Его излишняя забота, безумная привязанность. Он буквально хотел быть рядом с ней каждую минуту. А когда девчонка попыталась рассказать юноше о своих мечтах, то он не понял её. «Зачем мечтать о чем-то далеком и несбыточном?» - спрашивал парень, и сердце Юны сжималось от обиды. Чимина всё устраивало – жизнь в этом сером городе была пределом его мечтаний, в то время, как Юна смотрела далеко за пределы их скучного места жительства. Да, её мечты слишком заоблачны, да, далеки и почти недосягаемы, но это не значит, что они невозможны. Вот только одна Юна не справится, ей нужна поддержка, и Чимин не даст её. Потому что он нос воротит от того, где девушка так стремится оказаться. И, как только осознание этого всплывает в памяти, девушка сразу же мрачнеет. Разрывает поцелуй и таки заставляет парня от себя отодвинуться. — Всё хорошо? — волнуется Чим, видя грусть и даже некую злость в глазах напротив. — Да, конечно, — тут же скрывает это за улыбкой девушка. — Немного измоталась сегодня на работе. Просто весь день так и ждала, что позвонят по поставкам, но никого не интересовало то, что нужно тому Чонгуку. И почему так не терпелось выполнить его поручение? Наверное, это у девчонки с детства, она просто не может оставлять дело несделанным, но ведь тут от неё ничего не зависит. Либо позвонят – либо нет. — Эх, работяжка моя, — парень аккуратно треплет девушку по макушке, взъерошивая волосы, но та в ответ только хмурится со словами «ты мне прическу испортишь» и тут же поправляет их. — Без тебя так скучно в университете. — Трэй тоже жаловалась, — пожимает плечами студентка. — Ей теперь не с кем о парнях своих бесконечных болтать. — А мне теперь обнимать между парами некого, — тоже решил высказать своё недовольство, но в шутливой форме, Чимин. — Ты же знаешь, я все пары только сидел и думал, когда же тебя увижу. А я все пары только сидела и думала о том, что ты когда-то назвал глупым то, о чем я грезила и сказал мечтать о чем-то более реальном. — К слову, — продолжает парень. — Завтра я тебя забрать после работы не смогу, прости… — Ничего, — отмахивается от него девушка. — Закажу такси или на худой конец на метро проедусь. — Кстати, тебе так и не сказали, сколько продлится твоя стажировка? — Около трёх месяцев… — Та-ак долго-о, — тянет Чимин, надув губы, на что Юна только закатывает глаза. — Чем дольше, чем лучше, — скрещивает руки на груди она. — Мне же потом там работать. И, похоже, работать всю жизнь, ведь ты ни за что не захочешь уезжать отсюда. Не захочешь выходить из зоны комфорта, думая, что и здесь живется прекрасно. И Юна снова злится, потому что в момент надумывает что-то себе в голове и обижается на саму себя. Почему ей не сидится на месте? Почему сердце всё рвется куда-то, хотя каждый встречный упрямо тормозит его, накидывает уздечку и пытается направить в другом направлении. Девушка выдыхает. Может, ей правда стоит уже отказаться от глупой мечты и просто плыть по течению? Вот завтра, например, её ждёт очередной рабочий день, снова отвечать на звонки и помогать сотрудникам по мелочи. «Не жизнь, а сказка».***
— Клянусь, я оставлял их вчера здесь! — всё не унимается сотрудник, хватаясь за голову и бросая на девушку испуганные взгляды. Но Юна лишь разводит руками, глядя по сторонам и не находя глазами ничего, что было бы похоже на ключи от кабинета. Не наколдует она же их, в конце концов. — Если оставляли здесь, — Юна нарочито указывает на место стола, куда так отчаянно тыкал пальцами мужчина. — Они бы здесь и были. — Но ведь вы должны следить за этим, разве не так? — уже начинает сердится сотрудник, и Юна начинает напрягаться. Следить за вашими ключами? Уж извольте. — О, господи, да вот же они, — вздыхает девушка, опуская взор на пол и находя там те самые заветные ключи, из-за которых весь этот сыр-бор происходил уже добрых десять минут. — Будьте добры, в следующий раз давайте мне их прямо в руки, — недовольно косится на мужчину Юна, но тот даже ничего отвечает и двигает к себе в кабинет. Девушка, вздыхая, откидывается на спинку стула. Тяжело быть обслуживающим персоналом. А могла бы сейчас сидеть в университете, слушая преподавателя вполуха и как всегда мечтать о своём. Хотя, что ей мешает помечтать на рабочем месте? Наверное, бесконечные звонки от клиентов, но сегодня телефон подозрительно молчит, да и все мысли как-то вылетели из головы, едва ли девушка устремила свой взор в дальнюю часть холла. Там неожиданно замаячила фигура, которую глаза так отчаянно пытались выцепить уже какой день. Чонгук стоял в отдалении и о чем-то разговаривал с каким-то мужчиной. Сегодня он был не в привычной белой рубашке с перетянутым на шее галстуком, а в строгом черном костюме. Парень стоял полу-боком, холодным взглядом смотря на собеседника, ему, кажется, было совсем плевать, о чем тот говорит, хотя Чон и старался хоть немного делать внимающий вид, но то и время поглядывая на свои черные в тон всему костюму часы. Как же чертовски идеально ему шёл этот цвет. В какой-то момент Юна поняла, что неприлично долго пялится на «своего начальника». Бред. Чисто из вредности не хотелось называть и считать его таким, а уж тем более обращаться к Гуку на вы. Неожиданный звон телефона уж подавно заставляет отвлечься, и девушка поднимает трубку, но глаза сами по себе тянутся в другой конец холла. — Компания «Headaway», здравствуйте, — уже на автомате выдает студентка, неотрывно смотря на фигуру в черном костюме. Она вдруг понимает, что он выглядит, как тот неизвестный парень из её мечты о домике у моря. — Здравствуйте, — раздается голос в трубке, но уже совсем не отвлекает внимание девчонки на себя. — Я хотел бы получить информацию по поставкам… — Да, конечно, — не задумываясь, говорит Юна. — По каким? И сама себя не слышит, потому что её взгляд и разум будто магнитом притянуло к нему. Он же грубый, эгоистичный, надменный идиот. Он не может быть из её чистой и светлой мечты. Просто не может. — Груз Чон Вана, — несмело слышится в трубке. — По каким дням и в какое время он теперь отправляется? — Секунду, — рука девушки сама тянется вниз к спискам и палец проходится по строчкам, пока глаза ищут требуемое имя, и вскоре находят. — Так… по понедельникам и… И тут Юна осекается, впираясь взглядом в имя, которое спросил клиент. «— Если позвонят по поставкам Чон Вана, перенаправляй клиента на мой номер, либо попытайся выудить максимальную информацию со звонящего, а также записать его номер и потом сообщить мне». Девчонку как током ошпарило, она тут же дернулась в понимании, что уже начала выдавать информацию неизвестно кому, которую строго-настрого выдавать нельзя. Ведь не даром же Чонгук попросил перенаправлять клиента на его номер, либо пытаться выудить информацию… Черт. Но девушка собралась так же быстро, как и растерялась. Тяжко и нервно вздохнув, Хван вдруг спросила. — А могу я узнать, кто интересуется? — Юна хитро сощурилась и замокла, замечая, как на том конце трубке воцарилась тишина. И следом же гудки. Девушка тут же убрала телефон от уха, смотря на экран. «Номер скрыт». Отчего-то сердце так бешено застучало, начиная гнать адреналин по крови с бешеной скоростью. Кажется, она провалила миссию, почти выдав информацию. — Ты чего? — резко раздавшийся голос сверху заставил Юну в испуге положить телефон на место и поднять глаза, уставляясь на Чонгука, что смотрел на неё с недоумением и вопросом в глазах. Теперь сердце не просто бешено стучало, оно вообще упало куда-то вниз, вовсе перестав биться. Юна поджала губы, забегав глазами и пытаясь экстренно придумать, что ответить, полагая, что лучше вообще промолчать, но… Вдруг это важно? Она же понятия не имеет, не разбирается в его важных делах, и подставлять юношу как-то не хочется, хотя она, считай, уже это сделала. — Я… кхм… — воздуха как-то не хватало. — Только что звонили, спрашивали про поставки Чон Вана. Она запнулась на полуслове, видя, как взгляд парня становится серьезным до невозможности, как глаза его наливаются черным, становясь в тон его костюму. В этом мраке можно было бы утонуть, и Юна с радостью согласилась бы на это, лишь бы не говорить Чонгуку, что она прошляпила клиента из-за того, что, черт возьми, пялилась на Чона. — И? — потребовал парень, видя, что студентка медлит. — И я чуть не выдала ему информацию… — тихо произносит девушка, сжимаясь на стуле. — Но потом вспомнила твои слова и быстро попыталась узнать о нем что-то, но… но он сбросил… В конце предложения Юна вообще почти перешла на шепот, потому что взгляд парня с серьезного медленно, по мере её слов, становился пронзающим. Впивающимся и прожигающим насквозь. Хотелось тут же начать отчаянно выкрикивать что-то в своё оправдание, но что Юна могла сказать? Это произошло по её глупости, но она ведь не выдала всю информацию, однако так смело начала это делать, будто совсем позабыв наказ Чонгука, который забывать не стоило. Запрещено было. — Ты, совсем что ли, дура? — неожиданно прошипел Чон, и сам не понимая, чего он так резко взбесился. А, хотя нет, всё он понимал. Просто доверил важное задание этой «девчонке на стажировке», которая, кроме того, что глазами хлопать и огрызаться, больше ничего не умеет. — Я не… — Ты забыла, что я говорил тебе? — его голос страшил, а взгляд заставлял провалиться сквозь землю. — Почему на меня сразу не перенаправила? — Я… — но что Юна могла ответить? — Прости… те… Щеки её стали наливаться красным. Девушка сейчас чувствовала себя просто ужасно. Ей доверились, а она подвела. Причем в её жизни было такое впервые, ведь девчонку никогда прежде никто так не отчитывал, не заставлял одним лишь взором почувствовать себя ущербно. Нет, это определенно не парень из её мечты. Нет. В её мечте все так хорошо и чудесно, но сейчас Юна чувствует себя просто ужасно. Но больше страшило то, что Чонгук мог смело выпнуть её отсюда из-за этого. О, он мог, но вместо этого он, лишь громко ругнувшись, поплелся мрачный куда-то прочь, оставив студентку, вжавшуюся в стул, одну. Юна не была плаксой, но сейчас хотелось именно расплакаться. Она лишь, поджав губы, уставилась стеклянным взором куда-то в пол. Вся энергия вмиг улетучилась, хотелось просто взять и пулей выскочить отсюда, но придется сидеть тут ещё пол рабочего дня, а вечером и вовсе толкаться опять в этом противном метро, ведь Чимин же не сможет её забрать сегодня, но думалось сейчас, естественно, совсем не о нем.***
Мужчины в строгих костюмах говорили о чем-то, но Чонгук совсем их не слышал. — Когда налоговый агент предоставит отчет? — Обещал предоставить декларацию до конца недели, но… Но плевать Чон хотел на это. Нудные разговоры о работе, которые он слышал каждый гребаный день и был сыт ими по горло. Да и в голове сейчас стоял такой гул от резко накатившей злости. До сих пор. Хотя прошло уже несколько часов, но теперь это была уже не столько злость на девчонку, сколько на самого себя. Глупо было так резко на неё набрасываться, да, она проебалась, но ведь Чон проебался не меньше. Свесил просьбу отца на неё, думая, что так станет одной проблемой меньше. Хрена с два, так стало только одной проблемой больше. Одной проблемой, что сейчас сидела внизу за стойкой и, наверное, ненавидела его весь оставшийся день. Ещё и дурой её обозвал. Но это на эмоциях. Вообще-то Чонгук не позволяет эмоциям брать вверх, когда он на рабочем месте, но тут почему-то сорвался, хотя по факту ничего страшного не случилось. Она же вовремя опомнилась и не рассказала звонящему ничего… Наверное. Гук не знал даже, он так быстро вскипел и умчался прочь, однако перед этим хорошенько пометав молнии взглядом в её испуганное лицо. Парень тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула. Чувствует себя как-то паршиво, хотя стоит забить на это. Забить на неё. Чон просто в очередной раз убеждается в правдивости отцовских слов; «хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам». Стрелки на настенных часах наконец-таки показывают ровно шесть, а это значит, что время съебывать отсюда. Чонгук тяжело поднимается со своего стула и, выключив свет, выходит из кабинета вон. Пятница. Все нормальные люди отдыхают, бухают, вылезают из серой рутины, а он только идет с гребаной работы, и не сомневается, что ещё и вечером за ней просидит. Будет сам лично сидеть и выискивать по каким-то левым контактам того, кто мог недавно звонить и интересоваться продукцией отца. Гук спускается на лифте, нарочито не смотря вниз, незачем. Он и так знает, что она сидит там, за стойкой, хотя, может сбежала уже. В прошлый же раз студентка так взбесилась, что придется сидеть и ждать какого-то мужика в синем костюме. Но, когда двери лифта раскрываются, то взгляд парня сам невзначай падает в сторону ресепшена и лишь на секунду цепляет тонкую фигуру девушки, что копошится за стойкой, видимо, тоже собираясь уходить. Чонгук заставляет себя отвести взгляд и упрямо смотрит на выход, но перед глазами вновь её испуганное лицо и тихий лепет «Простите». Как легко было заставить эту бунтарку подчиняться, обращаться на вы. Хотя, на самом деле, Чонгук никакой её не начальник. Ему дела нет до тех, кто приходит сюда на стажировку, эти ребята его не касаются. Но почему тогда ноги сами по себе замедляются, а зубы стискиваются. «Просто выйди и укати домой» - орет кто-то упрямый в голове, пока второй тихо шепчет ненавязчивое «Просто подойди и извинись». Нарочито скребет его душу, умоляет. И парень вдруг совсем останавливается, впервые в своей жизни слушая второй голос. Юна, сложив телефон в сумку и отложив все документы в стопочку, оглядывает напоследок прибранное рабочее место и, тихо кивнув сама себе, пытается сделать шаг в сторону выхода из здания, как замирает на месте, а вместе с тем замирает и её сердце, пока глаза наблюдают фигуру Чонгука, двигающую прямо в её направлении.