Напряженная неделя

Вторник не легче, или Воспоминания о N-надцатой Церемонии Выбора Как сейчас помню, утро в тот день выдалось гадкое. На безоблачном небе мерзко сияло солнце. За окном отвратительно щебетали птицы. По стеклу противно стучали покрытые скверно-зеленой листвой ветки дерева. А моя голова раскалывалась после вчерашнего. Еще бы ей не раскалываться, когда вчера сам Эрик, зараза, ее раскалывал. Вот прям в другое время подраться не айс, только как вчера. Покажем, типа, мастер-класс малолеткам, бо после завтрашней (уже сегодняшней) церемонии часть из них мы больше не увидим. Так хоть память о нас останется. Не знаю, осталась ли память, а как минимум у троих, до того момента желавших остаться в нашей родной фракции Бесстрашие, после показательного мочилова это желание бесследно пропало. С одной стороны, я их понимаю. Зрелище, когда один из лидеров фракции образцово избивает женщину, без скидок на пол и возраст — это треш для молодой неокрепшей психи. С другой, туда им и дорога. Сироп лить и сопли жевать у нас не принято. Учитывая, что преодоление является частью подготовки Бесстрашного в процессе определения своих моральных и физических пределов, дневную программу по самосовершенствованию я выполнила за какой-то там час, преодолев себя трижды. Заставив встать с кровати. На ходу запрыгнув в поезд (при этом не промазав, хотя перспектива внезапно обнаружить себя на асфальте семью этажами ниже в виде причудливой аппликации была близка, как никогда, настолько у меня в глазах двоилось). Бегом преодолев двадцать лестничных пролетов до помещения Церемонии Выбора. А, нет… Четырежды. Поборов сильное желание придать ускорения парочке (десятков) кадров из Отречения, неторопливо телепавшихся перед нами на лестнице. Церемониальное помещение напоминает амфитеатр, поэтому лучше всего все видно с последнего ряда, место на котором я и заняла, следующие полчаса потратив на созерцание толпы входящих посвящаемых, оккупирующих самый первый ряд, и занимающих остальные ряды зрителей, на меньшую часть состоящих из родственников первых, на большую — из любопытных. Наши соседи справа — Эрудиты, слева — Искренние. Отречение и Дружелюбие — напротив. А жаль, будь они поближе, было бы кого подоставать, а не сидеть и не думать, за каким чертом я сюда приперлась. Доставать Эрудитов бессмысленно по причине отсутствия чувства юмора, а Искренних — опасно, они про тебя с три короба наврут, но им все равно поверят. Была бы охота потом штрафником зубной щеткой в сортире полы намывать! Но думать о том, что я здесь сижу, потому что карточный долг — это святое… Нет, увольте. Лучше понаблюдать за Маркусом Итоном, лидером фракции Отречения, который в этом году руководит Церемонией и как раз сейчас проверяет, все ли готово на сцене. А именно: в порядке ли пять гигантских металлических шаров и их содержимое. Достаточно ли серы камни отреченных, горячи угли бесстрашных, прозрачно стекло искренних, жирна земля дружелюбных, чиста вода эрудитов. В последний шар, думая, что его никто не видит, Маркус плюет. Что ж, о терках между Отречением и Эрудицией на почве «Кто на нашей тусовке главный» мы не только наслышаны, но и насмотрены. На помосте появляются лидеры остальных фракций. От нас это Макс, от Искренних — Джек Кан, от Дружелюбия — Джоанна Рейес, от Эрудиции — Джанин Мэтьюс, весьма колоритная личность. В помещении медленно наступает тишина. Такая, что слышно как стучат зубы волнующихся новичков. И как мои софракционеры двумя рядами ниже режутся в «морской бой». Джек бросил на них недовольный взгляд. Джоанна нарочито громко откашлялась. Джанин постучала носком изящной туфельки по ближайшему шару. Все это осталось незамеченным, что Макс отметил наглой довольной ухмылкой и полным равнодушием. Пришлось Маркусу дождаться победного рева Тайлера, добившего последний двухпалубник Стью. — Я могу начинать? — холодно осведомился Итон, и я мысленно зааплодировала тому, как Тай и Стью сделали вид, что им очень-очень стыдно. — Ждем, не дождемся, — проговорил кто-то из них, пока оба, скромно потупившись, протирали дыры в полу окованными железом носами своих гриндерсов. — Итак, — начал Маркус. — Будем считать очередную Церемонию Выбора открытой. Добро пожаловать! И прошу садиться. Последнее замечание «отреченца» повергло в ступор всех присутствующих, потому как все и так давно уже сидели. Стоял только он, тщательно подбирающий слова и периодически подглядывающий в шпаргалку ведущий. — Невероятно, — Маркус явно «по сценарию» выдавил слезу, — нашим детям уже шестнадцать лет, и они стоят в том самом месте, откуда начнется их собственный путь в этом мире. Путь, который они выберут. И прежде чем они это сделают, позвольте я напомню то, что несколько десятилетий назад завещали нам наши предки. А завещали они подавить склонность людей ко злу путем разделения на фракции. С тех пор наш девиз: фракция превыше крови… — тут увлекшийся Итон мечтательно прищурился. — Особенно если это фракция цэ два аш пять о аш… — Маркус, не отвлекайся… — отчетливо шипит из-за стола Мэтьюс, и «отреченец» куда печальней продолжает: — Те, кто винил в злодеяниях агрессию, сформировали фракцию Дружелюбие, — Джоанна вполне искренне улыбнулась посвящаемым. — Те, кто обвинял невежество, объединились во фракцию Эрудитов, — Джанин пристально оглядела шестнадцатилеток, будто взяла их всех «на карандаш», у пары-тройки затряслись поджилки. — Те, кто обвинял двуличность, создали фракцию Искренних, — Кан важно кивнул, ни на кого конкретно не глядя. — Те, кто винил трусость, стали Бесстрашными, — Макс невозмутимо отсалютовал рукой типа «все нормуль». — Те, кто обвинял эгоизм, объединились в Отречение, — Маркус развел руками. — Лично я считаю, что все зло от баб, но такой фракции не было, пришлось выбирать наиболее подходящую из имеющихся… Улыбка Джоанны стала натянутой. Джанин скривилась. Половина женщин в зале чуть не брякнулась со стульев. — Но щас не об этом, — взял себя в руки Итон, сверился с тезисами на бумажке и продолжил, — а о том, что с помощью фракций мы получили возможность работать над улучшением общества и мира. Каждая фракция улучшает свое направление, а все вместе мы делаем общее дело. И сегодня к этому делу мы приобщим новых посвященных… Посмотрим, что мы имеем в этом году… Маркус не глядя отвел руку за спину и попытался нащупать на столе нужный листок, периодически шевеля пальцами — намекая своим коллегам из других фракций, что неплохо было бы и помочь. Но те никак не реагировали на сигналы ведущего, потому что с недоумением (а Макс — с интересом) наблюдали за летящим по аудитории самолетиком. Судя по фрагментам испещренной прямоугольниками и следами «взрывов» сетке, Таю и Стью снова стало скучно. Я их понимала, как никто, но мне не из чего было сделать самолетик. Бумажный летун спикировал на стол президиума и был немедленно… нащупан Маркусом, поднесен к лицу, развернут и безжалостно выкинут. После чего «поисковый паркинсон» продолжился. Обернуться Маркус почему-то считал ниже своего достоинства. Прежде чем Итон нащупал нужную бумагу, воздушное пространство аудитории пробороздили еще два самолетика. Один прихлопнула Джанин. Второй отнесло к Дружелюбным. Поймавшая его девушка последовала примеру Маркуса и развернула листок. Лицо ее тут же приобрело оттенок надетого платья — пожелтело и пошло красными пятнами, а я записала в планы на сегодня поинтересоваться у Тайлера, чего они там нацарапали. Тут Маркус, в конце концов, обзаведшийся списком, начал зачитывать имена шестнадцатилеток, и Церемония, наконец, стала интересной для присутствующих. Во всех пяти секторах начался ненавязчивый бубнеж: зрители, которые не родственники, делали ставки. По упрощенной схеме: уйдет-останется. Или по продвинутой: если уйдет, то куда. Нужно было успеть до того момента, как посвящаемый получал от Маркуса нож. Все заявки, подаваемые позже, когда новичок разрезал ладонь и тем более капал кровью в один из шаров, считались недействительными. Сегодня тотализатор скучный. Большинство подростков остаются «дома». Но потом дело доходит до одного из тех, кому было некомфортно наблюдать за тем, как мы с Эриком рихтуем друг другу физиономии. Ха! А что бы они сказали, побывав в моем «Пейзаже страха»? Том, где мне вместо шоколадного торта достается ванильный… Итак, наш Такер становится первым лотом взаимовыгодного (или взаимоневыгодного, как пойдет) обмена. Он решает перейти в Искренность, и, на мой взгляд, это лучший из возможных выбор. Ведь для того, чтобы искренне сообщить своей девушке, что она потолстела и теперь выглядит хуже, чем та, что была до нее, нужно быть бесстрашным ну хоть немного, ну хотя бы по рождению, если не по жизни. Следующим перебежчиком становится отреченный, с умным видом выбравший эрудитов. Ничего не хочу сказать о решении парня, но на собственном опыте знаю, что с таким «умным» лицом обычно делают самый глупый выбор. Это я вам как тату-мастер скажу, а мои подруги, одна из которых — продавец-консультант, а другая — регистраторша браков, подтвердят. А потом несколько раз повезло нам. И глядя на то, что перепало моей фракции, — несколько эрудитов, чуть больше искренних и ни одного дружелюбного (ну, эти вообще к нам так редко суются, что тех пятерых, что были за всю историю, до сих пор все знают в лицо) — могу сказать: иногда проблема выбора в том, что он есть. Интересно, сколько из только что выбравших Бесстрашие уже к вечеру приобретут иной разрез глаз — большие и круглые? Ведь ничто так не удивляет посвященных после Церемонии Выбора, как их же собственный выбор. Ага… А с выводами-то я поспешила. Большие и круглые глаза меня настигли раньше, чем тех, кому я их предсказывала. В «копилку» бесстрашных упала еще одна «монетка». Девица из Отречения. Вот уж кто переживал истинные муки, мечась между своей родной фракцией и нами. Несколько раз она приходила к правильному выбору… стояла у него и уходила обратно. Пока, наконец, ее кровь не зашипела на углях. Скажите мне, что это вышло случайно! Отреченная! Если ты, правда, считаешь, что достаточно сильная, храбрая и ловкая, чтобы быть бесстрашной… про отношение твоей родной фракции к алкоголю врут, как про честность некоторых искренних. Наверняка ты пьяна и лучше иди домой! Объяснять папочке с мамочкой, где ты ухитрилась так набраться… Хотя, нас ведь тоже с самого раннего возраста приучают к невозможности свершения какого-либо дела, чтобы предварительно не набраться… А уж смелости ты наберешься или чего другого — не суть. Так что, может, ты еще и приживешься… Бесстрашная «отреченная» удивила не только меня, поэтому куда выбор рассовал остальных, и что там Маркус бубнил в заключительном слове, присутствующих уже как-то не особо интересовало. Так что будем считать, что сразу наступило время уходить. Обычно бесстрашные уходят первыми, чтобы не повторять утренних ошибок, спотыкаясь о медленных и степенных представителей других фракций. Но сегодня первым пулей вылетел в дверь «отреченный» эрудит, будто опасаясь мести отдельных несознательных граждан, какими сразу становятся родители детей, не оправдавших их ожидания. И только за ним организованной толпой побежали мы, сопровождаемые начинающими осознавать последствия своего поступка новичками. А что вы хотели? Бесстрашный должен уметь быстро бегать. На всякий случай… Прежде чем скрыться за дверью, я еще успела заметить, как Маркус радостно заявил: — Ну что, Джанин, по фракции? — и звонко шлепнул по заду лидера Эрудитов. У меня за спиной раздался звонкий хлопок. Кажется, это была оплеуха…