***
— Что происходит? Еда в руках начинает постепенно остывать, когда Джиджи проводит его на огромный инопланетный стадион, останавливаясь у свободного места. Существ слишком много, но, Микуни думает, что это в пределах нормы внеземной цивилизации. — Бог этой планеты засыпает. Будет пение. В пальцах оказывается подобие японской темпуры, и пережёвывать оказывается намного сложнее, чем казалось. — О, я знаю этого парня. Мы с ним столкнулись на рынке. Разломанная планета, используемая специально как зрительский зал, в далеке от которой находится слишком уж маленький плавучий островок, текущий в своём темпе невесомости. — Он нынешний принц этой планеты. Каждую тысячу лет правитель выходит петь для божества солнца, дабы предотвратить уничтожение всего живого. — Ты такой нудный. Шестерёнки приходят в движение, когда Микуни пытается сложить слова Джиджи и слишком короткий диалог с парнем воедино. В грудь неприятно заползает змея сомнения, при одной неприятной мысли. — Подожди, сколько он должен петь? — До следующего пробуждения. — Целую тысячу лет?! А побыстрее никак нельзя сделать? Он мне обещал бесплатный ужин! Закатывание глаз уже стало неотъемлемой частью их совместного путешествия, но Джиджи задумался. Тысячу лет и правда утомительно. Его жизнь ещё не такая долгая, как тысяча, но уже в середине такого срока становится невыносимо тоскливо и омерзительно. Однако, и спасать чужого правителя не хочется. Религии и традиции - это определённо то, что не стоило бы портить. Другие не смогут жить без всего того, что было с ними всё это время. Трудно. Хочется просто быть одному. — Джиджи-и! Он украл инопланетный скутер. — Я украл его, так что давай быстрее! Спасение не должно быть медленным!***
В любом другом случае, Джиджи бы был рад умереть. На его душе уже более тысячи грехов, а исповеди ему определённо не помогут. Никто не поможет. Но сейчас? Джиджи бы предпочел в данный момент не быть сжаренным заживо, а вернуться к своей Тардис и отправиться в другое путешествие. — Что ему надо? Всегда есть выход из смертельных ситуаций! Алисейну тоже уже не до смеха. Он прикрывает руками лицо, во избежания появления ожогов, скорых волдырей и понижению зрения. Мозг хватается за последние мысли, чтобы найти решение задачи и сказать ответ. Смерть - не выход. Стоит заглянуть чуть глубже в голову, порыться в корке сознания и вспомнить какие-либо свои истории, чтобы не закончить свою жизнь вот так. — Истории. Он питается историями. Дыхание неприятно сбивается, и в лёгкие в ту же секунду вбирается разгорячённый воздух солнца. Бога Солнца. — И что мне делать с этой информацией?! — Ничего. Ты человек. В тебе не так много знаний, историй и легенд, чтобы усыпить его. Я - решение. Джиджи не чёртов герой романа, чтобы жертвовать собой, но в данном случае, всё может пойти наперекосяк, если не остановить чёртово солнце. Всё живое и правда может умереть из-за него. — Заткнись. От неожиданного порыва ветра вуаль безвозмездно уносится с головы, открывая лицо Джиджи и его слишком сияющие алые глаза. Он удивлён, ему страшно и он обескуражен. Микуни, всегда такой яркий, весёлый и неугомонный, наконец-то перед ним плачет и злится одновременно. — Ты ничего не знаешь обо мне! Ты ничего не знаешь о людях! Неправда. Джиджи знает его. Микуни сам рассказывал свою историю. Сам рассказывал, как он попал в Тардис. Абель в его руках слишком выделяется на фоне статного парня. Такая мелочная игрушка, предназначенная исключительно для детей, является неотъемлемой частью наряда Микуни и него самого. Он выставляет куклу перед собой, стараясь прекратить ненужные слёзы и всё так же продолжая злиться. — У людей миллион историй, явно не больше твоих, но явно значимых в истории! Желание убрать слёзы уже улетучилось, потому что температура вокруг них явно увеличилась. На коже уже неприятно всё зудит и чешется, пот стекает вниз по вискам и шее, уже через пару секунд высыхая. — Абель - одна из истории! Ей лет больше чем мне, она передавалась в моей семье из поколения в поколение! Микуни прикусывает нижнюю губу до крови, опуская на мгновение взгляд, но через секунду вновь его поднимая, хмуря брови. — Из-за неё умерла моя мама! Из-за неё я сбежал из дома! Из-за неё мой младший брат остался один! Микуни Алисейн, наследник многомиллионной компании своего отца, сбежал из дома после самоубийства своей матери, оставив младшего брата на произвол судьбы наедине со своим отцом. — Этому засранцу нужны истории? Так вот они! Прямо перед ним! Ходили слухи, что куклу создали некие оборотни, шерсть которых могла оберегать носителя куклы! Оборотни? Люди? Да подавись ими, еблан! Гиа.***
— Прости. Сегодня ты чуть не умер. Микуни поджимает губы, продолжая вертеть между руками Абель и думая о чём-то своём. — Не прощу. Но было весело. Скучная жизнь ещё хуже, чем это. Весь народ планеты будто и не потерял многовековую традицию, продолжая отмечать свой великий праздник и продавая оставшиеся вещи. — Куда летим дальше? Алисейн вновь живой и полон сил, как и прежде. Джиджи удивляется, откуда в этом человеке столько энергии и заряда, коего нет в нём. А он сможет быть таким же, если будет путешествовать с Микуни? — Куда хочешь. — Ты, кстати, не против взять попутчика? Он пока не хочет возвращаться назад. Принц Колец Акатена на заднем плане приветливо машет рукой, радостно улыбаясь и явно предвкушая то, чего он ранее не видел. Джиджи слукавил. Он хочет прибить Микуни. Никто в здравом уме не зовёт чужого человека в чужую машину времени.