Изнасилуешь, говоришь?

Руки Картмана сомкнулись на узкой талии Кайла - сегодня он выглядит особо изящно. - Кайл, да ты тощий как щепка, а я и не замечал, - беззлобно посмеявшись ему на ухо, нацист сжал объятия, словно стараясь его стиснуть. - Тебя раздавить как два пальца... - Не смешно. - Откликнулся рыжеволосый, ловя приоткрытым ртом чужой воздух. Щекотливое касание губ, кто-то торопливо облизнулся, задев влажным кончиком языка уголок чужого рта. Оба замолчали, затаив дыхание. Кайл снова это почувствовал. Снова этим заволокло мозг как пеленой - осознанием того, что он у кого-то вызывает желание. И не только осознанием. Соображал ли сейчас сам Эрик хоть немного, но обнимал он Кайла слишком тесно, их бедра были вплотную прижаты друг к другу. Это как провал. В другое сознание. Чужие руки скользнули по спине вверх, кто-то другой властно разомкнул его губы, засунув язык в податливый рот. Остались лишь ощущения. Решительное движение потянуло вниз, нацист прижал его своим весом к стене. Такое поведение Эрика вскружило голову, Кайл тоже словно не был собой, все его пластично прогибающееся тело требовало покориться Картману прямо сейчас. Все получалось само, ладони легли на его бедра, сжимая, трогая и забираясь под оранжевую кофту; тот подставлял шею под поцелуи, шумно вздыхал, позволяя все это, пока Эрик не расстегнул на себе брюки. Тут Кайл дернулся как от пощечины, схватив руку Картмана, вспыхивая стыдом и испугом от ощущения чужого возбужденного члена, прижатого к собственному стояку. Будто до этого он ничего не чувствовал. Брофловски чуть истерично вскрикнул, в ужасе округлив глаза: - Это же все неправильно, Картман! Мы - парни. Кайл пулей вылетел из комнаты Эрика. Почему же его мучает такое чувство, будто случилось что-то непоправимое? Они же остановились...