Зависимость. Ревность и Маркус

Клаус. Клаус Майклсон — гибрид. После того, как Никлаус стал вампиром и гибридом, у него появилась склонность к садизму, безразличию, паранойе. Он стал очень импульсивным, ревнивым и эмоциональным. Он не ценит человеческую жизнь и редко сожалеет о чем-то. Даже до превращения в вампира Клаус был агрессивный и злой, а после превращения все эти качества и эмоции усилились во много раз. Клаус бесчеловечен к каждому, за исключением членов своей семьи. В то же время он не считает, что смерть — это наказание. Никлаус Майклсон ― является Древним гибридом Первородного Вампира и Оборотня. Он один из самых сильных и могущественных сверхъестественных существ на Земле. Они встречаются утром на кухне, когда Кайли медленно тянет из красивого бокала кровь, пока в гостиной раздается веселый смех Ребекки и Хейли. Элайджа же был где-то… в доме. Кайли его не искала после того, как утром покинула их общую постель. — Доброе утро, маленькая Кай, — приветственно говорит Клаус, слабо улыбаясь явно расстроенной подруге, и губы той дергаются в ответной усмешке. — Доброе, — отвечает Аддерли. — Кофе? — Буду не против, — отвечает Клаус. Он перехватывает руку Кайли, когда та тянется за кофе, ласково гладит по бледной коже и интересуется. — Все хорошо? Пока меня не было, тебя не обижали? Кайли слабо улыбается, слыша шаги по лестнице, и смотрит в глаза Клауса. Прямо, не отводя взгляд, так, как умела смотреть только она. Будто смотрит на друга, а не на своего создателя, не на самое сильное существо в мире. — Все, как обычно. Клаус неопределенно хмыкает, немного недовольно косится в гостиную, откуда слышится смех волчицы, и садится за стол, наблюдая за тем, как Кайли ставит вариться его кофе. У нее это получается просто прекрасно, и когда он спросил, в чем причина такого умения, Кай со смехом ответила, что когда ты — студент, который катастрофически ничего не успевает, то ты научишься варить кофе, чтобы просто не уснуть за столом. Шаги Элайджи замерли где-то в гостиной, и две девушки стали что-то активно ему рассказывать. Кайли зажмурилась, стараясь абстрагироваться от происходящего, и не сразу поняла, что Клаус встал и закрыл дверь. — Плохо тебе? — спросил он, заботливо. Кайли промычала что-то неоднозначное, помотала головой. — Хочешь, сегодня съездим за город? Там открывается выставка картин, посвященных природе, с тринадцатого по девятнадцатый век. — На самом деле, я хочу съездить к Деймону, — честно призналась Кайли, убавляя огонь на плите, и подходя к холодильнику. — У него проблемы. Клаус любил Кайли за то, что она была именно такой ― простой и домашней. Он видел все, что девушка делала для него, и не мог не ценить этого. Клаус кивнул, показывая, что намек подруги понял. Он сел обратно за стол, и Кайли была рада, что дверь закрыта — так легче было игнорировать то, что происходило в гостиной. Никлаус молчал, и Кай так же молча варила ему кофе. На столике лежал уже потрепанный томик «Божественная комедия» на оригинальном языке, по которому Кайли училась читать на незнакомом для себя языке. Вампиризм открыл для нее новые возможности, выстроил мир в логичном порядке. Она больше не боялась что-то не успеть, а потому стала делать все и сразу, и преуспевать везде. Она сразу поняла принцип бессмертия, стала распоряжаться им, и этим только больше привлекала к себе Клауса, который справился далеко не сразу. ― Я хочу кофе, такой же чёрный и горький, как моя душа, ― сказал гибрид, видя, что девушка переливает готовый кофе в большой стакан, который вмешал почти литр жидкости. ― Прости, Клаус, у меня нет ванильного латте с сахаром, поэтому держи с большим количеством молока и тремя ложками сахара. Никлаус посмотрел на Кайли так, будто она его предала, но кофе взял с большой охотой, и радостно прикрыл глаза, сделав первый глоток. Аддерли усмехнулась и села напротив, закинув ногу на ногу, и снова углубившись в чтение. Она поминутно хмурилась, и просила Клауса перевести какое-то слово, и тот с радостью помогал. ― Мне нравится итальянский язык, ― в какой-то момент заметила Кайли. Клаус стоял, рассматривая содержимое холодильника, и на замечание невестки лишь вопросительно протянул «ммм?». ― Он красивый. Любой язык красивый, но от итальянского у меня мурашки по коже. ― Una bella lingua si adatta a una bella ragazza come te, ― произнес Никлаус, доставая контейнер с домашней едой из холодильника; кофе пробудил в нем аппетит. Кайли рассмеялась. ― Что… что ты сказал, я не поняла? ― смеясь, спросила она. Никлаус загадочно улыбнулся и подмигнул Кайли. ― Он сказал, что «Красивый язык подходит красивой девушке вроде тебя», ― пояснил появившийся в кухне Элайджа. Он подошел к Кайли, наклонился и ласково чмокнул в губы, после чего посмотрел на брата. ― Флиртуешь с моей невестой? ― Хоть кто-то должен это делать в нашем доме, ― кинул Клаус, перекладывая еду на тарелку, чтобы подогреть. ― Никлаус! ― возмущенно зарычал Элайджа, но Кайли схватила его за руку, и ласково погладила его по запястью, что мгновенно остудило пыл древнего. Клаус скрыл усмешку: брат вел себя так покорно в руках любимой женщины, что Майклсон удивлялся тому, как они с Кайли могли считать, будто Элайдже важнее Хейли. Такие мысли, о сумбурности самого предположения, иногда посещали Клауса ― и гибрид был уверен, что Кайли сама понимала нелогичность своей ревности ― но также он видел, как Элайджа обращается с волчицей. Поэтому, Кайли было на что обижаться, сам Клаус думал, что на ее месте давно кого-нибудь убил. ― Когда ты перестанешь таскать мою еду, Клаус? ― с ухмылкой спросила Кайли, заметив, как гибрид отправляет пустой контейнер в посудомоечную машину. Клаус обворожительно улыбнулся, и подмигнул невестке. ― Когда ты начнешь готовить для меня. ― Никогда! ― возмущенно сказал Элайджа. Кайли рассмеялась, как и Клаус, смотря на то, как почернели глаза Элайджи. Аддерли мотнула головой и прижалась губами к запястью мужчины, но Клаус, уходя из кухни, шутливо чмокнул Кайли в макушку. Первородный недовольно взглянул на уходящего, слишком уж довольного брата, но Кайли мягко улыбнулась, поймала его руку и положила к себе на щеку, потираясь об нее, будто ласковый котенок. ― Элайджа, оставь его. ― Он посягает на мое. ― Он мой создатель и хороший друг, ― мягко напомнила Аддерли, и внутри приятно кольнула темная мысль: пусть Элайджа тоже поревнует, даже если Клаус разыгрывает спектакль, а Элайдже действует всерьез. Мужчина глянул на нее сверху-вниз, наклонился и поцеловал. В это утро Элайджа заставил ее остаться с ними в гостиной, не дав сбежать в любимую мастерскую, и Кайли думала, что слова Никлауса этому способствовали. Они с Элайджей играли в шахматы, а Ребекка работала на два фронта ― болтала с Хейли о ребенке, и при этому умудрялась что-то выспрашивать о свадьбе своего брата и мисс Аддерли. Вообще, Кайли не хотела большую свадьбу, и вампир, кажется, разделял это мнение свой возлюбленной. Белое платье до колен, изысканная прическа, красивое кольцо и святой отец в какой-нибудь церкви ― это все, чего хотели они оба, чтобы просто перед лицом Бога ― и для успокоения Ребекки ― принадлежать только друг другу. ― Может мы сами это решим? ― наконец спросил Элайджа, когда сестра вновь задала ему какой-то вопрос. ― Это наша свадьба. ― Будь твоя воля, ты был бы уже женат на ней, быстро расписавшись, вы бы уехали куда-нибудь на острова, и не видели бы свою родню лет десять, ― быстро протараторила Ребекка, недовольно морщась от представленной картины. Элайджа, без особого удовольствия оторвавшись от изучения сосредоточенного лица девушки, мечтательно улыбнулся. ― Идеальный план, ― сказал он, и Кайли, переведя на него взгляд, ласково улыбнулась. ― Завтра же поедем в Голливуд, и оттуда ― сразу в медовый месяц. ― У вас с момента встречи медовый месяц, ― зашипела Ребекка. ― Женится один из первородных, это должна быть свадьба века! Краем глаза Кайли заметила, как недовольно свела брови Хейли. Ее взгляд скользнул по расслабленному Элайдже, который смотрел на свою невесту, ласково и слабо улыбаясь, как каждый раз, когда его взгляд останавливался на Кайли. ― Вообще-то, я не против Нотр-Дама, ― заметила Кайли. ― Получатся красивые фотографии. ― Хочешь расписаться в Соборе Парижской Богоматери? ― спросил Элайджа, кажется, уже всерьез прикидывая, как это можно исполнить. Кайли робко передернула плечами, зато Ребекка, кажется, загорелась этой идеей. ― Вот сразу видно ― серьезное отношение к свадьбе, ― бросая на братца ядовитый взгляд, оповестила вампирша. ― Тогда завтра поедем выбирать платье. Хейли заодно посмотрим комбинезоны для беременных. По телу Кайли прошелся ток, и ее рука, занесенная над шахматной доской, дрогнула. Хейли. Но уж нет. Во-первых ― платье на свадьбу Аддерли точно будет выбирать без девушки, один взгляд на которую вызывает чувство непередаваемой ярости, и дрожь во всем теле от желания ударить. Элайджа, уловив, как изменилось лицо невесты, озабоченно нахмурился, и потянулся к ней, чтобы узнать, что случилось, как внезапно в гостиную влетел Клаус. Его взгляд скользнул по Хейли, по Ребекке, по протянутой к Кайли руке Элайджи, и замер на невестке. Кайли машинально отклонилась назад, убрав руки, и по лицу Элайджи пробежала тень. — Я собираюсь кое-куда съездить, ― объявил Клаус, и его глаза сверкнули. Кайли непонимающе нахмурилась ― взгляд гибрида был направлен к ней. — Надолго? ― поинтересовалась Ребекка. — Нет. Всего лишь в Мистик Фоллс, ночью вернусь, возможно. Кайли, не хочешь съездить со мной? ― огорошил он, и в гостиной все взгляды устремились к нему. Даже Хейли, кажется, была удивлена этим предложением, а потом ее недовольный, ревнивый взгляд скользнул к Аддерли. Конечно, Клаус был ей не слишком нужен. Их единственная связь, оказавшаяся почти что судьбоносной, в итоге приведшая к беременности волчицы, была почти забыта. Никаких чувств к гибриду не было, особенно после того, как Клаус чуть не задушил ее, сказав, что ему плевать на нее. Но вот Элайджа… Элайджа был другим делом. И он принадлежал не волчице. Он принадлежал Кайли Аддерли, красивой, но тихой девушке, вполовину ― как считала Хейли ― не стоящей той горячи любви, которую Маршалл могла дать Первородному. Но теперь и внимание Элайджи, и внимание Клауса принадлежала одной Кайли. — Что? ― стальной голос Элайджа разрезал плотную тишину, и Хейли почему-то отчетливо поняла ― он зол. Майклсону не понравилось предложение брата в отношении невесты. Но глаза Клауса были обращены только к подозрительно затихший Кайли. — Сальваторе, наверное, уже соскучился по тебе, вы не виделись почти три месяца. Пойдем, моя любимая невестка, прогуляемся с тобой вдвоем. — Не думаю, что сейчас безопасно… ― неуверенно начала Ребекка, понимая, что один брат провоцирует другого, и что ситуацию надо как-то смягчить. — Мы не по Орлеану, а даже если и так — я бы сумел защитить Кайли. Пойдем, не слушай этих нудятин, ― Клаус шагнул к Кайли, и протянул руку, будто собираясь силой увести ее отсюда. ― Идем. Кайли посмотрела на Клауса, и в ее глазах Клаус увидел темноту той самой ночи, когда ее пронзил ножом, темноту, сравнить которую Никлаус мог только с тем, что творилось у него в сердце долгие ночи, наполненные одиночеством. Кайли была зла на мир за Хейли, за то, что та любила ее возлюбленного, и за то, что Элайджа никак не пресекал эти чувства, то ли не предавая им значение, то ли упиваясь ими. Кайли не знала, что делать, что думать, и поэтому приняла единственное верное решение, которое мог принять Клаус на ее месте ― мстить. Она посмотрела на Элайджу и ласково улыбнулась. — Я поеду, ― сообщила она тем самым приторно-сладким голосом, который Клаус слышал у обиженных женщин. Он усмехнулся, но невестка внезапно продолжила; у нее был еще и свой мотив. ― Деймон вчера позвонил, пригласил, у него там случилось кое-что безрадостное. Надо поехать, поддержать друга. И она зацепилась за руку Клауса, и гибрид понял, что его предложение использовать его самого Кайли поняла, оценила и применила невероятно четко. Для нее Клаус был безопасен ― он действительно был ей хорошим другом, и поразительно быстро и безмолвно встал на ее сторону в отношении Хейли. Никлаус пытался раздраконить Элайджу ― покупал цветы, делал комплименты, пытался заигрывать. Кайли даже ничего не нужно было отвечать, только улыбаться и принимать приятные подарки. Поэтому она и решила использовать его − так она могла продемонстрировать жениху реальность, на которую он обрекал ее, сам того не ведая. Элайджа посмотрел на эту картину недовольно, но выбора у него не было ― он дал самому себе обещание никогда не становиться между Кайли и Деймоном Сальваторе, и даже теперь не мог отойти от своего обещания, даже если никто про него не знал, и оно ничего не стоило. Даже сейчас, когда перед ним разыгрывалась абсолютно неясная ему сцена, он не смог встать на пути у Кайли. — Езжай, развейся. Только аккуратнее. Кайли улыбнулась, и ее глаза сверкнули торжеством. — Разумеется. Аддерли собралась быстро: вещи были готовы со вчерашнего вечера, она собиралась отправиться сегодня, но Клаус опередил ее на несколько часов. Сам он взял по минимуму ― кошелек и телефон, и ключи от машины, в то время как Кайли пришлось быстро переодеться в джинсы, блузку, и, немного подумав, она накинула на себя кожаную куртку ― ту самую, которую подарил ей Деймон перед тем, как отправить ее с Элайджей смотреть свет. Рюкзак тоже был одним из его последних подарков, и Аддерли улыбнулась. ― Клаус сильно тобой увлекся, ― внезапно раздался глухой голос Элайджи, и Кайли вздрогнула. Она обернулась, и посмотрела на замершего в дверях Майклсона ― хмурого и настороженного. ― Не то чтобы я хотел, чтобы у вас были плохие отношения, однако его интерес значительно возрос за последнее время, ты так не думаешь? ― Нет, ― отрезала Кайли, смотря на приблизившегося вампира. ― Он всего лишь заботиться обо мне, как брат может заботиться о сестре. ― Я должен заботиться о тебе, ― заметил Элайджа, и, ласково ухватив свою возлюбленную за подбородок, потянул ее к себе. Но в самый последний момент, перед глазами Кайли встало лицо Хейли. Хейли и Элайджи, которые сидели в гостиной, и его руки на ее животе… В сердце вампирши зашевелилась глухая, противная ей самой неприязнь, неведомая прежде червоточина. Она привыкла жалеть Хейли из-за боли, которую против воли причиняла ей связь с семьей Майклсон, но теперь она чувствовала нечто иное, страшное, необузданное. Ей было плохо, когда она осознавала собственную ревность. Женскую, злую, давно уже позабытую. Она больше не могла терпеть это, это чувство было… слишком сильным. ― Заботься о Хейли Маршалл, ― холодно и зло выплюнула она, за секунду до того, как Элайджа бы поцеловал ее. Вампир замер, и в его глазах, помимо ревности к брату, недовольства, легкой самоуверенности, промелькнуло какое-то острое чувство сожаления, и искреннего непонимания. Пассаж был слегка недальновиден ― Кайли это поняла, поняла, что сказала, но сделать уже ничего нельзя было. Поэтому она лишь быстро, на всей возможной скорости, спустилась вниз, пролетела мимо ничего не понимающей Ребекки, быстро отшатнувшейся Хейли, буквально влетела в машину Никлауса, громко хлопнув дверью. И практически сразу же разрыдалась. ― Кайли, ― удивленно позвал Никлаус, попытавшись коснуться ее руки, но девушка отдернула руку и сквозь слезы выдала: ― Езжай. Ну же! Клаусу хватило одного взгляда в боковое зеркало, чтобы понять, что произошло что-то нехорошее ― Элайджа вылетел на крыльцо вслед за возлюбленной, глаза его зло сверкали, а сам мужчина выглядел злым и обескураженным. Кажется, он был полон решимости вытащить невесту из машины брата, даже если придется разобрать ее до малейшего винтика. Поэтому, Клаус не нашел ничего лучшего, чем со всей силой вдавить педаль в пол и сорваться с места до того, как брат стал бы выяснять отношения с невестой. Клаус гнал почти до 120 км/ч, не думая сбавлять скорость, пока Кайли сходила с ума. ― Я ненавижу это чувство, ненавижу! ― кричала она, спрятав лицо в ладонях. ― Я не могу ревновать, это отвратительно! Мне больно! Клаус, мне больно! Кайли завизжала, будто ее резали изнутри, и Клаус поспешил остановить машину. Девушка рядом с ним рыдала, кричала, билась в истерике, и все, что он мог ― перехватит ее руки, которые тянулись к шее, и прижать к себе. Кайли вцепилась в него со всей силы, пронзительно завыла, как раненый волк, и снова зашлась в приступах рыдания, от которого дрожало все ее маленькое, хрупкое тело. ― Твои эмоции… Ты должна научиться справляться с ними, иначе они разорвут тебе сердце. Хорошо, иди сюда, ― Клаус крепко сжал девичьи плечи и привлек к себе еще ближе, поглаживая по волосам и целуя в волосы, как давным-давно делала его мать, успокаивая сына после стычек с Майклом. Голос его был ласковым. ― Не плачь, все будет хорошо. Все будет хорошо, маленькая Кай. Ты ― член семьи, а мы своих не бросаем. Все будет хорошо, маленькая. Кайли продолжала всхлипывать, сжимаясь в руках Никлауса, будто стараясь еще меньше, исчезнуть из этого мира, чтобы больно больше не было. Вряд ли она могла представить, почему вампиры отключают человечность, но сейчас ей это показалось очень соблазнительной идеей. Ничего не чувствовать. Вообще ничего. Ни ревности, ни обиды, ни это душераздирающей боли. Зачем мучаться, если можно просто захотеть и ничего этого не будет? Никлаус, будто почувствовав эти мысли в невестке, сжал ее крепче. Горячее дыхание опалило ее макушку, Клаус с облегчением вдохнул запах цветочных духов, и легкий запах свежесваренного кофе. Он не знал, но чувствовал, о чем думает его подруга, ведь сам в первое время бессмертия только и мог думать о том, что человечность можно включать и выключать. Правда, он жестко ошибался ― он считал, что это будто действует лишь на отдельные чувства. Можно отключить боль, но ты будешь способен испытывать радость, любовь. Проще говоря ― плохое уходит, хорошее остается. Клаус ошибался. И теперь он надеялся, что Кайли не обманется так же, как и он. Прошло пару минут, прежде чем Кайли смогла успокоиться. Она продолжала сидеть в объятиях Никлауса, пока он утешал ее, будто маленького ребенка. И лишь полностью успокоившись, она хрипло поинтересовалась: — У тебя действительно есть дела в Мистик Фоллс? Клаус усмехнулся: — Найду их уже там. В крайнем случае, заскочу к Кэролайн Форбс. — Меня тогда зачем позвал? ― спросила Кайли, обращаясь судя по всему к его рубашке. Поднимать взгляд она не хотела или не могла, Клаус не стал разбираться. Просто позволил ей быть немного маленькой, слабой и ревнивой девчонкой, которую утешают. — Деймон, ― просто ответил Клаус. ― Ты же хотела. Ну, и я вижу, как тебя задевает то, что Ребекка и Элайджа как преданные собачки вертятся вокруг Хейли. Кайли отстранилась, оттерла лицо рукавом куртки и хмыкнула: — Отличный каламбур, учитывая, что мы говорим про волчицу. Клаус усмехнулся в ответ, а потом посерьезнел и, протянув руку, взял девушку за руку. Кайли посмотрела на него. Глаза ее были красными от слез. — Давай, поговорим об этом на чистоту, и прекратим общаться взглядами и намеками, ― хватка на ее тонких пальцах усилилась. ― Я тоже боюсь, Кай. Боюсь, что мой ребенок назовет Элайджу отцом. Боюсь, что разрушу это хрупкое семейное счастье. Но я столько лет был в бегах, что семья начинает давить на меня. Все время жду подвоха. А ты? Что давит на тебя, Кайли Аддерли-Майклсон? Девушка напряженно молчала. Потом перевела взгляд на дорогу впереди и честно призналась: — То, что Маршалл внезапно стала важнее меня.