Pov Автор.
Свадьба — что это? Это родители, которые сквозь слёзы счастья наблюдают за своими повзрослевшими детьми. Это родственники, говорящие хорошие пожелания за столом. Это, в конце концов, красивые жених и невесты, чьи сердца бьются в унисон. Любящие молодые люди, которые скоро придут в новую жизнь.
— Женька, ты чего такая кислая? — прозвучал голос Дарьи. Костюмер делала последние штрихи на платье невесты.
Сама невеста в лице Жени Оболенской смотрела на себя в зеркало. Настроения у неё не было. Хоть офицер ФСБ знает, что глава мафии к ней неравнодушен, всё равно считает этот брак принудительным.
— Да Жека, блин! Да улыбнись ты уже! — возмутилась девушка, выпрямившись.
— Да отстань ты, Даша! — отозвалась темноволосая, поправив рукава платья. — И так настроения нет, а тут ещё ты с нравоучениями.
— Жень, ты понимаешь, какой ответственный шаг ты делаешь? — спросила Даша, прицепив свадебную фату.
— Берестова, достала уже, — произнесла кареглазая. — Я всё знаю. И какой шаг делаю тоже. Сейчас самое главное — сыграть счастливую невесту.
Оболенская посмотрела на себя в зеркало. Невеста должна быть счастливой в день свадьбы, но не Женя. Она выходит за замуж по принуждению. Она жертвует своей свободой ради спасения жизни друга и чести общества управления ФСБ. Какая тут улыбка.
Бросив взгляд на часы, девушка тяжело вздохнула. Для неё свадьба с Трубецким напоминает сталинский расстрел в тридцатые годы прошлого столетия. Может, мафиози не будет ограничивать её, но Женя всегда будет знать, что дальше въезда в посёлок, не убежит. Одна мысль о разводе только и греет душу.
— Девчонки, вы готовы? — в комнату вошли Панов и Пётр Ильич Оболенский.
— Готовы, — отозвалась Дарья.
Военный в отставке, одетый в официальный костюм, подошёл к своей дочери. Посмотрев в её карие глаза, Оболенский улыбнулся. Его дочка давно выросла. Совсем недавно, Женька Оборона гоняла с мальчишками футбольный мяч и приходила домой с фингалом под глазом, а теперь, эта задира — Евгения Петровна Оболенская, майор ФСБ, свято служащий на безопасность своего города, хотя бы.
— Ты у меня совсем выросла, Женечка, — проведя тыльной стороной ладони по щеке девушки, произнёс офицер в отставке.
— Но для тебя, я останусь всё той же мелкой задирой, Женькой Обороной, — произнесла кареглазая.
— Нам пора идти. Все уже ждут, — поторопил Николай всех присутствующих в комнате.
— Пошли, — и все вышли из помещения.
Идя по садовой тротуарной дорожке с отцом под руку, Евгения посмотрела по сторонам. Среди гостей она увидела некоторых сотрудников ФСБ, в том числе генерала Гебеля и капитана Анастасия Кузьмина.
— Пап, я… — хотела что-то сказать невеста, но мужчина перебил её.
— Женя, я понимаю, что ты таким образом спасаешь Мишу и своих сослуживцев, — начал полковник в отставке. — Другого выхода у тебя не было. Доченька, ты воспитала в себе настоящего бойца. Он товарища в беде не бросит.
— У меня был хороший учитель, пап, — улыбнулась офицер.
Подойдя к алтарю, за руку Женю взял главарь питерской мафии. Сергей Трубецкой выглядел великолепно. Казался принцем какого-то королевства, только белого коня ему не хватало.
Приняв букет, состоящий из белых лилий, гербер и роз, Оболенская стояла перед регистраторшей и мысленно считала последние секунды своей свободы. Тем длиннее была речь работника ЗАГСа, тем быстрее Жене хотелось навернуть несколько бутылок шампанского и застрелиться.
«Когда это закончится? Ещё несколько секунд и я начну вести себя, как Миша», — пронеслось в голове майора ФСБ.
— Евгения. Евгения. Евгения! — сквозь мысли донёсся голос регистраторши.
— А? — вернулась в реальность девушка.
— А вы, Евгения Петровна, согласны взять в мужья Сергея Петровича Трубецкого? — спросила женщина и, как показалось Жене, издевательски улыбнулась.
— Согласна, — посмотрев на Трубецкого, вздохнула девушка.
Регистраторша сказала, что молодые могут обменяться обручальными кольцами и поздравить друг друга. Золотые кольца быстро оказались на безымянных пальцах своих владельцев. Работница ЗАГСа уже хотела огласить финальную часть церемонии, но Сергей всё и так понял.
Бандит улыбнулся Оболенской и чуть подался вперёд, плавно притянув руками девушку к себе. Сократив и без того короткое расстояние, Трубецкой поцеловал Евгению, на что та ответила почти сразу.
Обвив руками мужскую шею, кареглазую просто разрывало от чувств. С одной стороны, ей было радостно от предчувствия, что Кузьмин наконец отстанет. И ещё, хотелось повторить поцелуй, который произошёл несколько дней назад, а с другой стороны, Женя ненавидела себя за то, что пошла на поводу у манипуляций питерского мафиози. Не каждый день тебе угрожают расправой лучшего друга и огласке того, что не является правдой.
Остальная часть торжества проходила у свадебного стола. Сидя во главе пиршества, Оболенская диву давалась. Питерская мафия и ФСБ между собой ладят! Вот, Муравьёв-Апостол разговаривает со своим младшим братом, а там Панов пытается доказать Бестужеву, что из Жени вышла бы отличная бандитка. При этом, они ещё пить успевали.
— Поверить не могу, — прошептала темноволосая, наблюдая за этой картиной. — Это сон какой-то.
— Почему же? — посмотрел на свою новоиспечённую жену Трубецкой. — Это всё наяву.
Женя встретилась с серыми глазами Трубецкого. Он смотрел на неё, как смотрит любящий человек. С искрящейся радостью и едва скрываемой улыбкой на лице.
«Жаль, что я не испытываю того же самого», — грустная мысль проскочила в голове офицера ФСБ.
— По традиции, первый танец на свадьбе — вальс жениха и невесты, — прозвучал голос генерала Гебеля.
Оболенская мысленно послала своего начальника на три очень весёлые буквы. Хотя, вальс с новоиспечённым мужем — меньшее из зол. Молодожёны поднялись из-за стола и вышли на зону для танца.
Обняв офицера ФСБ за талию одной рукой, а другой переплетя пальцы, шатен повёл девушку по импровизированному танцполу. Бывшая Оболенская смотрела в глаза своему мужу и вспомнила, как они танцевали на приёме в честь их помолвки. Перед глазами мелькнул образ Трубецкого в военном мундире, и Евгения улыбнулась, глядя в серые глаза своего партнёра по танцу.
— А Женя ещё выделывалась, — начал подвыпивший Муравьёв-Апостол младший. — Они идеальная пара.
— Не могу не согласиться, — влез такой же Рылеев, наблюдая за танцующими молодожёнами.
— А ты ещё обижался на неё, что она тебя обманула, — произнёс Панов, сделав глоток шампанского. — Женя сделала это из-за своего друга. Я бы на её месте также поступил.
— Я не хотел такого расклада, — начал Михаил Бестужев-Рюмин, одним глотком осушив фужер с шампанским. — Для кого-то свадьба — праздник жизни, а для меня — похороны. Похороны свободы.
Неожиданно послышался звук отодвигающегося стула. Бросив взгляды в сторону источника звука, парни увидели, как изрядно выпивший Анастасий Кузьмин поднялся из-за стола и направился к молодожёнам.
— Так, пацаны, тревога, — влез Сухинов, и недавние собеседники повскакивали со своих мест.
Кузьмин подошёл к Трубецким и кашлянул, привлекая внимание к себе. Молодые остановились и посмотрели на офицера. Вспомнив о недавнем разговоре, Сергей спросил.
— Чем могу быть полезен? — спросил мужчина, спрятав девушку за своей спиной.
— Как бы вам сказать, Сергей Петрович, — начал капитан. — Отвалите от Оболенской. Эта чертовка моя и только!
— Да ну? — удивился сероглазый. — Только почему-то её муж — я, а не ты, Кузьмин.
— Серёж, не связывай с ним, — осторожно коснувшись плеча, произнесла Женя. — Оставь его мне, отметелю, что мама родная не узнает.
— Ладно, — на секунду лицо Трубецкого озарила улыбка, а потом, его кулак прилетел в челюсть Кузьмина. — Нет, моя милая жёнушка. Девочкам не свойственно драться.
— Издеваешься? — офигела кареглазая. — Чего ты, как Муравьёв-Апостол старший?
— Куча мала! — послышался пьяный ор Миши.
Ваня, Сергей, Коля и Кондратий, который никогда не влезал в драку, с большой охотой напали на зачинщика беспорядка. На сторону Анастасия встал Пестель и уже вдвоём отбивались от четырёх разозлённых и пьяных мужчин.
— Какая же свадьба без драки! — развёл руками Густав Иванович и вместе с отцом невесты присоединился к драке.
— Наших бьют! — взревел Ипполит и, схватив со стола пару фужеров, следом за офицерами бросился в гущу событий.
— Бегите отсюда! — в один голос крикнули Бестужев-Рюмин и Муравьёв-Апостол.
Дважды повторять не надо. Одной рукой подняв подол платья, а другой схватившись за руку мужа, Женя едва успевала бежать за главарём мафии. Дом был совсем близко, но в то же время, садовая дорожка к нему казалась нескончаемой.
Переступив порог дома, а потом, уже своей спальни с новоиспечённой женой на руках, мужчина прекрасно понимал, что следует после банкета. После застолья у молодых должна быть брачная ночь.
Только Трубецкой уложил бывшую Оболенскую на кровать и начал покрывать её лицо, шею поцелуями, как Евгения нашла в себе силы не поддаться соблазну и оттолкнула мужа от себя с криком:
— Не надо! — её голос дрогнул.
— Не понял, — удивился мафиози. — Женя, что на этот раз не так?
— Не надо так делать, — девичий голос всё ещё дрожал.
— Этого требуют свадебные традиции, — начал шатен. — В чём проблема? Боишься?
— Я не могу, — ответила темноволосая. — Хочешь — можешь взять меня силой, но я не могу дать тебе того, чего ты хочешь, по собственной воле. Просто не могу.
Сергей не знал, что сказать. Мало того, он был опустошён внутренне словами своей новоиспечённой жены. Мужчина испытывает к девушке светлые чувства, поэтому не может позволить взять верх животному инстинкту, хотя должен, наплевав на все приличия.
Присев на кровать рядом с девушкой, Трубецкой обнял её одной рукой сзади и придвинул к себе. Послышались всхлипы, Женя плакала.
— Принцесса, не плачь, пожалуйста, — проводя ладонью сверху-вниз по девичьему плечу, начал Сергей. — Понимаешь, надо. Хочешь ты того или нет.
Трубецкой, как и любой другой мужчина, не мог видеть женских слёз. При их появлении сердце начинало болезненно сжиматься. Сергей видел слёзы своей мамы, когда та уже была в больнице. Тогда, ей оставалось совсем немного, и она взяла с сына обещание, что он найдёт хорошую девушку. Но как такое мог пообещать молодой парень?
Вернувшись в реальность и вспомнив, кто он прежде всего, Трубецкой, будто одержимый, стал срывать свадебное платье с Жени. Бывшая Оболенская снова кричала и просила о помощи, но никто не мог придти или не хотел приходить спасать её. Традиции свадьбы требуют своего.
***
Всю ночь Женя не смогла сомкнуть глаза. Она сгорбилась в позе эмбриона на своей стороне кровати и, зажав рот подушкой, старалась плакать как можно тише. Сейчас девушка больше напоминала маленькую девочку, которую задели слова одноклассника. Её боевой дух и воинственный настрой, с которыми она смотрела на главаря мафии, как на уголовника, которых тысячи по стране, куда-то улетучились.
— Ненавижу, — просипела она охрипшим голосом.
Как только настало утро, темноволосая тихо поднялась с кровати и также вышла из комнаты. Пробравшись в ванную, Женя залезла в душевую кабинку и пыталась смыть с себя воспоминания о брачной ночи. Она уже не девочка, но было противно и страшно, будто в первый раз.
Сколько девушка пробыла в душе — не знает и не помнит. Казалось, чем больше она находилась там, тем лучше. Войдя в комнату, которая когда-то принадлежала погибшей жене главаря бандитов, Женя легла на кровать. Она пыталась заснуть, но страх, что в любую минуту может зайти муж, не давал это сделать.
***
— Женя. Женя. Женя, — кто-то звал Трубецкую сквозь сон.
— Что? Что случилось? — очнулась темноволосая. Протерев глаза, она увидела Ипполита. — Ипполит?
— Ты такая соня, — заявил Муравьёв-Апостол младший.
— А сколько время? — спросила офицер, откинув плед и сев на кровати.
— Два часа дня, — ответил парень, улыбнувшись.
— Ой, ё, — схватившись за голову, произнесла девушка. — Я же на службу опоздала.
— Не переживай, мой брат и Миша объяснили всю ситуацию вашему руководству, так что у тебя выходной.
— Вот это новость, — улыбнулась кареглазая. — Значит, могу дальше спать.
— Нет, — раздался голос главаря мафии. — Поднимайся, у нас много дел. Поля, бегом к ребятам.
— Явилось, чудище, — пробубнила себе под нос Женя. Муравьёв-Апостол младший, повинуясь, вышел из комнаты. Трубецкой последовал его примеру.
Кое-как встав с кровати, офицер ФСБ переоделась и вышла из помещения. Спустившись на кухню и быстро позавтракав, бывшая Оболенская поднялась на второй этаж и, подойдя к кабинету своего мужа, постучалась. Получив ответ, кареглазая вошла.
Воспоминания о брачной ночи отозвались болью во всём теле. Стоило девушке посмотреть в сторону своего мужа, как разом становилось нехорошо и страшно, одновременно. Сергей не понимал, почему кареглазая так бурно реагирует на его простые прикосновения. Женя сторонилась его, не подходила ближе расстояния вытянутой руки.
— Ничего не могу понять, — сняв очки и слегка надавив на переносицу, выдохнула бывшая Оболенская. — Сколько пересчитываю — ничего не сходится.
Посмотрев на исписанные тетрадные листы, Женя поняла, что скучает по службе. Её не было всего день, а создалось такое ощущение, что девушка не появлялась несколько месяцев.
«Прав был Миша, что свадьба — похороны», — мысленно согласилась темноволосая со словами своего лучшего друга. —
«Свадьба — похороны. Похороны свободы».
