Жена для мафиози

Pov Евгения.       Утро меня встретило болью в голове. Я еле-еле поднялась с кровати. — Ё-моё, какой чёрт меня дёрнул вчера выпить пять бутылок шампанского? — прохрипела я, держась за голову.       Спустившись на первый этаж и войдя на кухню, я увидела, как от головной боли мучаются Трубецкой, Миша, Серый и Дашка с Денисом. А Рылеев пытается им помочь. — Признавайтесь, — начала я, держась за голову. — Кто из вас вчера меня споил?       Все сразу посмотрели на Бестужева-Рюмина, в том числе и я. — А что сразу я? — убрав со лба пакет со льдом, возразил Миша. — А кто ещё, а? — повысила я голос и тут же скривилась от боли. — Держи, — ко мне подскочил Рылеев с аспирином и стаканом воды. Выпив таблетку, я почувствовала, как постепенно прихожу в себя. — Кажется, меня отпускает, — проронила Даша, сидя на подоконнике и держа у лба бутылку холодной воды. — Ну ты тоже красава, на равне с мужиками пить, — отозвалась я. — Ой, а сама-то? — встрепенулась Берестова. — А что я? Мне по уставу положено! — на повышенных тонах сказала я и тут же приложила руку к груди, пытаясь подавить икоту. Посмотрев на Трубецкого, я обратилась к нему. — Можно с тобой поговорить наедине? — Пошли, — и взяв меня за руку, мы поднялись на второй этаж. Зайдя в кабинет, я спросила. — Между нам вчера ничего не было? — Нет, — ответил мужчина. — Меня вчера тоже споили. Панов и твой дружок, Муравьёв-Апостол, были самыми крепкими и именно они привезли нас домой.       Рёбра отозвались болезненным ощущением, отчего я скривилась. Вот Пестель, сука! Я его убью. И мне плевать, что он является какой-то важной фигурой. У Павла какие-то планы насчёт банды, я уверена в этом. Эта псина ещё вцепится в руку своему хозяину. — Женя, что такое? — подскочил Трубецкой. — Под рёбрами болит, — прокряхтела я.       Трубецкой, подняв майку пижамы, увидел огромный синяк под рёбрами. Опустив ткань, его встревоженный взгляд переместился на моё лицо. — Кто это тебя так? — спросил мафиози, положив свои руки мне на плечи. — Пестель, — ответила я. — Что он тебе сделал? — серые глаза Трубецкого изучали буквально каждую чёрточку моего лица. — Пока ничего, но эта псина ещё покажет свои зубы, — ответила я. — Жень, ты мне не хочешь что-то рассказать? — лицо бандита было серьёзным, как никогда. — Есть кое-что, — начала я, нервно сглотнув. — Несколько дней назад к Пестелю приходил Кузьмин. В тот самый день, когда я и Панов возились в саду. Я считаю, что Анастасий сливает информацию твоему начальнику охраны. И мне кажется, что Пестель хочет занять твоё место. — Оболенская, это очень серьёзное заявление, — произнёс мафиози. — Ты уверена в своих словах?       И тут меня пробило. Да вы задолбали! В моей жизни произошло столько событий, что я не могу быть уверена не то, что в своих словах, в своих действиях сомневаюсь. Дожили! Одиннадцать лет служу в ФСБ на благо страны и общества, а в своих обвинениях уже не уверена. Трубецкой, ты не первый человек, кто задаёт мне этот вопрос. — Уверена, уверена, — передразнила я и, зарывшись в свои волосы, выпалила. — Я уже ни в чём не уверена! Чёрт, я пять лет училась не для того, чтобы стоять перед тобой и ныть, как школьница.       Я отвернулась от мужчины. Меня начали душить слёзы. И тут же почувствовала, как меня обняли со спины. Сильные руки Трубецкого, будто пытались меня укрыть от вселенского зла. Его объятия были такими тёплыми и успокаивающими, что захотелось заснуть.       Повернувшись в объятиях лицом к Сергею, я посмотрела на него. Руки бандита коснулись моего лица. Секунда и я почувствовала, как губы Трубецкого накрыли мои, сминая. Сначала, он просто коснулся, будто спрашивая разрешения. И я разрешила.       Я думала, что Сергей, как и положено бандиту, прижмёт меня к стене, начнёт грубо кусать мои губы и позволять себе непристойные действия. Но он оказался довольно нежным. Я даже запустила руки в волосы Трубецкого и немного сжала их. Руки Сергея плотным кольцом сомкнулись на моей талии. Его губы с нарастающим жаром исследовали мои. Как бы странно это не прозвучало, но я мечтала об этом.       Так, стоп! Я не поняла! Это о чём я мечтаю?! Мой брак с Трубецким — это плата за глупость старлея Бестужева-Рюмина и за сохранение честного имени Заневского ФСБ. Я же не могу влюбиться в этого убийцу, наркодилера и шантажиста! Или могу?       Отстранившись, я с тяжёлым дыханием уткнулась в плечо Сергея, а мужчина продолжал держать меня в своих объятиях. Моё лицо покраснело от царящей в кабинете атмосферы. Воздуха мне катастрофически не хватало. — Извини, — и я выскочила из кабинета мафиози, как пуля из Макарова.       Забежав в ванную на втором этаже и закрыв дверь изнутри на щелчок, я начала успокаивать себя. Твою мать! Я пять лет училась на фсб-шника. Пять лет! Пять лет училась для того, чтобы рыдать, как сопливая школьница, в объятиях главного мафиози Питера.       Умывшись, я посмотрела в зеркало. Мне стыдно и противно одновременно. Стыдно от того, что Трубецкой видел мои слёзы, а противно от самой себя. Противно, что я позволила чувствам взять верх.

***

      Ближе под вечер, я выбралась в сад. Сев на садовые качели, я посмотрела на небо. Розоватые облака, похожие на вату, лениво ползли в неизвестном направлении. Вздохнув и закрыв глаза, я неожиданно вспомнила своё детство.       Мой отец хотел, что у него был сын, которому он может передать азы военного дела и любовь к Родине. Но его мечтам не суждено было осуществиться. Родилась я. Пришлось офицеру российской армии из девочки воспитать любителя Родины. Вот так и появилась на районе девочка с характером мальчишки. За умение постоять за себя и за бурный нрав меня дети прозвали Женька Оборона. А Декабристку я получила, когда уже училась в Академии. Да, эта кличка так ко мне привязалась, что я решила сделать её позывным, когда меня будут отправлять на какие-нибудь операции правительственного масштаба.       Я общалась и дружила, в основном, с мальчишками. Некоторые были старше меня на три-четыре, а то и на пять-шесть лет. Меня всегда звали погонять футбольный мяч и поиграть в войнушку. Я была неотъемлемой частью местной шпаны на Заневке. С Дениской Шиловым, который сейчас режиссёр, я дружила с класса второго. Всё время были вместе и, как я говорила, с уроков химии сбегали тоже вместе.       Я почувствовала, как сидение качелей рядом со мной прогнулось. Вернувшись в реальность, я повернула голову в сторону источника звука и увидела Панова. Парень, наверняка, пришёл со мной поговорить, причём серьёзно. — Женя, я хочу с тобой поговорить, — произнёс Коля. — Хорошее начало для разговора, — кивнула я, скрестив руки на груди. — О чём, интересно? — Про Трубецкого, — на лице парня ни дрогнул ни один мускул. — Понимаешь, Жень, Сергей несколько лет назад потерял жену. Он винит себя во всём. Говорит, что всё уже прошло, но я же знаю и вижу, что это не так. Если он груб с тобой, то это у него такая реакция защитная. — Коль, а с чего ты решил, что Трубецкой со мной груб? — спросила я. — По-моему, он относится ко мне с большим трепетом. Для меня до сих пор остаётся загадкой, почему он не дал Пестелю меня избить в тот вечер, когда поймал меня и Бестужева-Рюмина. — Я думаю, что он влюблён в тебя, — ответил Панов. — Его брак с тобой уже не будет являться принудительным.       Для меня это прозвучало, как гром среди ясного неба. Трубецкой меня любит? Мозг отказывался думать, хоть я его заставляла. — В общем, как бы вы не цапались, сделай ему шаг навстречу, — произнёс собеседник. — Хорошо, — вздохнула я и выдала. — Если я не буду подбрасывать ему в дипломат тарантула — это можно считать шагом навстречу?       На мой вопрос Панов улыбнулся. Парень взъерошил мои волосы, словно брат. За небольшое время, проведённое в банде Трубецкого, я успела привыкнуть к его ребятам. Рылеев, конечно, ещё дуется на меня за мой обман, но уже не так сильно. Коля же, наоборот, общается со мной больше всех, будто ничего и не произошло.       Я всегда мечтала о таком старшем брате, но мама заплатила высокую цену. Как мне рассказывал папа, после того, как я появилась на свет, маму положили на сохранение. А на следующий день папе сказали, что его жена умерла. Основная причина — разрыв сосудов, ведь роды прошли очень тяжело. Но кто знает, может дела обстояли намного хуже.