***
Утром, я проснулась от того, что меня лизали. Шершавый язык так и норовит залезть мне в нос. Скривившись и открыв глаза, я увидела Мухтара, который вылизывал моё лицо. — Всё-всё, перестань, — отгоняя щенка, произнесла я. И только я хотела подняться, как зазвонил мой телефон. Так, кто этот самоубийца? Взяв смартфон в руки, я посмотрела на экран. Там высветилось «Сухинов». — Да, Ваня, — ответила я на звонок. — Женя, привет, — начал мой телефонный собеседник. — Гебель сказал, чтобы сегодня все сотрудники были при параде. — С чего это? — удивилась я. — Какая-то проверка? — У него всё может быть, — и Ваня отключился. — Ну ладно. Потянувшись и встав с кровати, я направилась в ванную. Приняв душ, я вернулась в спальню покойной жены Трубецкого. Достав из шкафа свою парадную форму, я переоделась и собрала волосы на затылке в виде куля. Поправив китель, я посмотрела в зеркало. Всё хорошо, но недосып даёт о себе знать. Выйдя из комнаты, я спустилась вниз и вошла на кухню. Кондратий, как всегда, готовил завтрак, а за барной стойкой сидел мой муж. Он выглядел напряжённым. Скорее всего, сказывается наш ночной разговор. — Ой, Женя, — улыбнулся Рылеев, увидев меня в форме. — Доброе утро. — Утро, но доброе ли оно, — ответила я и присела рядом с Трубецким. Тот даже не удостоил меня своим взглядом. Ну и пожалуйста, ну и не нужно! — Кстати, тебе очень идёт форма, — сделал мне комплимент поэт, ставя перед мной чашку с ароматным кофе. В этот момент главарь мафии посмотрел на меня. Я почувствовала цепкий взгляд его серых глаз. — Действительно, — только и сказал мой муж и вернулся к завтраку. Знаешь, мне от этого как-то ни горячо, ни холодно. Но, есть одно «но». Где-то внутри себя, очень глубоко, я осознала, что мне обидно за его отстранённость. Что, это мне месть такая за моё откровение или что? — Я пойду, помогу Панову, — и Рылеев, как в традициях фильмов, не важно, какого производства, свалил с кухни, оставив меня и Трубецкого одних. Я посмотрела на своего мужа. Его лицо ничего не выражало, но я знаю, что он злится. Злится из-за разговора ночью. Ну ёперный театр! Как ребёнок, ей-богу! Как объяснить человеку свои принципы? Никак? Если так, тогда ладно. Но мне хочется его ударить. Так хочется, что кулаки чешутся. Встав со стула, я уже почти вышла из кухни, как услышала… — Даже не поцелуешь на прощание? — усмехнулся мне в спину Трубецкой. — Ты же сам сказал, что друзья не целуются, — повернувшись к нему, ответила я и покинула камбуз. Запрыгнув в туфли и взяв сумку, я вышла из дома. Панов протирал лобовое стекло на машине и уже заканчивал. Увидев, Коля чуть тряпку не выронил и с открытым ртом смотрел на меня. — Коля, рот то закрой, а то муха залетит, — без всякой злобы сказала я. — Слушай, Жень, я не мастер делать комплименты, но выглядишь отменно, — улыбнулся один из подчинённых Сергея. — Согласен, — громко влез в разговор проходящий мимо Щепин-Ростовский с плетённым ящиком цветочной рассады. — Выглядишь шикарно в форме, Жень. — Ты хочешь, чтобы Трубецкой тебе голову открутил или ещё чего поважнее? — начал наезжать Панов, пытаясь таким образом прикрыть меня своей спиной. Ростом Коля почти догнал своего шефа и нашего Соловьёва. Он кажется таким же высоким, но Трубецкой переплёвывает всех своих псов в любых смыслах. — Да Панов, чё ты начинаешь? — спросил Дима. — Щепин! — послышался голос Кондратия. Поэт вышел к нам в перчатках и с садовой лопаткой в руках. — Я тебе сказал, когда мне рассаду принести? — Да иду я! Задрал уже! — проворчал последнюю фразу парень и направился к Рылееву. Сев в машину на заднее сидение, я отправилась в Управление. Коля за всё время дороги не проронил ни слова. Да и мне самой не хотелось говорить, так как настроение было испорчено выходками мужа. Блять, точно разведусь и на нары его отправлю! Меня уже заколебала эта катавасия!***
— Жень, тебя Панов опять забирать будет? — спросил Миша, когда мы уже начали собираться домой. — Я должна ему позвонить, чтобы он приехал, — начала я. — Но я не хочу туда возвращаться. — Что случилось? — Миша недоумённо уставился на меня. — Они тебя обидели? Угрожали моей расправой или репутацию ФСБ испортить? — Да про это, вообще, разговора не было! — прервала я словесный понос старлея. — Банда будто забыла, что ты у них когда-то был. — Тебя Трубецкой обидел? — бинго, друган! Ты попал в яблочко! Я ничего не ответила. Нет смысла, если он сам понял. — А я говорил, что не стоило соглашаться на этот идиотский брак! — начал выплёскивать эмоций младший офицер. — Миша, не начинай старую песню заново, — осекла я друга. — Женя, после того момента в кабинете этого урода, я работать спокойно не могу, а после свадьбы вашей, вообще, сна лишился, — Бестужев-Рюмин схватил меня за руки. — Я каждый вечер лежу на кровати и думаю, как ты там. Приходя на работу, вижу, что ты улыбаешься, шутишь. Ты ведёшь себя, как обычно. Но стоит упомянуть Трубецкого, ты становишься сама не своя. Признавайся, чем тебя обидела эта тварь? — Бестужев! — тут же начала я злиться, что даже руки свои из хвата друга вырвала. — Если ты не забыл, ты говоришь о моём муже. Да, он неприятный человек, но ты его не знаешь. И я не одна, со мной в этом тёмном царстве грязи и крови маленький Мухтар, которого подарил Веня. — Я понял, — протянул белобрысый. — Ты в него влюбилась. — Бестужев, я в тебя щас плюну! — разозлилась я и, больше не говоря ни слова, вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Пройдя несколько коридоров, я уже собиралась выйти из здания, как встретилась с Кузьминым. Твою мать, да что за день сегодня такой?! — Уже уходите, Евгения Петровна? — ухмыльнулся этот козёл. Спокуха, Жекос! Самое главное, не набей ему морду. Он не стоит твоих кулаков. У тебя для этого муж и целая орава бандитов есть. — Да, товарищ капитан, — ответила я. — И как вам живётся у бандитов? Пестель не обижает? — издевается, гад. — Живётся нормально и да, Пестель не обижает, — произнесла я пока без эмоций. — Это странно. Обычно, он приходит в ярость, когда видит фсб-шников, — если бы я не знала Кузьмина так хорошо, то сказала бы он удивляется искреннее, но нет. Приходит в ярость, когда видит чекистов, говоришь? Почему-то тебя он не избил, когда ты заявился во владения моего мужа. — Может, вам, всё-таки, удаётся попасть под его горячую руку? Пытается меня вывести из равновесия. Хрен тебе, а не мои эмоции, понял?! — Не удаётся. Ему меня мой муж не позволяет обижать, — я победоносно улыбнулась и выскочила на улицу, оставив Анастасия в недоумении. Господи, так и ещё засмеяться на всю улицу. Так весело рабочий день я ещё не заканчивала. Даже осознание того, что дома меня ждёт Трубецкой, который считает, что друзья не целуются, не могло испортить мне настроение.