Жена для мафиози

Pov Евгения.       Служить в ФСБ и жить с мужем-бандитом — вещи несовместимые, но так получилось. Жизнь, вообще, штука несправедливая.       Прожив здесь некоторое время, я поняла, что привязалась к этим питерским бандитам. Они стали для меня также близки, как и Миша с Серёжей. Даже несмотря на то, что на Бестужева я обиделась, всё равно ценю его.       Утром, меня разбудил не живой будильник по кличке Мухтар, а звонок Гебеля. Если передать самую суть, то Муравьёв-Апостол, Сухинов и Соловьёв застали Кузьмина за кражей бумаг из архива сотрудников. Проверяя личные дела каждого офицера, обнаружилось, что исчезло моё досье. И я знаю, куда оно исчезло. На камерах наблюдения, записи с которых так любезно предоставил ребятам и мне Чистяков, видно, как этот «офицер» уносит из архива папку. — Вот сучара, — прошипела я, отбросив телефон в сторону. — И что ты собираешься делать? — послышался голос Муравьёва-Апостола и показалось лицо Бестужева по видеосвязи с ноутбука. — Не знаю, — я потёрла переносицу пальцами. — Зато я знаю, кому моё личное дело понадобилось. — Пестель, больше некому, — влез Миша. — Именно, — бинго, друг. — Теперь, у него есть рычаг давления. Ясен пень, он хочет выжить меня из дома бандитов. — Но что он может сделать? — спросил белобрысый. — Один против всей банды? — Это кажется, что он один, — ответила я. — С ним Анастасий в одной упряжке. Этот урод изворотливее меня.       Посмотрела на экран. Время шесть утра. Ради видеозвонка, Миша почти через весь город пёрся к Муравьёву. Рано утром, ещё в выходной день. Молодец, что я могу сказать. — Я надеюсь, что мой муж не узнает про операцию, в которой получила шрам на плече, — произнесла я. — Да не ссы, Жень, — м-да, Бестужев-Рюмин — мастер успокаивать. — Всё будет хорошо. — Сомневаюсь, если честно, — я посмотрела на экран. — Во всяком случае, нам нужно держать ухо востро. — Женя, — в комнату без стука завалился Ипполит. — Кто там, Жень? — спросил Серый. — Секунду, парни, — я сняла с ног ноутбук и, встав с кровати, подошла к парню. — Ипполит, что случилось? Ты обычно раньше половины восьмого не встаёшь. — Там Ипполит пришёл, что ли? — послышался голос Серёги на повышенном тоне. — Да. Привет, братик, — тем же ответил ему самой молодой из банды. — Женя, Пестель всё про тебя знает. — Я это знаю, Ипполит. Прости за тавтологию, конечно, — ответила я. — Из архива сотрудников ФСБ пропало моё личное дело. Оно у Пестеля на руках. Я за себя особо не боюсь. Я боюсь за Сергея. — Не переживай, майор. Всё будет, как подобает уставу, — улыбнувшись, похлопал меня по плечу Ипполит. Господи, он такое солнышко, что я не могу. — Ладно, я пойду. — Чего он приходил? — спросил Серый, когда я вернулась к экрану. — Насчёт моего личного дела, — ответила я. — Насчёт твоего мужа, — ну блять, Серый! Не надо, не будь Мишей! — Ты боишься за него из-за того, что у него изменится отношение к тебе, если он увидит твоё досье? — Какая, вообще, разница? — взбесилась я. — Всё, пока.       И отключилась. Твою мать, ну почему? Почему офицеры и мои друзья, по, совместительству, давят на меня через Трубецкого? Они не рады тому, что вышла за него замуж. Я сама не рада, но того требовали обстоятельства.       Поднявшись с кровати, я переоделась в футболку с джинсами и вышла из комнаты. Стоило мне подойти к лестнице, как в мои ноги бросился Мухтар. За некоторое время, проведённое здесь, щенок немного подрос. Даже брюшко себе отъел. — Привет, морда, — улыбнулась я и взяла щенка на руки. — Я смотрю, тебе здесь нравится.       Пёсик довольно залаял. Приструнив животное, я вместе с ним пошла на кухню. Накормив Мухтара, я решила пойти к Трубецкому. Проверю, не сдох он ещё. Поднявшись на второй этаж, я первым делом заглянула в спальню Сергея. Открыв дверь, я обнаружила его там спящим.       Только я сделала шаг, как у меня что-то хрустнуло под ногами. Спасибо, что я в балетках была. Трубецкой разбил вазу, это точно. Он явно узнал то, что не должен был, и из-за этого разозлился.       Обойдя осколки, я подошла к кровати и села на край. Трубецкой спит на животе, обняв подушку. Некоторые пряди волос закрывали его лицо. Дотронувшись и убрав их, я невольно улыбнулась. Сергей сейчас напоминал маленького котёнка. Хотелось обнять его, погладить, даже за ушком почесать. — Женя? — послышался хриплый ото сна мужской голос. — Привет, — в данной ситуации я ничего не могла придумать нормального. — Ты как себя чувствуешь после вчерашнего? — забескопоился муж, сев на кровати. — Да нормально, голова не болит, — вспомнив свои ранения и то, как я орала на него вчера, ответила я. — Я хочу извиниться за вчерашнее. Мне не нужно было срываться. — Да ладно тебе, — отмахнулся бандит. — С кем не бывает. — Кстати, а что ты разбил? — спросила я, указывая на осколки. — По-моему, это была ваза. — Кое-что узнал вчера, когда ты уже спала, — начал мужчина. — Разозлился, схватил и швырнул в стену то, что первое под руку попалось. — Может, попробовать склеить? — спросила я, заметив в серых глазах своего мужа грустные огоньки. — Не получится, — вздохнул он. — Старые вещи имеют свойство портиться. — Давай я хотя бы осколки уберу, — произнесла я, сев на корточки перед разбитой вазой. — Давай помогу, — Трубецкой вскочил с кровати и принялся мне помогать.       Во время уборки наши пальцы иногда соприкасались. Когда это произошло снова, я подняла взгляд на Сергея. Он был в одних шортах, без футболки. Было видно, что мужчина уделял внимание своему телу. Скорее всего, это происходит после всех бандитских делишек. Я, конечно, видела, как без верхней части одежды занимаются тот же Веня Соловьёв, но на него не залипала так, как на своего мужа сейчас.       Прогнав от себя мысли эротического содержания, я собрала осколки, забрала остальную часть у Трубецкого и ретировалась из комнаты под его недоумевающий взгляд. Выбросив остатки вазы в мусорное ведро на кухне, я подставила руки под холодную струю воды и несколько раз брызнула себе в лицо. Я сейчас сгорала от стыда просто. — Женя, — голос Трубецкого за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте. — Чего? — чуть не завизжала я. Повернулась к нему. Он был в футболке и это радовало. — Ты себя точно хорошо чувствуешь? — Сергей дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.       Перед глазами всплыла недавняя картина, от которой я почувствовала, как моё лицо начинает гореть. Господи, я сейчас похожа на школьницу-старшеклассницу, которая впервые увидела своего одноклассника оголённого по пояс. — Ты чего? — не сдержал улыбки мой муж. — Ты чего красная, будто кросс бежала?       «Чего ты лыбишься? Уж лучше бы кросс бежала, чем твой торс обнажённый увидела!», — промелькнуло у меня в голове. Не могу я ему это сказать? За кого он меня посчитает? — Так, я думаю, что завтрак отменяется, пока ты мне не скажешь причину такого резкого окраса твоего лица в красный цвет, — Сергей произнёс это таким тоном, от которого мне стало страшно. — А может, не надо? — с некой надеждой спросила я.       В надежде на спасение, я начала двигаться в сторону выхода из кухни. Трубецкой направлялся за мной. Вся эта беготня напомнила мне тот день, когда я узнала, что я должна выйти замуж за главаря питерской мафии.       Поймав и прижав меня к стене, я поняла, что отступать больше некуда. Рано или поздно, придётся рассказать всё Трубецкому. — Женя, скажи, почему ты такая красная? — повторил вопрос мужчина. — Я вспомнила, что наврала отцу тогда, в тот день, когда мы ездили в ЗАГС, — попыталась я придумать отмазку. — И мне чёт так стыдно стало. — А я думаю по-другому, — ответил Сергей.       Сократив и без того короткое расстояние, я почувствовала дыхание Трубецкого на своих губах. Из-за того, что у меня лицо буквально горело, дыхание моего мужа казалось холодным. — Да, сейчас завтрак приготовлю и приду, — послышался голос Рылеева. — Серёжа, сюда Рылеев идёт, — я пыталась отпихнуть от себя Трубецкого. — И чего? — нормально, да? — Ой, ребята, — воскликнул поэт, войдя на кухню и увидев нас. — Вы чего так рано вскочили? — Почему «рано»? — воспользовавшись растерянностью главаря банды, я отлепилась от стены и добавила. — Я уже давно на ногах. Думала, завтрак приготовить на всех, а то, вечно ты у плиты кружишься. — Ну, если есть желание, то помогите, — пожал плечами Кондратий.       И я вместе с Трубецким начали помогать мужчине с завтраком. Пока Рылеев делал бутерброды, я жарила блинчики. Не трудно догадаться, Трубецкой помогал мне. Точнее, пытался.       Сначала, он чуть не получил от меня сковородкой за то, что блины готовые таскал. Он таким образом пытался привлечь наше с Рылеевым внимание. Алло, кутузка, у меня блины горят!       Но дальше — веселее. Бандит потянулся за пачкой с мукой, так как хотел показать, что участие в готовке принимает. Но не смог. Пачка упала с верхней полки и половина содержимого оказалась на голове Сергея. Мы с Кондратием смотрели на него секунд пять шокированным взглядом, а потом… — Ночные ахи-страхи, вы ли это? — истерический смешок вырвался из Рылеева. А я прыснула в ладонь, которой прикрыла рот, чтобы муж не видел моей улыбки. Но смех вырывался наружу и получилось так, что я хрюкнула. — Простите, мадам, это вы сейчас хрюкнули?       Я помотала головой в знак отрицания и ещё раз издала смешок, который напоминал хрюканье. — Может быть, это вас утихомирит? — Трубецкой взял немного муки. — Трубецкой, ты не посмеешь, — заявила я, но тут же в меня прилетела жмень молотой пшеницы. Ах ты, засранец! — Ах ты!       Но я успела пригнуться и мука поприветствовала пол. Рылеев начал уже в открытую смеяться, так и не намазав масло на хлеб. Его смех был слышен на всю кухню, пока Трубецкой кидал в меня муку, а я успешно уворачивалась, словно у меня чёрный пояс по каратэ. — Ребята, я, конечно, всё понимаю, но это уже перебор, — прекратив смеяться, заявил Рылеев. — Не ной, я всё уберу, — отозвалась я и обратилась к Трубецкому. — А ты, в ванную, приводить себя в порядок. — Слушаюсь, мой командир, — и как ни странно, главарь мафии меня послушался. Хоть несколько минут спокойствия. — Женя, — ко мне подошёл Кондратий, когда я принялась убирать рассыпанную муку. — А? — Скажи, что ты сделала с Трубецким? — спросил мужчина. — Что? Я ничего с ним не делала, — тут же я включила дурочку. — Он весь прям светится от счастья, когда рядом с тобой, — сказал Рылеев. — Нет, он, конечно, испытывает к тебе светлые чувства. Но чувствуешь ли ты то же самое по отношению к Сергею? — Не знаю, наверно, — пожала я плечами. Нет, меня тянет к Трубецкому. Я это уже говорила. Но я не знаю, что чувствую.       Мой муж вернулся на кухню. На нём белая футболка и джинсы. Тёмные волосы были влажные, а по комнате пронёсся шлейф его парфюма, от которого у меня закружилась голова. — Ну, что, завтрак готов, — оповестил нас Рылеев. — Ммм, как вкусно пахнет, — на кухню вошли Панов, Щепин-Ростовский, Каховский и Муравьёв-Апостол младший. — Пацаны, кажется, мы вовремя. — Конечно, вовремя, — улыбка сама собой расцвела на лице. — Присаживайтесь, ребят.       Бандиты заняли места и так получилось, что одно место было свободным, рядом с Трубецким, который сидел спиной к плите. Приготовив всем по чаю и кофе, я подала напитки на стол и села рядом с мужем. — Кстати, чёт Пестеля не видно, — нарушил тишину Рылеев, который уплетал блинчики один за одним. — Наверно, к подружке своей уехал, — усмехнулся на последнем слове Ипполит. А у него подружка есть? Бедная женщина… — Ну и пусть валит, — изрёк Петя. — Он с этим личным делом, как с сокровищем носится. Как ни зайдёт в гараж, я его с ним вижу.       Разговоры про главного пса Сергея испортили мне аппетит окончательно. Кусок в горло не лез, пришлось пить одно кофе со сливками. Если моё личное дело попало в руки мафии Трубецкого — уже не так страшно, а если оно окажется у Романовских ребят, то всё, лучше застрелиться и не жить. Рылеев, конечно, удивился, что я к еде не притронулась. Но расспрашивать не стал, потому что знал, из-за чего у меня нет аппетита. Оно и лучше.       Закончив завтракать, я убрала со стола и помыла посуду. Убрав рассыпанную муку, я направилась в свою комнату. Взяв одежду, я пошла в ванную, чтобы смыть с себя муку, которая умудрилась попасть на меня. Приняв тёплый душ, я высушила волосы и переоделась. Джинсы и рубашка с рукавом две четверти, завязанная внизу, всегда были моим любимым стилем.       Выйдя в сад вместе с Мухтаром, я присела на корточки и начала обучать щенка простым командам. Собака росла не по дням, а по часам, так что дрессировку упускать нельзя было.       Овчарка оказалась смышлёной. За эти несколько минут пёс научился командам «Сидеть», «Лежать», «Голос». «Апорт» пытались разучить, но получалось так себе. — А из тебя получился бы неплохой кинолог, — послышался за спиной голос Трубецкого. — Я могу это расценивать, как комплимент? — спросила я, поднявшись. — Конечно, — уголки губ мужчины чуть приподнялись.       Я подошла к качелям и села на них. Трубецкой приземлился рядом. Мы сидели в тишине несколько минут, наблюдая, как Муха носится за летающими насекомыми. — Женя, мне звонил Кирилл, — нарушил тишину мафиози. — Что этому офицеру от тебя надо? — вспомнив этого улыбающегося подполковника, я практически выплюнула вопрос. — Скорее всего, опять люди Романова в город приехали, — изрёк свою версию сероглазый. — Он меня уже задрал, честное слово. — Понимаю, — кивнула я. — Надолго уедешь? — Не знаю, как получится, — ответил он. — Ладно, я пойду.       Поднявшись с качелей, бандит направился на переднюю часть двора, где его явно ждали ребята. И всё бы ничего, если бы я не закричала ему в спину. — Трубецкой, подожди!       Подбежав к нему, я вытащила из-под рубашки свой армейский жетон, который сделала сама, когда училась в Академии. Он был, своего рода, талисманом для меня. Сняв его с шеи, я вложила свой жетон в руку Трубецкого. — Я не суеверная, но этот жетон со мной почти всю жизнь и не раз оберегал меня от опасностей, — зачем-то я начала рассказывать краткую историю жетона. — Ладно, не ото всех. Плечо не в счёт. В общем, возьми его, он тебе нужнее.       На лице бандита расцвела улыбка. Я помогла ему застегнуть цепочку и посмотрела в его серые, цвета речного льда, глаза. В них читалось простое «Спасибо». Но моему сердцу этого было крайне мало. Обняв мужа и прижав к себе, насколько позволяли силы, я сказала. — Будь осторожен, Серёж, — я уткнулась ему в грудь, чтобы он не услышал, как предательски дрожит мой голос. Трубецкой обнял меня в ответ. Дотронувшись губами до моей макушки, я услышала. — Всё будет хорошо, принцесса, — он улыбался. — Не на войну же иду. — Ну мало ли, что эти головорезы могут устроить, — заявила я, вспомнив дело об убийстве Екатерины Трубецкой. — Женя, успокойся, — вздохнул мой муж. — Я же сказал, что всё будет хорошо. — Всё будет хорошо, если ты живой вернёшься, — сказала я. — Не хочу в тридцать с хвостиком вдовой стать.       На мою реплику бандит рассмеялся. Трубецкой приподнял мою голову за подбородок, большим пальцем руки он провел по моим губам, отчего я закрыла глаза. Всё это напоминало нашу ночную встречу, когда я ему наркоту привезла. Последовало мимолётное, почти невесомое, касание его губ. Сергей коротко поцеловал меня и ушёл к парням. Ох, неспокойно моё сердце. Значит, я, всё-таки, перешла черту дружбы с Трубецким.

***

      Поздним вечером я не знала, чем себя занять. Я сидела в гостиной и читала книгу. Она была настолько скучной, что я уже начала засыпать. Но грохот в прихожей моментально лишил меня сна.       Выйдя в прихожую, я увидела Рылеева, Панова и Каховского, которые тащили раненного Трубецкого. Стоп, что?! Сергея ранили?! И это, по-вашему, всё будет хорошо, вернусь живым?! — О Господи! — только и произнесла я, увидев эту картину. Меня просто начала накрывать паника, но я пыталась сохранять спокойствие. — Что случилось? Кто его ранил? — Да крыса романовская ранила! Из-за угла подстрелил, сучёныш! — в голосе Панова играли злые нотки. Он был зол, что не смог уберечь своего шефа. — Попадётся — убью нахер! — Несите его в его комнату, — начала командовать я. — Я врача нашего вызвал, — отозвался Рылеев. — Он уже на подъезде.       Парни прошли в спальню главаря мафии и осторожно положили хозяина на кровать. Трубецкой был слабым, тяжело дышал и прикрывал правый бок. Белая футболка окрасилась в бордовый цвет от вытекающей крови. — Пулю достали? — спросила я у парней. — Пестель пытался, но, похоже, что сделал только хуже, — ответил Петя. — Конечно, хуже, — согласилась я. Расстегнув верхние пуговицы, я показала парням своё левое плечо. — Вот, что бывает, когда пытаешься сам извлечь из себя пулю! Идите. — Можно, хотя бы я останусь? — спросил Кондратий. — Да.       Бандиты ушли, оставив меня и Кондратия с Трубецким. Шатен еле-еле разлепил глаза и почти шёпотом произнёс. — Женя, — выдохнул он. — Помог твой жетон. — Да я вижу, — досадно покачала я головой.       В дверь постучали. Дав разрешение войти, я увидела мужчину лет шестидесяти. Он не был одет, как врач, но чемоданчик говорил о многом. — Здравствуй, Серёжа, — поприветствовал подстреленного мужчина. — Наслышал я о твоей ране. Сейчас я пулю достану, благо неглубоко загнал её этот придурок Пестель.       Я наблюдала, как врач группировки извлекает свинец из бока Трубецкого. От такой сцены становилось противно и рвотный ком подступал к горлу. Когда мужчина закончил, он сказал мне перебинтовать пациента, а сам он вышел вместе с Кондратием из комнаты.       Обработав рану, я начала перебинтовывать бандита. Я чувствовала его взгляд на себе. Ранение было не такое уж и страшное, но отнеслась я к нему, как к смертельному. — Ай! — дёрнулся Трубецкой. Видимо, немного спирта попало в ранение. — Терпи, — отозвалась я, затянув бинт чуть потуже. — Кто мне говорил, что всё будет хорошо? Вот тебе и хорошо. — Женя, да перестань ты так паниковать, — начал Трубецкой. — Обычное ранение. — Обычное? — вскипела я, завязав бантик, чтобы повязка не спадала. — Не будь ты ранен, треснула бы сейчас.       Схватив меня за руку, которую я занесла для удара, Сергей дёрнул её, и я упала на кровать, рядом с ним. Посмотрев на бандита, я увидела, что он улыбается. Я невольно улыбнулась в ответ. — Ай! — скривился Трубецкой. — Больно? Где? — тут же встрепенулась я. — Да я шучу, — ухмыльнулся мафиози. — Не надо так шутить, — серьёзным тоном сказала я, поправив бинтовую повязку. — Особенно, со мной. — Женя…       Я снова подняла взгляд на своего мужа. Выражение лица было серьёзным, серые глаза смотрели в мои, отчего в комнате становилось напряжённо. Сократив и без того короткое расстояние, Сергей осторожно коснулся своими губами, словно спрашивая разрешения. И я разрешила и поняла, что стена дружбы между нами давно дала трещину, а сейчас — совсем на куски разлетелась, словно от взрыва. — Серёж, у тебя же ранение, — отстранившись, сказала я. Мне было страшно, что шов, который так умело сделал врач мафии, разойдётся и кровь скажет «Просто привет, просто как дела». — Плевать, — тяжело дышал Трубецкой. — Я слишком долго ждал от тебя взаимности.       И я снова утонула в поцелуе шатена. Здравые мысли отошли на задний план, уступая место тому чувству, которое я больше не могла скрывать. Я призналась себе, что полюбила Сергея и отрицать это уже нет смысла.       Когда Трубецкой пытался расстегнуть мою рубашку, а потом, чертыхнувшись, и просто с силой дёрнул её полы, что пуговицы разлетелись, я поняла, что в водовороте чувств пропала окончательно. Принципы, которые были возведены мной нерушимыми стенами, разом разрушились. То, что я возводила годами, было разрушено в один миг. Может, стоит относится к криминальному миру немного по-другому? Ведь, теперь, он — часть моей жизни.