Когезия

      Вырабатывая план поимки Учиха Обито, команда Какаши в первую очередь сосредоточила свое внимание на всех вариантах транспорта, что соединял Токио и Сендай – ближайший с севера к столице город, достаточно крупный и достаточно удаленный, чтобы быть последней точкой длинного турне Обито, охватывающего всю страну. Сразу отказались от авиа: любой, даже самый малый аэропорт представляет собой максимально защищенный объект, напичканный камерами и службами безопасности, – попасть на такой, не засветив свое приметное лицо и личность, Обито просто не смог бы. Также выпадал и малый авиатранспорт: маломестные самолеты и вертолеты все под счет – незаметно поднять и потом посадить любой из них невозможно: необходимы специальное место, разрешение, персонал… Даже окажись сам Учиха за рулем такой машины, ее невозможно посадить и оставить в чистом поле: слишком проблематично. А по той же причине приметности их цели можно было сразу отказаться и от регулярных рейсов всех видов водного, железнодорожного или автомобильного транспорта – все сошлись на том, что это, к тому же, было бы слишком законопослушно. Из прочего меньше всего проблем оставалось с железной дорогой. На локомотивы грузовых поездов крайне сложно попасть: любое депо представляет собой такой же закрытый объект, как и аэродром. Даже если подкупить какого-нибудь машиниста, он никак не сможет провести и посадить никому не известного человека в кабину – заметят если не люди, то камеры. За пределами же депо проникнуть в локомотив почти невозможно: поезд либо пребывает в безостановочном движении, либо при стыковке находится под постоянным наблюдением не одной пары глаз. Еще вариант – проникнуть в грузовой вагон, но не каждый состав подойдет для этого: цистерны отпадают сразу, закрытые вагоны, если это не опечатанные контейнеры, больше почти не используются, в открытых есть риск быть замеченным. К тому же, надо точно знать что когда и куда будут перевозить, чтобы не уехать в совершенно другом направлении с ближайшей остановкой через двенадцать-четырнадцать часов, а такой информацией обладают только железнодорожные служащие довольно высоких рангов – для сохранения секретности своих передвижений Обито не мог привлекать слишком много сторонних людей. В довершение, очередной проблемой станет прибытие на конечную точку – новый закрытый объект, который непросто покинуть незаметно без чужой помощи и точной координации действий. Хуже обстояли дела с водным транспортом. Частных зарегистрированных и не учтенных малых судов – не яхт или прогулочных катеров, а самых обычных моторных лодок – а также бухт, портов, приморских городков и деревень от Сендая до Токио было слишком большое количество. Контрабандисты пользовались этим участком редко и с большой осторожностью, в первую очередь из-за близости к столице, но это же означало максимальную скрытность таких перевозчиков. С другой стороны, один раз Обито уже использовал путь по воде – использовал громко, зная, что это заметят, использовал так, чтобы сбить их с толку. Повторяться в ходах было не в его вкусе – теоретически это понижало шансы того, что до Токио Учиха станет добираться вновь на лодке. – Мы не отказываемся полностью от этого варианта, – говорил Какаши, докладывая в понедельник Цунаде о том, что было сделано за выходные, – но все же рассматриваем его как маловероятный. У промышляющих в округе Сендая контрабандистов есть несколько баз, будет нетрудно за пару дней установить наблюдение за всеми. – И, если Обито все же решит повториться, его нужно будет брать сразу там, – продолжила Цунаде. Хатаке кивнул. – Нельзя допустить, чтобы даже часть пути он проделал по воде. Иначе после этого он сможет остановиться и сменить транспорт в любой момент. Пятая откинулась в кресле. Ее брови были чуть сведены к переносице, взгляд сосредоточен, пальцы рук напряженно переплетены. – Значит, остались автомобильные дороги? – Да, это самая большая проблема, – признался Какаши. – Для Обито ни во что не станет проехать этот путь в кузове обычного грузовика. Легковые машины отпадали по той же причине, что официальные рейсы. Вдоль всех больших дорог Японии стоят камеры, способные засечь любого пассажира в любой легковой машине, а учиховский ожог на пол-лица абсолютно точно внесен во все базы данных нейросети полиции. Цунаде думала. – Он вряд ли может воспользоваться случайной машиной: это должен быть автомобиль или пригнанный его подручными из Токио, или отданный кем-то из местных банд – угон я бы исключила. – Да, вновь слишком приметно, – согласился Какаши. – Не думаю также, что он воспользуется помощью кого-либо из местных: он встречается с ними, чтобы установить свои правила, а значит не может просить подбросить. Проще купить услуги частного, но официального перевозчика. – И это главная проблема, – поняв подвох, вздохнула Цунаде. Таких перевозчиков в Сендае наверняка был не один десяток. – Тогда займитесь ими. Слежку за основными бандами уже установили? – Смогу после вашей санкции, но боюсь, что в Сендае у нас слишком мало людей. Сенджу задумчиво покачала сцепленные в замок ладони. – Посмотрите вместе с Эбису, кто свободен в ближайшее время, и направьте в Сендай, – сказала она, тем самым давая Хатаке возможность использовать почти любое необходимое количество людей. – К слову об этом: что по срокам? – Обито все еще на Хоккайдо, – ответил тот. – Отметился в Асахикаве, сегодня, вероятно, получим сведения из Саппоро. Больше на северном острове делать нечего, да и вокруг Сендая не так много крупных городов, так что все решится на этой неделе. Цунаде внимательно посмотрела на него, подождала немного и задала вопрос: – Ты готов? Какаши посмотрел на Пятую в ответ. – Да, – только и сказал он. – Так же, как и три года назад. Еще в тот период, когда они узнали, что Обито жив, это сразу стало проблемой по нескольким причинам. Учиха был опасен не только потому, что стремился уничтожить Коноху лично, но и потому, что в случае поимки полицией мог походя раздавить жерновами официальных структур огромное количество жизней людей по всей стране, как бывший член и часть клана-основателя организации зная очень и очень многое вплоть до основ. И Цунаде, и Какаши с неизбежностью понимали: безвреден Обито может быть только в одном случае. И Хатаке принял это обязательство на себя – обязательство лишить жизни бывшего друга, официально мертвого уже десяток лет. Об этом нельзя было сказать другим, например, его команде, как и перепоручить. Во-первых, шестая из десяти заповедей Пятикнижия стала чуть ли не официальным лозунгом Конохи со времен окончания войны с якудза, а во-вторых, организация никогда не имела достаточного статуса даже для того, чтобы вершить судьбы людей по букве закона. Последние решения всегда оставались за официальными органами власти, даже если к их принятию приводили действия участников Конохи. – У тебя есть вся моя поддержка, – произнесла Сенджу, и это уже можно было считать высшей формой приободрения с ее стороны. Какаши кивнул. Они с Пятой не были друзьями, чтобы позволить себе больше откровенности или участия, но ее слова и действия всегда говорили о высшей степени расположения к нему и доверия к его действиям. То же Хатаке мог предложить взамен. – Что с главой контрразведки? – задал он встречный вопрос. – Молчит, – с тенью неудовольствия в голосе сказала Цунаде. С их встречи в клубе, где работала Югито, прошло всего две недели, а Какаши казалось, что уже больше месяца. – Они тоже наверняка следят за перемещениями Обито, – произнес он. – Думаешь, захотят помешать или перехватить инициативу? – Если бы они поймали его еще тогда или в любой момент после, я был бы только рад: это бы значительно облегчило мою задачу, – немного соврал Какаши. – Но они тоже не могут действовать открыто. – В любом случае, будь на чеку, – настояла Цунаде. – Если заметишь, что кто-то вам мешает, или перемещения этой… – она сделала вид, что припоминает, и даже поморщилась, – Двухвостой кошки… сразу сообщай. – Не думаю, что Уэно Эй будет пытаться помешать нам поймать Обито, – заметил Хатаке. – В его поимке больше заинтересован спецотдел полиции по борьбе с наркотиками, а вот со стороны главы контрразведки я бы в первую очередь опасался ликвидатора. Пятая вновь адресовала ему внимательный взгляд, явно раздумывая над чем-то. Какаши мог бы даже предположить над чем именно, но не хотел. – Одинокая неизвестная фигура, пользующаяся всеми ресурсами силовых структур и которую никак нельзя отследить, – в итоге задумчиво проговорила она и добавила: – Наверняка у нее тоже проблемы со слежкой. – Наверняка, – не стал спорить Какаши. Тайна личности следящей за Учиха персоны его не слишком беспокоила: ею могла оказаться почти любая молодая женщина, случайно встреченная им в токийском метрополитене, – тревожнее было думать о том, что она и стоящий за ней аналитический отдел окажутся лучше его команды. Он все-таки рассчитывал настигнуть бывшего друга живым. – Что ж, дважды в день держи меня в курсе, – сказала Цунаде, подводя черту под состоявшейся беседой. – Хорошо, – дежурно ответил Хатаке, поднимаясь. В помещении перед кабинетом, которое никто не называл приемной, ведя вежливую, но пустую беседу с Шизуне, его ждал Генма. Какаши уже подумал, что появились новые сведения, однако тот просто спросил: – Как все прошло? – А как должно было? – вопросом на вопрос ответил Какаши, кивая помощнице Сенджу и уже выходя в коридор. – Нам дадут людей? – Генма нагнал его в три больших шага. – Да, – кивнул он, – но, думаю, часть команды все равно должна будет поехать в Сендай. – Звучит логично, – согласился Ширануи.       В течение последующих суток команда Хатаке перебрала довольно длинный список сендайских фирм, оказывающих услуги городских и междугородних грузоперевозок. Верхнюю треть этого списка отсекли сразу: слишком крупные компании, слишком серьезные документы, слишком блестящая репутация. По схожим причинам отмели и те, что находились на рынке меньше года: такие не согласятся ни на что, хоть на запятую отличающееся от формулировки закона, не предполагающего провоз людей не в кабине автомобиля. Из оставшегося списка выпадали и такие фирмы, что находились под «опекой» местных преступных группировок, но точное их количество было установить почти невозможно, поэтому дальше команда села на телефоны. – Да, мне нужно будет перевезти мебель из Сендая в Акиту в конце этой недели… – Изумо болтал уже третий час подряд, отчего живая заинтересованность в его голосе начинала давать сбои. – Что? Объем? А сколько машин у вас есть?.. Заказы делались с временных сим-карт с одного ненастоящего адреса на другой – главное, не в направлении Токио, чтобы у водителя не было даже случайной возможности подобрать кого-нибудь просто по дороге. – К сожалению, я не могу точно назначить день, – расхаживал по другому концу комнаты Котецу, – Понимаете, это зависит от моей работы, но когда мне скажут, мне нужно будет переехать в течение суток… Конечно, я буду держать вас в курсе. Единственное, что продолжало беспокоить Какаши, так это возможность наличия у подручных Обито личного грузового автотранспорта: на чем-то же он должен уже передвигаться по стране. По островам, конечно, на местных машинах, но сегодня-завтра, когда Учиха снова ступит на Хонсю, его уже вполне может поджидать неприметный фургон, одолженный одним из его подручных у какого-нибудь родственника, не угнанный, с «чистыми» номерами и со всеми документами у водителя. – Мы получили подтверждение от всех свободных агентов в Сендае, туда же в течение суток могут отправиться еще полтора десятка, – сообщил Эбису, передавая Какаши распечатанный список имен и телефонных номеров. – Забирай, – кивнул Хатаке Генме. – Я буду во главе делегации? – тот даже не удивился, принял список и пробежал его глазами, после чего задал риторический вопрос: – Ты же дашь мне Котецу и Изумо? – И даже Шикамару, – вновь кивнул Какаши. Генма тоже несколько раз покачал головой, уже размышляя о том, как распорядиться полученным ресурсом. – Есть только одна проблема… – начал Какаши. – Мы не можем сказать нашим агентам, кого именно мы ловим? – с первой попытки все правильно понял Ширануи. – Что насчет особого информатора Акацуки? Хатаке помолчал, прикидывая варианты. – Мы фактически не соврем, – продолжал Генма. – А назовем его… Тоби? – Да, неплохо, – принял решение Какаши. – Теперь главное, чтобы Котецу и Изумо не прокололись, – проворчал Генма и вернулся к изучению списка. – Есть сведения о действиях Обито в Саппоро, – только что упомянутый Шикамару внезапно появился рядом с ними. – Когда? – обернулся к нему Какаши. – Сегодня ночью, – ответил тот. Хатаке это насторожило. – Как-то… поздновато? – с паузой озвучил его мысли отвлекшийся Ширануи. – Разве такая задержка критична? – не слишком уверенно поинтересовался Нара. – Еще не уже, но уже почти, – произнес Какаши. В его голове у передвижений Обито сложился определенный ритм, и подобное промедление примерно в двенадцать часов еще не выглядело слишком значимым, но не могло и быть просто бессмысленным. Дополнительные дела? Поломка транспорта? Погода точно была ни при чем: в новостях не передавали никаких сведений ни о землетрясениях, ни об оползнях на Хоккайдо. Это было странно, но одновременно давало ему, Какаши, чуть больше времени. – Ямато же вроде сейчас в Аомори? – спросил он у Эбису. – Насколько я знаю, да, – ответил тот. – Хорошо, – Хатаке поднялся со своего места. – Сейчас вернусь. Он вышел из их рабочей комнаты, прошел по коридору мимо кухни до пожарной лестницы и вышел на балкон. Яркое полуденное солнце на миг ослепило его, и Какаши пожалел, что не оставил пиджак в помещении: воздух был душный и плотный, как молоко. Подходя к перилам, он достал из внутреннего кармана личный телефон и по памяти набрал номер Ямато. – Да, семпай, – ответили через четыре гудка. – Привет, ты в Аомори? – без предисловий поинтересовался Какаши, щурясь и пробегая взглядом по городскому пейзажу. – Да. – Есть время или занят? – Смотря когда и сколько нужно быть свободным, – произнес Тензо. Хатаке прикинул. – От сегодняшнего вечера плюс сутки. – Смогу освободить, – после короткой паузы произнес Ямато. – Что нужно сделать? – Знаешь, где обитают местные рыболовы? – Да. – Сегодня ночью к ним, скорее всего, приедет наш гость, я бы хотел, чтобы ты за ним проследил. Ямато не нужно было объяснять, о ком говорит Какаши. Пусть Тензо и не состоял в его команде и перемещался по всей стране со своими, чаще всего одиночными миссиями, но именно его Хатаке рекомендовал Цунаде для сопровождения на встречу с главой контрразведки, предугадывая, что речь на ней пойдет об Учиха. Во всей организации Ямато был лучшим мастером незаметной слежки, человеком-невидимкой, способным буквально слиться с окружающей средой. – Как долго нужно будет проследить? – До того момента, как гость покинет город, – ответил Какаши. – Меня в частности интересует транспорт, на котором он это сделает. – Понял вас, – сказал Ямато. – Позвоню, как разберусь. – Спасибо, – ответил Какаши. – И да, Тензо… – Да? – Постарайся выяснить, не следит ли кто уже за рыболовами Аомори, – произнес Хатаке. Ямато понял. Не зря ведь присутствовал на той встрече с Уэно Эем. – Есть ориентиры? – Возможно, это будет женщина, – продолжил Какаши, отворачиваясь от солнца, чтобы было хоть немного легче дышать в маске. – Рост выше среднего, описания внешности нет. Единственное, что нам известно, она предпочитает оставлять на виду светлые волосы, заплетенные в косу, примерно до середины спины. Если заметишь такую, то постарайся помешать ей сделать то, к чему у нее могут быть намерения. – Понял, – ответил Ямато. – Как закончу, позвоню. – Спасибо, – повторил Какаши. – Буду должен. – О чем вы, семпай? – впервые усмехнулся на том конце провода Тензо. – Это я вам до сих пор должен. – Пока, – произнес Хатаке, чтобы не тратить драгоценное время, нужное коллеге на подготовку. – Я позвоню, – ответил тот и повесил трубку. Стоя в тени, отбрасываемой балконом верхнего этажа, Какаши спрятал телефон обратно во внутренний карман и вновь повернулся к городу, прислоняясь спиной к стене. Короткая мысль, словно молния, царапнула ему подсознание. Что, если Обито использует грим и переодевания так же, как их использует Ямато, – сейчас, пробираясь в Аомори, или потом, когда будет покидать Сендай? Нет, сказал он себе, лицо Обито – в прямом смысле открытая, незаживающая рана для самого Учиха, его манифест. С тех пор, как им стало известно о том, что он жив, Обито ни разу не побрезговал при очередном своем темном деле засветить свой шрам, словно подпись, на камеру. Какаши понимал, что бывший друг хочет этим сказать, и понимал, насколько это для него значимо. Между тем им не стоило недооценивать и контрразведку. Чем ближе Обито к Токио, тем меньше у него пространства для маневра – это понимают все. С Хоккайдо на Хонсю невозможно попасть, минуя Аомори, а значит, это еще одна фиксированная точка, которой Учиха не избежать. Большую операцию по перехвату не спрячешь в таком маленьком городе, и тем более на станции местных контрабандистов, но если бы он хотел просто лишить жизни бывшего друга, то действовал бы именно там… Размышляя о Двухвостой кошке главы общественной безопасности, Какаши, однако, не мог не подумать о еще одной светловолосой женщине, мысли о которой не мешали его работе, но всегда крутились где-то рядом и напоминали о себе, стоило ему только отвлечься или остановиться передохнуть. Вечер среды был все ближе, а Хатаке все еще не решил, пойдет ли он снова в клуб. Не было ничего проще, чем просто пропасть сейчас, пропасть и избавить себя от долгов и искушения, но, положа руку на сердце, теперь Какаши приходилось искать причины для такого поступка, и все они все равно не срабатывали. Он хотел вновь встретиться с Югито – иррационально, навязчиво, непреодолимо.       На следующий день все было готово к отъезду. Время близилось к полудню, Генма и Шикамару были еще в офисе и ожидали сообщения от Изумо, который встречал остальных агентов, или Котецу, в обязанности которого входило подогнать транспорт. – В итоге у нас осталось около десятка подозрительных фирм-перевозчиков, более плотной проверкой которых мы займемся на месте, – говорил Генма, окончательно подбивая их план действий в Сендае. – Еще возьмемся за контрабандистов и установим постоянную слежку за местными шайками. Ловить будем на выезде, машину или лодку – как пойдет. От Ямато сообщений нет? – Пока нет, – ответил Хатаке. – Еще рано. – Да, ты прав, – качнул головой Ширануи. – Просто не верится, что мы наконец-то действуем, а не только наблюдаем, сидя на месте. Какаши понимал это нетерпение друга – оно владело всей их командой, включая даже только недавно присоединившегося Шикамару. Они работали больше и напряженнее обычного, уходили из офиса позже, откладывали обеды и ужины чаще, даже забывали вовремя относить на кухню кружки из-под кофе. Переезд на место части команды грозил только усугубить эту проблему с обеих сторон. – У нас снова только одно сообщение, – произнес Эбису, подходя к ним вместе с Нара. – Из Хакодате. Сегодня утром. – Все еще на Хоккайдо? – Генма даже чуть прищурился, адресуя этот вопрос больше самому себе. Какаши же теперь не сомневался: – Он замедляется. – Зачем? – цепко, не без скрытого раздражения спросил его друг. – Любое промедление повышает шанс быть пойманным – не нами, так полицией или контрразведкой. В дороге он наиболее уязвим. Хатаке молчал. Ответа у него пока не знал, но отрицать факты было невозможно. – Вчера, готовясь к поездке, я читал местные новости, – внезапно заговорил Шикамару, – и там был анонс ежегодного мотопробега, который пройдет в эти выходные по маршруту Сендай – Фукушима – Сома. Может быть, он собирается прикрыться им? И снова этот парень попал в точку, из всего вороха фактов обратив внимание на единственный нужный. Рано или поздно они бы все равно узнали про это мероприятие, но тогда могло бы остаться меньше времени на подготовку. Какаши мысленно пересчитал новое соотношение вероятностей путей и способов передвижения Обито. – Плюс одна проблема, – вздохнул Генма. Он очень не любил, когда все начинало идти не по плану. – И все же придется обратить внимание на этот пробег, – сказал Какаши. – Знаю, – отозвался Ширануи. – А еще не упустить из вида около пяти десятков машин и примерно семи десятков людей. – Никто не говорил, что будет легко, – усмехнулся под маской Хатаке. – Ага, – не слишком радостно отозвался друг, доставая телефон и просматривая пришедшее сообщение. Потом кивнул Шикамару: – Пойдем. Протянул руку и взял стоящий рядом на стуле рюкзак. – Будем на связи. – Каждые два часа, – подтвердил Какаши. Генма уже сделал шаг в коридор, Нара последовал за ним. – Котецу и Изумо с ума сойдут, когда услышат про перспективу покататься на байках. В этом Ширануи был однозначно прав.       Тем же вечером, по наводке Шикамару, Какаши с Эбису изучили новости и историю ежегодного пробега мотоциклистов, на который съезжались участники если не со всей страны, то как минимум с Хонсю и Хоккайдо. Пробег был однодневным, всегда по традиционному маршруту, с принимаемыми заранее взносами за платный участок трассы на Токио, что означало беспрепятственный проезд через две таможенные заставы, и это, по соображениям Хатаке, резко повышало привлекательность такого варианта передвижения для Обито. Если у Фукушимы от колонны отделится одинокий мотоциклист и поедет дальше к столице, на него никто не обратит внимания – шлем скроет шрам, а колонна нужна для того, чтобы безопасно покинуть Сендай без риска быть перехваченным на выезде. На автобане же ни Коноха, ни контрразведка не будут устаивать погоню: они же не в голливудском боевике… Чем тише становилось в офисе и чем темнее за окном, тем чаще Какаши против воли поглядывал на часы на запястье. Он не принимал это решение взвешенно или осознанно, он просто знал, что все-таки пойдет сегодня на встречу с Югито. И когда малая стрелка стала приближаться к девяти, они с Эбису покинули рабочие места – Какаши несколько раньше коллеги, чтобы избежать этикетных вопросов о планах или пункте назначения. Врать не хотелось, как и лишний раз задумываться над рациональностью своего поступка. При этом он все же собирался соблюсти и меры предосторожности: быть вежливым и немного отстраненным, держать свои мысли в узде и ни за что не прикасаться, ограничиться одним перерывом Нии и, может быть, позволить себе назначить еще одну встречу уже на следующую неделю, но не раньше. В конце концов, их будет разделять целая барная стойка, что может быть безопаснее? Уже идя по тротуарам района Роппонги, больше освещенным витринами кафе и магазинов, чем уличными фонарями, Хатаке подумал о Ямато: звонка или сообщений от него так и не поступило, что было скорее ожидаемо в свете замедления скорости передвижения Учиха. Вероятнее всего, как раз в эти же минуты Обито в полной, густой темноте пересекает пролив между Хоккайдо и Хонсю, так что Тензо придется задержаться – Какаши только надеялся, что для этого у того были время и возможность. Занятый этими мыслями, Какаши быстро заметил, но не сразу сообразил, что за женская фигура в бежевом тренче среди прочей молодежи стоит рядом с охранником у входа клуб. В направленном сверху вниз свете распущенные волосы Югито отливали белым золотом, она что-то говорила рослому секьюрити в строгом костюме – тот отвечал коротко, но довольно и приветливо, явно стараясь соблюдать грань между внешней непоколебимостью и интересным разговором. Хатаке насторожился, замедлил шаг, но все же подошел – Югито уже заметила его: – О, а вот и вы. Ее карминовые губы сложились в красивую улыбку, но по имени, как отметил Какаши, она его не назвала. – Это за мной, Буру-сан, – Нии обернулась к охраннику, сделала два шага вперед и развернулась на месте. – Не говори никому, пожалуйста, как и договаривались, – в ее голосе прозвучала мягкая обворожительная сила. Крупногабаритный, чем-то явно польщенный Буру-сан чуть поклонился Югито и скользнул коротким оценивающим взглядом по Какаши – Хатаке смотрел прямо и остро. – Не выдавайте меня хотя бы до ближайшего перекрестка, – негромко произнесла Югито, наклоняя голову и увлекая его за собой от входа в клуб. Какаши последовал за ней, по крайней мере, пока – он еще не решил, что делать, ведь вечер уже явно не пошел по плану. – Я должна сразу извиниться перед вами, – на ходу продолжала Нии. – До сегодняшнего утра я была уверена, что выйду на работу как обычно, но некоторые обстоятельства заставили взять небольшой отпуск. – Что-то случилось? – спросил Какаши, идя рядом по направлению к перекрестку. – Мммм, – протянула Югито, – не совсем. По крайней мере, ничего непоправимого, – она усмехнулась как будто сама себе. – Я бы предупредила вас, да не знала как, кроме того, чтобы прийти на встречу самой. Они сделали еще пять шагов и остановились у перекрестка: для пешеходов горел красный свет. – В общем, вот, предупредила, – Югито повернулась к нему и извинительно улыбнулась. Одна ее ладонь пряталась в кармане тренча, другая сжимала тонкий и длинный ремешок сумки. – И что теперь со встречей? – задал вопрос Хатаке, зная, что его выражение лица почти полностью скрыто под маской – Нии же была перед ним как на ладони. Она отвела взгляд. Мимо проезжали машины, рядом разговаривали люди, вечерний город наполняли шум и духота. – Назначим новую или... Если вас это не смущает, продолжим эту, – Югито коротко глянула на него и показала прямо через дорогу. – Мне туда. Какаши выдохнул. Он не хотел отпускать ее так быстро, не опять. Что же до недавно установленных им самим правил – придется поменять. Кстати, первое из них – быть вежливым и немного отстраненным – все еще оставалось в силе. – У вас не будет проблем? – только и спросил он. – Если Буру-сан никому не скажет… – с полуулыбкой начала Югито и добавила: – Да и кроме того, я же не на работе! Загорелся зеленый. Второе: держать свои мысли в узде и ни за что не прикасаться. – Пойдемте? – спросил Какаши. – Да, – ответила она. Вместе с остальными пешеходами они стали переходить дорогу. – Вы долго меня ждали? – продолжил Хатаке. – Нет, – произнесла Нии. – Я припомнила, во сколько вы примерно приходили каждый раз, и заложила на всякий случай полчаса, чтобы вас не пропустить. Он подсчитал в уме – выходило чуть больше часа. – Не переживайте, у меня была компания, – она вновь улыбнулась. Какаши все-таки почувствовал укол совести, хотя ни в чем не был виноват. – Куда теперь? – спросил он. – Как ни странно, поужинать, – ответила Югито. – Обычно мне приходится делать это намного раньше, но сегодня все идет кувырком… Составите компанию? – Судя по всему, – сказал Какаши. Она усмехнулась, обернувшись на него: – Какую кухню предпочитаете? – Соглашусь с любым вашим выбором. Югито задумалась, продолжая в среднем темпе шагать вперед, и произнесла: – Думаю, вам нравится классическая японская: морепродукты, рис, лапша, сашими – простые, чистые вкусы… – вновь посмотрела на него. – Звучит неплохо, – не стал спорить Хатаке. Нии чуть не рассмеялась: – Тогда вы не расстроитесь, если я выберу итальянскую? – Нет, не расстроюсь, – тоже против воли усмехнулся Какаши. Она снова не делала то, что от нее можно было бы ожидать. Правило третье, новое: не расслабляться. – Прошу, следуйте за мной, – словно официантка, только без поклона, пригласила Югито, и продолжила: – У меня нечасто выдаются свободные вечера, чтобы поужинать в ресторане, но пару неплохих мест я знаю. – Работа? – поддержал разговор Какаши. – Да, как вам известно, – ответила она. – Но у занятости по вечерам есть свои плюсы. – Например? – Полностью свободный день. Дома после работы я оказываюсь в три или четыре часа ночи, сплю до девяти-десяти – и до восьми вечера все время в моем распоряжении. – У вас довольно небольшой рабочий день, – не мог не заметить Хатаке. – Потому что мой рабочий день – каждый день, – произнесла Югито. – К тому же это физический труд – иногда и за четыре часа выдыхаешься. Они вновь говорили о ее работе, теме, которая уже не раз поднималась, но Какаши все равно не покидало какое-то странное чувство. Возможно, дело было в смене обстановки: происходящее все больше выглядело как реальная, нормальная, заранее обговоренная встреча двух взрослых людей. Четвертое, самое важное: в отсутствие привычных рамок держаться за новые, придуманные рамки. – Делать повседневные дела днем удобнее, – тем временем продолжала Нии. – В магазинах меньше народа, в ресторанах – обеденное меню, меньше машин и людей на улицах, есть где пройти… – Кажется, вы собирались открыть свою школу танцовщиц, – напомнил Какаши. – И я до сих пор вполне серьезна, – ответила она. – Если есть время днем, почему не открыли уже? Югито немного удивленно посмотрела на него. – Если браться за это дело, то в первую очередь надо уменьшать часы работы в клубе: не все желающие обучаться смогут приходить на занятия днем. Довод звучал более чем логично. – Разве хозяин вашего клуба не был бы заинтересован в таком? – спросил он. – Нет, не был бы, – с новой, ироничной усмешкой ответила она. – Не думаю, что открою вам тайну, но большинство девушек, как танцовщиц, так и хостес, приходят в этот бизнес вообще без опыта – такие запросы предъявляются только к администраторам или барменам. Остальным всему приходится учиться на ходу. Он уже хотел спросить, как эту работу нашла она, но Югито вдруг сменила тему: – А вы? В каком кружке вы занимались в школе? – Я? – переспросил Хатаке. Она впервые задала ему личный вопрос напрямую. – Я вам рассказала, что всю жизнь занималась танцами – ваша очередь, – Нии даже добавила укора во взгляд. – Стрельба из лука, – ответил Какаши. А еще борьба, кендо и клуб го и шахмат – и это помимо тренировок вне школы. Он с детства интересовался оружием и разными видами единоборств, много изучал и сам в свое время вышел на Коноху, без чьей-либо помощи. Приняли его благодаря рекомендации друга школьного учителя, но узнал он об этом намного позднее. – Необычно, – оценила Югито. – В университете продолжали? – Я учился в Полицейской академии – там была уже другая стрельба. Правда вылетела у него легко, словно сама просилась, но она же заставила его знакомую остановиться прямо посреди тротуара и развернуться к нему. – Вы учились в Полицейской академии? – переспросила она. – Да, – ответил Какаши. Он представлял, о чем думает Югито. Для нее он – темная фигура, участник какой-нибудь банды или чего-то не менее противозаконного, судя по их первой встрече и расспросам полиции, а теперь все становилось еще запутаннее. – Послушайте, насчет моей работы… – Хатаке уже был готов озвучить дежурную неправду, к которой ему часто приходилось прибегать, но Нии не дала ему досказать: – Если вы не хотите говорить об этом, давайте не будем, – она чуть пожала плечами и улыбнулась, превращая все в шутку: – Просто после ужина расстанемся в людном месте. Какаши тоже чуть улыбнулся под маской – то ли с сожалением, то ли с облегчением. – Кстати, мы почти пришли. Югито уверенно пошла к одному из многочисленных двух- и трехэтажных зданий вдоль улицы, поднялась по боковой лестнице, взялась за ручку и потянула на себя одну из двух больших стеклянных дверей. – Добро пожаловать, – стоящая на входе администратор поклонилась им на 45 градусов. – Вы бронировали? – Нет, – ответила Югито. – Но, может быть, у вас найдется столик на двоих? Администратор сверилась с планом рассадки у себя на мониторе, кивнула и предложила им снять верхнюю одежду. Какаши в этом не нуждался, а Нии потянула пояс тренча, развязывая узел и снимая пальто, – под ним оказалось прикрывающее колени бордовое платье, не вызывающе облегающее, но скроенное ровно по фигуре, с узким, почти целомудренным разрезом впереди, вниз от горловины, и рукавом в три четверти, открывающим тонкие предплечья. – Прошу за мной. Идя последним и невольно наблюдая, как разрез сзади на узкой юбке открывает при ходьбе стройные ноги Югито, Хатаке припомнил, что еще недавно не мог представить ее в повседневной одежде – и вот она сама ему все продемонстрировала, оставшись собой, раскованной, но выверенно-изящной, словно фарфоровая статуэтка европейских мастеров. – Приятного вечера. Администратор подвела их к столику во втором ряду от панорамных окон, выходящих на оживленную улицу, с которой они только что поднялись, положила на него меню и удалилась. Зал был почти полон, каждый столик освещала собственная лампа, источающая приглушенный мягкий свет, играла ненавязчивая музыка, в проходах проворно сновали официанты и официантки в белых длинных передниках. – Вам что-нибудь посоветовать? – с завуалированными нотками веселья спросила Югито, уже расположившись в кресле с невысокой спинкой и беря в руки меню, состоящее всего из одного листа. Какаши быстро пробежал его глазами: он не был искушен в итальянской кухне, поэтому остановил свой выбор на простом и проверенном сочетании, которое, как он надеялся, сложно испортить. – Я уже выбрал, но вы можете попробовать изменить мое мнение. Тонкие брови Нии дрогнули чуть вверх – она положила меню на стол, переплела пальцы и произнесла: – Вам доводилось раньше пробовать что-нибудь из итальянской кухни кроме пиццы? – Скорее нет, чем да, – честно ответил он. – Это может показаться странным, однако, думаю, итальянская кухня похожа на японскую тем, что в основных блюдах обеих используется не так уж много ингредиентов – это так же позволяет почувствовать их все и насладиться ими всеми... Хотя здесь сочетание вкусов лично мне кажется более насыщенным. – Что вы имеете в виду? – Наверное, все дело в сыре… или в соусах – они совсем другие, – она немного наклонила голову набок. – В основе ведь все то же, что и в японской кухне: рис, лапша – она же макароны – и морепродукты, а вкус совсем другой. – Может быть, все дело в самих продуктах? – предположил Какаши, откидываясь в кресле. – Не может же быть рис, выращенный на разных сторонах планеты, полностью одинаковым. Это было еще более странно: простые, будничные темы, на которые он не говорил ни с кем так давно. Уже долгое время еда для него была всего лишь средством насыщения организма, но не предметом размышления или наслаждения, а ужин в ресторане – скорее тратой времени, однако еще дольше он не бывал в подобных условиях с женщиной. Подошла официантка, чтобы принять у них заказ. Югито взяла ризотто с белыми грибами и бокал белого вина, Хатаке попросил пасту с тунцом. – Желаете что-нибудь из винной карты? – вежливо спросила официантка, и он понял, что совсем не подумал об этом. – Бокал сухого красного, – пришла ему на помощь Югито, видимо, не без интереса наблюдающая за ним. – Благодарю, – ответил Какаши, отдавая меню и отпуская официантку – Нии тоже откинулась на мягкую спинку кресла, отвела взгляд и постаралась сдержать улыбку. Он подумал, что она сейчас ненавязчиво попытается узнать, когда он последний раз был в подобном месте, но вместо этого она произнесла: – Кстати, об одинаковом и выращенном на разных концах планеты: вы читали роман Сюсаку Эндо «Молчание»? – Югито сделала круговое движение кистью надо головой, подцепляя у уха светлые волосы и перекидывая их полностью вперед на другое плечо. – Давно, – признался Какаши, наблюдая за этим действием, – и, кажется, не дочитал. – Почему? – удивилась она. Хатаке честно постарался вспомнить почему, но в итоге покачал головой. – Вы остановились до или после того момента, как главный герой расстается со своим приятелем Гарри? – спросила Югито. – Я бы вряд ли назвал католических проповедников приятелями, и, кажется, второго из них звали Гаррпе, – начал Какаши, на что получил еще одну полуулыбку-полуусмешку, – но, да, этот момент я еще помню. – Что ж, суть все равно не в сюжете, – продолжила Нии, и Какаши мимолетно подумал о том, что уж не проверяла ли она его только что? – Как вы думаете, насколько Эндо вообще смог попасть в своего главного героя? – она пояснила: – Себастьян Родригес – католический священник, носитель другой, европейской ментальности: насколько японский писатель вообще может проникнуть в сознание человека другой культуры, не говоря уже другого времени? Это был определенно интересный поворот в сторону от обсуждения кухни – он честно задумался перед тем, как ответить. – Если таким образом автор изучает общечеловеческие качества и ценности, то почему бы и нет? Югито молчала, явно поощряя его к продолжению. – Христианство – это крупнейшая мировая религия, внесшая вклад во все сферы жизни на всей планете, религия, исповедующая общие гуманистические ценности, которые ни для кого не являются секретом. Исходя уже только из этого, Эндо вполне мог создать персонажа, следующего этим идеалам. К ним бесшумно подошла официантка с подносом, положила на стол перед каждым приборы и поставила два бокала – с красным и белым вином. – К тому же, насколько я помню, он был сам католик – неудивительно, что тема исследования христианства занимает определенное место в его творчестве. Югито взяла свой бокал, качнула им, разгоняя почти прозрачное вино по стенкам, поднесла к губам и сделала глоток. – Тем более странно, – произнесла она, возвращая бокал на стол. – Мне всегда казалось, что представители католической церкви не любят исследование и вольных трактований предмета своей веры. – Если долго изучать вопрос этого самого предмета веры… – начал Хатаке, поискал еще варианты и предложил один из них: – Посмотрите с другой стороны. Да, католические священники предпочитают не перепоручать трактование основного закона Божия мирянам, а делают это сами на основе того, как его когда-то растолковали им – это признак пусть и глубокого, и гуманистического, но все же шаблонного мышления, которое несложно воспроизвести по его основным алгоритмам. Нии внимательно смотрела и слушала его, и Какаши против воли увлекало это. – Католические же мессы, насколько я помню, во многом основаны на чтении и трактовании Библии. Эндо вполне мог создать своего персонажа на основе образа священника или священников, чьи мессы он посещал. Он подался вперед, взял свой бокал, приспустил маску и тоже сделал глоток, почувствовав на языке шершавую терпкость вина. – Мне нравится ваша версия, – сказала Югито, также подалась к столу, взяла свой бокал и, словно тайну, сообщила: – но в ней есть один изъян. – Какой? – Вы говорите про католических, но японских священников. Сделала глоток и через паузу продолжила: – Один свод правил на всех – это хорошо, но посмотрите, сколько на основе того же христианства выросло культов и сект даже в Японии. Подошла официантка с новым подносом и поставила на стол две глубокие тарелки с заказанными блюдами – Какаши снял маску и спрятал ее во внутренний карман пиджака. – На самом деле я просто удивляюсь тому, как Эндо это удалось, – рассуждала Югито, беря приборы. – Ведь «Молчание» перевели на столько других, особенно европейских языков, а значит, у него получилось убедить всех в реальности мышления своего героя. Паста была хороша. Он понял, о чем до этого говорила Нии: смешение всего нескольких простых, но насыщенных ингредиентов с хорошей балансировкой вкуса. Хатаке вновь потянулся к вину. – Почему это вас так интересует? Она ответила не сразу: была занята своим блюдом. – До того, как я стала работать в том клубе, где работаю сейчас, мне довелось полгода поработать в Америке, – начала Югито. – Тоже танцовщицей. Он даже не удивился – не столько выбору работы, сколько выбору страны. – Все это время американцы не переставали удивлять меня своими манерами – они всегда напрямую высказывали свое недовольство, возмущались и спорили с хозяином клуба даже по мелочам, – отложив вилку, она взяла свой бокал и вновь пригубила вино. – За эти полгода я многому научилась, но так и не смогла проникнуть в их суть. Наверное, поэтому мне так интересен опыт Эндо. Югито вернулась к своему ризотто и добавила: – Кстати, это именно оттуда я привезла идею школы танцовщиц. Какаши посмотрел на свою собеседницу. Он все больше привыкал к непривычной, но умиротворяющей обстановке этого вечера: ему нравилось быть в этом месте и вести этот разговор, пусть у него и совсем не было подходящих тем, безопасных для Нии, – оставалось только следовать за ней. – Нельзя сказать, что в Америке грамотно и серьезно подходят к вопросу подготовки работниц клубов, – продолжала та. – Однако там танцовщица, или хостес, или просто девушка за баром чувствует себя более защищенной – этого не хватает нам. – Вы говорите о судебной защите? – уточнил Какаши. Югито плавно качнула головой. – Именно, – она подняла на него взгляд. – Есть возможность посудиться как с любым посетителем, так и с хозяином заведения. Хатаке немного удивила эта решительность: – Я согласен с вами, что наше общество предпочитает не выносить некоторые события и темы на поверхность, – заговорил он, – но мне кажется, что наш закон тоже сможет защитить человека вне зависимости от его рода занятий. Он почти закончил со своим блюдом, Югито, благодаря неторопливому темпу, была примерно на середине, явно больше него умея наслаждаться хорошей едой. – Вы не совсем правы, – произнесла она. – В случае крайней необходимости, граничащей с уголовным преследованием, – да, но без нее… Подошла официантка и забрала пустую тарелку Какаши. Бокал Нии был уже почти пуст, и она заказала второй. – Знаете, почему работнице клуба так важно чувствовать себя защищенной? – вновь заговорила Югито. – Нет, – ответил он, наблюдая за тем, как движутся над тарелкой кисти ее рук. – Каждой девушке нравится чувствовать себя желанной, – произнесла его собеседница, поднимая взгляд на Какаши, который он не мог не встретить. – Нравится быть расслабленной и естественной, притягательной и неуловимой, а для этого еще нужно чувствовать себя защищенной. Все это она проговорила не торопясь чуть низковатым и певучим голосом, от которого у Хатаке что-то сжималось внутри на уровне живота – приятное, волнующее ощущение. – Кроме того, между сексуальностью и вульгарностью есть тонкая грань, и ее тоже нужно найти. Каждой девушке – самостоятельно. Рядом вновь оказалась официантка – Югито отстранилась от стола, позволяя той поставить новый бокал и забрать тарелку. – Спасибо, – произнесла она, посмотрев на девушку и мягко улыбнувшись ей. Глядя на это со своей стороны стола, Какаши думал о том, что для него сексуальность, пожалуй, выражается не столько в действиях или словах эротического характера, сколько во всем остальном: в интонациях бытовых и этикетных фраз, в пластике, в осанке, в наклоне головы и сплетении пальцев, даже в стиле одежды, которая, к слову, может быть абсолютно закрытой. Думал и понимал, что сидящая перед ним женщина является живым воплощением всего того, что он вкладывал в это слово. – Это касается особенно тех танцовщиц, что также решаются на работу хостес, – продолжала Нии, поднимая свой новый бокал и делая из него глоток. Карминовая помада на ее губах уже побледнела, поэтому на стекле не осталось отпечатка. Какаши внимательно наблюдал и впитывал в себя все эти детали, а Югито больше даже не смотрела на него, поставив одну руку локтем на стол и изящно подперев ладонью подборок. – Ведь хостес должна не дать представить себя как девушку по вызову, а клиентам довольно часто хочется смешать эти понятия. Пальцы второй ее руки все не отпускали ножку бокала, крутили ее, проводили верх и вниз – Хатаке все отчетливее чувствовал родство между этим предметом и собой. Звучала фоновая музыка, все пространство зала сузилось до их столика, освещенного нависающей сверху лампой. – Вы тоже работали хостес? Югито сделала еще один неторопливый глоток и плавно кивнула – то ли из-за игры света, то ли из-за призмы вина в ее лице появилось что-то расслабленное и спокойно-притягательное. – Да, по молодости. Но уже давно предпочитаю выбирать сама, с кем провести вечер. Короткий взгляд, и Какаши чуть выдохнул. Это было почти откровенно, а он между тем вообще не понимал, почему она так бесстрашно выбрала именно его. – И порой, – добавила Нии, – эти вечера имеют свое продолжение. Она вновь подняла бокал и стала подносить его к губам, чуть отстраняясь и меняя позу в кресле, и в этот момент Какаши словно разряд тока почувствовал, как что-то мимолетно скользнуло вдоль его голени снизу вверх. Что он мог сказать в ответ? Он, снедаемый желанием к этой женщине, чтобы уберечь и себя, и ее от необдуманных поступков? «Вы очень откровенны, но…»? «Думаю, мы еще недостаточно близки»? «К сожалению, у меня нет сейчас на это времени»? Хатаке произнес то единственное, что было действительно искренним: – Я не пуританских нравов, но мне бы не хотелось, чтобы эта связь стала опасной для вас. Югито вернула бокал на стол – тот был почти пуст – и посмотрела на него, Какаши, прямо и удивленно. Приоткрыла карминовые губы, а потом коротко прыснула, старательно сдерживая этот порыв. – Кажется, вино сегодня слишком сильно действует на меня, – произнесла она, вновь поднимая на него свои глубокие темные глаза. – Но раз я уже сказала столько лишнего… Все же есть кое-что, что объединяет танцовщиц, большинство хостес и девушек по вызову, – Югито выдержала короткую, но эффектную паузу. – Чаще всего мы не работаем в определенные дни месяца, каждая – в свои. Мгновение, пока к Какаши, словно холодный отрезвляющий душ, пришло осознание того, что она имеет в виду, и ему тут же захотелось провалиться сквозь землю. Чтобы пол разверзся и просто поглотил его, так как, кажется, он и так уже пребывал в аду. А самое смешное то, что он опять просидел все это время без маски, способной хоть как-то прикрыть его провал. – Пойду поправлю макияж, – все еще старательно сдерживая улыбку, сказала Нии и поднялась со своего места. – Подождете меня? – Да, конечно, – сказал он. Как будто побег сгладил бы его позор на самом деле. Взяв сумку, Югито прошла мимо, очевидно прекрасно зная куда идти. Хатаке взял свой бокал, залпом допил вино и достал маску. Мир вновь расширился и обрел прежние границы. Вокруг за столиками сидели люди, многие по парам – почти все расслабленные и негромко разговаривающие, улыбающиеся и посылающие партнерам невербальные сигналы приязни и доверия: ненавязчивая музыка и мягкий свет – вся обстановка ресторана делала свое дело. Но теперь Какаши смотрел на все это отстраненно, стараясь заодно отгородиться от того, что сам наговорил только что. И вместе с тем, его мысли не покидало осознание того, что Югито, во-первых, сама завела эту тему, пусть говорило в ней в большей степени выпитое вино, а во-вторых, не смутилась, не подняла его на смех и не выразила даже завуалированного отказа, хотя возможностей было хоть отбавляй. От осознания этого обстоятельства отгородиться не получалось при всем желании. Подошла официантка, забрала бокалы – он спросил, может ли рассчитаться за двоих. Получив положительный ответ, поднялся с кресла, подошел к стойке администратора на входе и оплатил их счет, чтобы хоть как-то сгладить эффект от своих слов. Обернулся – от их столика к нему уже направлялась Нии, ее губы вновь были четко контрастны ее красивому лицу. – На миг вы почти заставили меня заволноваться. Югито спросила про счет – администратор ответила, что все оплачено. После этого отдала знакомой Какаши ее тренч, та надела его, не застегивая и не завязывая пояс, попрощалась с поклонившимся персоналом, и они покинули заведение. Вопреки опасениям Хатаке, по лестнице, ведущей их обратно на шумную вечернюю улицу, Югито спустилась не быстро, но уверенно. – Ну что же, в этот раз я покину вас первой, – мелодично сказала она, беря курс в сторону метро. – Вы так и не сказали, как вам ваша паста? – Очень неплохо, – ответил Какаши, идя рядом. – Думаю, вы правы насчет вкусов: что-то в этой кухне делает их насыщеннее, чем в японской, но общая концепция и правда имеет много схожего. Даже в столь позднее время Роппонги был полон огней и молодежи: до того, как начнут закрываться основные заведения, еще оставалось время. – Вроде там работает итальянский шеф-повар – это позволяет надеяться, что кухня действительно соответствует профилю ресторана, – продолжала Нии. – Хотя на этот счет было бы интересно услышать мнение самих итальянцев. – Патриотично надеюсь, что если итальянец попадет в Японию, то его будут интересовать не только рестораны родной кухни. Она усмехнулась его остроте, останавливаясь, и не стала продолжать тему: через дорогу уже виднелся подсвеченный логотип JR над входом в станцию метро. Какаши тоже остановился и развернулся лицом к ней. – Спасибо, что поужинали со мной, – произнесла Югито и протянула ему ладонь. Хатаке подумал было все же извиниться за свою оплошность, но вместо этого сказал: – Вам спасибо, что пригласили меня, – протянул руку и пожал ее кончики пальцев – они оказались приятно прохладными, несмотря на теплую погоду. – Что думаете насчет воскресенья на этом же месте? – спросила она, уже делая шаг на переход. – Не раньше девяти, – ответил он. – Хорошо. У самого входа в станцию Югито обернулась – Какаши все еще стоял на месте, подсчитывая, сколько же собственных правил нарушил за сегодняшний вечер. Выходило, что, пожалуй, все.       ***       Первое, что сделал Шикамару в своих изысканиях недостатков клана Хьюга, – это подсчитал количество его членов. С главной ветвью было все понятно: Хиаши и двое наследников – Неджи и Хината. Кроме погибшего вместе с женой при железнодорожной аварии Хизаши, других братьев у нынешнего главы клана не было – только двоюродные, которым в большей степени посчастливилось сохранить свои семьи: у Неджи и Хинаты было около десятка троюродных и более дальних братьев и сестер разных возрастов. Шикамару отметил еще кое-что: в основном только двоюродные и троюродные братья Хиаши состоят или состояли в Конохе, из нового поколения в организацию, кроме Неджи, вступили всего трое, но зато почти все совершеннолетние члены семьи так или иначе работали на семейную корпорацию. Что касается бизнеса, то благодаря открытым источникам Нара получил подтверждение слов Шимуры Данзо: относительно небольшая компания Хьюга выросла до международной корпорации именно после того, как к ней около двух десятков лет назад стали поступать почти все государственные заказы, связанные с электроникой или ПО. Бюджетные деньги открывали множество возможностей для самых разных схем – и Шикамару не сомневался, что не все из них являлись кристально чистыми. Начавшаяся далее выработка плана по поимке Учиха Обито стала сильно мешать его работе: он уже не мог каждую ночь проводить в одиночестве в офисе, поэтому приходилось урывать время на собственное расследование по крупицам между другими задачами. Ему повезло только в том, что он довольно быстро нашел лазейку из внутренней сети Конохи во внутреннюю сеть корпорации – это лишний раз утвердило Шикамару в мыслях, что как минимум часть бизнеса Хьюга Хиаши не является законной и напрямую связана с организацией. То, что его записали в список тех, кто отправится в Сендай, Нара нисколько не удивило, как и не огорчил отрыв от почти безграничного ресурса внутренней сети: пробравшись в базы данных корпорации, Шикамару скачал множество отчетов за последние пару лет, которые и собирался изучить в поездке на стареньком, но неброском планшете, похожем на обычную электронную книгу.       ***       В четверг днем наконец позвонил Ямато и рассказал о том, что, прибыв в Аомори накануне вечером, почти ночью, как и предполагал Какаши, Обито провел короткую встречу с парой местных банд и главой контрабандистов, потом отправился в подготовленное для отдыха место и буквально час назад в окружении всего двух людей покинул город в небольшом и неприметном фургоне с номерами префектуры Чиба. Общее время слежки за всеми локациями составило двое суток, и за это время Тензо не заметил рядом с собой или поблизости подозрительных женских фигур, но перед выездом Обито засек неподалеку одного из контрабандистов, что, в принципе, могло ничего и не значить: Аомори не был таким уж большим городом. Какаши уточнил, мог ли, по мнению Ямато, этот мимопроходящий контрабандист увидеть или впоследствии узнать на каком автомобиле выехал Учиха, и, получив утвердительный ответ, еще раз извинился перед другом за то, что ему пришлось задержаться дольше оговоренного, и искренне поблагодарил за раздобытую информацию. Тем временем деятельность Генмы в Сендае только нарастала. За неполные сутки с прибытия команды он уже устроил штаб в одной из выкупленных квартир Конохи, провел повторную проверку всех фирм-перевозчиков, вызвавших у них подозрение еще на стадии подготовки, за несколькими установил довольно плотную слежку и тесно сошелся с местными агентами, следившими за активностью банд, скормив им легенду про Тоби. С Хатаке они созванивались с самого утра, поэтому Какаши довольно быстро перешел с телефона на мобильную гарнитуру, а личные звонки превратил в групповые, подключив к ним и Эбису. К вечеру того же дня Генма, кроме прочего, отправил к организаторам пробега Изумо и Котецу – те вернулись поздно и изрядно выпившие, но в предстоящем мероприятии разбирались лучше его завсегдатаев. – Появились плохие новости относительно контрабандистов, – твердо звучал по громкой связи голос Ширануи в полдень пятницы. – В их среде наметилось какое-то движение, пока еще не совсем понятное, но наш крот говорит, что в выходные предстоит большой заказ. Вместе с Какаши и Эбису в звонке участвовала Цунаде, заглянувшая в опустевшую комнату команды, – ради нее телефон и вывели на громкую связь. – Почему нельзя получить больше информации? – строго спросила Пятая. – У этих ребят нет основной станции, – ответил Генма, – они используют сразу несколько. Если начать слежку или расспросы сейчас, есть риск спугнуть их с одного места на другое. Единственное, что пообещал мне крот – это держать в курсе. – Ясно. Хатаке имел догадки о природе мрачного настроения Сенджу: сегодня утром она и Джирайя встречались со своим бывшим другом. Какаши не знал подробностей, но догадывался, что дельной встреча не вышла. Вряд ли Орочимару с налета продал бы Конохе интересующую ее информацию, коей наверняка обладал, но, судя по микромимике на лице Цунаде, результат вышел разве что не противоположный. – Где сам Обито? – повернулась глава организации к Какаши. – Сведений еще нет, но сегодня наверняка получим их из Мориоки, – пояснил: – Если он действительно рассчитывает прикрыться пробегом, ему нет смысла пропускать этот город. – Что насчет пробега? – Котецу и Изумо не оторвать от новых знакомств и выбора экипировки, – вздохнул искаженный телефонной связью голос Генмы. – Так что эту сторону можно считать полностью прикрытой. – А фирмы-перевозчики? – Установили слежку за их автопарками и перенесли наши заказы на вторую половину дня. Если какой-либо транспорт отбудет раньше, проследим или устроим пару-тройку мелких диверсий прямо на месте. Людей на это я уже выделил. Цунаде машинально кивнула. – Что, если Обито объявится в Сендае уже сегодня? – она вновь посмотрела на Хатаке. – Тогда будем ориентироваться на сведения Ямато или тех, кто следит за фирмами-перевозчиками, – ответил тот. – Хорошо, – Пятая направилась к двери. – Тогда ждем. – До связи, – попрощался Какаши и отключил звонок. Несмотря на подготовку к захвату Учиха, у них не стало меньше работы. Напротив, теперь, когда бо́льшая часть команды была в Сендае и действовала «в поле», на Какаши и Эбису легла вся рутина: то, что у Обито был вполне конкретный маршрут, не означало, что его стараниями не мог быть подготовлен отвлекающий маневр где-нибудь в другой части страны. Сайт Конохи, новости и прочие источники исправно поставляли факты, над офисом продолжали колдовать техники, а малая стрелка часов уже вновь начинала взбираться по циферблату. Несколько раз за день к ним заходила Шизуне, видимо, по поручению Цунаде принося кофе или напоминая про еду, но только к вечеру Эбису вызвался пройтись и взять им что-нибудь на вынос – Хатаке не возражал. – Интересное чтение? – спросил коллега, накидывая многокарманную ветровку и кивая на нетолстый томик размером с ладонь в руках у Какаши. – Чтобы отвлечься, вполне, – ответил тот. – Я читал «Самурая», а вот до остальных романов так и не добрался… – Могу потом одолжить. – Если у нас вообще когда-нибудь появится время на это, – усмехнулся Эбису, махнул рукой и вышел из комнаты. «Молчание» Эндо все-таки нашлось в небольшой домашней коллекции Какаши, и еще с прошлого дня он всюду носил его с собой, урывая время на чтение по дороге или в перерывах между работой, чтобы разгрузить мозг. Роман был совсем небольшим и идеально вписывался в карманный формат, и каждый раз, открывая книгу, Хатаке действительно оказывался словно по ту сторону реальности, погружаясь в философские и религиозные переживая португальского миссионера Себастьяна Родригеса, вновь расставшегося со своим товарищем Гаррпе, пойманного и уже в тюрьме служившего мессы для горстки японских христиан. Чтение отвлекало и успокаивало вибрирующую тревожность и напряжение внутри Какаши, тем более когда тяжелый сюжет сглаживался плавным слогом автора и наблюдательской позицией главного героя. В такие моменты мысли Хатаке начинали сами течь спокойнее и устремляться вперед, к последствиям поимки Обито, к тому, что и как предстоит сделать. Если Учиха действительно воспользуется мотопробегом, на трассе после поворота на Сому его будут ждать сразу несколько людей Конохи, которые обеспечат ему эскорт прямо до Токио, – это же касается и его фургона на номерах префектуры Чиба, и транспорта частных перевозчиков. Если выбор вновь падет на контрабандистов-рыболовов, то Обито возьмет Генма еще в Сендае и там же передаст полиции, но преступника такого уровня в любом случае повезут в столицу, на суд Главного управления. Контрразведка не успеет вмешаться, а если и вступит в бюрократические дрязги, то у Какаши будет лишь больше времени. Ему нужно увидеть бывшего друга лично и лично убедиться в его окончательной смерти, которая, впрочем, точно не принесет ему покоя – это он знал наверняка.        – У меня все чаще складывается впечатление, что склонность Обито к эффектности сильно прогрессирует в последнее время, – говорил Генма в гарнитуру ранним субботним утром, когда Какаши, только что вернувшись из дома, вышел с чашкой кофе на балкон офиса, чтобы покурить. – Это ты к тому, что по всей стране затишье, словно перед бурей? – уточнил Хатаке, ставя на бортик балкона чашку кофе, жестяную банку энергетика и доставая из кармана уже начатую пачку сигарет. Такой коктейль явно не шел на пользу его здоровью, но сейчас – как и почти всегда – Какаши не задумывался об этом. – Только представь, – продолжал Ширануи, – мы знаем, куда Учиха направляется, где с кем и примерно когда он встретится, и все равно должны просто наблюдать и ждать! Благодаря информаторам организации, они действительно обладали сведениями, где сегодня состоится собрание банд Сендая, но не могли ни направить туда полицию, чтобы не выдать своих кротов, ни использовать собранные в городе силы Конохи, чтобы не привлечь излишнее внимание их цели. – Он всегда был таким, – подтвердил в пустоту Какаши, выдыхая дым после первой затяжки. – На станции рыболовов по-прежнему тихо? – По-прежнему, – ответил Генма, уже немного успокаиваясь. – Обито явно собирается использовать эту локацию одновременно с пробегом, даже если это просто пустышка. Верить в простое совпадение нескольких событий их давно отучила работа. – Также сегодня мы вновь подтвердим все заказы машин на завтра. Парочку фирм нам уже удалось раскрутить на использование дополнительного транспорта. – Ты собрался заблокировать все фургоны Сендая? – не удержался от иронии Хатаке. – Если бы я только мог, – отозвался в тон ему Генма. Какаши медленно курил, скользящим взглядом пробегая по городскому пейзажу и размышляя о том, стоит ли ставить в известность об Обито Саске при сегодняшнем вечернем звонке. Размышлял и делал вывод, что все же нет. Парень и так, в конце концов, знал о том, что организация стремится отловить его родственника, а все остальное – это только его, Какаши, дело. – Ладно, – произнес Ширануи. – До следующего сеанса. – Давай, – попрощался Хатаке и отключил гарнитуру. Тонкая сеть причинно-следственных связей, наброшенная стараниями Конохи на всю страну, действительно молчала уже несколько дней. Уличные разборки, кражи и бытовые преступления совершались всегда, но ничему из этого нельзя было приписать влияние Учиха. Обито словно специально притягивал все их силы в Сендай, но ни Какаши, ни Цунаде не были настолько глупы, чтобы отпустить все вожжи паучьей пряжи. Вечером, когда уже стало темнеть, пришло сообщение, что Обито провел встречу глав местных банд и покинул ее в неизвестном направлении. Потеря из виду их цели не беспокоила Какаши: он знал, что Учиха упивается вниманием к своей персоне и не откажет себе в удовольствии сыграть завтра с ними – с ним – в эту игру. Ночь в офисе выдалась тревожной. Они с Эбису посменно несли вахту у мониторов – несколько дополнительных подключили для удобства еще днем – держа постоянно открытыми и сайт Конохи, и полицейские сводки. Цунаде, как и ее вечная помощница, тоже была на месте, но у себя в кабинете. Генма отзвонился почти в полночь, сказал, что они поспят до четырех, звук у мобильного будет включен все время. Сетовать на неудобство стоящего в их комнате единственного дивана Хатаке не приходило в голову. Даже во время попыток отдохнуть его мысли продолжали порывисто и нервно прокладывать себе новые пути, порой сильно отходящие от здравого смысла, поэтому он раз за разом открывал книгу и гасил неровный стук сердца рефлексией и чувствами человека, который был всего лишь литературным персонажем, но остро переживал глубокий кризис всего своего мировоззрения. Книга кончилась быстро, не даровав облегчения ни своему герою, ни Какаши. В пять утра раздался звонок от Генмы, поведавшего, что за ночь удалось найти приснопамятный фургон на одной из городских стоянок – закрытый и без водителя. Ширануи отрядил двух людей на слежку, предложив ближе к пробегу просто ради спокойствия проколоть у фургона шины – Какаши поддержал. Также на станцию контрабандистов ночью пригнали неприметный, потертый временем и волнами баркас – пара местных рыболовов охраняла лодку, но этим пока все и ограничивалось. Хатаке сменил Эбису у мониторов, но ветры продолжали молчать, не тревожа струны паутины. В семь появилась Цунаде, явно тоже почти не спавшая прошедшую ночь. По словам Генмы, команда была готова к действиям, сеть слежки раскинулась по всему городу – на основных выездах и мышь не проскочит, не то что одна из пяти десятков известных каждому агенту машин. Обито за ночь себя никак не показал: явно также готовился к предстоящему. Продолжая бесконечно просчитывать и раскладывать в уме варианты, Какаши все-таки направил друга лично проследить за контрабандистами и посоветовал прихватить с собой Шикамару: пусть поработает не только мозгами. Закончив звонок, он передал вахту Эбису и впервые за двое суток провалился в глубокий сон без сновидений, прерванный, как показалось, всего спустя минуту легким тормошением за плечо и словами: – Какаши-сан, вставайте. Без пяти девять. Хатаке рывком сел на диване и почувствовал тупую боль в затылке от недосыпа, глаза резанул свет. Он посмотрел на коллегу, также вынужденно бодрствовавшего полночи, отметил, что темные круги под глазами у того выступили даже за радиус очков-кружочков, и поднялся на ноги: – Кофе? – то ли потребовал, то ли предложил Какаши. – Шизуне-сан уже принесла, – Эбису кивнул на стол, на котором стояли две чашки с поднимающимся над ними парком. Какаши взял одну из них, сделал пару глотков, вновь приходя в себя, – как раз вовремя: гарнитура мелко завибрировала. – Да, – отозвался он, вставляя приборчик в ухо и принимая вызов. – Доброе утро, Какаши-сан! – прозвучал прямо в мозгу излишне бодрый голос Котецу. – Доброе утро! – тут же добавился голос Изумо. На заднем фоне – гул ветра и моторов. Звонок был групповым. – Погодите, – произнес Хатаке, вытащил гарнитуру из уха, перевел телефон, на который шел вызов, в режим громкой связи и положил его на стол рядом с Эбису. Скоро вновь подойдет Цунаде, так будет проще. – Теперь говорите. – Генма-сан, вы слышите нас? – обратился между тем в пустоту Камизуки. – Слышу, болваны, – отозвался Ширануи, – как, наверняка, и все на два метра вокруг. – Так вы громкость поубавьте, – невинно посоветовал Хагане. Этим двоим скорее наоборот не хватало мощности гарнитурных динамиков. – Мы почти на месте, – Изумо. Начальной точкой пробега была назначена стоянка у таможенной заставы на выезде из города – после нее дорога переходила в трассу E4, ведущую через Фукушиму до самого Токио. – Не снимайте шлемов, – напомнил Какаши, заново после сна собираясь с мыслями. – Обито наверняка знает вас обоих в лицо. – Это понятно… – все же не слишком довольно проскрипел Котецу. – Генма? – позвал Какаши. – Мы уже на станции, – ответил друг негромким голосом. – Следим за местными и баркасом, но пока все тихо. – Вы одни? – Взял еще двоих, последних, оставил на въезде. – Сами далеко от точки? – Пока на крыше какой-то одноэтажной будки. Тут лодки, развешанные сети, несколько таких же будок и времянки то ли контрабандистов, то ли местных отверженных… На въезде прикрытые ворота. Бетонная дорога переходит в пристань. Когда появится груз, подойдем поближе. – Хорошо. – Я добавил Эбису в чат со всеми нашими в Сендае: если что-то где-то произойдет, там появится сообщение. – Хорошо, – повторил Хатаке, находя взглядом на одном из мониторов открытое и девственно чистое окно чата. Дверь открылась, и в комнате второй раз за утро появилась Пятая. Вид у Цунаде был не самый бодрый, но взгляд ясный и цепкий, губы плотно сомкнуты. Глава организации подошла к Какаши и встала рядом. – Все на месте, – доложил он и получил в ответ кивок. – Мы как раз доехали, – снова раздался из динамика голос Изумо. – Пробег почти через час, но мы на точке сбора не первые… Уже где-то полтора десятка человек, а в итоге должно быть раз в пять-шесть больше. – Присматривайтесь к одиночкам, – сказал Какаши. – Оно понятно, – как-то неуверенно хмыкнул Камизуки. – Но нам к организаторам надо подойти поздороваться, мы отключим пока микрофоны. Бо́льшая часть фонового шума резко пропала с линии. – Что с фургоном? – Хатаке вновь обратился к Генме. – Сейчас, – ответил тот. В окне чата возникло уведомление о том, что Ширануи набирает сообщение, потом появился сам текст: два позывных и призыв к действию. За ним последовал короткий ответ от одного из упомянутых, после чего прошло семь минут и на экране загорелось новое: «Готово». Фургон с номерами префектуры Чибы выбыл из игры. – Что насчет фирм? – на этот раз спросила Цунаде. Новая пятиминутная перекличка в чате – все машины были на своих местах. Глава организации переглянулась с Какаши: значит, остаются только мотоциклы и баркас. Людей, впрочем, с точек лучше не отзывать, пока они не убедятся, что ловушка захлопнулась. – Люди на объезде у Фукушимы? Еще пара строчек в другом чате, созданном накануне Эбису, – почетный эскорт для Учиха также был готов. – Что ж, подождем, – озвучила Сенджу, отошла и присела на диван. Котецу и Изумо пропали почти на двадцать минут. Какаши уже начал поглядывать на телефон, не отключился ли сам звонок, но секунды на экране продолжали отсчет, а потом, наконец, на линию вернулся мелкий фоновый шум. – Нас познакомили еще с десятком человек, – поделился Изумо, – так что подозреваемых все меньше. Последнее прозвучало с легким смешком, ибо неизвестных участников пробега все еще была подавляющая часть. – Понаблюдайте в сторонке, – произнес Хатаке. Камизуки и Хагане и сами были не дураки, но в данной ситуации Какаши предпочитал отдавать четкие указания. На станции все еще было тихо. – Объявляют сбор в колонну, – без восьми минут десять сообщил Котетсу. – Есть пара подозрительных фигур. – Присмотритесь, в какой части колонны они встанут, сами держитесь ближе к концу, – Какаши уже какое-то время непроизвольно мерил комнату шагами – девять в одну сторону, поворот, столько же обратно, поворот. Боль в затылке отступила, сползла вниз в пустой, расставленный кофе желудок, но Хатаке понимал, что ему сейчас и кусок в горло не полезет. На линии зазвучал отрывистый, поигрывающий звук десятков моторов. До этого их шум накатывал волнами и затихал, в динамик прорывались смех и разговоры, но теперь гул становился резким, почти нестерпимым: колонна готовилась к выезду. – Сделай потише, – поморщившись, попросил Какаши Эбису. – Мы стартовали, – сообщил Изумо. Смягченный отсутствием громкости гул усилился, рванул еще несколько раз, переливаясь, а потом выровнялся и застыл на одной частоте. Колонна миновала пост и выехала на трассу. Какаши не ждал новых сообщений ближайшие сорок минут, пока мотоциклисты не станут приближаться к Фукушиме, но ошибся. На тридцатой минуте пробега на линии неожиданно прозвучал голос Генмы: – К нам прибыл груз. Громкость вернули на прежний уровень. – В кузове крытого фургона, – продолжал Ширануи. – Делает разворот. Подъезжает к баркасу… Черт, совсем не видно. Минуту. Прошло три: Генма и Шикамару меняли позицию, скорее всего покинув крышу будки. – Деревянный продолговатый ящик. Примерно семьдесят, на метр, на два… Плюс новый человек. На рыболова не похож. С местными здоровается, но как с плохо знакомыми. Высокий, плотный. Небольшой ручной чемодан… скорее даже сумка с жестким корпусом. Цунаде и Какаши переглянулись. Примерно так обычно выглядит нанятый подпольный врач, сопровождающий живой товар. – Вы близко? – спросил Хатаке. – Пять-семь метров, – и тут же добавил: – Машина уехала. Команда… – Генма сделал паузу и даже немного удивленно произнес: – Уходит. Куда-то к времянкам. Кажется, на баркасе остался только приехавший, может, еще один человек. Какаши насторожился: странно. Казалось бы, груз прибыл, можно и даже нужно отбывать. Что-то тут было нечисто, но все же он воспринимал происходящее скорее как отвлекающий маневр от Обито. Тем не менее другу он сказал: – Продолжайте следить. – Какаши-сан, – почти тут же прозвучал голос Изумо, – мы подъезжаем к повороту на Сому. – Вы в конце колонны? – сразу переключился Хатаке. – Да. – Отстаньте на пять метров. Что ж, вот и он: первый по-настоящему важный шаг, последовавший за долгими часами и днями приготовлений. – Готово. Какаши остановился у компьютера, обернулся на Цунаде – даже сидя на диване и внешне расслабленно закинув ногу на ногу, Сенджу была напряжена, как тетива. В углах глаз от недосыпа и усталости собрались мелкие морщины, но спина была жесткой, а взгляд – острым. Словно в ожидании того, когда крупье запустит шарик в жерло рулетки. Из динамика – гул моторов. Какаши прикрыл глаза, визуализируя в голове события, происходящие за сотни километров, и стал считать удары сердца. Вот к повороту, поблескивая на солнце шлемами и хромированными частями корпусов, приближается колонна почти из сотни мотоциклистов. В ее конце, прилично отстав, движутся еще двое. Голова колонны начинает поворачивать, съезжая с трассы… Пять. Четыре. Три. Два… – Никто не отделился, – вдруг вырвал его из темноты порывистый голос Котецу. – Повторяю, колонна повернула на Сому, от нее никто не отделился. Хатаке среагировал мгновенно: – Хагане стоп, Камизуки – следом. Замедлившееся было время скакнуло и резко ускорилось. В голове вновь вспыхнули и закрутились десятки вариантов, которые приходилось упорядочивать усилием воли. Где Обито? В колонне? В ящике на баркасе контрабандистов? Все еще в Сендае? Какаши скорее почувствовал, чем осознал, как поднялась и подошла к нему Цунаде. – Какаши-сан?.. – прозвучал в динамике неуверенный голос Котецу. Все ждали его распоряжений. Шли драгоценные секунды. Под ребрами что-то неприятно сжалось, и Хатаке замутило, но мозг работал четко, словно машина, перебирая и оценивая варианты. – Твою… – вдруг чуть не ругнулся Котецу и торопливо произнес: – Какаши-сан, тут фургон с номерами Чибы! Проскочил мимо на Токио! Кубики остановились. – За ним. Убавившийся было гул вновь резанул по ушам. – Не гони, – осадил Какаши. Поддельные номера на этом фургоне или поддельный фургон на стоянке в Сендае – это неважно. Важно, что эскорт Конохи все еще на месте и готов к сопровождению любого транспортного средства. Фургону только нужно пересечь мост через речушку Суриками. – О, тут… – Хагане замешкался. – Тут полиция. Одна машина. Выехала на трассу позади фургона, – и нервно добавил: – Дает ему знак остановиться. Конечно, полиция. Или контрразведка. Они же на самом деле должны хотя бы попытаться поймать Учиха. – Тебя засекли? – Нет, я был… Ох, черт… Какаши-сан, фургон конечно не остановился – он ускорился! – в голосе Котецу невообразимым образом слились восторг и напряжение. – Полиция врубила люстру, догоняет! По вновь возросшему дребезжащему гулу стало понятно, что парень также прибавил скорость. Цунаде открыто чертыхнулась. – Они все быстрее! – продолжал Котецу. – И фургон, и полиция! Лавируют в потоке, едва проскакивают… Ай! Уф! Чуть вывернулись! Почти попали! Ох, Какаши-сан, мы уже пересекли Суриками! Хатаке бросил быстрый взгляд на карту. Шансы уменьшались. – Они все ускоряются, уже сто тридцать! Я едва справляюсь! Скомандовал Эбису: – Пиши отбой. Тот кивнул и застучал по клавишам, давая готовой команде приказ не двигаться. Слишком много внимания. Теперь ведет полиция. – Вторая машина! – Хагане даже повысил голос. – Вторая полицейская машина! Со съезда! Прямо поперек по трассе! Дикий визг тормозов в динамике, грохот столкновения металлических конструкций, первый, второй, третий, но не в микрофон, а значит Котецу вывернулся, что тут же подтвердил оборвавшийся гул и его звенящий голос: – Выбежала полиция. Окружают фургон. Машины вокруг стоят. Тут как на ладони... Какаши слушал его короткие реплики и вновь хорошо представлял картинку. Летнее солнце, словно прожектор, заливает светом трассу, слепит глаза недоумевающим японцам, которые таращатся на происходящее из своих машин. Шесть или восемь полицейских в синей форме с криками окружают фургон, вытаскивают водителя… – Вытаскивают водителя, – транслировал Котецу. – В кабине больше никого, – конечно. – Обходят фургон. Не сводят оружия с дверей. Строят оборону. Считают готовность. Открывают… Хагане резко выдохнул, но Какаши уже знал, что он произнесет: – В кузове пусто. Повторяю, в кузове пусто. Где Обито?       ***       Вопреки ожиданиям, после переезда в Сендай у Шикамару буквально пропало свободное время. Ширануи Генма обладал какой-то поистине феноменальной способностью к тактическому планированию своего и чужого расписания, зная буквально поминутно, сколько его подчиненные тратят на сон, еду, поиск необходимой информации, мыслительный процесс и возможные пререкания. Поэтому Генма никогда не ругался на гулящих Котецу и Изумо, но Шикамару лично от парней знал, что те ни за что не позволят себе расслабиться больше допустимого. И свои мозги и навыки Нара под чутким руководством зама Какаши также использовал на максимум, ежедневно получая, находя, сверяя, проверяя и перепроверяя немалые объемы информации, согласовывая действия многих людей и отсекая различные варианты передвижения Обито. Он мало спал, пил много кофе, забывал покурить и не выбирал еду, которую будет сегодня есть, – на все это просто не было времени. Нервная струна внутри натягивалась все сильнее, выводя из поля зрения все, кроме их главной цели. И по этой же инерции, а не по своему желанию, он оказался вместе с Ширануи на станции контрабандистов – и только тут всерьез стал оценивать реальные возможности успеха их миссии. Морской путь Учиха до Токио сначала казался самым маловероятным, но ровно до того момента, пока на баркас не доставили груз. Шикамару тоже понял, что человек, сопровождающий вытянутый, как раз, чтобы поместился взрослый мужчина, ящик, скорее всего является подпольным врачом, но его рост и телосложение намекали и на другую возможную функцию – охранник. У Шикамару тоже была гарнитура в ухе, он тоже был подключен к групповому звонку и тоже слышал все приключения Котецу и Изумо. И команду продолжать следить, пока колонна подъезжала к повороту на Сому, Генма, видимо, воспринял буквально. Дав Нара невербальный знак оставаться на месте, сам он, не разгибаясь, стал пробираться между лодок к времянке контрабандистов, куда после погрузки ушла основная часть команды. На баркасе остался только приехавший, и, возможно, еще один человек. Шикамару слышал, что на повороте Камизуки и Хагане пришлось разделиться. Слышал тишину молчания Какаши. Слышал возглас Котецу про фургон с номерами Чибы, но уже при появлении полиции понял, что это лишь обманка. Между тем рослый человек-охранник на баркасе отошел от груза, за который нес ответственность, к рубке – мотор у судна работал все это время. Шикамару обернулся в ту сторону, куда ушел Генма, но из-за нагроможденных вокруг лодок не смог ничего разглядеть, а из-за крика чаек и тарахтения работающего мотора – услышать. Те две-три минуты, пока полиция гналась за фургоном, а Котецу, словно спортивный комментатор, а не живой участник, вел прямую трансляцию, дались Нара нелегко. В нем все крепла уверенность в том, что Обито находится в ящике на судне, но он не решался сообщить свое предположение: не доставало доказательств. Однако еще больше его беспокоил работающий мотор баркаса: лодка могла отплыть в любой момент, множество людей для перевозки всего одного ящика и не нужно. Поэтому в тот момент, когда на трассе на Токио вторая полицейская машина ринулась поперек всего автомобильного движения, Шикамару, приняв решение, на полусогнутых ногах перебежками подкрался к баркасу, в одно быстрое движение перемахнул через низкий борт и оказался в лодке. На погруженный ящик был наброшен брезент, из-под которого не раздавалось ни звука. Шикамару бросил взгляд на рубку, но врач-охранник сидел к нему спиной. Все также подстрахованный шумом мотора, Нара перебежал к грузу и откинул край брезента с длинной стороны. Если внутри действительно Обито, он наверняка введен в наркотический сон, чтобы не задохнуться за время перевозки, – в этом Шикамару был точно уверен. Отсутствие замка на ящике не смутило: в ухо ему, отвлекая, вещал напряженный голос Хагане, короткими формулировками описывающий обстановку на трассе. Что ж, за это время он как раз проверит свою теорию. Шикамару присел, выдохнул, взялся за край крышки и приподнял ее. И тут же отпрянул, почти потеряв равновесие, потому что крупные зубы ослепленного резким светом аллигатора клацнули у самых запястий. А в следующее мгновение в сторону его бросило то ли шестое чувство, то ли такой рефлекс, который он даже не успел осознать, – тяжелый ботинок врача-охранника пнул воздух там, где только что была голова Нара. Тот же рефлекс подкинул Шикамару на ноги, а опыт тренировок позволил мгновенно оценить разницу их с противником габаритов и заметить в руке у того нож. Мужчина ухмыльнулся и быстро пошел в атаку. Шикамару уклонился, отпрыгнул назад, к корме, напряг ладонь, сделал выпад и ударил противника по запястью, тут же отскакивая, – нож блеснул и выпал, но это не остановило псевдоврача ни на секунду. Нара снова пришлось отступить под его напором, уворачиваясь от массивных кулачищ, раз-другой – не было мгновения даже вдохнуть, словно на тренировке сразу против троих. В руке у мужчины блеснул новый нож, и Шикамару уже решил прыгнуть в воду, но тут споткнулся о какой-то выступ в настиле баркаса и больно грохнулся на пятую точку, что спасло его от полоснувшего над головой лезвия, но лишь на секунду. Как защищаться в позиции снизу, Шикамару не помнил. Тело парализовал страх, в мозгу звенела тишина. Мужчина, словно мясник на бойне, снова ухмыльнулся, занес нож, но вдруг его сильное тело вздрогнуло и застыло, глаза закатились, и он стал заваливаться вперед, чуть не упав ничком прямо на Нара: благо, тот успел отпрянуть. Теперь перед ним с чем-то, напоминающим металлическую рельсу, в руках стоял Ширануи. Шикамару выдохнул и хотел поблагодарить, но Генма неожиданно грубо сгреб его за шиворот и буквально швырнул в сторону того борта баркаса, что примыкал к пристани. Еще не до конца придя в себя, Шикамару автоматически перемахнул на бетон и вновь чуть не задохнулся от того, что его, как щенка, за шиворот заволокли за ближайшие лодки, а из уха больно выдернули гарнитуру. – Ну, убедился, что там не Учиха? – Генма был страшно бледен и непривычно зол. Нара не ответил, стараясь отдышаться. – Было же сразу понятно, что это подстава! – продолжал шипеть и яриться Ширануи. – Разве Обито бы доверил свою жизнь другому? Разве позволил бы ввести себя в искусственный сон и запереть в ящик? Ну! Давай, раскинь мозгами! – Нет, – едва выдавил из себя Шикамару, не до конца согласный, но получивший прямое опровержение, чуть не стоившее ему жизни. – И что, по-твоему, должен был бы сказать Какаши твоему отцу, если бы я не успел вовремя? – Генма еще раз грубо тряхнул его за ворот. Об этом Шикамару действительно не думал, и теперь, пристыженный, даже не мог поднять глаза. Генма выдохнул, отпуская его одежду. Хорошо, что из-за продолжающего работу мотора контрабандисты не слышали ни схватки, ни их перебранки. – Уходим, – бросил Ширануи, и Нара сконфуженно последовал за ним.       ***        – Какаши, где Обито? Цунаде, в чьих пальцах словно мотылек-переросток порхал невесть откуда взявшийся карандаш, дословно повторила мысли Хатаке. Но у того не было ответа на этот вопрос. Какаши еще раз мысленно проследовал по цепочке всех умозаключений, чтобы были сделаны им и его командой с момента объявления охоты на Учиха. Они что-то где-то упустили, это факт, но все оставшиеся варианты до этого мгновения Какаши рассматривал как малозначимые или вовсе несостоятельные. Взгляд метнулся к окну чата с агентами в Сендае, приставленными смотреть за автопарками перевозчиков, – там была тишина. Хатаке позвал: – Генма? В динамике что-то пискнуло, словно подсоединялся еще один участник, и голос Ширануи как-то излишне зло ответил: – Точно нет. Этого ответа Какаши было достаточно: ветку вариаций с контрабандистами можно было отбросить. В чате дежуривших на трассе агентов после сообщения Эбису также тихо. Как и в открытом окне сайта Конохи – ничего примечательного. И тут в динамике вновь ожил голос Котецу: – Какаши-сан? – Да, – с неожиданной, словно после долгого молчания, хрипотцой ответил Хатаке. – Вы не отправляли никого из наших агентов позади колонны? – Нет. Котецу помолчал пару секунд, но потом продолжил: – В боковое зеркало вижу еще одного байкера. Большой комбинезон и шлем. Метров тридцать позади меня. – Это может быть случайный мотоциклист, – покачал головой Какаши. На один пробег не могли съехаться все байкеры страны. – Да, но… – начал Хагане. – Ох, он разворачивается, Какаши-сан… Прямо посреди пробки. Разворачивается и начинает движение назад по трассе! Какаши-сан! Хатаке не ответил: шанс был невысок. – За ним, – хлопнув по столу, на котором лежал телефон, Цунаде впервые за все время напрямую вмешалась в ход операции. – Есть! – тут же среагировал Котецу. В динамике резко взвыл мотор разворачиваемого и срывающегося с места мотоцикла. – Разрыв восемьдесят метров! Какаши вновь глянул на карту трассы: ближайший съезд – все тот же поворот на Сому. По обочине образовавшейся пробки двум мотоциклам понадобится две минуты, чтобы добраться до него. Но его продолжали волновать куда более реальные варианты. – Изумо, – впервые после разделения на злосчастной развилке позвал Какаши. – Да, – сразу откликнулся Камизуки. – Что с колонной? – Движемся к Соме, никаких изменений. – Оставайся в конце и следи за одиночками, – распорядился Хатаке. Вдоль побережья от Сомы к Токио тоже был путь. – Какаши-сан! – вновь раздался в динамике голос Котецу. – Да? – Это, конечно, странно, я не спорю, но Обито же мог рассчитывать проскочить после колонны и после фургона, не так ли? Если бы не полиция… У Какаши было свое предположение, но он его не озвучил. – Вы далеко от съезда? – вместо этого спросил он. – Уже входим в поворот. Точнее байкер впереди входит в поворот, мне еще нужно сорок метров. Хатаке мимоходом подумал о том, какие чеки со штрафами за нарушение правил дорожного движения в скором времени лягут к Сенджу на стол. – Какаши-сан, Цунаде-сама. Голос прозвучал не из динамика, а от Эбису. Он смотрел и показывал на экран, где был открыт сайт Конохи, в самом верху которого, как сразу понял Какаши, шло видео с главного железнодорожного вокзала в Токио. Нижний уровень, переход, ведущий от платформ к выходу в город. – Съезжаю! – между тем продолжал вести отчет Хагане. – Вижу байк! Он направился… – его голос замялся, – к зданию таможенной заставы?.. На открытом видео, снятом сбоку от главного действующего лица, пожилой мужчина со скрюченной спиной, одетый в отличный спортивный костюм и перчатки, плавно распрямлялся, оказываясь ростом выше среднего, брал себя снизу вверх за шею и в одно движение снимал хорошо сидящую накладную силиконовую голову-маску со всеми возрастными пятнами, морщинами и волосами. Рядом неожиданно начинала кричать женщина, несколько пассажиров шарахались в стороны. – Он остановился… Бросил байк. И забежал в здание! Какаши-сан, я ничего не… Молодой мужчина с обезображивающим ожогом на пол-лица тряхнул головой, отбрасывая назад черные волосы, посмотрел прямо в камеру и, подойдя на пару шагов, показал средний палец, после чего прошел мимо, теряясь в толпе, – на этом видео обрывалось. – Твою мать, – неожиданно севшим голосом произнес Котецу так, как будто сам присутствовал рядом с Хатаке и Пятой, и озвучил то, что и предполагал Какаши: – Это была Двухвостая кошка, Какаши-сан. Только так. Я видел ее собственными глазами!! Карандаш в руках Цунаде хрустнул и переломился пополам.