Мой милый сосед 5

Я действую на правах законного супруга и ловко отгоняю от нас назойливых родственников. Особо достается дядюшке Олли, при приближении которого мы буквально сбегаем на свой первый танец. Мы не готовили никакой шоу-программы, но дома порепетировали немного, топчась в тесноте моей гостиной, чтобы просто не отдавить друг другу ноги. Песню выбирал Санни, и сейчас звучит довольно бодрая композиция, и мой драгоценный муж подпевает вполголоса, глядя мне в глаза: — Pick me up and take me like a vitamin 'Cause my body's sweet like sugar venom oh yeah*. И все происходящее похоже для меня на сказку. Гости произносят тосты, желают нам счастливой и долгой жизни, дарят какие-то подарки, и расчувствовавшийся Деррик даже обнимает меня крепко. Он незаметно утирает слезы из глаз и негромко замечает на ухо: — Ты уж не разочаруй моего мальчика ночью! — Я постараюсь, — сжимаю я челюсти, чтобы не хмыкнуть неуважительно. Мы немного едим, пьем еще меньше, я позволяю себе лишь пару бокалов шампанского, а Санни уже после одного краснеет слишком сильно и смеется громче обычного. По нему видно, что малыш необыкновенно счастлив, он льнет к моему плечу и не отпускает мою руку. Вечер идет плавно, и гости постепенно отвлекаются от нас, образуют группки по интересам и заводят разговоры на волнующие их темы. Кажется, можно благополучно смыться. Я нашел немного пьяного Эрла и предупредил, что мы с Санни исчезнем минут через десять. — А, ну удачи вам! — со счастливой улыбкой тянет приятель. Он весь вечер увивался рядом с каким-то молодым омежкой, кажется кузеном Санни, или что-то подобное. И сейчас вместо того, чтобы слушать меня, слал воздушные поцелуйчики своей жертве. — Эй, приятель! — я встряхнул Эрла за грудки. — Давай поаккуратнее! Я в этой семье жить планирую вообще-то. — У тебя уже есть с кем жить! А мне не мешай. — Эй-эй, — пришлось слегка похлопать по щекам пьяного программиста. — Если что, морду тебе эта семейка начистит знатно. Не делай глупостей! — Да ладно-ладно, — он отмахнулся и сел на стуле ровнее. — Ничего такого я делать и не собирался. — Ну и славно. Так что через десять минут мы смываемся. — Прикрыть вас? Родителей боитесь? — этот наглец хитро подмигивает. — Нет, к тому же мне тесть уже добро дал, — хмуря брови, выдаю я и быстро выцепляю взглядом мужа — он говорит с Марти. — Идите, дети мои! Я вас благословляю! — Эрл хихикает и потом добавляет совсем серьезно. — Картер, удачи тебе! — Спасибо, Эрл! Мы действительно сбегаем через десять минут, тихо и незаметно для гостей, но ловя напоследок понимающий взгляд о-тестя. Он одобряюще улыбается и подмигивает мне. Музыка включается чуть громче, и гости, отдохнувшие после недавнего интерактива с бросанием букета, выползают потанцевать. Поймал букет тот самый омежка, которого усиленно клеил Эрл. После чего альфа поспешил слиться, оставив свой объект страсти в покое. *** Наконец-то мы остались одни. Быстрый лифт поднимает нас на десятый этаж, и чем он выше, тем меньше градусов в крови у нас остается. Они все выветриваются, уступая место медленно поднимающейся по нашим телам страсти. До номера мы доходим спокойно, но как только попадаем внутрь, Санни прижимает меня к входной двери и закрывает дверь за замок. Он упирается ладошками мне в грудь и смотрит в глаза из-под длинных пушистых ресниц. — Ну, здравствуй, муж! — омега словно пробует это слово на вкус. — Здравствуй, муж, — отзываюсь я, а Санни вдруг резко смущается и заливается румянцем. Я спешу сгладить неловкость и беру его лицо в свои ладони, оглаживая большими пальцами скулы. — Я люблю тебя, ягодка! — Я тоже люблю тебя! Он тянется за поцелуем и сразу же его получает. Настоящий супружеский страстный поцелуй, совсем не похожий на те, что были этим вечером. Веду я, все еще будучи прижат к двери. С каждой секундой наших ласк мы все сильнее теряем ощущение времени и пространства, растворяясь друг в друге. Снова наша личная вселенная замедляется, подстраивая свой бег под нас и растягивая сладостный момент единения до бесконечности. Я пользуюсь тем, что Санни расслабляется и немного обмякает в моих руках, и подталкиваю его из прихожей в основную комнату к большой кровати. Все покрывало засыпано лепестками пионов, я позволил себе такую вольность, ведь убираться омеге не придется. И в это самое ароматное облако мы и опускаемся, медленно и осторожно. Надо было сначала раздеться, но отлипнуть друг от друга просто не представляется возможным. — Ах, Картер, — выдыхает Санни. — Неужели сейчас все и случится? И смотрит на меня пытливо своими невинными голубыми глазами. — Ты не хочешь? — я обещал, что не сделаю ничего без его согласия. — Хочу! Но мне страшно… — Чего ты боишься, родной? — Не знаю. Становиться взрослым… — Взрослеть не так страшно. Просто не теряй свои фантазии и веру в вечное счастье. — А оно будет, вечное счастье? — Будет, клянусь тебе! Я снова его целую и начинаю медленно расстегивать пуговицы. Их оказывается слишком много. Сначала пиджак, потом жилет и только в самом конце рубашка. Придется все же встать, чтобы избавить себя хотя бы от половины одежды. Я стаскиваю с Санни все и оставляю только бабочку, как и обещал, и прижимаюсь к его горячей груди. Руки омеги гладят мне спину и постепенно спускаются все ниже, останавливаясь на заднице. Он сжимает ладошки сначала слегка, на пробу, но решает действовать смелее и через мгновение щипает меня уже изо всей силы. — Эй! — вскрикнуть получилось непроизвольно. — Прости! — Санни очаровательно и невинно смотрит из-под ресниц. — Мне так захотелось тебя потрогать. Можно? — Ох, конечно можно. Тебе теперь все можно. Санни хихикает и снова тянет руки к моей пятой точке. Я немного отвлекаю и его, и себя короткими поцелуями, что бегут вниз от губ омеги. Тонкая шея супруга манит меня своей белизной и чистотой, а чертова бабочка мешается, и как бы соблазнительно муж в ней ни выглядел, она должна нас покинуть. Черный шелк проскальзывает сквозь пальцы, и вот я уже веду по шейке сначала носом, впитывая сладкий запах, а потом тот же путь проделываю губами. — Картер, — с легким стоном отвлекает меня Санни от увлекательного занятия. — Что? — ответить выходит немного глухо из-за усиливающегося с каждой секундой возбуждения и от того, что мои губы намертво прилипли к нежной коже. — А ты поставишь мне метку? — Естественно. — А когда? — Когда буду глубоко в тебе. — Ой! — муж снова хихикает, видимо вино не до конца выветрилось. — А будет больно? — Нет, будет очень приятно. — Тогда я хочу, чтобы это побыстрее произошло! — Ммм? — я отрываюсь от медленного вылизывания омежьей шейки и ловлю тяжелый требовательный взгляд. — Картер, я хочу тебя. Всего целиком! И поцелуй меня уже! Кто я такой, чтобы отказать мужу в таком простом желании! Санни сам тянет меня повыше, чтобы припасть к губам, и смыкает руки в замок на спине, заставляя улечься теснее, прижаться кожей к коже. Верх наших праздничных смокингов валяется где-то на полу, но от брюк-то мы не избавились, и они уже болезненно давят на возбужденные члены. Я целую Санни жарко, требовательно, забираясь языком глубоко в рот и доставая почти до горла, а он и не думает мне уступать, с жаром перехватывая инициативу. Нам надо перелечь, поменять позу и вытянуться вдоль кровати, а не поперек, и утонуть уже в этом море пахучих лепестков. Я решаю, что пора, и перемещаюсь вниз, проходясь горячим дыханием по груди и животу омеги прямо до ширинки. Муж не прячется и не стесняется, наоборот, приподнимается на локтях и смотрит во всю ширину своих ясных глаз. Медленно-медленно я расстегиваю молнию и пуговичку на поясе, целуя в это время белую кожу вокруг пупка. Брюки легко скользят по стройным ногам и падают на пол, а омега упирает стопы мне в грудь, удерживая от себя на некотором расстоянии. — Сначала ты! — тон приказной и строгий, и я, конечно же, не могу ослушаться. Себя раздеваю тоже медленно, слегка красуясь под жадным взглядом Санни. Он выглядит просто нереально в неярком свете прикроватных светильников. Лицо немного в тени, и только глаза блестят, следят за каждым моим движением. Его внимание приятно, и для пущего эффекта я провожу рукой себе по груди, задевая соски, и хочу опять двинуться к кровати, но ноги снова меня останавливают: — И белье тоже! Черные, как и у Санни, брифы с влажным пятном от начавшей выделяться смазки я опускаю до пола и отбрасываю ногой подальше, оставаясь перед мужем полностью обнаженным. Неуловимым и пластичным движением он стекает на пол, оказываясь передо мной на коленях, и сразу же проводит языком по всей длине. Под его напором я рвано выдыхаю, и мой план заласкать омегу до приятного изнеможения летит ко всем чертям, потому что благоверный решает действовать самостоятельно. Он уверен в своих действиях и уже знает, где надо надавить, где облизать языком, а где и сжать посильнее. Сейчас Санни дразнится и шлепает моим членом по своему высунутому языку, а, заглатывая, проезжается головкой по нёбу. Я взрыкиваю, заставляю его подняться и широко облизываю натекшие на подбородок слюнки: — Опять видео без меня смотрел? — Я готовился! — муж смотрит на меня с вызовом. — Ты восхитителен. Теперь моя очередь. Мы все-таки укладываемся на кровать, голые и готовые. Санни сгребает в ладошку лепестки и щедро посыпает мне голову, пока я перекатываю на языке его сосочек. Омега резвится, все никак не может поймать нужную волну, томно-чувственную, и приходится его укусить. Малыш вздыхает как-то рвано и удивленно, а потом все же запрокидывает голову, потому что я раскрытой ладонью провожу по его члену. Да, это совсем другое дело. Наконец-то Санни красиво стонет и тянется всем телом за моими то и дело ускользающими губами. Я обцеловал его всего от груди до паха и ниже до пальчиков на ногах, обойдя вниманием только ладный член омеги, что сам просился в руку. Или в рот. И муж уже знает, насколько эти ласки приятны и хочет получить свою порцию, но теперь дразнюсь я. Сажусь между его разведенных ног и просто поглаживаю внутреннюю поверхность бедер самыми кончиками пальцев, хотя сам готов взорваться от возбуждения. — Картер, не будь свиньей! Ты же тоже меня хочешь! — Сначала я хочу тебя немного наказать, ягодка. — За что? Разве я сделал что-то плохое? — Санни тянется к себе рукой, но я мягко ее отстраняю, не позволяю захватить член в кулачок и хоть немного себе помочь, но эта мысль — ласкающий себя муж — очень мне нравится. — За то, что опять смотрел свои видео без меня. — Но, Картер! Мне было страшно вчера и надо было расслабиться! — Ах вот оно что! — А ты не будешь меня наказывать, если я скажу, что думал о тебе в это время? — и мое чудо очаровательно хлопает ресничками. — Ты знаешь все мои слабые места, маленький хитрец! Я сцеловываю с его губ довольную улыбку и без промедлений втягиваю в рот головку члена, плывя от ощущений. Настойчивая ладошка давит мне на затылок, малыш вскидывает бедра, толкается в мой рот и стонет, стонет, стонет, явно прося большего. Нет причин, чтобы мучить Санни дальше: я всегда могу возбудить его еще раз — мои движения становятся резче, напористее, губы давят с нужной силой, и мой сладкий муж срывается в свой первый за ночь оргазм. Я отпускаю себя и присоединяюсь к любимому, выплескиваясь на его впалый животик. — Ну, рассказывай, что ты там вчера такого интересного увидел? — нам надо немного времени, чтобы восстановиться, спешить некуда: номер оплачен до обеда, самолет, что увезет нас в сказку райских островов, вылетает вечером, да и родители не требовали присоединиться к ним за завтраком, — так что мы устраиваемся рядом, Санни укладывает голову мне на плечо, сладко причмокнув губами, а я убираю прилипшие к его спине пионы. — Картер! Ну зачем ты спрашиваешь! — Может быть тебе что-то особо понравилось. Так мы можем повторить. Муж бурчит нечто невразумительное, уходя от ответа, кажется, я его засмущал: — Ничего такого особенного. Просто… секс… — Малыш, мне кажется, я начинаю ревновать! — Почему? — Мой омега смотрит порно, хотя рядом есть его собственный альфа! — Я не смотрел на альфу! Честно-честно! — Санни округляет глаза так, что они становятся похожи на блюдца. — Я просто хотел как-нибудь тебя удивить. — Ну так удивляй, мой маленький исследователь. Муж завозился окрыленный. — Только не мешай! Я хмыкнул и переложил ладони на попку омеге, когда он уселся сверху. Член заинтересовано дернулся от соприкосновения с влажной горячей дырочкой, но Санни казалось этого не заметил. Он потянулся куда-то мне за голову, схватил с тумбочки упаковку влажных салфеток и принялся оттирать себе живот, зависнув на уровне моего лица своим пахом. На очередное мое хмыканье посмотрел вопросительно, а потом ойкнул и опустился обратно, снова задев член. — Я наверное все делаю неправильно, — выдохнул любимый расстроено. — Все ты правильно делаешь, — я нежно погладил его по щеке, забрал салфетки и допротирал животик. — Иди ко мне. Омега охотно наклонился за поцелуем, и дальше все пошло как по маслу. Движения у Санни быстрые, легкие. Он долго не задерживается на одном месте, но очень методичен, не пропускает ни одного участка кожи, укладывая свои поцелуи плотно-плотно. И все время подается назад, проезжаясь по поднимающему члену. Крыша у меня постепенно отъезжает, настолько действия мужа приятны. В себя я прихожу, только когда приятная тяжесть пропадает с ног, и тянусь посмотреть что же там. Санни опирается на руки и самым кончиком языка ведет по члену. Опять это движение невесомое, но такое необходимое и до невероятности интимное. Омега начинает кружить вверх-вниз, рисуя только ему ведомые узоры, и держит меня на грани полноценного возбуждения. Я открываю рот, чтобы попросить действовать смелее, но слова застревают в горле, когда Санни раскрывает язык и проводит широким, горячим и влажным движением от основания по головки. Это происходит так неожиданно, но чувствуется так приятно, что короткий рык вылетает сам собой. Я прикрываю глаза и не замечаю довольной ухмылки мужа. В ход идет тяжелая артиллерия — Санни обхватывает член пальчиками и водит по стволу тугим кольцом, второй рукой оттягивая мои потяжелевшие яйца. Добивают меня его губы, сомкнувшиеся на головке. Он не заглатывает, только крепко сжимает меня пальцами и губами и не отстраняется, когда я кончаю. Затем выпрямляется, смотрит в глаза и катает во рту вязкую сперму. — Хочешь? — булькает омега, стараясь не потерять ни капли семени, и высовывает язык, а когда я сажусь и тяну его к себе, быстро все проглатывает. — Мое, не отдам. Но я все равно его целую, практически вылизывая рот. — Ну, что? Удивил? — мордашка мужа светится гордостью. — Удивил. Но я все равно ревную! — Ох, Картер! Ну не за омегами же мне смотреть! Там я точно ничему не научусь. — Я тебя сам научу. — Ловлю на слове, — Санни затихает у меня на груди, водя пальчиком и о чем-то раздумывая. — Ну что ты опять задумался, ягодка? — Подумать только, Картер, ты мой муж! — омега разглядывает колечко на безымянном пальце. — В этом нет ничего удивительного, к этому все и шло. — Ты с самого начала знал, что так будет? — Честно? — муж пытается кивать головой в своем лежачем положении и щекочет меня волосами. — Нет, не знал. Помнишь, каким я бешеным был? — Ты рычал на всех, — хихикнул Санни. — Это было страшно. — Но ты не испугался, мой смелый малыш. — Нет. Ты выглядел очень несчастным и одиноким, мне хотелось тебе помочь, но получилось все совсем наоборот. Когда у меня сломался ключ в замке, почему ты впустил меня к себе в квартиру? — Потому что негоже такому прекрасному омеге морозить свой прекрасный зад на холодной лестничной площадке. — Эй! Откуда информация про зад? — Обтягивающие джинсы очень красноречиво намекали. — Значит, ты пялился на мой зад? — В пределах разумного. И рад, что наконец-то могу его пощупать, — для полноты картины я действительно сжал ладонь, прихватывая одну половинку. Омега на это лишь рассмеялся, пряча лицо. — Картер, а это нормально, что мы сейчас … ну… говорим? — А что мы, по-твоему, должны делать? — Сексом заниматься. Это же наша первая брачная ночь. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы провести эту ночь за разговорами с моим любимым мужем. Ведь секс это не главное, это просто приятный бонус. Мне и без него с тобой хорошо. — Правда-правда? — пытливый взгляд голубых глаз. — Правда-правда, — я поправил непокорную челку Санни привычным движением. — Хорошо, — он опять опустил лицо. — Хотя, я не против этого приятного бонуса. Мы гладим друг друга нежными касаниями и снова целуемся. После слов Санни про приятный бонус прошло уже минут десять, но к активным действиям никто пока не переходит. Мне нравится нежить любимого в жарких объятиях и топить в неспешных ласках. Он возбуждается постепенно, распаляясь все сильнее и покусывая мне губы, а по комнате, наконец, начинает плыть чарующий аромат спелой земляники. — Ах, Картер, хочу! — Чего ты хочешь, моя ягодка? — Всего хочу! Тебя хочу, член твой хочу, метку, узел — все хочу! — Звучит невероятно возбуждающе! Мои пальцы пробегаются вдоль позвоночника и замирают в соблазнительной ложбинке между ягодиц. Омега нетерпеливо дергается, призывая меня двигаться дальше, и я нащупываю указательным пальцем истекающую смазкой дырочку. От одного простого касания нас обоих словно прошибает током, и сдерживаться больше не получается. Я выползаю из-под навалившегося сверху омеги, переворачиваю его на живот и сильно провожу по узкой белой спине, добывая протяжный вздох. Лепестки пионов, что каких-то два часа назад покрывали постель ароматным ковром, совсем пришли в негодность, и от этого моего движения разлетелись в разные стороны. По хорошему, надо встать и стряхнуть их с покрывала, но это совсем не имеет значения сейчас, ведь я укладываю горячие ладони на очаровательную попку моего любимого и с восторгом сжимаю округлости. Ощущения обалденные! Это одновременно и мягко, и упруго, и нежно, и страстно, и тянет укусить, но я пока лишь целую. Оставляю по короткому и совершенно целомудренному, если можно применить это слово к этой части тела, поцелую и подсовываю подушку под живот омеги. Санни немного возится от нетерпения, но затихает как только я укладываюсь сверху, придавливая его к кровати, а мой разгоряченный член проезжается по его пятой точке. — Ох! — выдыхает муж. — Какой ты большой! — Сочту за комплимент, родной! Я чуть прикусываю омежье плечо и возвращаюсь к его заднице. Очень хочется его подразнить, но увлекаться в первый раз не стоит, это может только напугать. Поэтому я чуть сминаю полушария, наслаждаясь бархатистой кожей. Но все-таки меня манит пока плотно сжатая трепетная дырочка, и я развожу половинки в стороны и с упоением провожу по ней языком, собирая сладковатую густую смазку. Ее натекло уже достаточно много, и запах стоит такой, что голова кружится. Это приятно, невероятно приятно, и я снова широко облизываю любимого, пока он постанывает где-то там наверху и вертится то ли желая отстраниться, то ли наоборот хочет задержать мой язык подольше на себе. Полноценную растяжку я начинаю опять с языка: толкаюсь самым кончиком внутрь, получая звонкое «ой!» в ответ. Удается войти на приличную глубину, омега почти готов, раскрыт, возбужден и сам жаждет сближения. Санни с легкостью принимает один палец, шумно дышит, устроив голову еще на одной подушке, и это скорее от возбуждения, а не от боли. Как хорошо, что он не зажимается и не боится. Значит, полностью мне доверяет, знает, что я не причиню никакого вреда, а только доставлю фантастическое удовольствие. Второй палец тоже входит легко, а я дурею от ощущения узкого и горячего нутра мужа, и толчки выходят несколько рваные, резковатые. Чтобы отвлечь себя, наклоняюсь и покрываю спину и бока омеги влажными поцелуями, стараясь не оставлять следов, ведь нас ждет тропический остров с минимумом одежды, и вряд ли мужу захочется светить засосами. — Еще! — подает Санни голос. — Добавь еще один палец. — Умница мой! — я все-таки легонько прихватываю зубами попку под довольный вздох любимого. Три пальца дарят те самые, правильные и восхитительные, ощущения, от которых Санни вскидывается, охает и сам подается назад. Я двигаю рукой осторожно, придерживая его за плечо, не даю насадиться глубоко, боясь какой-либо травмы. — Все, хватит! — муж почти воет. — Убери, убери! Тебя хочу, не хочу кончать от пальцев. — Сейчас, ягодка моя! — напоследок проезжаюсь по простате еще раз и вытаскиваю пальцы, размазывая смазку по своему уверенно стоящему члену. Омега прекрасно подготовлен, растянут как надо, и я вхожу в него одним настойчивым движением, проталкиваясь сразу до конца. От напора, моего размера и неожиданности Санни теряет равновесие, взмахивает руками и почти заваливается набок, но я ловлю его вовремя и прижимаю спиной к своей груди. Муж трепещет и задыхается, но стискивает зубы и пока не кончает. Мы оба замираем и привыкаем к ощущениям: Санни к заполненности и размерам, я к его тесноте и жару. У меня слишком давно не было полноценного секса с проникновением, так что этот раз можно считать первым для нас обоих. Я чуть шевелю бедрами, выскальзываю совсем на немного и возвращаюсь внутрь, даря мужу новую гамму эмоций. — Еще, еще, я готов! — пересохшими губами велит Санни, и я начинаю двигаться. Медленно, по чуть-чуть, отступаю и снова врываюсь в омегу. Поза немного неудобная, я аккуратно отлепляю Санни от себя — в комнате невероятно жарко, пот струится по телам, склеивая нас между собой, — и укладываю грудью на кровать. Передо мной открывается шикарный вид на изящную спинку и притягательную попку — есть от чего потерять голову. Хватаюсь руками за бедра омеги и тяну его на себя, впечатываясь накрепко, шлепая кожей о кожу, и задаю средний темп, не ускоряясь пока, потому что боюсь спустить в любой момент: слишком долго ждал этой близости. Санни поскуливает и выпрямляет руки, ищет для себя удобную позу, но не отстраняется, наоборот, тянется за мной и начинает подмахивать. Когда я снова задеваю внутри него чувствительную точку, он красиво стонет низким голосом с легкой хрипотцой, заставляя входить теперь только под этим углом, чтобы впитывать эти божественные звуки. Мы уже на грани, перед глазами звездочки и желание только одно — кончить. Загнать себя поглубже внутрь омеги и взорваться, наконец, в долгожданном оргазме. Ведь даже тысяча минетов не заменят одного хорошего сочного траха. А еще у нас впереди сцепка и метка, и я выскальзываю из мужа, слыша недовольное ворчание, но лишь для того, чтобы устроить его со всеми удобствами на спине, и снова вхожу, наблюдая широко раскрывшиеся глаза и взметнувшиеся вверх брови. Санни тянет «О-о-о-о» и цепляется пальцами за мои бедра, притягивая поближе. Наблюдать за эмоциями мужа это еще одно увлекательное занятие. Восторг, радость, наслаждение — сменяют друг друга с завидной частотой. Все, мой счет идет на секунды, я спешно ныряю вниз, прижимая своим животом член омеги, выдыхаю ему в губы: — Люблю тебя, ягодка! — и впиваюсь клыками в изгиб шеи. — И я тебя-я-я! — на последней букве Санни вскрикивает от моих зубов, от распухающего узла, от струи спермы глубоко внутри себя и от своего собственного оргазма. Мне на язык попадает кровь мужа, а внутрь него мои феромоны, связывая нас воедино. В голове бьется заполошная мысль «Мой!», за ней следует новая порция наслаждения и семени. Санни крепко стискивает меня в объятиях, практически душа, и подрагивает, кончая вместе со мной во второй раз. — Давай еще, сладкий, — бормочу ему в ухо, почти не отрывая клыков, и шевелю тазом, проталкивая узел дальше. И муж дает еще, сжимая мышцы, дополнительно давя на мой член, позволяя побыть в себе подольше. Организм временно отключает мозг, дает небольшую передышку и запускает систему заново. Возвращаются запахи, звуки и осязание. Я явственно чувствую наши перемешанные запахи земляники и кедра, а еще страсти, секса, пота и спермы. Слышу биение наших сердец, заполошно-быстрое, отрывистое, но впрочем синхронное и идущее на спад. Свое шумное дыхание, потому что нос до сих пор упирается в плечо Санни, и клыки еще утоплены в метку, и хриплое и присвистом сопение мужа, будто он простыл. Под пальцами ощущается мягкая теплая кожа омеги, покрытая потом, и язык уже ощупывает мелкие ранки, оставшиеся от зубов. Я слизываю капельки крови, гоняя по телу Санни отголоски наслаждения. Вся эта зона с меткой сейчас один сплошной оголенный нерв, и все прикосновения, даже наилегчайшие, отзываются мурашками и непроизвольными подергиваниями. Я с превеликим трудом отрываюсь от мужа, словно он сейчас сбежит или растает в моих объятиях и заглядываю в его лицо. Глаза у Санни крепко зажмурены, и губы сжаты в тонкую линию. — Санни, — зову его тихонечко и дую холодно, стремясь остудить. — М? — Ты как, малыш? — Не… не знаю. — Тебе понравилось? — Шутишь! — он распахнул глаза. — Я в восторге! Только шея болит. — Это от метки, солнышко, — я хотел добавить, что у неистинных всегда так, но не стал. Лучше просто буду целовать это место, пока боль не уйдет. — Я устал, спать хочу. — Давай. Только в душ быстренько сходим. Хорошо? — Отнесешь меня? — Санни состроил умилительную мордашку. — Конечно, ягодка. Искупались мы быстро, смыли следы своей страсти под теплым душем, и я вернул мужа на кровать. Скинул испачканное покрывало на пол, опустил омегу на чистые простыни, забрался следом и сжал его в крепких объятиях, притиснув к своей груди. Санни совсем разморило, он клевал носом, но все же спросил: — Мы будем спать так? Прямо голые? — Конечно, что в этом такого? — Не знаю, — хихикнул муж. — Просто непривычно. И повозился, удобно устраиваясь. Решительно забросил на меня ногу и ладошку устроил на моей груди. — Тебе было не больно, малыш? — Только от метки. А в остальном — нет. Было очень хорошо. Спасибо, Картер! — Пожалуйста, — я погладил его по щеке и коснулся губами носа. — Спим? — Да! Спокойной ночи! — Санни расслабился, обмяк, ткнулся мне в ключицу. — Я люблю тебя! — Я тоже люблю тебя. Сладких снов, ягодка. Он пахнет счастьем, любовью, страстью и мной. И это самые чудесные запахи в моей жизни, что мне только довелось почувствовать.