Mr. Big Empty

Меня конечно же отстранили. На неделю. Но не тех двух других парней. Мистер Хилленбранд хмыкнул и пробормотал что то себе под нос и в конце концов, сказал, что они будут соответственно наказаны. Когда я вернулся домой, дверь в комнату папы была открыта, но он сам исчез. Было даже еще не десять часов утра, у меня пульсировала голова и расплылся черный глаз, но боль от удара приносила мне чертовски много удовлетворения. В морозильной камере было пусто, но я нашел несколько пакетов со льдом и наполнил их. Я прилег на диван с влажной тряпкой на глазах, винил прилип к задней части моей шеи. Нет телевизора. Нет интернета. Нет телефона. Даже нет проклятого вентилятора. Когда я приехал на прошлой неделе, был один, но он исчез через несколько дней. Папа сказал, что он сломался, но в ту ночь у него был маленький счастливый мешочек при себе, с которым он вышел со своими друзьями и вернулся с криком и смехом пока напевал Нирвану. Через некоторое время я вошел в комнату папы и начал лазить по его вещам. Не было ни одного из тех мешочков, ну, по крайней мере, в них не осталось ничего интересного, но я нашел пачку сигарет и вышел на улицу, выкурив сразу две. Просто ему назло. Когда я вернулся внутрь, у меня был запах во рту, как будто я облизывал ковер в дешевом мотеле. Головная боль собиралась расколоть мой череп и мой глаз распух, как грейпфрут. Лед еще не замерз, поэтому я еще раз намочил тряпку и снова лег, и, в конце концов, заснул. Я проснулся, потому что кто-то стучал в мою дверь. Моя челюсть чувствовала себя как дерьмо. Черт, все от шеи вниз было жестким, но я поднялся с дивана, открыл дверь и тут же пожалел об этом. Ханна и Тайлер стояли там, широко улыбаясь мне. Их лица содрогнулись, когда они увидели мое лицо. « Ви », спросила Ханна. «С тобой все в порядке? » «О, дерьмо», сказал Тайлер, а затем огляделся, посмотреть, не слышал ли кто его. Я улыбнулся, и это заставило мою челюсть пульсировать. «Я в порядке. Я встретил кого-то в школе. » Глаза Ханны были огромны. «Ты ударил его? » «Конечно, он ударил его», сказал Тайлер. Он поднял руки и сделал вид, что ударил Ханну, которая взвизгнула и отодвинулась. «Держу пари, ты надрал ему задницу». Он снова сделал паузу. Он был как бомбардировщик-одиночка, проверяющий все опасные ругательства. «Я пнул некоторых. Но меня тоже пнули. Это было больше похоже на ничью. » «Оу», сказал Тайлер. «Это больно? » спросила Ханна. «Все хорошо. » «Какие то люди здесь, чтобы увидеть тебя», сказала Ханна. Она указала вниз на ряд квартир. И вот они, пара детей моего возраста стояла в стороне. Они смотрели на меня с Тайлером и Ханной. Я не поднимал глаза на их лица, потому что моя голова раскалывалась, и я был не в настроении смотреть, какие скелеты они прячут в своих шкафах, но я все равно смог их рассмотреть. Девушка была худой, реально тощей, как жердь и платье цвета подсолнуха соскальзывало с ее плеч. У нее было гнездо вьющихся рыжих волос на голове, ажурные чулки и что-то что я распознал как завышенное чувство собственной важности на лице. Мальчик выглядел не намного лучше. Я узнал его со школьного двора: он был толстяком с красным лицом, темными волосами, завивающимися вокруг его ушей. Если бы он был умным, он купил бы себе запас крема от прыщей. Они оба смотрели на меня, готовые убежать при первом же резком движении, как будто я был диким животным, и они еще не поняли, кусается ли оно, — но были уверены, что я могу напасть. «Да? » я обратился к ним. «Ты Ви Элиот? » спросила девушка. Я не ответил. «Заместитель директора Хилленбранд послал нас», — сказал мальчик. «Я Люк. А это Агата. » «Мы принесли твою домашнюю работу», — сказала Агата. «Это первый день в школе», — сказал я. Люк подошел ближе, а Агата осталась стоять на месте. Девушка была умной. Она знала, что ей не нужно убегать от дикого животного. Она просто должна была опередить Люка. «Да», сказал Люк, рискуя улыбнуться. Он провел руками по рубашке, а затем сделал это снова, вытянув черный хлопок, на котором были изображены робот и женщина, потерявшая большую часть своего верха в результате, как я предположил, трагического несчастного случая с лазерным бластером. Вблизи были видны царапины на его руках и синяк на челюсти и ключице, свидетельствующий о его падении на ступеньках в школе. «Знаешь. Это довольно легко. Только учебные планы и…» «Что? » «Учебные планы. Ну знаешь. Все правила и распределения «. «Да, я знаю. Это называется учебная программа. » Люк снова двинулся вперед. «Правильно. Это латинское слово. Множественное число, программы. Второе склонение. » Я покачал головой и пожалел об этом. «Без разницы. Отлично. » Агата последовала за ним. Она выглядела так, словно хотела иметь при себе стул и кнут, как старомодный укротитель львов, но всего лишь вытащила ярко-розовую папку из своей сумки и передала мне. «Верно», — сказал я. «Спасибо. » Агата отпрыгнула назад, но Люк не двигался. «Что? » «Это правда? » спросила Агата. «Ты действительно избил Остина Миллера? » «Он был там», — сказал я, кивая на Люка. Люк покраснел. «Тебе не нужно было помогать…» «Он придурок. И я сделал это для тебя. «Ты не понимаешь. Он …» Я ждал. Агата закончила предложение за него. «Он Остин Миллер». «Да, я понял это. Спасибо за материал. Вам не нужно возвращаться. Я начал уходить внутрь. «Ну», сказал Люк. «Мы будем. Мистер Хилленбранд сказал каждый день. И мы должны забрать твою работу и сдать ее. Так что мы вернемся завтра. В это время подходит? » Я пожал плечами. Они подождали еще немного. Тогда Люк сказал: «Приятно было познакомиться. До свидания. » И он с Агатой поспешили к синему седану, Агата летела так, словно у нее горела задница. Когда они выехали со стоянки, Ханна посмотрела на меня. Она выглядела настолько осуждающе, как будто я пнул ее щенка. «Что? » «Ты был не очень приветлив к ним». «Я не был груб.» «Но ты не был и милым», сказал Тайлер. «Дети моего возраста не любят меня. Вы не поймете. » Они сели на край цементного крыльца, размахивая ногами, глядя на меня и желая чего-то, чего у меня не было. «Я должен прилечь», — сказал я. «Моя голова болит. » Я вернулся внутрь. Но когда я закрывал дверь, я услышал, как Ханна сказала: «Я все еще думаю, что ты должен был быть приветлив к ним».