Властитель, с маской из плоти...

      Осень расщедрилась неожиданной неделей потепления. Солнце уже не поднималось так высоко, как летом, но все еще щедро отдавало свое тепло с косыми оранжевыми лучами. Даже земля отогрелась на этот короткий срок и теперь пахла пряной прелой листвой и еще зеленой травой. Ветер теплыми порывами трепал за волосы, и сердце наотрез отказывалось верить приближающейся зиме. Казалось, что именно в этот год повезет, и Ичиго удастся обмануть природу и проскочить сразу к весне. Куросаки сидел на мягкой густой траве под раскидистым каштаном и наслаждался ласковым теплом лучей на лице. Черное кимоно нагревалось, и сидеть становилось очень жарко. Абарай сидел рядом, методично раскалывая плотную кожуру шипастых плодов. Гладкая маслянистая поверхность каштана приятно холодила кожу. Вдруг рыжий шумно вздохнул и потянулся, развязывая пояс кимоно. Борта кимоно скользнули вниз, обнажая лучам солнца торс. Карие глаза бездумно спустились вниз и задержались на напряженных мышцах пресса. Сердце гулко толкнулось где-то внутри живота, заставляя мягкими волнами разливаться удовольствие. Ренджи глухо цыкнул и покраснел, закрыв глаза.       — Ты бы не раздевался. — фыркнул красноволосый, откидывая голову назад.       — А? Это еще почему? — не понял Ичиго, удивленно замотав головой.       — Ну… — Абарай опустил лицо, понимая всю бредовость того, что он сейчас скажет. — Это как-то неправильно.       — Че-его? — мгновенно вспыхнул Ичиго, повернувшись к Ренджи.       И тут он почувствовал. Практически осязаемой волной он почувствовал исходящее от лейтенанта напряжение, заставляющее что-то внутри съеживаться от сладкого ожидания. Щекотливое волнение захлестнуло его от макушки до пят. Куросаки ухмыльнулся лисицей и повернулся всем телом к Ренджи, раздвинув ноги так, что кимоно полностью открыло торс.       — А может ты тоже ослабишь пояс, чтобы тебе не было так жарко, и ты не чувствовал себя неправильно? — глубоким голосом проговорил он, в глазах рыжего заплясали бесята.       Вопрос застал красноволосого врасплох, он молча вытаращился на Ичиго, немного вжавшись от него назад.       — Хочешь, я помогу тебе? — с показной наивностью Куросаки заглянул в глаза Абарайи и придвинулся к нему.        От близости рыжего у Ренджи прервалось дыхание, а с губ сорвался непрошеный глухой стон. Воздух вокруг стал таким плотным от огромного количества испускаемой энергии, что его можно было резать ножом. Лейтенант перехватил запястье Ичиго и через мгновение оказался над синигами, припечатав того к земле. Оглушительно барабанила в висках кровь, сердце истошно заколотилось о ребра. Пронзительный взгляд глаза в глаза, от которого захватывает дух. Четко очерченные губы так доверительно приоткрыты в мягком изгибе. Острый подбородок чуть запрокинут, совсем неосторожно открывая самые сокровенные желания. Прерывистое распаленное дыхание на чувствительной коже, и запах. Сводящий с ума, пряный, мускусный запах пота и разгоряченных тел, который мог бы показаться даже неприятным, но не для них и не сейчас. И жуткое желание касаться, сжимать эти сильные руки, стискивать сильные ноги, кусать эти сильные мышцы. Высоко в небе зазвенела тишина. От сильнейшего напряжения начинало тошнить.       И в этой глубокой тишине, отвратительной трелью зашелся мобильник. Ренджи отвернул голову и повел бровью. Ичиго разочарованно фыркнул.       — Юго-восток города.       Куросаки одним махом вскочил на ноги и устремился в указанном направлении мгновенным шагом. Мысли прыгали блохами по голове, собираясь в конкретные образы и тут же рассыпаясь. Ичиго бежал, наращивая темп, затылком чувствуя внимательный взгляд карих глаз. Что было бы? А что, если..? Рыжий с такой ненавистью выталкивал воздух из своей груди, будто пытался вместе с ним избавиться от навязчивых мыслей и дрожи в коленях. Отбил себе ступни, выбивая ногами столбы пыли. За угол, поворот, он уже чувствует энергию пустых. Поворот, и он практически налетает на огромную сидящую летучую мышь. Ожесточенный взмах меча, и черным пеплом разлетается вверх темное тело. Ренджи резко останавливается и смотрит, как стремительно исчезает из поля зрения черно-рыжая молния.       Бежать, бежать, бежать! Ичиго в ужасе залетает в свое открытое окно и валится на пол. Руки крепко сжимают дико ноющий пах, и с губ срывается воющий стон. Куросаки утыкается пылающим лицом в пол и всхлипывает от злости, сжав зубы. Член пульсирует и готов в любую секунду взорваться солоноватым вязким фонтаном. Рыжий схватил член за основание и сжал. «Нет, нет, нет, господи, нет!» Мысленно молится он, сжав в кулаке твердый, как камень, горячий, как источник, ствол. Постепенно возбуждение снижается, отсрочив оргазм на несколько минут. Куросаки облегченно вздохнул и поднялся на ноги, повернулся к окну и замер, потеряв дар речи. С подоконника, плавно двигаясь, как кошка, спустился Абарай, неотрывно глядя на оглушенного Ичиго. Короткий мгновенный шаг и лейтенант стоит вплотную к рыжему. Внезапный порыв ветра. И глубокий требовательный поцелуй.       Куросаки отвечает, они сбивают собой углы, кусая губы, упиваясь этим болезненным поцелуем. Ренджи стаскивает с плечей Ичиго несчастное кимоно, и оно повисает на поясе. Полуукус-полупоцелуй в плечо, и лейтенант вжимается распаленным членом в пах рыжего и рычит. Резкое сильное движение руки, и оби от кимоно Абараи летит на пол. Тонкие пальцы пробираются вверх по здоровому твердому бугру и надавливают на чувствительное нежное место, и красноволосого бьет судорога удовольствия. Он стискивает в грубых ладонях зад Куросаки и пробирается под плотную черную ткань.       — Ты что делаешь? — неожиданно громко спрашивает Ичиго и замирает.       — Я трогаю твой зад. — хмыкает Абарай с закипающим раздражением.       — Какого хрена ты его трогаешь? — шипит рыжий, уворачиваясь от сильных рук лейтенанта.       — А как ты себе все это представляешь, не трогая твою задницу? — мгновенно вспыхнув, закричал синигами.       — А почему это надо трогать мою задницу? — заорал в ответ Ичиго и крепко сжал в ладонях зад Абараи.       Между синигами завязалась борьба.       — Все, хватит! — Ренджи отскочил к окну, с ноги пнув Куросаки по колену, и схватил свой пояс. — Это просто чушь!       — Конечно, чушь, если ты решил, что сможешь так просто меня отделать! — рыжий потянулся за мечом, вокруг него начало разрастаться синее пламя духовной силы.       — Ты больной урод! Не приближайся ко мне! — пролаял, оскалившись, Абарай и выпрыгнул в окно.       — Убирайся отсюда, псина! — кричал вслед ему из окна Ичиго, задыхаясь от гнева.       Медленно остывающее солнце грело сквозь оконное стекло. Ичиго решил подтянуть учебу, хотя бы потому, что теперь не надо было тратить время на всякие разные «штучки». Куросаки оскалился, и закрыл глаза. Перед глазами сразу же поплыл образ: он лежит на траве, а над ним навис красноволосый лейтенант, а сердце так бешено бьется, что трудно дышать… Нет, нет, нет! Рыжий остервенело тряхнул головой и пару раз усиленно моргнул. Вот еще, думать об этом не хватало. Ичиго мысленно подтвердил свои мысли и усмехнулся им. Не будет он о таких глупостях думать, вот еще! У него самого дел полно, вон, математику нужно подтянуть… Он притих, опустив лицо, ведь внутри предательски защемило. Где же ты сейчас, Ренджи?        Дни, несмотря на тяжелые мысли, ползли незаметно. Сначала он был злой, отгонял от себя воспоминания и страшно бесился, когда что-то вокруг напоминало ему о последней стычке с лейтенантом. Но со временем, когда эмоции поутихли, ведь прошло несколько недель, он начал испытывать глухую неясную тоску и беспокойство. В голове все чаще появлялся вопрос: ведь это не может быть концом? Ведь не может это вот так просто и глупо закончиться? Ведь нельзя так бестолково потерять дорогого и близкого человека! Временами его захлестывало жгучее сожаление, зачем он тогда полез в этот омут странных чувств и эмоций, зачем он принял эти сомнительные правила игры, зачем надо было усложнять себе жизнь, когда можно было просто продолжать работать вместе и не бояться потерять в своей жизни одну важную высокую фигуру.       По золотистым от заката улицам, Ичиго медленно тащился к магазину Урахары. Сейчас он с ним поговорит, сейчас он сможет объясниться, и они просто забудут об этом, как о недопонимании, и все наладится. Конечно, сначала будет тяжело, скорее всего очень, но они справятся с этой неловкостью, просто, Ренджи, не вычеркивай так легко из своей жизни! Тихо звякнул колокольчик, когда открылась дверь.       — Добрый вечер, господин Куросаки. — Урахара сидел скрестив ноги и приторно улыбался.       — Здравствуйте. Господин Урахара, Ренджи Абарай сейчас здесь?       Лицо Урахары немного вытянулось, он удивленно мигнул.       — Лейтенант Абарай две недели назад вернулся в Сейрейтей по приказу капитана Бьякуйи Кучики.        Удивительно, как быстро могут сгореть до тла все мысли и планы, которые мы строим. Как быстро могут обесцениться все те необходимые и важные слова, которые мы вынашиваем так долго и несем в себе, как самый драгоценный груз. Ичиго стоял бледный, изменившись в лице.       — Как?..        В Сейрейтей всегда безветренно. В Сейрейтей всегда самые тихие ночи, темные и внимательно слушающие. Ренджи сидел на залитом лунным светом футоне и смотрел в пустое черное небо. От постели отделилась плавная тень и встала спиной, завязывая кимоно.       — Все в порядке, Абарай? Сегодня ты холоднее, чем обычно. — лейтенант Мацумото обернулась, усмехнувшись.       Ренджи скривил губы и опустил лицо.       — А-а, неужели ты влюбился?       — Это чушь. — Ренджи встал.       Серыми линиями дождь расчертил небо, облизал стволы деревьев. Ичиго лежал головой на столе, безучастно глядя, как редкие капли воды долетают из открытого окна до тетради. Вдруг поднялся ветер, и с легким шелестом опустился на подоконник.       — Привет.        Куросаки вскочил на ноги, бледный как мел.       — Это ты…       Ренджи Абарай спустился с подоконника и стряхнул капли воды с мокрых волос. Он медленно подошел к Ичиго и встал практически вплотную к нему, прямым взглядом смотря в карие глаза.       — Прежде, чем ты заговоришь, я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я не намерен больше бежать и делать вид, что ничего не происходит. Я не намерен так же врать себе. Я со многим могу справиться, но единственное, что я не потерплю — это неуважания по отношению к себе. И я обещаю, что впредь буду безукоснительно следовать тем правилам, что ты выдвинешь, и никогда не перейду личные границы, которые ты выстроишь. Я обещаю тебе тебя уважать. И единственное, что прошу от тебя в ответ — уважения. Если ты согласен с этим, скажи сейчас «да», и я пойму, что могу продолжать.       — Да. — прохрипел Ичиго, пересохшими губами.       — Я не могу тебе обещать, что из этого может вылиться что-то действительно стоящее, на что было бы не жаль тратить свое время, но я клянусь тебе, что я сделаю все возможное и приложу все усилия, чтобы обезопасить тебя и твои чувства, чтобы оно того стоило. Я не могу обещать, что это будет легко, но я хочу быть здесь и сейчас и с тобой. И мне страшно. Но я готов пройти через это и быть максимально честным и открытым по отношению к тебе, чтобы ты знал, что можешь мне доверять. Я обещаю не принуждать тебя ни к чему, не манипулировать тобой и перейти на новый этап, если он будет возможен, только когда мы будем оба в равной степени готовы довериться друг другу. Я не хочу больше грубить тебе. — Ренджи чуть наклонился к Ичиго. — Скажи «да», если ты согласен.       — Да.