Властитель, с маской из плоти...

      Небо в Уэко Мундо горит огнем. Ренджи остановился, задрав голову вверх. Повязка стала насквозь мокрая, пот заливал лицо. А кругом разливалось черное море реацу. Если бы не красные отсветы на гребнях огромных штормовых волн, он ни за что бы не догадался, что это реацу Ичиго. Эта реацу была слепа и желала только уничтожать, от нее поднимался ветер, от чего она начинала взлетать, формируя черные страшные смерчи. Но Ренджи понял, что ему стоило беспокоиться куда сильнее, когда увидел Ичиго. Огромный красно-белый рогатый демон перемещался по небу с убийственной скоростью и уничтожал врага бескомпромиссно, жестоко, без человеческого промедления. Панический страх стальными гвоздями вколачивался в затылок лейтенанта при виде этой титанической мощи. Как человек чувствует себя перед силами природы, так же Абарай чувствовал себя муравьем перед стеной цунами. Он начал непроизвольно пятиться, крепко сжав в руках Забимару. Где-то глубоко в голове одиноким маячком билась мысль, от которой он первое время отмахивался из-за животного страха. Стой, это же Ичиго, куда ты пятишься, идиот? От этой мысли он не чувствовал себя уверенней и в большей безопасности, но от этой мысли страх отступал, чтобы уступить место отчаянию и безвыходной ненависти. Гребаный Готей Тринадцать, гребаное Сообщество Душ! Как бы совсем по-другому сложилась его судьба, не будь в его жизни проклятых синигами. Ренджи стоял под готовым обрушиться потоком и почувствовал, как его губы шевелятся в беззвучной молитве. Выдержи, Ичиго! Выстой, как ты делаешь это всегда! Я обещаю тебе, Ичиго, после этого ни за что не допускать подобного! Ты просто главное вернись оттуда, откуда, кажется, уже не возвращаются.       Когда к ним подходят капитан Зараки и капитан Кучики, море уже утекло, вернув этому серому миру свет. Абарай красным воспаленным взглядом больных от высоких температур глаз прожигал белые хаори. На перекошенном лице не читалось ничего кроме ярости и отвращения, но он молчал, молчал только от того, что ему теперь совсем не было что им сказать. Он не промолвил ни звука, когда капитаны бодро рассказывали по-нездоровому оживленному Ичиго, о том, какую жертву ему нужно будет принести в этот раз Сообществу Душ. Никто кроме Ичиго не может сразиться с Айзеном? Ренджи захотелось смеяться громко и натруженно. Какие же они беспомощные, какие они бесполезные, весь их хваленный Готей Тринадцать вместе с главнокомандующим и капитанами, просто фарс и пыль. Только Ичиго может победить Айзена? Только его солнечный мальчик, звенящий от напряжения и чрезмерных нагрузок? Да он только что умер, в прямом смысле слова, и воскрес, имейте совесть, твари! Но он молчал, чувствуя, как кровоточит его сердце, глядя, как тот коротко кивает и заходит в портал, бросив ему испуганный, вопрошающий взгляд. Абарай с трудом ему улыбается и машет рукой. Мы обязательно с тобой еще увидимся, Ичи. Он опускается коленями в раскаленный песок, чувствуя, как остатки его сил исчезли вместе с золотом волос в сенкаймоне, и втыкает в дюны Забимару.       Когда Ичиго выходит из разделителя миров, он не сразу понимает, где он. Три месяца тренировок слились в один бесконечный день, где все, что он видел — вода и руины домов. Он чувствует, что смертельно устал. У него отросли волосы, он стал выше, взрослее и сильнее, но единственное, что он сейчас хотел — это лечь. Даже когда он тащит Айзена за голову в горы Сообщества Душ, он не испытывает ничего, кроме поглощающей усталости. В ушах звенит голос Гетсуги, повторяющий ему о том, чего будет стоить ему последний удар. Лишиться всех своих сил. Наверное не такая уж и большая плата, если потом он сможет наконец отдохнуть, и он использовал бы эту технику сразу же, если бы не одна мысль, не дающая ему покоя. Ренджи. Он не увидит больше Ренджи, если лишится всей своей реацу, а он не может позволить этому произойти, он сможет сокрушить Айзена своей обретенной мощью, ведь он так легко с ним справляется сейчас. Свою ошибку он осознает слишком поздно, когда видит, как заживают на теле врага рванные раны. Он все еще способен регенерировать? Тогда он одним решительным шагом в пустоту трансформируется и наносит свой последний удар.       Айзен лежит на земле, располовиненный, как будто мертвый, но что-то не дает Ичиго покоя. Жгучей болью прошибает его позвоночник, когда рыжий видит, как срастается белое тело. Неужели это конец? У него не осталось совсем реацу, и он чувствует, как его бросает в ледяной пот. Он так верил в себя, так был уверен в своей силе, что решил, что может самостоятельно распоряжаться судьбой трех миров. На долю секунды он счастлив, что сейчас умрет, ведь где найти силы смотреть в глаза товарищам, которых незамедлительно настигнет смерть. Как он был не прав, на самом деле считая себя повзрослевшим и сильным, способным принимать такие решения. Он не закрывает глаза, когда Айзен замахивается на него последним в жизни Ичиго ударом.       Кидо прошивает грудь Айзена и обездвиживает его. Ичиго смотрит на происходящее тупым, отсутствующим взглядом. Когда появляется Урахара, он чувствует себя провинившимся ребенком, который подвел своих родителей, и хочет спрятать глаза. Ровно до того момента, как осознает, что в него никто до конца и не верил. Что это все — лишь часть плана, а его жертва была запланирована, хоть и очень нужна. Он падает на землю и смеется, смеется, глотая соленные слезы. Ты знал, что так будет, Ренджи?       В Сейрейтей как всегда тихо. Ичиго не приходит в себя целых десять дней. Целых десять дней после того, как главный кошмар Готей Тринадцать заканчивается, принося облегчение всем офицерам и капитанам. Еще одна победа в копилку главнокомандующего Генрюусай Ямамото, самого лучшего и сильного главнокомандующего в истории Готей Тринадцать, бессменного вот уже более тысячи лет. Еще не родился человек, достойный заменить его на этой тяжелой и ответственной должности.       Ичиго открывает глаза, и его слепит яркий дневной свет. Глаза и горло пересохли, но он равнодушно смотрит в деревянный потолок поместья Кучики. Может быть он уже умер, и поэтому находится в Сообществе Душ? Дверь тихо отъезжает, и в комнату заходит Рукия.       — Ичиго! Ты очнулся. — она садится рядом с его футоном и не решается коснуться его.       В ее глазах Куросаки слишком отчетливо читает жалость, и ему становится мерзко, он отворачивается от ее и спрашивает, не глядя.       — Рукия, все живы?       Получается чересчур хрипло, и он морщится от саднящих ощущений в горле.       — Да… — она сжимает свои пальцы, встряхивает головой и добавляет более оживленно, пытаясь улыбнуться. — Да! Все здесь.       — Это хорошо. — бесцветно произносит Ичиго и смотрит, как играют тени от веток в лучах солнца на окнах.       — Ренджи сидел с тобой все десять дней и только сейчас наконец уснул. Мне разбудить его?       Ичиго еле заметно качает головой и улыбается. Ренджи уснул. От этого становится так тепло внутри, так хорошо становится от мысли, что Абарай живой. Он успеет увидеть его, главное, что он все-таки сможет это сделать еще раз.       — Прости, ты наверное хочешь пить. Я сейчас схожу за водой и позову остальных.       Сердце Ичиго сжимается, когда она выходит во двор. Он не хочет видеть остальных, не готов сейчас к этим жалостливым взглядам. Хоть бы они не спрашивали ничего, хоть бы не говорили о том, что произошло в Каракуре.       Первой в комнату впархивает Иноуэ и бросается к нему, в последний момент остановившись, чтобы не сжать его в объятиях. Она счастливо смеется, и от этого смеха лед, сковавший толстой коркой сердце Ичиго, начинает таять.       — Ичиго-кун! Как ты вовремя очнулся!       — Да уж, это точно. — подтверждает Исида, привычным движением поправляя очки. — В Сейрейтей намечается знатная пирушка, успеешь поесть до отвала.        Куросаки смотрит на них во все глаза, испытывая странное чувство, словно ничего не случилось, словно не было всех этих месяцев и битв. Орихиме все так же улыбается, Урю все такой же сдержанно-высокомерный, а Чад…       — Чад. — хрипит Ичиго, расплываясь в радостной улыбке. — Чад.       Садо улыбается и протягивает ему свою сильную руку, сжимая пальцы рыжего до хруста. Куросаки смеется, и понимает, что счастлив, так по-детски счастлив просто быть живым и видеть своих друзей.       Когда Рукия заходит в следующий раз в комнату, за ней следом входит Урахара Киске. Его лицо как обычно ничего не выражает кроме легкого утомления, в то время как каждое движение Кучики сквозит напряжением.       — С возвращением, Куросаки-сан. Очень рад вас снова видеть с нами. — он улыбается блеклой улыбкой и садится в ногах Ичиго.       Он молчит и улыбается, пока Рукия поит Ичиго холодной водой, но Куросаки уже догадывается, что сейчас произойдет. Сейчас ему вынесут приговор. Секунды потянулись бесконечным тягучим киселем, он ощутил, как озноб пробежал по всему его телу.       — Не томите, Урахара-сан, я знаю, для чего вы здесь.       — Вот и славно. Куросаки-сан, хочу сообщить вам, что ваше состояние стабилизировалось.       — Но как я все еще могу находиться в Сообществе Душ?       Урахара вздохнул, и Ичиго с ужасом отметил, что Киске тяжело это говорить вслух.       — Процесс деградации реацу происходит в несколько этапов. Первый этап — откат к первоначальному состоянию. — Урахара коснулся волос Ичиго и продолжил. — Таким образом, вы вернулись в свое состояние до разделителя миров. К вам вернулся ваш прежний рост, и волосы тоже стали короче. Весь прогресс ушел, как будто его и не было.       В комнате повисла тишина, а Куросаки испытал обманчивую надежду, что может быть не все так плохо, зачем ему этот прогресс, одного банкая ему в принципе достаточно…       — Вторая стадия — стабилизация. Это то, что есть у нас сейчас.       — И как долго она продержится?       — Я не смогу вам сказать точно. Может еще десять дней, может год, но не больше. Потом наступит третья стадия, и вот тогда…       Урахара тактично промолчал. Ичиго улыбнулся, и ребята посмотрели на него, как на выжившего из ума.       — Спасибо, Урахара-сан.       Все не так уж плохо, как он предполагал. Значит у него есть еще максимум год. Целый год, чтобы видеть Ренджи. Сердце его сжалось от тоски, не обманутое этой улыбкой. Ичиго почувствовал жуткое желание увидеть Абараи прямо сейчас.       Киске наказал Ичиго лежать и ни в коем случае не вставать, чтобы не вызвать ухудшение состояния, и получив обещание от рыжего оставаться в постели, мягко выпроводил всех друзей из комнаты. Куросаки лежал и сжимал оцепеневшими пальцами одеяло, пялясь в потолок. В голове не было ни одной мысли, а только нарастающий звон, от которого Ичиго почувствовал, что он на грани нервного срыва. В момент наивысшей точки отчаяния оглушающий звон в ушах был перебит тихим шорохом отъезжающей двери. Ичиго поднял голову, наверняка зная, кто за ней.       Ренджи замер на пороге, не дыша и неотрывно глядя на лежащего Куросаки. Только через несколько секунд он решается зайти внутрь, задвинув за собой дверь и бросившись к футону, обрушиваясь коленями на деревянный пол. Они сплелись руками, крепко сжимая друг друга в объятиях, медленно качаясь, словно пытаясь убаюкать эту боль. Ичиго стиснул пальцы в кулак и стукнул им широкую спину лейтенанта, ощущая, как его захлестывает горячая душащая волна. У него заболели глаза, и он зарылся лицом в ворот кимоно Ренджи, стараясь не отрываться от него. Потому что понимал, стоит ему взглянуть в лицо Абараи, и его выдержке придет конец. Но Ренджи не дает ему такой возможности, чувствуя, что что-то не так.       — Ичиго, Ичиго… — отчаянно шепчет он, отстраняя от себя рыжего, пытаясь поймать пальцами острый подбородок.       Когда ему это удается, Ичиго замирает всем телом и смотрит секунду ему в глаза. А после захлебывается в рыданиях, сотрясаясь в ужасной истерике. Ренджи сцеловывает его слезы и шепчет что-то успокаивающее, не замечая, как его собственный голос начинает дрожать. И вот они сидят, держа лица в ладонях, глядя в опухшие глаза друг друга, и сипло кричат, роняя на футон слезы и тонкие ниточки слюны из открытых от дикой боли ртов.       — Что нам теперь делать, Ренджи? — хрипит, трясясь, Ичиго, вцепляясь ногтями в шею лейтенанта.       Ренджи мотает головой и повторяет одну и ту же фразу с надрывом в голосе.       — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…       Через час они проваливаются в тяжелый сон, измученные истерикой, сжимая друг друга в объятиях.       Спустя три дня Ичиго наконец решается выйти из поместья, и они с Ренджи отправляются куда глаза глядят по бесконечной ленте пыльной дороги. Вокруг шелестят травы, в зарослях деревьев монотонно стрекочут цикады. Ичиго жмурится от вечернего солнца и смотрит, как по розовому небу медленно плывет стая птиц. Они не замечают, как оказываются в полях Руконгая. Да и какая разница, когда в ладони Ичиго такая крепкая рука Ренджи. Ичиго смеется, когда Абарай рассказывает ему что-то из своего детства, распускает красные волосы и целует его долго и нежно в этом закате. Он так близко, и Куросаки забывает обо всем.       Пока в тихом ветре полей они не чувствуют слабую приближающуюся знакомую реацу капитана шестого отряда. Абарай моментально собирается, напрягаясь каждой мышцей тела, как свернувшаяся пружина, готовый в любой момент кинуться на Бьякую.       — Что вы здесь делаете? — холодно произносит он, невольно заслоняя собой Куросаки, от чего тот удивляется, не понимая, что происходит.       — Здравствуйте, лейтенант шестого отряда. — медленно чеканит слова Кучики, взглядом окидывая фигуру Ичиго.       — Негодяй, — еле сдерживаясь, шипит сквозь зубы Ренджи, озаренный осознанием. — Вы специально пришли сюда, чтобы не затевать скандал на глазах у всего поместья. Как низко и как в вашем стиле.       — Ренджи, что происходит? — спросил Ичиго потухшим голосом.       — Не смейте, не смейте этого делать. — в голосе лейтенанта начинает сквозить отчаянная мольба.       — Вы лучше меня знаете, что нужно сделать. — Кучики неотвратим, как сталь меча.       — Что происходит? — Куросаки кричит, и его голос срывается.       — Я сделаю это сам. — голова лейтенанта безвольно опускается вниз, он сжимает руку Ичиго и ведет его за полосу леса.       С обрыва открывается потрясающий вид на чернеющие леса в долинах синеватых гор. Ичиго с тоской смотрит на облака, закрывающие снежные вершины, и его разрывает от этого диссонанса захватывающей дух красоты и разверзающейся под его ногами пропасти. Ренджи тянет его на траву, заставляя сесть. Они молча смотрят друг другу в глаза, Ичиго — пытливо и бесстрашно, Абарай — с болью и печалью.       — Ренджи, о чем он говорит?       Лейтенант молчит еще минуту, собираясь с силами и медленно начинает.       — Ты помнишь тот день, когда мы тренировались вместе и получили наши банкаи?       Куросаки улыбнулся, опустив голову. Как давно это было, словно столетие назад.       — Да, конечно, я помню.       — То, что тогда произошло, между нами… Они называют это смешением энергии. Наши энергетические ядра тогда раскололись и переплавились вместе. Это объясняет наше влечение. — Ренджи сморгнул непрошенные слезы. — Просто наши реацу стремятся вернуться к нам, и поэтому притягивают нас, как магнит.       Абарай хрипло засмеялся пропитанным отчаянием смехом и стиснул пальцы Ичиго. Куросаки подавленно молчал, не в состоянии продохнуть от свалившейся на него информации.       — Как давно ты знаешь это? — глухо прошептал он, поднимая глаза.       — Я узнал это, когда вернулся в Сообщество Душ в последний раз.       Рыжий только и смог, что коротко покивать головой. Его глаза погасли.       — Ичиго, Ичиго, если раньше это и было просто влечение, то сейчас это точно любовь, я чувствую это, я не могу без тебя жить. — он порывисто прижал ладонь Куросаки к своей груди, к бешено бьющемуся сердцу. — Я полюбил тебя и люблю каждую секунду своей жизни.       — Я знаю, Ренджи. — одними губами выдохнул Ичиго и провел ладонью по щеке лейтенанта, улыбаясь вымученной улыбкой.       Он так устал. Реальность навалилась на него неподъемной каменной плитой, и силы покинули его, заставляя каждую мышцу мелко дрожать.       — Давай сбежим, я сбегу с тобой. Будем жить в мире живых. У Урахары же получилось, у вайзардов же получилось! — судорожно зашептал он, его глаза лихорадочно заблестели.       — Нет. У них это получилось, только потому, что они им позволили, потому что это был их прокол. Они казнят тебя, Ренджи. Найдут в любой точке мира и казнят. Если знает Кучики Бьякуя, вопрос времени, когда об этом узнают все остальные, если только они уже не в курсе…       — Что нам делать, Ичиго? — в ужасе проговорил Абарай, невидящим взглядом уставившись в глаза напротив.       В Сейрейтей всегда солнечно. Ичиго подошел к сенкаймону ранним утром в сопровождении капитана шестого отряда и в последний раз окинул взглядом пустую площадь. Где-то там остался спать в смятой, еще не остывшей от его тепла постели Ренджи Абарай. Когда он проснется, он не обнаружит никаких следов Ичиго Куросаки, как будто его не существовало.