Шрам

Борис что-то задумал. Валерий понимает это по озорному блеску в глазах, когда смотрит на него, а также по улыбке, отличающейся от обычной. Валерий видел несколько фотографий акул в научном журнале, и время от времени ему кажется, что Борис улыбается так же. Это немного беспокоит, особенно когда он думает, что эта улыбка направлена на него. Но в остальном Борис ведет себя как всегда: он бескомпромиссный начальник на работе и ласковый любовник в стенах своей квартиры. «Может быть, это просто воображение»: думает Валерий. Но нет, Валерий узнает это спустя несколько дней, когда они лежат в постели голышом. Борис влюблен в наготу так же сильно, как и в Валерия. Поначалу ученый находил странным оставаться в постели голым все время, если у них не было секса, но он научился ценить этот обычай, особенно когда Борис целует его в плечо или рассеянно ласкает спину. Но сейчас он не рассеян, он чрезвычайно сосредоточен, целуя шею Валерия прямо под ухом. Валерий закрывает глаза и блаженно вздыхает, но потом понимает, что губы Бориса остановились. Он приоткрывает одно веко и понимает, что Борис смотрит на него с этой загадочной улыбкой. — Не хочешь сказать мне, что с тобой? — наконец выпаливает профессор, — Ты смотришь на меня так уже несколько дней. — Ты думал, что сможешь скрыть это от меня? — Я ничего от тебя не скрываю, ты знаешь, у меня нет от тебя секретов. — Нет? Даже шрам? — Ты знаешь все мои шрамы, я показывал их тебе. У Валерия есть ожог на правом бедре, куда он однажды пролил едкую жидкость, и шрам после аппендэктомии. Ужасный, сильно сшитый, потому что врач, который оперировал его, был мясником. — Нет, мой дорогой, не все. Тем не менее, Борис использует свою силу, чтобы перевернуть Валерия на живот и удержать его сидя на ногах, обездвиживая его. Ох… Борис говорит об этом шраме. Дело не в том, что Валерий сознательно солгал ему или опустил эту информацию, а в том, что он постоянно пытается забыть этот момент. Кроме того, он действительно надеялся, что, учитывая необычную локацию, Борис не заметит его, и все же… Что это? Он действительно все видит. Борис ласкает его левую ягодицу, опуская пальцы почти до места соединения бедра. — Я говорю об этом. Горизонтальный шрам длиной около пары сантиметров, который заинтриговал Бориса с первого момента, когда он почувствовал его под пальцами. Время от времени он наблюдал за ним, когда Валерий спал, и ждал, когда он расскажет об этом, но он этого не сделал. У Валерия есть секрет — заманчивая концепция. — Ну, я же рассказал тебе о своих, не хочешь сделать то же самое? — Ничего страшного, несчастный случай, — бормочет Валерий, уткнувшись лицом в подушку, — Торчащий гвоздь на скамейке. Борис приседает между ног, дотрагиваясь следа большим пальцем. — Хм… Нет, ты не обманешь меня: если бы это был гвоздь, шрам был бы заострен, это похоже на небольшой порез. Однако действительно в необычном месте. Он сжимает ягодицы Валерия, чтобы выставить поврежденную кожу на свет, и Валерий вздыхает: — Мне кажется, ты просто ищешь повод, чтобы полапать мою задницу. — Мне не нужно оправдание, — возражает Борис, — Но теперь мне очень, очень интересно узнать историю твоего шрама. Он упрям, чрезвычайно упрям, Валерий это хорошо знает. Он сможет держать его в таком положении всю ночь напролет, чтобы заставить его говорить (не то, чтобы эта идея ему не нравилась, если честно). Борис всегда упрекает Валерия в том, что он делает щенячьи глазки, когда хочет что-то получить, но Валерий тоже не может сказать Борису «нет». — Обещай мне, что ты не будешь смеяться… Что ты не будешь смеяться слишком много, — поправляется он, думая о нелепой истории, которую он собирается рассказать. — Хорошо, — обещает Борис, продолжая гладить маленький шрам большим пальцем, пока Валерий не предупреждает его: — Ты мешаешь мне привести мысли в порядок. Борис фыркает от смеха и целует его в спину. — Это случилось несколько лет назад: я задержался в лаборатории, не понимая, сколько времени, поэтому я опоздал на ужин с коллегами. — Как странно, с тобой этого никогда не случается, — бормочет Борис, поднимая бровь. Валерий поворачивает голову и смотрит на него. — Продолжай с этой дешевой иронией, и я тебе ничего не расскажу. — Хорошо, продолжай. — Чтобы быстрее добраться до ресторана, я прорезал парк за лабораторией. Знаешь памятник героям революции, который находится на главном пути? — Естественно. Это большой бронзовый памятник с изображением четырех рабочих, поднимающих серп и молот к небу. У их ног большие лавровые венки, тоже из бронзы. — Я проходил рядом с памятником, когда услышал «мяу», поэтому я остановился. Борис хотел сказать «очевидно», потому что на самом деле Валерий останавливается, чтобы погладить всех кошек, которых он видит вокруг, но прикусывает язык, опасаясь, что его любовник действительно перестанет рассказывать историю. — Я позвал кота, но он не подошел ко мне, потом я снова услышал «мяу», и мне показалось, что кот расстроен. Еще я понял, что звук идет сверху, поэтому поднял глаза и увидел кота: он сумел подняться на вершину памятника, возможно, преследуя птицу, и, похоже, не мог спуститься один. Я звал его несколько раз, махал травинкой, словно это была игрушка, но ничего не произошло, кот остался там, глядя на меня и мяукая. Я конечно не мог оставить его там, ты же знаешь… Борис кивает, но поджимает губы, чтобы сдержать улыбку: он подозревает, что знает, чем закончится история Валерия. — Больше я ничего не мог поделать, — продолжил ученый, — Я положил портфель на землю, перелез через шнур вокруг памятника и начал подниматься… Я даже не дошел до пояса первой статуи прежде чем я поскользнулся и воткнулся в бронзовый лавровый лист. За его спиной кровать начинает дрожать, словно началось небольшое землетрясение: Борис дрожит, пытаясь не рассмеяться. Валерий даже не может разозлиться, потому что то, что с ним случилось, действительно смешно. — Подожди, лучшая часть еще впереди. Пока я вставал, ощущая боль, истекая кровью, в рваных брюках, этот кот сам спустился с памятника и ушел. Борис не может больше сдерживаться и разражается громким смехом, хлопая по его спине. Только Валерий может быть таким невезучим и неуклюжим. Валерий наконец избавляется от хватки и хлопает себя по бедру. — Эй! Ты обещал не смеяться! — протестует он. Но тогда большие и мозолистые руки Бориса обвиваются вокруг его лица, и в его глазах нет насмешек: Валерий видит только любовь, поэтому он позволяет безропотно вести себя, когда Борис тащит его за собой. Политик пытается поцеловать его, но он все еще смеется, и это такой веселый звук, что в конце концов ученый заражается им. В конце концов, это действительно забавная история. — Мой Валера… Ты и правда необыкновенный. Хотя он знает, что он неуклюж, он все же попытался помочь этому неблагодарному коту, и Борис находит это очень милым. Валерий пожимает плечами: — О, конечно же, такой неуклюжий мужчина как я. — Их может быть много, но мне все равно: я бы не променял тебя ни ради кого в мире. Валерий вытягивает шею и целует его.