Эго

Сказ гласил: «В одном из далеких королевств Черноземья злая колдунья Дэя год за годом создавала свои проклятые плоды вдохновения. Самым величайшим из них было зеркало Мортос, способное влиять на время и пространство. Дэя: вечно молодая, прекрасная, высокомерная — она мечтала о большем, чем было ей дано. Достичь небес и стать равной богам — такова была высшая цель ведьмы. Ежегодно в ритуалах Дэи умирали десятки невинных детей, сотни охотников по всему миру гонялись за ее головой, а дюжины королей жаждали увидеть колдунью на своих эшафотах. И все это время она оставалась неуловима, как вихрь. Последний ритуал ведьмы был единственной ступенью меж землей и небом, которую Дэя отчаянно желала переступить. Три избранные девочки, потомки сильнейших ведьмовских кланов, должны были умереть, чтобы Дэя вознеслась. День ритуала стал для колдуньи роковым: одна из жертв не только выжила, но и сумела сбежать. Обряд был сорван. Темные силы, призванные Дэей, сорвались с цепи, отняли ее душу и навсегда запечатали в зеркале. Мортос безмолвно поглотил хозяйку в свои глубины. Шли годы. Юная королева Роуз лишилась семьи из-за печальной трагедии. Взамен она обрела нечто иное. Чудесное старинное зеркало, скрывающее в своих пучинах абсолютное зло…» Под стрельчатыми каменными сводами, средь черно-белых росписей на стенах и меж старинных гобеленов с темными абстракциями не спеша ступала фигура в черных одеяниях. Кожаные сапоги с тяжелой подошвой цокали маленьким грубым каблуком по серой плитке. Некромант с легким интересом осматривал мрачный замок, в который был приглашен. Редкие подсвечники сеяли тусклый свет, сквозь высокие стрельчатые окна тем временем просачивался лунный. Ковровая дорожка, устеленная на ступеньках, вела прямиком к тронному залу, где восседала королева, в обществе своих преданных стражей. Некромант снял капюшон, обнажив пшеничные волосы, которые так и контрастировали с его мрачным образом. Впрочем, как и лукавые сапфировые глаза. Всем остальным он соответствовал: бледный как смерть, в черной накидке, и, будто бы, не спал уже несколько недель. Он поднял взгляд на высокий трон и его обладательницу. Каштанововолосая королева с выразительным взглядом карих глаз гордо восседала, не шелохнувшись. Черный тугой корсет крепко сдавил ее ребра. Бледно-серебряный подол скрывал под собой стройные ноги. Волосы были затянуты сзади в пучок, а на лбу сидела тяжелая блестящая корона. Губы некроманта дрогнули в полуухмылке, он поклонился. Еще недавно он видел королеву немного иной, когда она пришла за ним в разгар Аралимской ночи. Тогда в костры, разожженные всюду, люди без сожаления бросали свои вещи — подношения мертвым. Но для некромантов этот праздник значил нечто большее: врата в мир мертвых действительно отворялись сильнее обычного и духи рвались на свободу. Они могли наслаждаться ею, пока рассвет не загонит их обратно. Не было дня, когда управленцы мертвыми могли бы ощутить себя настолько могущественными. Ожидаемо, Аралимскую ночь Дэгфинн проводил на кладбище, где связь с загробным миром становилась столь прочной, что два мира будто сливались в один. Из некромантов здесь он был совершенно один. Но не потому, что так желал одиночества, а потому что во всем Рансэвале он был чуть ли не единственным прислужником смерти. Дэгфинн вырос на рассказах о том, как ступающие на путь некромантии гибнут, словно мухи, балансируя на лезвии ножа в ходе всего обучения. «Малейшая ошибка может стоить жизни», — это правило он высек в своем разуме с самого начала. Игра со смертью слишком часто стоила жизни, из-за чего он еще сильнее беспокоился за своих дочерей, которые из года в год все больше склонялись к опасному дару. В Аралимскую ночь он оставил детей с самым надежным из товарищей, чтобы мысли о семье и доме не мешали Финну совершать запланированный ритуал. Тогда-то и явилась королева со своим ледяным взглядом и чарующим ликом. Лишь раз взглянув на нее, некроманту до ужаса захотелось перенести облик девушки на холст, сделать эту красоту бессмертной. Он успел пожалеть о том, что не взял с собой бумагу и грифель. В его толстой папке, сейчас мирно покоящейся на маленькой полочке дома, была собрана целая коллекция восхитительных женских портретов. Большая часть из обладательниц мастерски нарисованных лиц давно упокоилась. Хотел бы Финн сказать, что с миром, но это была бы скверная ложь. — Дэгфинн Хансен? — Ровный теплый голос действовал магнетически. Однако в тот момент Финн еще не знал, кто перед ним. Королева была одета в простое бордовое платье с золотистым поясом и вставками, на ее голове не было короны, а распущенные волосы струились по плечам и идеально ровной спине. Некроманту пришлось оторваться от долгожданного ритуала. Это было не лучшим началом знакомства. Впрочем, о нем он забыл сразу же после того, как узнал, кем является Роуз. — Ну, я. А ты кем будешь, душенька? — в его голосе звучали нотки раздражения. — Королевой, — простым и гордым тоном ответила Роуз. И пусть короны на голове девушки не было, весь ее вид внушал какое-то необыкновенное уважение. Аура Роуз буквально излучала величество и силу. Неподалеку сзади что-то зашевелилось, замельтешили силуэты. Между могилами и зарослями кустов пробирались стражники. Дэгфинн был удивлен такой встрече в тот день. Кого-кого, а королеву он точно не ожидал увидеть на кладбище, еще и в Аралимскую ночь. Такое знакомство казалось крайне нереалистичным. Некромант скрыл замешательство за полуусмешкой. Впрочем, и в ней скользила нотка недоумения. — Мне стоит поклониться? — Сейчас это излишне. Я пришла с небольшой просьбой. — Мне кажется, небольшая просьба не стоила бы вашего визита сюда. Лично. На темное жуткое кладбище в разгар свободного хождения по земле всяких злобных душ, — некромант неосознанно позволил себе ухмыльнуться. — Мне показалось это лучшим временем и местом для знакомства с некромантом. Так символично… — королева усмехнулась, прожигая взглядом Дэгфинна. — Но ты прав, у меня далеко не мелочная просьба. Но, думаю, тебе должно понравиться. Особенно награда. Усмешка была королеве к лицу. Дэгфинн завороженно наблюдал за ней, запоминая нежные молодые черты лица. Она уже лишилась сходства с ребенком, но еще не стала зрелой женщиной. Чуть пухлые щеки, выраженные скулы, полные губы, высокий лоб и широкие лохматые брови придавали ее облику занимательный шарм. Но больше всего запоминались выразительные миндалевидные глаза. — Что ж, если ваша просьба такая соблазнительная, я с превеликим удовольствием ее выслушаю, — ответил Дэгфинн, оперевшись спиной о надгробную плиту. Краем глаза он следил за мелькавшими на фоне силуэтами — стражами королевы. — Ох, и еще. Думаю, смысла в том, что вы привели их с собой, крайне мало, — сказал он о стражниках. — Поверьте, ваше величество, если бы я захотел вам навредить, то они заняли бы места в этой земле всего за полминуты, — самодовольно ухмыльнулся некромант. Роуз, словно зеркало, скопировала выражение Финна. — Стражи только для вида, — сказала королева и завела пустую руку за спину. Достала она ее уже кое с чем в ладони — алеющим яблоком. Роуз протянула фрукт некроманту. — Я знаю, что ты лучший некромант в королевстве. А мне как раз нужен тот, кто в совершенстве владеет навыком убийства и близок к смерти. Она бросила загадочный взгляд на яблоко в своей руке. Оно казалось налитым кровью. — Угощайся, не стесняйся. Хансен с интересом пронаблюдал за маленьким фокусом и взял яблоко из руки королевы. Решимости откусить подозрительный фрукт в нем не хватило, даже при осознании того, что Роуз вряд ли хочет его отравить. — Что ж, ваше величество, вы обратились по адресу. Кого я должен убить? — Фэймилл. Такой ему запомнилась их первая встреча в затяжную Аралимскую ночь. Сейчас Роуз выглядела еще более величественно, чем тогда, если такого апогея только можно было достигнуть. «Корона действительно красит королеву», — пришло ему на ум. На устах некроманта играла задумчивая усмешка. Чем дольше он любовался ее высокомерной красотой, тем больше размышлял о том, что хочет не просто запечатлеть этот лик на бумаге, а на несколько часов присвоить стройное худое тело, овладеть королевой на шелковых простынях, забыться и раствориться в ней. — Ваше величество, — вырвавшись из тучи развратных мыслей, Финн вернулся в реальность, обратившись к юной королеве. — Что-то я не наблюдаю у тебя голову той, кого ты должен был убить, — с холодным упреком заметила Роуз. — Вы не сказали мне, что эта самая Фэймилл, которую я должен убить, не простая девушка. Вы даже не намекнули мне на то, что она является королевой, как и вы, — сказал Дэгфинн, нахально позволив себе в голосе ответный упрек. — А ты думал, что я, королева, обращалась бы к тебе за убийством какой-то простой девки? — Нет. Я ошибочно полагал, что эта Фэймилл, максимум, герцогиня, но никак не королева. Еще и крайне далекого королевства. Северного. — И? Ты отказываешься от выполнения задания? — ее брови нахмурились. — Что будет, если я скажу «да»? — Дэгфинн озорно ухмыльнулся. — Я расстроюсь. А если королевы расстраиваются, то те, кто их расстраивают, обычно получают не пряник, — с мрачным намеком ответила Роуз. — Понимаю, — Финн не захотел узнавать, что это за «не пряник» такой. На самом деле, он принял решение еще до прихода сюда. Несмотря на королевский статус противницы, Хансен готов был отправиться за ее головой. — Но кое-чего я не понимаю. Зачем вам это? Фэймилл не представляет серьезной угрозы. — Ты хоть знаешь, кем она была и как стала королевой? Вряд ли. В любом случае, не советую задавать вопросы. Твоя задача — убить цель, на которую я указала. — За такую цель полагается большая награда. Очень большая, — твердо заявил в ответ Дэгфинн. — Вы все-таки просите меня убить главу королевства. Такую же, как вы. Вы понимаете, насколько это рискованно и сложно? — Ты намекаешь на повышение награды? — Вы так и не определили ее границы, ваше величество. У меня есть одно условие, которое, я бы хотел, входило в мою награду, — осторожно подбирал слова Финн. — И что же это за условие? Некромант загадочно усмехнулся, сделав шаг вперед, поднимаясь на ступеньку к трону королевы. — Разрешите? — стражи тут же схватились за мечи, напрягшись. Дэгфинн намеренно преступил дозволенную дистанцию, желая подойти еще ближе к королеве. Однако без ее слов у него были связаны руки. Роуз бросила недовольный взгляд на наглеца, однако подняла руку, жестом велев стражам остановиться и принять исходное положение. Губы Дэгфинна расплылись в победной ухмылке, и он поднялся к королеве, наклонившись к ней. В нос ударил аромат цветущего персика и липы. Чудесное сочетание. — Ваше величество, — начал он предвкушающим тоном. — Мое единственное условие — это одна ночь с вами, — прошептал Финн, понимая, что окружающие не могут услышать его слов. Никто, кроме самой королевы. Дэгфинн был уверен, что она возмутится такой наглости, но также был уверен, что не велит казнить его за такое нахальство. Самоуверенность, быть может, часто была страшным врагом некроманта, удивительным образом вплетаясь меж приступов его паранойи... — Дэгфинн Хансен, я слышала, что ты — женатый человек. Неужели верность супруге для тебя ничего не значит? — негромко спросила королева, пронзая Финна взглядом темных глаз, в которых он тонул. — Думаю, вы правы, моя королева, — он отвечал, не отводя взора от карих глаз. — Верность супруге для меня ничего не значит. Глядя на вас, я убеждаюсь в этом все сильнее, с каждой минутой. — Для начала выполни задание, — она раздраженно закатила глаза. — А потом повторишь свое предложение. — Если вы согласитесь прямо сейчас, то это станет мне стимулом выполнить задание гораздо быстрее и качественнее, — упорствовал некромант. — Закрой рот и молча отправляйся на задание, — видно, потеряв терпение, разозленно ответила королева. Финну пришлось отступить. Спустившись с помоста, он вновь посмотрел на Роуз, снизу вверх. — До встречи, ваше величество, — поклонился Дэгфинн. — До встречи, — холодно ответила королева. Однако ни ее холодный взгляд, ни ледяной тон не лишали Дэгфинна надежды на то, что к моменту выполнения задания королева будет в настолько приподнятом расположении духа, что не только одарит некроманта богатством, но и лично проводит его в свои покои. Финн представлял себе эту картину ярче, чем реальность: на бордовом покрывале Роуз лежит в одной камизе, с распущенными волной волосами. Ее темные губы пахнут черешней, и на вкус они оказываются такими же сладкими. Упругие груди, освобожденные из хватки тканей, так и льнут к ладоням некроманта. Ее бедра гладкие и теплые, по ним так приятно водить руками. И, конечно же, внутри она такая тесная, горячая и влажная, что невозможно остановиться в проникновении… Некромант решил, что добьется этого восторга возвышенной страсти, раз уж вынужден работать на венценосную красавицу.