***
После писклявого скрипа, что издала закрывающаяся дверь, я приоткрываю глаза, переваривая услышанное, а затем не спеша принимаю сидячую позу, упираясь спиной о прикроватную стену, и кладу руки перед собой на скрещенные ноги. Уставший от всей этой лжи взгляд медленно метается от кристалла в моей руке к Диару, что вновь покоится на грудной клетке. У этих двоих слишком много секретов, с которыми они не спешат со мной делиться. А ведь это обижает меня и значительно снижает доверие. В тишине, в которой они меня оставили, мешает лишь нервирующий тик. Поэтому голова плавно поворачивается вправо, где я вмиг нахожу источник моего раздражения. Секунда, и я хватаю его и тут же швыряю об стену, выпуская всю злость от бездействия и неведения всего происходящего за моей спиной. Возвращаюсь в прежнее положение и складываю руки под грудью, чувствуя злость и обиду. Всё моё нутро хочет знать причину их наглой лжи и пытается побороть стоящую на пути преграду, но других «жильцов» этого дома мало волнует моё доброе и наивное к ним отношение. Что ж… они вынуждают меня начать собственное расследование. И если им с такой лёгкостью удаётся всех вокруг одурачить, то я сделаю это куда искусней. Люцифер чувствует себя здесь хозяином, хорошо. Я не стану мешать, — подушечками пальцев нежно вожу по коже, спускаясь всё ниже. — Но не значит ли это, что мне придётся сыграть в нечестную игру, не имея сторонников и при этом ничего не зная о своём противнике? — тереблю золотую цепочку, безумно приподнимая уголки губ. — В доме, полностью пропитанном сущей нечестью, любая деталь должна что-то да значить. Мне стоит перебороть свои страхи, чтобы встать на верный путь. Одной, конечно, будет сложнее, и в случае неудачи обвинять придётся только себя. Но и в этом есть своя польза: меньше слов и больше дела. Ухмылка резко пропадает с моего лица, оставляя после себя ощущение рассеянной в воздухе одержимости. Слова Люцифера звучали шуточно, если учесть тот факт, что моя память так и осталась нетронутой. Притворившись спящей, я узнала кое-что интересное, что перевернуло моё восприятие этого мира с ног на голову, поэтому мне придётся сделать всё возможное, чтобы он рассказал то, что относится непосредственно ко мне. А для этого непременно нужно избавиться от Диара, и желательно сделать это как можно скорее, чтобы они с Ости больше не надели его на мою шею и не заставили плясать под свою дудку. Хватит. Мне осточертело сидеть на месте и ждать начала пьесы, когда внутренний бес рвётся наружу, желая учинить необходимый для перемен хаос, и, наконец, продемонстрировать, что же такое эта Арма, и какова отведённая ей в этом сценарии роль. Не спеша тянусь к шее, взвешивая последние «за» и «против», и останавливаю руки над застёжкой. Во мне до сих пор бушует страх неизвестности и того, что я приняла неверное решение. Но отступать я не стану, слишком много всего странного произошло за эти несколько дней, да и поглотившее отца существо необходимо уничтожить, ведь оно продолжает способствовать распространению по поместью этих чёртовых линий, за которые мне и шагу не ступить, не выслушав при этом от Люцифера, какая же я дура, что сую свой нос куда не следует. А ведь выхода другого пока нет. Я всё ещё продолжаю надеяться, что есть шанс на спасение отца, ведь он единственное, что осталось от нашей семьи. В противном случае, я буду вынуждена попрощаться с ним так же незамедлительно, как и в своё время с мамой. Где-то глубоко внутри я хочу, чтобы всё вернулось на круги своя, но теперь у судьбы на меня свои планы, из-за чего следует подчиниться и принять свою роль. Полностью погружённая в свои мысли, рассматриваю в руке Диар и чувствую чей-то пристальный взор, отчего перевожу взгляд и вздрагиваю от вытаращенных на меня в любопытстве жёлтых глаз. Стрёмное и придурковатое существо продолжает молча глазеть, не понимая, что я его снова вижу, так как щит перестал выполнять свою основную функцию по защите моего пока что человеческого сознания. Тяжкий от раздражения вздох срывается с моих уст, когда я аккуратно отодвигаю шкафчик и тихо кладу в него медальон, а после возвращаюсь к гляделкам с адской тварью. Надолго меня не хватает, поэтому я сквозь зубы произношу: — Ну, здравствуй, чудище, — заинтересованный во мне взгляд сменился удивлением. — Да-да, вижу, — отвечаю на немой вопрос не только жуткому на вид, но и тупому от рождения существу. — Сам пришёл или Люцифер подослал? — от упоминания его имени рогатого бросает в дрожь, и он дёргается в сторону, чтобы слинять, однако я быстро срываюсь с места и хватаю того за шкирку, разворачивая к себе. — Слушай меня внимательно. Я не хочу делать тебе больно, но буду вынуждена, если ты меня сдашь. Поэтому давай договоримся: ты молча занимаешься своими делами и не докучаешь мне, а я, в свою очередь, тебе чем-нибудь помогу. Идёт? — медленно отпускаю чудика, наблюдая за его размышлениями. Внезапно животное тянется к ошейнику, пытаясь его снять, и начинает жалобно скулить от того, как собственные когти ранят кожу. Коснувшись кожаного украшения, я удивлённо ищу застёжку, но её попросту нигде нет, поэтому я пытаюсь снять его через голову, чем только делаю больно и получаю за это парочку неглубоких порезов на левой руке. Зло шипя, я хватаю это мелкое рогатое чудовище за подвеску и внимательно читаю написанный на ней текст: «Тернист наш путь, и я тебе нужна», — гласит надпись на латыни, обрываясь на слове «или». — Честно, я без понятия как закончить эту строчку. И я не стану ломать над этим голову. — в ответ на мои слова из его слюнявой пасти вырывается жуткий рык, что с каждой секундой становится только громче. — Ты просишь невозможное! Давай что-нибудь другое? Низший напрягается и встаёт передо мной в боевую стойку. Страшно? Конечно. Но не от его вида, ведь он до сих пор выглядит слегка нелепо и к тому же мерзко, а от того, что он может сейчас здесь натворить. Благо, наше внимание привлекает дверная ручка, которая с тихим скрипом опускается, дабы открыть дверь и впустить сюда незваного гостя. Я поворачиваю голову к рогатому и дёргаюсь от внезапного маленького взрыва, дым от которого в ту же секунду рассеивается в комнате, оставляя после себя запах горящей земли. С застывшим недоумением резко прячусь под одеялом в надежде, что это не маньяк-убийца, пришедший по мою душу. Кровать бесшумно прогибается под тяжестью чьего-то тела, и, затаив дыхание, я жмурюсь, прислушиваясь к тому, как бешено колотится в моей груди сердце. Давящая на психику тишина продолжает запугивать и пробуждать глупое любопытство — вынырнуть из-под одеяла, дабы убедиться, что кроме меня здесь никого нет. Но это всего лишь обман, ведь я чётко ощутила, как кто-то или что-то забралось на мою постель. Не выдержав от страха выброс адреналина, я всё же решаюсь проверить комнату. Скидываю с головы одеяло и резко подрываюсь из лежачего положения, окидывая свою спальню взглядом. Боковым зрением вижу слева от себя фигуру, к которой тут же поворачиваюсь, испуская вздох облегчения, когда замечаю знакомые женские изгибы и горящие изумрудом глаза. «Лунная дорожка тебе чертовски идёт», — подмечаю, продолжая нагло глазеть. Благодаря ей Ости выглядит загадочно и в каком-то смысле даже пугающе. Распущенные волосы прикрывают часть лица, что не мешает увидеть блуждающий по мне заинтересованный взгляд и лёгкую улыбку. Подперев рукой голову, она выжидает момент, чтобы начать разговор. — Знаешь, Вики… — тишину разрушает её голос. — Твоё любопытство может сыграть с тобой злую шутку, — свободной рукой аккуратно касается моего выбившегося локона и заботливо поправляет за ухо. — Люцифер парень сдержанный, но у всей его сдержанности и терпения есть свои границы, за которые тебе не следует заходить, — Она прерывается, задумавшись. — Пока не следует, — её взгляд спускается к шее, где должен висеть Диар. — Решила от него всё-таки избавиться? — резко встречает мои глаза. — Если ты сделаешь это, назад дороги не будет. И кто знает, что случится с тобой по окончанию его действия? — Я не собираюсь посвящать тебя в свои планы, — грубо произношу, убирая от себя её руку. Я всё ещё злюсь на её выходки и не собираюсь сближаться, чтобы это не вылезло мне боком. — Ах, вот оно что, — девушка неловко сжимает руку в кулак. — Могу ли я узнать причину? — Буду честна: я тебе не доверяю, — я ожидаю непонимания, разочарования, но никак не такой реакции на мои слова: — И это правильно, — произносит с ухмылкой, — так как с людишками я дружбу не вожу. — На это я скептически приподнимаю бровь. — Но ты мне нравишься, и это уже для тебя хорошо. Поэтому ты можешь смело рискнуть со мной и сыграть против Люцифера. — Пойдёшь против брата, или это очередная твоя уловка? Учти, Ости, я не столь глупа, чтобы ты держала меня на коротком поводке в собственных целях. — И поэтому ты застряла в этом доме? — напряжённо сглатываю, понимая, что она видит меня насквозь. — Вики, милая, давай перестанем друг другу лгать, что ты не понимаешь происходящего и не тянешься к тьме Люцифера? — тыльной стороной ладони ведёт по щеке и спускается к шее, а после резко хватает и наклоняет к себе. — Я вижу те порывы, которые ты стараешься подавлять, и желания, что отравляют твою человеческую плоть своим неисполнением. Я могу дать тебе один ответ, но взамен потребую плату, которую только ты сможешь заплатить. — Что такое Арма, и как оно относится ко мне? — Ости прикрывает устало глаза и раздражённо цокает языком. — Я предполагала, что ты можешь задать именно этот вопрос, но не думала, что мне, — она выпрямляет спину и возвращается в прежнее сидячее положение. — Полного ответа я дать не вправе, так как это между вами с Люцифером. А значит, и спрашивать об этом ты должна его. Спроси меня о другом. — Я хочу знать именно это и прямо сейчас. Раз есть такая возможность, Ости. — Конечно же, есть. Могу позвать Люцифера, хочешь? Вот только не знаю, станет ли он что-либо рассказывать тебе о связи, при упоминании которой он заводится с полуоборота и начинает вокруг всё крушить. — Так Арма — это, в каком-то смысле, связь двух существ? — прихожу к логическому заключению и приподнимаюсь с постели. — А ты только что сказала, что это между нами с Люцифером. Значит… делаю вывод: я не человек. Или человек, но не совсем, — удивлённо поворачиваюсь к брюнетке с каменным лицом, ожидая от неё подтверждения. — Если ты думаешь, что я настолько болтлива, то ты глубоко заблуждаешься, Вики. Свои догадки оставь при себе, я здесь ничего не решаю. Но если ты настолько бесстрашна, то можешь попытать удачу и, опять же, обратиться к Люциферу. Постарайся вывести его из себя, чтобы он всё же сорвался и в порыве злости наговорил тебе всякого ужасного, а возможно даже и полезного. — Ты сказала, что можешь дать неполный ответ. Я хочу услышать его, — решительно настроившись, не свожу с неё взгляд. — Ну, это не совсем ответ, — поправив платье, становится напротив меня. — Скорее, некая легенда о происхождении этой связи. Станешь слушать? — Конечно, — она касается ладонью моего плеча, и мы в буквальном смысле испаряемся.***
Эта легенда основана на рассказах тех, кто выжил в нелёгкое для двух миров время, когда два сына божьих решили устроить переворот в правлении Небес и Ада. Они учинили войну, что погубила много значимых фигур, а также оказала огромное влияние на людской народ. Впоследствии этой войны примитивные стали считаться испорченными пешками на шахматной доске высших из высших. Их души были полны хаоса, впитывавшегося с каждой минутой сражения за власть. И единственным, что способно было положить конец пролитию бессмертной крови, были орудия, что имели несколько обличий, в том числе и человеческое. Именно о них и пойдёт дальше речь. Вернёмся к истокам, когда орудий ещё не было, но уже вовсю шла вековая борьба между братьями, Дениосом и Миреем. Мальчики всегда отличались друг от друга, даже их внешность делилась, как свет и тьма, не говоря уже об их силах созидания и разрушения. Со временем они возмужали, и Господь раздал сыновьям роли, заключающиеся в формировании современного мира на Земле. Так, в их обязанности входило зарождение новой жизни и её прекращение, наделение людей нужными и ложными знаниями, а также построение целей и их жестокое преодоление, имеющее в большинстве случаев печальный конец. Оба брата шли рука об руку и делали всё сообща. Перед их могуществом в уважении склонялись головы высших обоих миров, а юные девы так и липли, желая стать частью могущественной семьи и примкнуть к особому титулу «приближённых к Самому Господу». Но однажды братская любовь иссякла, и Мирей решился на обман, впоследствии которого стал выше Дениоса в отцовских глазах и заполучил могущество, о котором мечтал его младший брат. Любящее сердце пропустило удар. Боль предательства заполнила образовавшуюся пустоту внутри демона, и он поклялся, что сделает всё возможное, чтобы Мирей лишился всех своих лавров, а его имя было внесено в Серебро-книгу памяти как имя того, кто внёс изменения в историю Небес. И задуманное свершилось. Имя Дениоса было внесенно его же кровью на священные страницы обеих книг, в одной из которых демона разрушения восхваляли, а в другой — проклинали за ошибку, которую с ужасом вспоминают небожители и по сей день. В ночь, именуемую у людей брачной, Дениос споил брата бродящей водой из истоков Салтиия и, обманом прервав их любодеяние с супругой, покусился на запретный плод, что оказался слаще мёда и приятнее кучевых облаков. Коварный план сработал блестяще, чему демон-искуситель был чертовски рад. Ведь вскоре не подозревающие ничего Небеса объявили о беременности Арлии, которая совсем недавно была изнасилована в супружеской постели, думая, что придаётся ласкам и любви с мужем. Какой же шок и сюрприз вызвало со временем рождение двух девочек-близнецов, которые выглядели в точности, как когда-то Дениос и Мирей. И это стало дурным знаком, который ничего хорошего не предвещал. Об этом кричала вовсю повитуха, вспоминая, что в итоге обернулось злом для одного из двух мальчишек. Ведь теперь Мирей был словно не жилец, заточённый в одной из камер Преисподней. Любимец Всевышнего гнил в неимоверной боли в адской тюрьме и каждый раз давал повод для радости брату, который, наконец, смог одолеть его и стать могущественнее и опаснее, чем когда-либо. Диали и Анилиа, «дочери» Мирейя, росли в рамках, которыми наделил их Свет — орден особых существ, истребляющих угрозу в виде себе подобных. Их существование считалось весьма опасным, и желательное решение было только одно: «Уничтожить угрозу, пока она не уничножила нас». Но благодаря их матери, которая сквозь слёзы и страдания молила о пощаде единственных детей, что были для неё божьим благословением, девочки превратились из обречёных на смерть в прекрасных и своенравных дев, доказавших со временем свою преданность Небесам и их устоям. Пока не произошло одно «но», изменившую их жизнь и историю двух миров раз и навсегда. Невзирая на запрет неприкосновенности, одну из сестёр всё сильнее и сильнее тянуло к теням, что влекли своей таинственностью во тьму, обещая деве приятное времяпровождение в компании представителей другой стороны. Диали чувствовала, что тьма, исходящая от влюблённого в неё демона, была чем-то родным и схожим с её мировоззрением. С «Тёмными» она чувствовала свободу от оков, и ей захотелось забыть обо всех правильных манерах, чтобы пойти на поводу у искушения и прочувствовать всю сладость близости с любимым без ожесточённых рамок. И она рискнула. Эта ночь навсегда врезалась в её память как миг, в который девушка была поистине счастлива. Она втайне от всех сбегала от полного приторности и правильности мира в другой, что казался ей интереснее и роднее. Так она стала частью Айнера, его светом в беспросветной мгле. Они связали себя красными нитями судьбы и дали перед друг другом обет преданности их любви. Долго в неведении Свет находиться не мог: их о радостной для Ада новости оповестили сразу же, как огненная стрела коснулась травы радужного Эдема. Один за другим райские сады покрывались синим пламенем, что продолжало расти и переходило от одной цели к следующей. Взмахи мечей поднимали вихрь из пепла погибших с земли и проносились сквозь наполненных страхом существ, которые не желали сражаться, но были вынуждены отстаивать свой Рай. И в конце-концов стало ясно, кто стоит за всем этим, когда сидящий верхом на грифоне Айнер вытащил из мешка голову благородного когда-то Мирейя. Сей жест шокировал Анилию, которая в отличие от сестры оставалась в неведении, что её настоящим отцом являлся Владыка Преисподней, Дениос, и она бросилась в бой, жаждя отмщения за гибель того, кого считала своей кровью. С каждым ударом меча Небеса сотрясались в страхе за будущее, которое могло в любой момент принести им конец. Над тысячью головами в воздух взлетели две девы, которые несли в себе могущество созидания и разрушения. Их действия по отношению друг к другу вызывали на Земле бури и молнии, забирая этим дополнительные людские души. Обе девушки покрылись узорами, и каждая из них понимала, чего ожидать от другой. Смешанная с представителями выбраной стороны кровь стала их силой, превращая их в неодушевлённые орудия, что были способны забрать жизнь всевышних существ обеих миров — Богов и демонов Гоетии — и видоизменяться в наболее подходящее характеру боя своего хозяина орудие. Так, Диали в руках Айнера стала двухклинковой златой глефой, в то время как Анилия — сребряной катаной для Ниэля. Что ангельская, что демонская… Арма причиняла сильный урон, как своему противнику, так и себе. Поэтому вскоре одно из орудий дало трещину, что плохо отразилось на ударах его хозяина и сказалось на качестве боя. Одна из сторон побеждала и не желала давать время для передышки другой, поэтому всё закончилось быстро. С режущей болью в груди Айнер с грохотом свалился на горстку пепла и сжался, поджав под себя ноги. Его глефа была расколота на мелкие кусочки, что медленно падали золотым дождём вокруг его мечущегося от невыносимой боли тела. С уст демона сорвался крик когда, тянувшись к окружающему его тело песку, плоть пронзила катана. Кожа мгновенно высохла и стала осыпаться вместе со всеми его органами, оставляя лишь кости, что стали подтверждением того, что принц Преисподней повержен раз и навсегда. Как и его любовь, след которой остался лишь в памяти выживших демонов.Говорят: «Любовью шутит Сатана, но в этот раз это была их судьба».
***
— Потрясающая легенда, — Ости бросает в меня скептический взгляд. — Нет, правда. Всё очень интересно и непонятно. Всё, как я люблю, — повернувшись к двери, я делаю шаг. — И куда же ты собралась на ночь глядя? — она хватает меня за ночнушку. — Не собралась же идти к Люциферу? Учти, я говорила это в шутку. — Ну, знаешь… — я аккуратно отцепляю её руку от себя, — в каждой шутке ведь есть доля правды. Почему бы и нет? В конце-то концов, не убьёт же он меня, верно? — В любом случае, будь осторожна, — она присаживается на край постели и закидывает ногу на ногу, — не убьёт, так покалечит. — Ну… — я неловко иду к двери, — буду надеяться, что ты станешь моим ангелом-хранителем. — Скорее, демоном-спасителем, — провожая взглядом, Ости одаряет меня странной ухмылкой. Коснувшись дверной ручки, я оборачиваюсь, чтобы захватить с собой халат и сказать Ости слова благодарности за наш с ней разговор, ведь мне этого правда не хватало, однако её уже нет. Сама спальня и всё в ней выглядит так, словно я только-только очнулась ото сна, который был перенасыщен странностями, связанными с потусторонними деяниями. И если раньше я бы испугалась подобного, то сейчас же, видя до этого исчезновение низшего, я просто беру нужную мне вещь и оставляю вновь пустую спальню. Шаг за шагом я уверенно миную коридор и оказываюсь в метре от ступеней, ведущих на первый этаж. Инстинкт самосохранения пытается снова меня уберечь: он так и кричит, чтобы я остановилась и не пыталась сделать того, чего от меня не требуется. Но что во всех этих предостережениях противоречиво — клеймо, от которого горит спина. Я давно не чувствовала этой боли и даже уже успела забыть, откуда появился этот ожог. Но единственное, в чём я сейчас уверена — Люцифер, который знает все необходимые мне ответы. И если для всей этой правды предстоит пожертвовать тем, что мне дорого, я рискну. Чуть замедлив ход, я миную пару ступеней и поднимаю голову, встречаясь с серьёзным взглядом Люцифера, который, как я слышу, говорит стоящему ко мне спиной мужчине про подвал, что удерживает отца от глупостей. И в мою голову прокрадывается вопрос: «Все ли существа здесь не люди?» Поэтому я продолжаю спускаться вниз, как вдруг что-то меня резко останавливает, отчего становится трудно дышать. Рука, что до сих пор сжимает Адамант, жжётся, а глаза поражает яркая вспышка белого света.flashback
— И что же понадобилось демону в доме, наполненным всякой святой атрибутикой? — маленькая я недоверчиво осматриваю со ступеней чересчур спокойного на вид брюнета и подмечаю малейшие изменения в его поведении. — Почему не в официальном рогатом облике? Было бы впечатляюще, хотя впечатлять тут некого от слова совсем. — Мне этот нравится больше, — Люцифер обводит изучающим взглядом пустой дом и поднимает голову, встречаясь с моими глазами. — Где прежняя прислуга? Разве тебя не нужно стеречь? — Отец её всю распустил, — я облокачиваюсь руками на перила и бросаю на него косой взор. — Гораздо безопаснее, если обо мне все забудут, поэтому этот дом — моя собственная ловушка. Клетка из аристократичной роскоши, где всё нужно делать самой. Впрочем, как и уборку, — делаю усталый вздох и подхожу к ступеням, чтобы на них сесть. — И всё же здесь пыльно, — демон обводит взглядом дом и подходит ко мне. — Слушай, я маленькая, а поместье огромное. Думаешь, это так легко? Нет! — я подрываюсь с места и резко успокаиваюсь, когда его ладонь касается моего плеча. — Тебе здесь не рады, и ты не найдёшь того, что ищешь. Поэтому изыди, демон. — Но ведь я уже нашёл, — Люцифер касается моего вьющегося локона. — Зачем ты подавляешь тьму, Вики? Неужели тебе не интересно узнать правду, что прячется за людскими страшилками? — Взрослых не уговорить на сделку, так хочешь меня одурачить? — поднимаю на него полный серьёзности взгляд, отвечая вопросом на вопрос. — Так не пойдёт, проваливай. Меня тебе не заполучить, по крайней мере пока я жива. — Твоя жизнь — условие сделки, которую заключила со мной твоя мать, так что ты должна жить, и я сделаю всё, чтобы ты прожила эту жизнь достойно и без капли сожаления, — его рука перемещается с моего плеча на подбородок и аккуратно приподнимает, заставляя взглянуть в его горящим алым глаза. — Я тебе ничего не должна, — резко убираю от себя его мерзкие лапы. — Ты кажешься очень сильным, но мог бы придумать ложь поубедительней. Я прожила не так много, но только дурак станет заключать сделку с дьяволом. А моя мама была доброй и умной, и никогда бы не связалась с таким, как ты. — Раз твоя мама такая хорошая, то чего же оставила тебя такую маленькую и беззащитную совсем одну? Как могла допустить, чтобы ты родилась в такое ужасное время и не могла жить счастливо? — он нависает надо мной и давит своим суровым взглядом. — И при всём этом она спокойно живёт себе на Небесах и даже не вспоминает о тебе, ведь очень хитро обвела меня и запрягла стать твоим демоном-хранителем. И если, не дай Всестрашный, с тобой что-то случится, в первую очередь пострадаю я. — его крик заставляет зажмурить в страхе глаза, и я дрожу, как осиновый лист, наконец, понимая, кто передо мной. — Ты король Ада? — тихо произношу, не надеясь на то, что он услышит. — Надеюсь, в далёком будущем, — чуть спокойнее проговаривает и, напрягаясь, прислушивается к тишине. — Возможно, это отец встал выпить воды, — предполагая, я замечаю, как его рука хватает мою кисть и начинает нервно её сжимать. — От твоего крика даже мёртвый поднялся бы. — Ты сказала о ловушке. Знаешь, чьих она рук дело? — Если бы знала, думаешь, не попыталась бы выбраться? — я складываю руки на груди. — Нас с отцом здесь нарочно заперли, словно мы чего-то должны ждать. Вот только чего? Уж очень интересный вопрос. — Знаешь, ты меня порядком начинаешь бесить, — вдруг срывается с уст демона. — Ты тоже не счастье приносишь, — его голова резко поворачивается ко мне, а я застываю с шокированным взглядом от его пылающих гневом глаз и виновато сжимаю губы в полоску. — Так ты пришёл сюда, чтобы выполнить свою часть сделки или нарушить её? — А ты сообразительная, — его лицо озаряет маниакальная улыбка, как только рука грубо хватает мою шею. В глазах двоится, а пульсирующая в висках боль начинает усиливаться, принося мучения. — Демоны выполняют свою часть, но с точностью до наоборот. К тому же, я обещал Ребекке твою счастливую жизнь, но не говорил, что она будет человеческой, — я жадно глотаю воздух, не веря, что ему всё же удалось меня одурачить, но я и подумать не могла, что цель Люцифера — моя смерть. Держась из последних сил, я хватаюсь за его руки, что продолжают меня душить. Глаза застилает чёрная пелена, но мне удаётся собрать все свои силы в кулак и притянуть максимально близко к себе его шею, чтобы пронзить его кожу зубами. Горячая смоляная жидкость проникает в мой организм, отчего меня пронзает ещё более мучительная боль. Я шокировано застываю, прекращая поглощать его силу, и понимаю, что в попытке вцепиться в демона зубами, я прикусила собственную губу. Это чертовски ужасно, ведь… Паранойя и агония смешались, отдаваясь во мне дрожью ужаса с привкусом нашей крови на губах. Его демонская сила необузданная и, пробуя её на вкус, я понимаю, что он чертовски нуждается в моей скрытой ото всех способности контроля. Застывшие алые глаза выдают его чувства. Теперь ему некуда деваться, ведь его жизнь в моих руках. Я сделала то, чего не должна была — пробудила свою истинную суть Мальбонте, и теперь обречена. — Хочешь ли ты этого или нет, — вытираю тыльной стороной ладони губы, продолжая сверлить взглядом даже после того, как отпихиваю его от себя, — но даже не пытайся меня убить, ведь теперь мы связаны. Подняв перед его лицом согнутую в кулак руку, я незамедлительно демонстрирую нашу с демоном связь. Его тело покрывается чёрными с примесью золота узорами инфекции от смешивания нашей крови, отчего он обречённо откидывает голову, не веря в этот союз. Дьявольский смех заставляет меня удивлённо окинуть парня взглядом и отшатнуться от того, как он выгибается в истерике. Меня искренне пугает его реакция на произошедшее, и я, честно, не знаю, что со всем этим предстоит делать, но уверена, что это не единственное, из-за чего мне придётся переживать. — В будущем тебе за это придётся ответить, маленькая дрянь, — хватает меня за пижамную рубашку и, приближаясь, касается моей головы своим лбом. — И давай договоримся, что это будет без слёз? — из его глаз летят искры гнева, но я не чувствую из-за этого страх. Меня что-то вдруг начинает тревожить, и это никак не относится к нему. — Слёзы? — на моём лице появилась грустная ухмылка. — Думаешь, у нас будет будущее, в котором ты сможешь отыграться на мне? — закатываю глаза, касаясь его рук. — Даже если эта связь поможет мне выжить и избежать смертной кары ордена Света, то не надейся, что моя душа и уж тем более сердце будут принадлежать тебе, демон. — произношу сквозь зубы, готовясь к любому жестокому действию с его стороны, но вместо этого меня ослепляет вспышка яркого света, сила удара которой отбрасывает нас с Люцифером о стену.end of flashback
Вернувшись из воспоминаний, я чувствую, как всё моё тело ломит от боли столкновения с твёрдой поверхностью. «Эпичный переход», — проносится в моей голове, и я в очередной раз корчусь от боли, когда кто-то хватает меня за волосы и ставит на дрожащие ноги. В холл первого этажа ворвались несколько похожих на людей существ, одетые в воздушные неоновые плащи. Исходящее от них голубовато-белое свечение завораживающе освещает каждый уголок поместья, и я невольно издаю вздох полный различного спектра эмоций, от восхищения до ужаса, понимая, зачем они здесь. Несколько ангелов впереди меня расступаются, пропуская своего лидера, в то время как Люцифер пытается встать на ноги, чувствуя неимоверную слабость от их нападения. Я бросаю на него отчего-то обеспокоенный взгляд и замечаю, как тыльной стороной ладони он стирает с лица кровь. Во взгляде алых глаз нет удивления или страха, в них лишь гнев, который Люцифер с трудом пытается в себе подавить. И спрашивать не нужно о том, что здесь сейчас произойдёт. Я вновь оказалась в этой ловушке и дождалась тех, кто пришёл, чтобы отнять мою жизнь. Но в отличие от моего демона, они пришли не только за человеческой. В их планах уничтожить меня раз и навсегда, чтобы то, что случилось однажды, не произошло вновь.Продолжение следует…