Теряясь в догадках, главное помнить, что, каким бы ни был исход, — он правильный. И ты не в силах его изменить, ведь тебе для этого не дали ни единого шанса.
Серые тучи продолжают сгущаться, погружая и без того тёмных существ во мрак. Яркие вспышки от ангельского оружия не перестают пугать, заставляя вздрагивать при каждом раскате грома. Я продолжаю пробираться сквозь пыль кровавых сражений и вдруг осознаю, что всё происходящее — лишь малость того, что ожидает нас всех впереди. Становится страшно, но не от того, что предназначено самой судьбой, а из-за того, что последним, что останется от меня может стать… проигрыш. Чудом уцелев, я забираюсь по крепкой лиане наверх и всё ещё надеюсь, что в этот раз удача встанет ко мне выигрышной стороной и поможет отыскать Ости, дабы вместе мы смогли подготовиться и, наконец, отстоять то, что по праву принадлежит Преисподней. И это свобода: слов, действий и чувств. Моим собратьям и сёстрам приходится нелегко. Как успело за столь короткий промежуток времени выясниться, Ад всегда подавлял свои истинные желания, ставя Шепфа и его детей выше собственных предубеждений. Тысячелетиями Владыка вынужден был притворяться, что он то самое зло, которое стоит ненавидеть и винить во всех неудачах. Но, как оказалось, Сатана — лишь чистильщик. Он подчиняется таким же правилам, как и любой из низших, исправляет недочёты и устраняет ошибки тех, кто до сих пор считает себя чистейшим существом божьей крови. Как бы не так! Правда вскоре устремится в Небеса, раскрывая все тайны и освобождая меня от последних сомнений. «Разве моя вера в себя не способна свергнуть нынешнюю власть?» А я ведь даже не представляю, на что могу быть способна. И всё из-за Люцифера, которого совсем не интересует освобождение отцовского царства от Божьего рабства, где Шепфа то и дело использует своих солдат как пушечное мясо. Всё ради того, чтобы вернуть в этот мир свой прежний режим, что, по его мнению, был гораздо лучше теперешнего, от которого устал каждый борющийся сейчас за Свет воин. А вот с тёмной стороной куда проще: если раньше обида и злость от несправедливости заставляли демонов идти по головам ради абсолютной власти, то теперь же весь Ад стремится к равноправию, невзирая на орден, который веками демонстрировал своё превосходство, считая Преисподнюю — всего лишь мусором, от которого невозможно избавиться, так как только здесь можно сокрыть всё грязное бельё этого и человеческого мира. Адские твари раз за разом восполняют свои потери новыми союзниками, исходя из того, в каком ранге был их павший брат. И меня удивляет, что Цитадель позволяет себе нести столь многочисленные жертвы во имя воли того, кого ни разу воочию не видели, в то время как демоны готовы отдать жизнь за Владыку. Эта ночь ещё не кончилась, а я уже достаточно настрадалась, чтобы окончательно понять: зло не всегда плохо, а добро не всегда хорошо. Где-то под коркой сознания я имею собственное видение этой безжалостной борьбы за власть среди Высших и готова сражаться за выбранную сторону. И я устала чувствовать на себе косые взгляды и слышать презрительный шёпот, в котором я всем и всегда чего-то должна. Именно поэтому я решительно откидываю мешающие волосы назад и продолжаю карабкаться по крепкой лиане наверх к открытому окну, невзирая на жуткую усталость. Я продолжу бороться, чего бы мне этого ни стоило. С последним рывком рвётся плотная ветвь. Всё случается быстро: мой испуг от осознания скорого конца и сильные руки, что успевают перехватить меня, дабы затянуть внутрь дворца. Я застываю, сверля пол шокированным взглядом — таким же холодным, как самая беспощадная зима — пока в полутьме играет пламя пары зажжённых моим спасителем свеч. Сердце колотится, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а я продолжаю смотреть на дрожащие руки и слышу, как надо мной раздаётся мужской смех. И тут же поднимаю голову, дабы убедиться, что источник звука — тот, кого я хочу удушить. Нейзегиль стоит на последней ступени, облокотившись правой рукой на стену, и злорадствует над тем, как я, будучи уже с неделю бессмертным существом, чуть не отбросила коньки благодаря его наставлениям. Однако смех исчезает с лица, стоит его глазам встретить взор моего спасителя — Люцифер только теперь попадает в поле моего зрения, заставляя мысленно выругаться. — Какого чёрта, Уокер? — его голос понизился до хрипоты, выдавая недовольство. — «Какого чёрта, Уокер?» — передразнивая сына Сатаны, демон нарочно привлекает к себе внимание, на что получает мой угрожающий взгляд. Люцифер хмурится и вновь повторяет свой вопрос, а я резко отвечаю: — По твоей логике, я должна была сидеть там, где ты меня бросил, и смиренно ждать, пока по мою душу прийдёт голубоглазый парень со светлой шевелюрой, чтобы убить своей Арма, которая, на минуточку, умеет трансформироваться в высшее орудие. Я верно улавливаю суть происходящего? — Хочешь сказать, что я тебя там бросил нарочно? — А ты этого ведь даже не отрицаешь…. — И она права, Люцифер, — оттолкнувшись плечом от стены, Нейзегиль неспешно спускается вниз. — Тебе так просто досталось высшее орудие, и как ты с ним обращаешься? — протягивает ко мне ладонь, дабы помочь подняться на ноги. — Играешься, тормозишь в развитии и, в конце-концов, бросаешь, как уже давно использованную вещь, — их взгляды пересекаются, а скулы сжимаются, готовясь осуществить взаимный плевок по отношению друг к другу. — Не припоминаю, чтобы тебе, сопляку, было разрешено обращаться ко мне на «ты», — в алых радужках пляшут огни, намеривающиеся спалить того, кто раздражает моего доминанта больше, чем кто-либо. — А кто об этом узнает? — демон встаёт между мной и Люцифером, гордо смотря в глаза Его Высочеству, чем демонстрирует решительность своих действий. — Думаю, мы оба понимаем, почему ты не имеешь никакого интереса к её будущей трансформации и защите своего народа, — доминант напрягается, переводя на меня неоднозначный взгляд, и я замечаю, как его руки сжимаются в кулаки. — Ты просто боишься в этом признаться и осуждаешь меня за смелость, которой так не хватает тебе. — Ты готов ею пожертвовать? — Нейзегиль в раздражении прикусывает щеку, позволяя себе ухмыльнуться на слова Его Высочества, пока я приподнимаясь на ноги, не спуская глаз с демонов. — Вот видишь, — Люцифер победно приподнимает подбородок, — между нами колоссальная разница, Нейз, и именно поэтому я будущий Владыка, а ты всего лишь жалкий раб, который устроился куда лучше остальных благодаря влиянию своего отца. — Раб? — искренние удивление, в котором Нейзегиль отводит взор, выдаёт несправедливость, что сопровождает существование каждого демона. — Сестрёнка, что бы он тебе ни говорил, усвой один урок: ни один демон не признает своей слабости, пока ты в него её не воткнёшь, — Люцифер хватает демона за воротник и притягивает к себе, но Нейзегиль успевает озвучить до конца свою мысль: — Ты всегда будешь для него лишь слугой, ведь мы с тобой происходим из одного сословия. — Не смей сравнивать себя с ней! — я вздрагиваю, хоть и не впервые уже слышу его крик. Но в этот раз он кажется более глубоким и разъярённым, нежели тогда, когда я позволяла в нашем общении лишнего. — Ты сам обрёк себя на такое жалкое существование. Её происхождение куда более несправедливо, и мы оба знаем, почему ты так яро пытаешься зацепиться за эту возможность и вводишь её в заблуждение, тогда как Винчесто из кожи вон лез, чтобы уберечь её от каждого из нас. — Так чего же ты медлишь? — уста демона обречённо выдыхают вопрос, который мучает теперь уже их двоих. Ещё одна фраза, и Люцифер действительно сделает нечто непоправимое, поэтому я схожу с места, чтобы попытаться их рассоединить. — Всё ещё не ужились во дворце? — из-за спины доносится до боли знакомый голос, заставляющий застыть в шаге от парней и опустить руку, что уже тянулась к ним. — Родная, ты как всегда вовремя, — Нейзегиль вздыхает и прикрывает глаза, откидывая назад голову, но Люцифера присутствие сестры явно не заботит, иначе он бы уже давно ослабил хватку. — Забери Вики, а то мы её вряд ли поделим. Стоит Ости приоткрыть рот, готовясь сказать пару ласковых, как Люцифер разъярённо указывает глазами на меня. Девушка тут же хватает меня за запястье и уводит от них подальше, уже зная, чем обернётся для супруга уединение с её братом.***
Мы молча пробираемся через тайные ходы замка, дабы не навлечь на себя беду. Но время от времени дорога всё равно выводит нас на ненужные встречи, как и в этот раз. Ости резко тормозит, сжимая мою руку, и значительно холодеет, готовясь в любой момент напасть на возникшего оппонента светлой стороны. Наша удивительная схожесть заставляет меня остолбенеть и рассматривать девушку-ангела до тех пор, пока она не делает взмах рукой, отбрасывая своей магической силой Ости в стену, чтобы, наконец, остаться со мной один на один. — Хм, — обходит меня, осматривая с ног до головы, — меня столько времени обучали и готовили к этой встрече, пугая таким же могуществом с твоей стороны. Но что же я по итогу лицезрею? — морща нос, ангел хватает один из моих локонов и с презрением наклоняется. — Так и будешь изображать из себя статую или, быть может, проявишься в деле? Не думаю, что происходящее снаружи тебя не заботит. Там пролито уже столько адской крови, — на это я лишь поджимаю губы, пытаясь в голове продумать хоть какой-то план. — Плач, — ангел резко замолкает, позволяя прислушаться к душераздирающему звуку, что вынуждает мои глаза покраснеть от подступающего к горлу кома. — Слышишь, как детишки этих жалких адских отбросов воют от потери своих предков? Хочешь, я покажу тебе тот хаос, который они видят сейчас, в последний миг своего жалкого существования? Наконец, я решаюсь посмотреть в её глаза и вижу в них накопленную за годы злость, что всё пытается выбраться наружу, противореча всем моралям Шепфа. И всё вдруг встаёт на свои места, подтверждая каждое слово, которое въелось в мою голову после встречи с Сатаной, о которой мне хватило сил умолчать ото всех. И ведь правда… одна из десяти божьих заповедей гласит «не убей», и она уже давно была нарушена его же верными солдатами. И кто же прав, а кто виноват? Граница между светом и тьмой полностью стёрта, а всё из-за нашего с ней существования. «А если всё это — чья-то ошибка, и мы обе не на своих местах, то возможно ли вернуть утерянную грань, дабы каждый занял правильно отведённую ему роль?» Мой взгляд концентрируется на собственном отражении в зрачках Валери, а тело наполняется решимостью, которая приводит к внезапному толчку. И вот я уже атакую, не представляя последствий от своих действий, ведь сейчас мной управляют лишь страх и желание выбраться отсюда, по возможности прикончив Валери. Мой удар получается таким же внезапным, как и её ответ, от которого меня отбрасывает в сторону заключённого в какой-то материи и содрогающегося от боли тела Ости. Резко привстаю и пытаюсь освободить подругу, как тут же получаю очередной удар сверху, заставляющий свалиться на пол и сжать зубы в раздражении от собственной слабости, которая сейчас слишком очевидна. Последний лучик моей надежды находится на расстоянии вытянутой руки, но моё запястье придавливает к земле женский каблук. — Да ты же нифигашеньки не умеешь. Валери ухмыляется и окидывает нас с Ости презрительным взглядом, а затем присаживается на корточки и хватает меня за волосы, заставляя смотреть только на себя. — Я наслышана о твоей подружке и её боевых достижениях, но, кажется, мне удалось застать её врасплох, — цокнув языком, она оглядывается на Ости и щёлкает пальцами, и дочь Сатаны издаёт громкий крик. — Этот звук так прекрасен… Надеюсь, нам никто не помешает. Кажется, наше положение настолько паршивое, что надеяться на вмешательство со стороны и не приходится. Однако стоит мне об этом подумать, как за спиной у Валери появляется демоническая дымка, как бы подсказывая, что это ещё не конец. — Боюсь, что тогда я чертовски вовремя, — удар с ноги отбрасывает девушку вглубь коридора, и Мими торжествующе усмехается: — Знаешь, Валери, у меня есть фантастическая способность действовать на нервы и, полагаю, на тебе она отлично работает. Не так ли? Ангел поднимается, досадливо хлопнув рукой по земле, а я прикрываю глаза, позволяя себе расслабиться и устало упасть на грязный мрамор: будучи ученицей Аббадон, Мими непременно покажет этой суке, на что способен королевский род. — Вики, детка, помоги Ости выбраться и убирайтесь отсюда, — бросает через плечо Мими, а затем складывает ладони в замок и вытягивает руки, готовясь к контратаке. — Я вас догоню в библиотеке. Я неуверенно перевожу взгляд с неё на заливающуюся смехом Валери и уже понимаю, что навряд ли этого стоит ожидать. — Она ужасно ранена, — быстро осмотрев Ости, встревоженно произношу и тут же вздрагиваю от вихря, творящегося за моей спиной от схватки двух сильнейших представительниц нашего пола. — Не страшно, восстановится, — оборачиваюсь, пытаясь отыскать глазами Мими, которую буквально только что нехило отбросило в стену. — А это не так весело, как я ожидала, — доносится из клубка пыли, сквозь который просматривается рассерженный взгляд из-под растрёпанной чёлки. Удар. Ещё, и ещё. Бой превращается в очередную бойню двух сторон, в то время как я пытаюсь понять, как рассеять густой слой материи и освободить подругу. Эта ночь всё никак не желает кончаться, и, если не успеть убежать, то всё, ради чего я была рождена, погибнет, не имея возможности на дельнейшее существование. Я этого не могу допустить и решаюсь на отчаянный шаг в надежде, что именно так я смогу защитить тех, кто мне действительно дорог. Рука аккуратно тянется к ножнам, что всегда при дочери Сатаны, и нерешительно обхватывает рукоять, выгравированную специально под неё. «Сейчас или никогда. Ты должна уже была привыкнуть к этой боли. Не томи…» Острый конец металла вонзается в кожу и делает глубокий надрез, заставляя мою кровь пролиться поверх движущийся по Ости магической материи. Жмурюсь: всё-таки не привыкла. Но это лишь малость из того, что меня могло сегодня ранить. Капля за каплей, я оскверняю собой чистую магию Валери — ещё немного, и дрожащий сгусток подчиняется, освобождая дочь Сатаны. Кто бы мог подумать, что жидкость, текущая по моим венам — противоядие от всего, от чего я хочу избавиться. Ости тихо сжимается, перевернувшись на бок. С её стороны доносится лишь рваное дыхание, которое она всё пытается восстановить. Мои ладони обхватывают её плечи и помогают встать на ноги. Нужно убираться, и я благодарна ей за то, что она без слов понимает, как важно исчезнуть, пока малышка Мими отвлекает вторую меня, выигрывая тем самым необходимое для нас время.***
Прихрамывая, я замечаю, как кругом начинает понемногу светлеть, а снаружи всё так же доносятся жуткие возгласы тех, чьи жизни вот-вот оборвутся во имя непонятно чего. И так каждый раз: стоит лишь отбросить лишний шум и прислушаться, как сердце сжимается в ужасе и боли от представления, устроенного орденом Света и его идеально подготовленной армией. Это заставляет решительно стиснуть зубы и крепко ухватиться за Ости, продолжая идти в библиотеку, в которую нас до этого направила Мими. — Сюда, — дочь Сатаны вырывается из моих рук и прислоняется к стене. Её ладони скользят по грубой и пыльной поверхности, преодолевая слабость от магии Валери, а после упираются в камни, что тут же проваливаются вглубь и открывают секретный вход. — Осталось отыскать второй оригинал Аларм, которую мы захватим с собой. — Ости, — настороженно касаюсь её плеча, на что девушка недовольно пожимает им, морщась от внутренних спазмов. — Хватит, — дочь Сатаны запинается и делает вздох. — У Люцифера был и шанс, и возможность исправить происходящее, но вместо того, чтобы в конце-концов включить свой мозг, он поддался запретному. Это из-за его желаний мы тебя сегодня чуть не потеряли. Я неловко отвожу взгляд, прекрасно понимая её слова. По незнанию я доверилась тому, кто даже на первый взгляд не внушал никакого доверия. Мне правда хотелось до последнего верить в небезразличие и искренность Люцифера. А по итогу… мы с его сестрой, обе раненые и слегка вымотанные после приветственной встречи с моей противоположной «я», пробираемся сквозь мрак забытых книг в этой части замка. И чем дальше мы пробираемся, тем тревожнее становится. Я всё чаще оборачиваюсь, пока тусклый свет от свеч со сквозным ветром не покидает стены замка, оставляя нас в кромешной тьме. Её ужас дополняет стук и скрежет магических обложек, что удерживают на полках прочные цепи, снять которые под силу единицам. В лёгкой панике я хватаю Ости за рукав водолазки, дабы не потеряться, и слышу тихий смешок, внезапно сорвавшийся с её уст. Да, я ещё та трусиха, но разве только я сейчас испытываю страх? Дочь Сатаны то и дело останавливается, пытаясь рассмотреть очертания окружающих нас стеллажей, но всё без толку. — Ты нервничаешь, — констатирую я, — хотя наверняка знаешь, как осветить помещение. Перестань нагнетать обстановку и сделай уже что-нибудь, чтобы наши глаза могли видеть эти чёртовы книги и помогли нам как можно быстрее отыскать необходимую. — Думаешь, всё так просто? — её голос звучит тише обычного. — Сюда реально попасть, но вот выход придётся найти совершенно другой… Резкий звук разбитого стекла за спиной вынуждает нас поддаться самому настоящему страху. Чьё-то хриплое дыхание становится всё ближе, а нам остаётся лишь наощупь искать проход сквозь стеллажи библиотеки в надежде, что, какая бы это ни была тварь, она не заметит нас и не причинит никакого вреда. Ости неожиданно останавливается, упираясь во что-то мягкое, а я ладонью касаюсь лба, чтобы стереть с него выступающий холодный пот. Пока мы блуждаем по настоящей комнате тактильного ужаса, кто-то явно решил испытать наши с дочерью Сатаны нервы на прочность — иначе как объяснить подозрительный шёпот над нами и этот шорох, схожий со звуком мнущейся бумаги? Громкий хлопок эхом разносится по всему помещению, заставляя свет просочиться в керосиновые лампы и застать нас врасплох. Я не вижу её лица, но что-то подсказывает, что Ости сейчас максимально неловко испытывать страх от ковра, на который в этой тьме только что наткнулась её ладонь. Сжав в ней мягкий ворс, тут же разжимает и не спеша поворачивает голову в сторону. Нервный вдох-выдох, и она открывает глаза, смотря куда-то позади меня. — И как долго ты за нами идёшь? — Так я же сказала, что догоню, — вздрагиваю от знакомого голоса в шаге от меня и поворачиваю голову, не понимая, как Мими так быстро удалось нас нагнать. — Не мои проблемы, что вы обе такие трусишки и не цените собственное время, — прокрутив в руке книгу, она стирает ладонью часть пыльного покрытия, на котором выгравировано «Alarm: arma duorum laterum» Вручив мне атрибут, хранящий в себе все секреты моей сущности и предназначения, Мими обходит нас и следует дальше по заставленному стеллажами коридору, на что Ости молча закатывает глаза, позволяя этой девчонке продолжать считать себя умницей. — Почему не открывается? — я прилагаю усилия, чтобы открыть книгу, но всё напрасно. — Не готова, — в унисон звучат голоса двух дьяволиц, после чего Ости продолжает: — Помню, однажды видела, как Адмирон по приказу отца оставлял где-то здесь на сохранение шкатулку Мармелии, — прихрамывая, дочь Сатаны хватается за голову в попытке припомнить её точное местонахождение. — Точно, — перемещает руки на пыльные полки, ища в них опору. — Тогда он впервые применил магию демонской крови по отношению к другой твари, что и упрятана в эту шкатулку. Она небольшая, но чертовски вместительная, а значит, легко затеряется среди библиотечных побрякушек, — поворачивается к нам и с ухмылкой заканчивает: — Особенно, если они излучают свет. Её намёк тут же заставляет нас поднять головы и устремить взгляд на огромную антикварную люстру, свечи на которой так и не зажглись. В голову Мими приходит мысль, которую она тут же принимается осуществлять, скрепив ладони в замок, чтобы подбросить меня. Ости не остаётся в стороне и следует её примеру. Немного усилий, и у дьяволиц загораются глаза, а после их руки освещает магический свет. Меня подбрасывает вверх, и я чудом хватаюсь за люстру, которая, к счастью, не собирается обваливаться. По крайней мере, я на это надеюсь. — Что-то видишь? — Мими повышает тональность, наблюдая за тем, как я в панике трясусь под люстрой. На моё «ничего не вижу» она опускает голову и окидывает дочь Сатаны вопросительным взглядом, а Ости, не сводя с меня глаз, решительно хмурится: — Помоги мне, — касается стеллажа с одной стороны, — нужно сдвинуть его, чтобы у её ног была опора. Иначе Вики рухнет на пол, и придётся подкидывать её вновь. Громкий скрежет металлических ножек по несчастному мрамору заставляет скривиться в недовольстве и боли, вызванными достаточно раздражающим звуком. Я пытаюсь нащупать опору, но всё так же продолжаю болтаться в воздухе, пока, наконец, мой каблук не зацепляется за отверстие в старой конструкции стеллажа, с которой уже успело повалиться достаточно старинных книг. Снаружи откуда-то доносятся голоса, командующие о поиске, и догадаться, о ком идёт речь, не составит особого труда, поэтому я действую быстро: опираясь одной ногой на верхнюю полку, вытаскиваю каблук второй и переставляю ладони в надежде нащупать в люстре эту злосчастную шкатулку. Но предмет так и не попадается мне под руку, отчего я обречённо вздыхаю, прислушиваясь к приближающимся к библиотеке стражникам Света. Осматриваю люстру вновь, касаясь ладонями каждого сантиметра грязной металлической конструкции, и слышу грохот взрывающейся двери. Наша тройка в ужасе одновременно поворачивается на источник шума, и у каждой в голове всего одна мысль: «Найдись… во имя этой чёртовой суки Мермелии.» Зов. Тихий и нежный, словно колыбельное пение любящей матери перед сном, побуждает пропитанные обманом болезненные воспоминания раннего детства, когда маленькой мне казалось, что Ребекка, которую я сегодня впервые увидела настоящей в тронном зале Сатаны, была действительно жива. Но мираж — лишь видимость того, чего уже никогда не будет. И если таково моё наследство, так, может быть, воспользоваться им самым безумным способом, который только взбредёт в голову? — Во имя Шепфа, не двигайтесь с места! — в нашу сторону направляется толпа в запятнанных демонской кровью доспехах. Сейчас или никогда. Я протягиваю руку в сердцевину люстры и нащупываю наше с девочками решение.Продолжение следует…