Вообще, она любила ранний вечер. Всё-таки, небо — вещь удивительная, когда на нём одновременно играла целая прорва красок. Ярко-розовый купол, которой смешался с шафрановыми, сангиновыми и сливовыми тонами, медленно-медленно, будто в замедленной съёмке, начинало переменяться на застывшие вечностью светлые сапфиры, иногда всё же мельком искрясь оттенками мёрзло-фиолетового. Постепенно начали появляться искрившиеся белизной звёзды, освещавшие аккуратно расположенную по асфальту брусчатку. Неописуемо живописна эта картина, та, где на светлом небосводе быстро падали в никем неизведанную неизвестность звёзды, что оставляли после своего стремительного падения некое подобие застывшего навеки вечные росчерка — хоть бери и загадывай желание! И под этим искусным полотном, подобно картине гениального художника, расстелилась зелень, неощутимо колыхаясь под порывом прохладного вечернего ветра.
Впрочем, как мог бы подумать любой человек, который видел в смене дня и ночи что-то по-своему прекрасное, в полных таинственности оттенках ночного полотна скрывалось и своего рода очарование, ровным счётом такое же, как и в безмятежной дневной лазури.
Однако, какой бы то ни было антиномией, несмотря на гласное созвучие красок на небе, в пекарне TS подобной гармонии не наблюдалось. Напротив, посетителям довелось стать жертвами того, что дочка хозяев пекарни оказалась в этот день в дурном настроении. Так и не справившись со своими чувствами и находясь между двух огней, — причем тот, который должен был потухнуть, начал гореть с новой силой — Маринетт по самой чистейшей случайности опрокинула мешок муки, так, что часть её посыпалась на покупателей. Она перепутала заказы, из-за чего бедному Мишелю Пети, только вышедшему за двери и откусившему свой круассан, пришлось, харкая, упасть на тротуар, потому как Маринетт случайно вместо шоколадной выпечки подала ему клубничную, на что у месье была аллергия. Она перевернула и раздавила тридцать шапок для макарон, потому что, вынимая их из печи, случайно — опять же — забыла, что для начала надо было бы надеть перчатки, ибо противень был горячий.
За чередой этих «случайных случайностей» Сабин поняла, что на сегодня на кухне ей было не место. Во всяком случае, как она ошибочно предположила, не после изнурительного школьного дня, когда её ещё и провожал домой один симпатичный мальчик, рядом с которым Маринетт превращалась в краснеющее и заикающееся нечто.
— Иди пока освежись, на забитую голову с клиентами работать плохая идея, — понимая, что дальше дело не пойдет в таком темпе, радетельно проговорила Сабин, подталкивая юницу в сторону ведущих в дом лестниц.
Последняя же сопротивлялась до последнего.
После всего, что ей пришлось ощутить на себе, что являлось карой небесной для любых подростков, спасти её от этого всепоглощающего чувства двоякости могла только работа в пекарне — то, к чему мама взяла и благополучно прикрыла ей путь, в шутку пригрозив, что в случае непослушания она вспомнит все свои боевые приёмы с метлой, чему её научили в родном Шанхае.
Посмотрев через плечо на то, как недовольно взирал на её отца один из покупателей, которому пришлось оказаться с ног до головы посыпанным мукой, Маринетт виновато прикусила губу и оказалась вынуждена согласиться с матерью: будучи в своих мыслях она сделает только хуже.
— Как думаешь, она в порядке? Или, хотя бы, будет в порядке? — в тот момент, когда негодующие от этого театра абсурда парижане разошлись кто-куда, Том, устало выдохнув, проводил взглядом уныло удалявшуюся наверх дочь.
— Не могу точно сказать, — не без сожаления изрекла утомившаяся Сабин, параллельно занятая тем, что протирала щедро посыпанные мукой столы и пол. — Но она подросток, Том. У них часто бывают какие-то проблемы, а иногда они просто грустят, без повода или по всякой мелочи.
«Особенно девушки. Особенно в некоторые периоды» — мысленно докончила мадам Чен.
— Маринетт приходила домой не одна, помнишь? С ней был тот малый, который модель, — задумчиво произнёс месье Дюпен, закончивший отсчитывать полученные за сегодняшний день деньги и аккуратно разместив всё в кассе. — Адриан, да? Она ведь перед ним постоянно ведёт себя странно. Говорит, что он её близкий друг и всё такое.
— Друг… — словно пробуя на вкус это слово, растянула его Сабин, и тут же чуть было не расхохоталась. — Ох, да за километр можно увидеть, что дружбой никакой не пахнет. Надо бы однажды снять на видео, как она ведёт себя рядом с этим мальчиком, а потом показать. Уверена, через пару лет, в окружении внуков, мы с тобой сможем посмеяться над этим.
В то же время Маринетт было априори не смешно.
Она передвигалась по лестницам так, будто из последних сил, будто прямо сейчас упадёт на них и так не по-геройски расплачется. Не такой представляли все чудесную Ледибаг, совсем не такой.
У неё же был шанс стать счастливой. Маленький, скользкий такой, что на руках еле удерживался, но был, и она могла бы воспользоваться им!
Она могла стать счастливой, она могла сделать счастливым другого.
И это бы вышло. Маринетт начала бы сегодня, попыталась бы отпустить первую любовь, фанатичную и лишенную здравого смысла, чтобы позволить себе быть с другим.
Но жизнь любила закономерности, а ещё играла она же не по правилам. Всегда, сколько Маринетт себя помнила. Делала так, что планы крушились похлеще рухнувшего в воду Титаника, оставались граненными осколками, раскинувшимися перед ней хрустальным полом. Пройдись по ним только — и пятки разрежет в мясо и кровь.
Если бы сегодня Адриан не успел их догнать после уроков. Если бы он не предложил проводить её до дома и понести её портфель. Если бы Алья не согласилась передать её в руки её «ещё-не-бывшей-любви». Если бы…
Как же много всех этих сомнительных «если бы»! И ни одному из них ей ни на секунду не верилось, все они казались одинаково приторными и лживыми.
Пройди сегодня всё гладко и дай ей жизнь шанс начать всё с нового листа, уже с другим возлюбленным, так упала бы ей проблема на голову уже завтра, или послезавтра, а то и через месяц, когда Маринетт, возможно, уже была бы готова признаться напарнику во взаимности чувств.
Винить Адриана в том, что она не смогла разобраться с собой, было бы бессмысленной затеей.
Она успела вдохновиться словами Альи, идеей о том, что Кот Нуар был бы прекрасной кандидатурой в качестве её парня.
И это ужасно.
Это просто ужасно, потому что чувствовала Маринетт себя теперь так, словно ей дали выбор, который у неё сделать никогда не получится.
Её квами медленно высунула макушку из сумки и не без глухого сочувствия посмотрела на неё, без спешки вылетая наружу и летя на уровне её ушей.
— Маринетт, — осторожно позвала её Тикки, понимающая, что сейчас та могла находиться либо в слишком усталом состоянии, когда любое слово могло оказаться последним выдохом, либо на грани, когда хотелось впасть в истерику. — Как ты?
Вдох. Выдох.
— Я так устала от всего этого, Тикки, — осоловело пробормотала она, прежде чем подкосившиеся ноги перестали её удерживать, а сама Маринетт впечаталась лицом в лестницу.
Да, она выглядела жалко. Ледибаг никогда такой не была.
— Понимаю, но сейчас тебе надо встать. Давай, идём в комнату, — в привычном ей доверительном тоне произнесла божья коровка, дёрнув за ухо свою подопечную и неудачно постаравшись поднять ту с места.
Отмечая, что целый день пролежать так она никак не сможет, Маринетт всё же нашла в себе силы привстать и продолжить свой ход, пусть и в таком же темпе. Ещё никогда нужный ей этаж, ведущий в гостиную, не казался так высоко и недосягаемо.
В комнате было свежо и уютно, по-родному тепло так, но это всё равно не перекрывало старые мысли, навязчиво лезущие в голову и не позволяющие рационально мыслить.
Маринетт, положив на стол пятнистую сумочку, с ленцой подошла к шкафу за махровым полотенцем. Слишком много раздумий на один день и всего за несколько долгих часов. Слишком много переживаний для самого обычного подростка, который помимо учёбы и хобби должен был находить время ещё и на спасение целого города, облачаясь в неудобно-обтягивающий всё тело спандекс.
Ей срочно нужен был душ. Холодный и бодрящий.
Может, так она и забудет о таких людях, как «парнях».
***
«Забудь. Забудь. Забудь»
Разум априори ничего не хотел забывать: ни внезапные и такие неправильные действия Кота Нуара в тот неожиданный вечер, ни искреннюю заботливость Адриана в злополучное сегодня.
Прикрывая тело зелёным полотенцем, Маринетт провела раскрытой ладонью по запотевшему зеркалу и увидела там собственное отражение. Увидела лицо уставшей девушки, которой надоела вся эта суета и которой хотелось сказать твёрдое «стоп» всему, что только досаждало ей всё это время: и геройской ипостаси, тому, что в свои пятнадцать лет ей приходилось взвалить на себя такую непосильную ношу, и парням, которые поставили её в тупик со своими любезностями.
У неё в фаворитах два человека.
, если исключить влюбившегося в неё Луку
Два совершенно разных человека.
Бескорыстный и невероятно милый из-за своей воспитанности Адриан против развязного и чванливого Кота Нуара. Нелепость, а не сравнение.
Или могло бы быть абсолютной нелепостью, не открой до этого Маринетт в неординарном Коте те же черты характера, которые она давно как приписала и Адриану.
«Не думай о них. Ни о ком из них» — она попыталась убедить себя, что сейчас было не лучшее время, чтобы подаваться раздумьям, пускай это и было бессмысленно: наверняка скоро появится акума, что обречёт её пару битых часов слушать помимо угроз новой жертвы ещё и бестолковые шутки напарника, а после этого он придёт к ней в качестве гостя.
И не сказать, что Маринетт не хотела больше видеть Кота Нуара… ей просто хотелось отдохнуть от всего, начиная со спасения города и заканчивая простыми чувствами, которые просыпались у подростков с годами.
«Я с этими мальчишками даже одежду взять с собой забыла» — раздраженно подумала Дюпен-Чен, повернувшись на носках назад и с вызовом посмотреть на корзину с вещами. В одной из них, всё же, оказалось то, что было ей не слишком велико.
Чёрная майка. Чёрная. С зелёной надписью «Cataclysm» посередине и такой же зелёной кошачьей лапкой под этой надписью. Маринетт не стала интересоваться, почему эта штуковина вообще находилась в их доме и кто из родитель её решил носить, но чётко поставила перед собой цель, что в ближайшее время она поменяет домашнюю одежду.
Не дай Бражник, если Кот Нуар застанет её в этом!
Да ей лучше перетерпеть заново все насмешки Хлои и все несправедливые замечание Менделеевой, чем столкнуться с его самодовольным взглядом, когда он увидит это на ней!
— Маринетт, к тебе гость!
«Расслабилась, называется!» — буркнула она в уме, на ходу поспешив надеть штаны. Определённо, этот день был полон безумных и непредвиденных вещей.
Когда снизу мама ей крикнула что-то о неком госте, которого она не ждала сегодня, то первым делом Маринетт ожидала, что это окажется Алья, которой понадобились полные подробности о том, как Адриан проводил её до дома и что они обсуждали по пути.
Вторым делом… нет, она больше никого не ожидала увидеть в качестве своего гостя, разве что какого-нибудь заказчика для нового дизайна платья или обложки. Приходящий к ней каждый день Кот Нуар, насколько она помнила, всегда заходил к ней в комнату через окно сверху, перед этим постучавшись, как настоящий джентльмен.
Выйдя из ванной и лениво прикрыв за собой дверь, перед этим ещё раз попытавшись напомнить себе, что пора переключить своё внимание на что-нибудь другое, она прошла несколько шагов до кухни, где и столпились её родители, прикрывая за собой кого-то… кого-то…
— Мам, пап, где гость? Или он невидимый? — неуверенно озираясь по сторонам и не находя никого поблизости, смято спросила Маринетт.
В голове проскользнуло, что то мог быть родственник из другой страны. Тот же дядя Ван Чен из Китая или бабушка Джина, решившая навестить семью и приехав из самого Милана.
— Тут тебя кое-кто решил отвлечь от твоих переживаний, о которых мы не знаем, а перед этим попросил у нас разрешение, — прозвучал добродушный голос Сабин.
За широкой спиной отца показалась очень знакомая помахивающая ей рука.
Маринетт, округлив глаза, могла только обессиленно дёргать нижней губой.
Ещё пару минут назад она истошно молилась всем, чтобы Кот Нуар не застал её в такой майке.
«Чёрт возьми, этот день может быть ещё хуже?!»
— Мари, я тут немного подумал и…
Высунувшийся за спинами Тома и Сабин и начавший свою речь, Кот тут же замолк на полуслове и задержал изумленное созерцание на предмете её одеяния. Встретив взгляд Маринетт, так и обещавший, что в случае колкой шутки он окажется заживо погребённым в под перьями, он смог только не без чувства довольства ухмыльнуться.
Но Нуар не был бы Нуаром, не пусти он шутку даже в том случае, если ему начнут угрожать расправой.
— Я польщён твоим прекрасным выбором, — утробным фальцетом промурчал он, озорно блеснув нефритовыми глазами.
Маринетт демонстративно сжала кулаки и испепелила взором нахального Котяру.
Она не знала, когда там у них назначался бой с акумой, но обязательно отыщет во время битвы парочку голубей и
случайно кинет их в напарника.
— Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит и почему Кот зашел через парадную дверь, а не в мою комнату через окно, как обычно? — замечая, что Кот Нуар заинтересованно таращился на её майку, Маринетт попыталась прикрыть надпись и лапку на ней.
— Кот выпросил у нас разрешение забрать тебя на прогулку, — Сабин оглянулась на гостя, взглянув на него точно как на своего сына. — Конечно же, мы согласились. Тебе сейчас надо прогуляться, особенно после того, как ты пришла сегодня с коллежа в плохом настроении.
Никто не обратил внимания на то, что от последней фразы Сабин Чен герой Парижа, удивлённо хмыкнув, вопросительно приподнял левое ухо.
— И мы, конечно же, полностью доверяем Коту Нуару твою жизнь, — по-отечески хлопнув того по плечу, от чего юноша вздрогнул, добродушно пробасил Том.
— В честь чего это ещё одна прогулка, Кот? — недоверчиво покосившись на Нуара, поинтересовалась Маринетт. В памяти всплыло то, как они гуляли в прошлый раз, и хоть впечатления были хорошими, да и она была благодарна напарнику за прогулку, ещё один раз оказаться на Эйфелевой башне без костюма ей не хотелось.
— Почему бы и нет, собственно? — артистично подытожил Кот, пожимая плечами и разводя в стороны руки. Ей всё равно не очень уж ему верилось. — Два хороших друга проводят время наедине в вечернем Париже, подальше от других людей. По-моему, это вполне нормальное явление. Тем более, что я знаю одно очень классное местечко. Уверен, ты оценишь. Просто скажи, что согласна, и мы двинемся.
Нет, это было похоже на издевательство чистой воды. Как будто весь мир решил ополчиться против неё.
Сначала Адриан грандиозно разрушил все её планы, нацеленные на то, чтобы она отпустила все свои чувства к нему и смогла двигаться дальше уже с другим парнем. Теперь, когда Маринетт пыталась снова нацелиться к нему, за дело внезапно взялся и Кот Нуар. Складывалось странное впечатление, будто эти двое тайно сговорились, чтобы вывести её из себя, влюбить в них одновременно и играться до последнего выдоха, как с мышкой.
Возможно даже, что Кот Нуар ежедневно заходил к Адриану домой точно так же, как он приходил и к ней! Не зря ведь Агрест сказал им с Альей сегодня, что его «Кот попросил о помощи».
Но отказаться от этого предложения всё равно не вышло, потому что родители с Котом смотрели так, что слово «нет» совсем не вылезало, а ещё… ещё она хотела провести время с Нуаром. Тут глупо было врать.
— Хорошо, — согласилась Маринетт после долгого молчания, и, оглянув себя тут же с ног до головы, останавливая взгляд на чёрной майке, фыркнула. — Мне, наверное, лучше переодеться.
— Та зачем? — аляповато отмахнулся Нуар, положив руку ей на плечо и уводя подальше от комнаты, где та могла бы поменять одежду. — По-моему, ты и так прекрасно выглядишь. Я бы даже сказал, что просто
муркрасно.
— Да, Кот прав, она на тебе просто отлично смотрится, — помахав на прощание дочке и герою Парижа, согласился с последним Том Дюпен.
Маринетт обреченно простонала.
Мало того, что парень её мечты и дорогой напарник вместе ополчились против неё, так ещё и родной отец перешел на их тёмную сторону!
***
Невероятно, — даже спустя несколько раз, да-да — но дискомфорта от того, что Кот Нуар скакал в нескольких метрах от земли с ней на руках, не чувствовалось. И пускай на ней не было никакого защитного костюма, как у Ледибаг, и не было никакой гарантии, что напарник не поскользнётся по пути к этому самому «классному местечку», вместе со всем перечисленным не было и страха, что она упадёт. Привыкла к тому, что её не один раз носили на свадебный манер, или же просто доверяла Коту.
В ушах трезвоном свистел прохладный ветер, дувший в лицо и развевающий в воздухе чёрные пряди, а внутри неё бушевал ощутимый трепет взволновавшегося сердца, возрастал лёгкий аффект от настигающей её неизвестности в дремучих просторах родного Парижа. Маринетт не знала, как и почему, но была уверена, что направлялись они не к Эйфелевой башне вовсе.
Возможно, думала она так, это всё потому, что достаточно давно знала о не озвученной любви Нуара к оригинальности и правилу, что повторяться в таких вещах, как свидания или дружеская прогулка, по его мнению — дурной тон. Кот Нуар, что она поняла за почти год сотрудничества и дружбы с ним, соблюдал строгий пиетет по отношению к своим идеологиям.
— Мы почти пришли, — с обыденной ему торжественностью в словах оповестил герой, перепрыгивая через парочку ограждений и приземляясь на бесконечный ковёр зелёного шелка под ногами. Ещё несколько быстрых шагов в сторону дерева и Кот, остановившись, с не меньшей официальностью провозгласил: — Вот теперь точно пришли!
Маринетт, которую Нуар опустил на землю, осмотрелась, не сразу узнав это место и озеро, безбрежно растягивающееся до самой дали:
— Венсенский лес?
— Д-да, — неправильно поняв интонацию в её вопросе, жёвано уронил в ответ Кот Нуар. — Но мы можем пойти в другое место, если что-то не так.
— О, нет, Кот, всё хорошо. Я просто удивилась, — протестующе помахав руками от понимания того, что могла поставить их обоих в неудобное положение, Маринетт тут же оглянулась, снова взглянув на отвесные ветви деревьев. — Тут очень красиво, в общем-то.
— Ты никогда не была тут? — искренне изумился Нуар, двигаясь вслед за собеседницей.
— Была, но утром это место не такое зрелищное, как вечером, — подняв очи к многокрасочному полотну над головой, с лёгким восхищением ответила она. — Кот, — вдруг опомнившись, Маринетт повернулась к напарнику, — а нас тут никто не застанет… вдвоём?
— По идее не должны, — подвигая руку к подбородку и опуская уши, поразмышлял вслух тот, однако внезапно для подруги знакомо ухмыльнулся, — но если вдруг нас спалят вместе, то я просто скажу, что ты моя самая ярая фанатка. Как раз твоя майка может подтвердить мою версию.
Маринетт смогла только нарочито возмутиться и прикрыть руками одежду.
— Негодник, — фыркнула она в фальшивом негодовании.
— Но тебе именно это во мне и нравится ведь, признай это, — не без актёрской напыщенности хихикнул Кот Нуар.
Да, Маринетт в самом деле нравилась эта черта в нём… иногда. В некоторых случаях хотелось огреть его заслуженным подзатыльником за безответственность.
— Твоя мама сказала, что ты пришла домой в плохом настроении, — вспомнил Кот, устроившись в позу по-турецки и положив руку на колено. — Что же с тобой произошло? Надеюсь, тот юноша не обидел тебя по дороге домой?
— Кто? Адриан? Обидел? Нет, — Маринетт помотала головой, «обрадовавшись» тому, что мало было ей всех сегодняшних сюрпризов, так ещё и придется с напарником обсуждать одноклассника, чувства к которому ей так хотелось отпустить. — Он не из тех парней, которые будут кого-то обижать. Мне только интересно, почему ты попросил его проводить меня домой.
— У меня было плохое предчувствие, вот я и попросил об этом… первого попавшегося мне парня.
Да, первого попавшегося! Если эти слова были правдивы, то Маринетт начала думать, что издевались над ней таким образом всё же не сговорившиеся Кот с Адрианом, а сама жизнь.
Попытавшись расслабиться и ощутить всю гармонию вечернего парка, да и самого города, она ненароком вспомнила их с Котом недавний патруль, тот, на котором он показался Ледибаг таким открытым и виноватым. Тот, на котором он извинялся перед ней, точно предал её и всё её доверие, позволив себе сделать такое с другой девушкой.
«Маринетт правда замечательная девушка, моя Леди. Я не удивлён, что вы с ней хорошие подруги, и рад, что я знаком с вами обеими»
Тогда она, покрывшись — к счастью — не видным в ночи румянцем от такого комплимента в адрес своих обеих личностей, чуть было не сказала искренне-робкое «спасибо».
Из мыслей Маринетт вытащило раздавшееся окрест неё покашливание.
Обернувшись к своему спутнику по прогулке, о котором девушка чуть ли не позабыла, она заметила, что выражение лица его приняло некую строгость, взрослые черты, которые ей довелось однажды заметить на нём.
— На самом деле, — без доли шутки или намёка на неё начал Кот Нуар, сложив домиком пальцы на руках, — на самом деле, я хотел извиниться перед тобой.
Дёрнувшись, Маринетт замерла от слов собеседника.
— Извиниться? З-за что? — она только что заикнулась перед Котом так же, как делала это и перед Адрианом. Что ж, это было похоже на начало грандиозного провала.
— За всё, — томил герой, малость пристыженно склонив уши. Маринетт заметила отобразившуюся в его глазах искру провинности. — За то, что ставил тебя в неудобные положения. То ты из-за меня не выспалась и я унёс тебя со школы перед всем твоим классом, то тебя поцеловал левый парень, пока ты влюблена в другого, то тебя застала со мной в странном виде подруга.
— Ну-у-у… — дёрнув веком, Дюпен-Чен отвела взгляд в сторону раскинувшейся рядом реки. — Да, были иногда некоторые неудобства.
— По-моему, в последнее время я слишком часто стал переходить черту дозволенного, — растерянно проговорил Кот, сгорбившись и посмотрев на землю под собой, точно боясь взглянуть на свою собеседницу. — Я знаю, что был плохим другом…
— Что? — вновь вздрогнула Маринетт. — Кот, не… Ты не был плохим другом! Всё это было просто глупой случайностью, не больше.
— Но ты была расстроена иногда, я же видел, — нерешительно ответил Нуар.
— Это сильно сказано. Скорее, я была просто обескуражена, но знаешь, то, что случилось между нами
тогда, — чётко выделив последнее слово, она удержала короткую паузу, — в этом есть и моя доля вины. Я должна была тебя остановить, но почему-то не сделала этого, так что мы оба виноваты в случившемся.
«Почему-то не сделала это» — гулким эхом раздалось в голове.
И почему, собственно, она не сделала этого? Было ведь просто оттолкнуть Кота до того, как их губы соприкоснутся и они совершат то, что в памяти запечатлелось как табу.
— Я так понимаю, спорить смысла нет? — разведя когтистыми руками, Кот Нуар озарился улыбкой недоверчивого согласия.
— Смысла нет, — подтвердила его мысль Маринетт, подсев ближе к своему собеседнику. — И-и-и… я никогда не признавала этого вслух, хоть и намекала, но ты хороший парень, Кот. Я рада, что ты мой друг.
— И я рад, что мы, — последнее слово на краткий миг утонуло и затерялось по пути ко рту, пока Нуар всё же не произнёс: — друзья.
Друзья.
Друзья.
Ему совсем не нравилось это слово. Почему именно — этого Кот не мог бы объяснить, но он чувствовал, как непроизвольно дрогнуло в нём естество, когда пришлось его услышать. Слово «друзья» начинало отдаваться чем-то насмешливо-горьким, с опротивевшим лязгом хохочущим над ним в голове погромче стаи изголодавшихся гиен.
Кот Нуар прижал хвост, обвивая им собственные ноги.
Он бы продолжил, сказал что-то, чтобы между ними не нависло молчание, но его предложению, ещё не начатому, пришлось оборваться и зависнуть в воздухе. Они вскочили с места сразу, как услышали раздавшийся по округе полный страха крик, за которым оба увидели, как из глубины лесу убегали люди.
Злоречивый смех не дал повода сомнений: на город снова напала акума.
