****
– Зачем? – Собаки. Сразу же мысли в голове Тоширо понеслись вскачь. Отругав себя последними словами, что сам не додумался о возможной встрече со сторожевыми псами, он оглянулся. Если переоденется только Саката, то им вряд ли это поможет… – А? – Надень. Обмануть всё равно не сможем, но ты их хотя бы отвлечёшь, чтобы я смог подобраться поближе. Странное дело – вместо спокойного одобрения Тоширо почувствовал грусть. Убивать людей уже вошло в привычку, но животных… конечно, если те поднимут шум, то им с Сакатой отсюда уже никогда не выбраться, и всё же… В общем, Тоширо хоть и послушался, но не особенно быстро, так что Саката пинком отправил его дальше за ряд ящиков, а сам подхватил полураздетое тело и потащил туда же. Чужая одежда воняла потом, алкоголем и чем-то ещё более противным… Тоширо даже чуть не стошнило прямо на месте. Но появление на дорожке двух иракцев, спешащих куда-то посреди ночи, заставило его сглотнуть подступивший к горлу комок. Когда же парочка исчезла в темноте, Саката знаками приказал выдвигаться. И они действительно покинули временное укрытие, только теперь Тоширо крался впереди. Благодаря темноте, им удавалось скрываться раньше, чем кто-то их замечал, но на всякий случай нужно было быть готовым прикинуться одним из своих. Родную форму Тоширо не снял, так что сейчас чувствовал некоторую тесноту в плечах и бёдрах, но зато чужая кепка скрывала половину лица, а автомат или пистолет вряд ли бы выдали его даже на близком расстоянии – в конце концов, у повстанцев было оружие самых разных мастей. Наконец они достигли площади. Это круглое и пустое пространство нарушал лишь деревянный столб в самом середине. И привязанное к нему явно уже мёртвое тело. Тоширо было дёрнулся в его сторону, но сам же себя и остановил. А когда свернул, собираясь добраться до сарая на противоположной стороне площади, внезапно увидел поднявшегося на все четыре лапы пса – его цепь мягко свернула в свете луны, когда тот встряхнул головой, а потом из кустов, росших по бокам от огромной конуры, вышли ещё два экземпляра поменьше. – Чёрт. – Спокойно. Чужаков тут полная деревня. Не имеет значения, местные это животные или нет, боевики Аль-Тамира пришли не так давно, так что местные вряд ли успели к ним привыкнуть – точно так же, как и армейские псы вряд ли привыкли к местным обитателям. Так что смелее. Тоширо кивнул голосу за спиной. И вытянув перед собой руку, шагнул к конуре. Внимательные чёрные бусины глаз следили за ним с немым вниманием, повёрнутые уши ловили каждый звук. Языки вывесились, стали видны клыки. Тоширо прекрасно знал, что выученные собаки не станут бесполезно рычать: они или бросятся на того, кого опознают как врага, либо поднимут шум, предупреждая о нём хозяев. Поэтому действовать нужно было быстро. Саката вынырнул из-за его спины и воткнул нож в шею ближайшего пса. Соседний с ним взвизгнул и сунул морду к товарищу, уже сучащему лапами по земле, и очень быстро рухнул с ним рядом, истекая кровью. А вот третий всё-таки бросился на Сакату. Тот едва успел сунуть руку в раскрытую пасть. И Тоширо показалось, что он слышит треск прокусываемых костей. Однако тут же послышался предсмертный скулёж, и Саката уложил обмякшую тушу последнего животного рядом с его уже затихшими сородичами. Всё закончилось за каких-то несколько секунд – Тоширо даже не успел сам ничего предпринять, а Саката уже хлопнул его по бедру и кивнул на закрытую на внешний засов дверь в сарай, виднеющийся на расстоянии в десяток метров. – Почему нет охраны? – спросил, видимо, сам себя. И опустил взгляд к ножу в руке, красному от крови. Потом обернулся на собак. – Эх… К сараю они приближались ещё осторожнее, чем до этого передвигались по деревне. Саката постоянно сдерживал Тоширо, вертя головой по сторонам и явно не доверяя такому удачному стечению обстоятельств. Тоширо и сам считал, что проникли они сюда слишком легко. С другой стороны, эти боевики ведь не на вражеской территории, поэтому им просто незачем вводить усиленные патрули или охранять и так запертых в самом сердце поселения пленных. Ну куда те убегут? Когда Тоширо двинулся к широким воротам, его снова хлопнули по плечу. А потом указали на стену сарая. Кивнув, он согласился, что обойти и разведать обстановку вокруг – лишним не будет, а то мало ли, вдруг тут под боком храпят уставшие за день от правых дел боевики, и малейший шум потревожит их сон? Впрочем, не заходить же в каждый дом поблизости? Так что Тоширо только обошёл сарай, держась самых тёмных теней, кляня про себя слишком яркие звёзды, выглянувшие из-за облаков, и полумесяц, зависший прямо над головой. Как вдруг услышал стон, донёсшийся изнутри. Когда он вернулся к площади, Саката всё ещё стоял у опущенного засова, то ли раздумывая, как по-бесшумнее его снять, то ли решая, надо ли снимать его вообще. – Есть другой вход? Тоширо кивнул. И повёл к заросшей бурьяном двери с торца здания. Только вот ему показалось, что попытка её открыть может оказаться ещё более шумной, если не бесполезной. Саката вздохнул и пнул дерево. Естественно, оно не поддалось, только скрипнуло. Но откуда-то вдруг послышался дружный смех сразу нескольких человек. Откуда-то из соседнего дома. Вероятно из того, в чьих окнах до сих пор горел свет. – Отлично, – выдал на это Саката. – Пусть веселятся. А потом задрал голову. – Хиджиката-кун, давай-ка я тебя подсажу. И вот спустя три с половиной года Тоширо снова оказался на этих широких плечах. Саката подтолкнул его вверх и помог залезть на плоскую крышу, залитую гудроном и засыпанную песком и сухой листвой. Однако в ней быстро обнаружился проржавевший люк. Да, воспользоваться им было бы намного предпочтительнее, чем снимать засов с главных ворот, ведь тогда любой случайный свидетель, оказавшийся поблизости, заподозрит неладное. Но только вот как его открыть? Тоширо дёрнул ручку на себя, но ничего не почувствовал. Пришлось вернуться к краю крыши. – Люк есть, но он заперт. – Придумай что-нибудь. А я скоро вернусь. С этими словами Саката просто исчез. Хотя нет, сначала он что-то кинул наверх, и Тоширо так и остался лежать на крыше плашмя, рассматривая аптечку. Он не ожидал так внезапно оказаться в одиночестве. Но с другой стороны – разве Тоширо с самого начала не собирался прийти сюда один? «Придумай…» У сарая шесть сторон: четыре стены, одна из которых с воротами, плюс крыша и фундамент. Если бы можно было воспользоваться взрывчаткой… но нет, любой шум на этой стадии противопоказан. Конечно, есть кислоты, способные проесть даже металл и бесшумно проделать дыру в чём угодно, только у Тоширо ничего такого с собой нет. С другой стороны… Мысль мелькнула, и он тут же вернулся к люку. Луна заливала крышу достаточно ярким светом, чтобы помочь аккуратно выковырять капсюли из нескольких патронов, а потом не менее аккуратно высыпать порох по периметру всего люка – достаточно тонкой полоской, чтобы не поднять шумом на ноги всю округу, но справиться с ржавым металлом – и чуть больше в месте предполагаемого крепления замка. Когда же всё было готово, Тоширо дождался очередного приступа веселья из соседнего дома и чиркнул колёсиком газовой зажигалки. Порох затрещал и в месте наибольшего скопления ослепительно вспыхнул, но плотная куртка, позаимствованная у убитого боевика и брошенная поверх, помогла скрыть этот блеск от случайных глаз. До Тоширо донёсся звук падения чего-то стального и тяжелого, и на этот раз дёрнув люк он смог его оторвать от крыши и откинуть в сторону. Из отверстия тут же хлынул земляной запах сырости, гнили и нечистот. И послышались шорохи. Прижав одну руку к носу и рту, другой Тоширо попытался нащупать лестницу или что-то на неё похожее на обратной стороне, но ничего не вышло. Тогда он собрался с духом и посветил узким армейским фонариком вниз. Благо в сарае не было окон. Зато были грязные тела в таких лохмотьях, что в глаза бросалась скорее голая кожа, чем одежда. От луча света пленные тут же попытались убраться подальше – кто-то даже вскочил и отбежал к стене, но большинству пришлось двигаться ползком – может, из-за ранений, а может, из-за банального истощения. Чувствуя, что обязан как-то их успокоить, Тоширо однако так и не придумал, чтобы такого сказать. И просто спрыгнул на освободившееся пространство. У него банально отказала фантазия, и на язык просилась одна только нецензурщина, причём не только на японском или американском английском. Мизуки был жив. Припав на одно колено и с повисшей вдоль тела рукой, облепленной пропитанным кровью рукавом, он слепо щурился, при этом закрывая собой знакомых парней явно в бессознательном состоянии. Всего же Тоширо насчитал в сарае восемнадцать человек. Прикрыв фонарик ладонью, он осторожно вдохнул тяжёлый воздух. И тут же со всех сторон снова послышались шорохи и стоны. Кто-то даже вцепился ему в руку. И обернувшись, Тоширо увидел бледного как мел старшину, стоящего на коленях! – Сержант? Это правда ты?! Нет, не на коленях… потому что ниже колен у него были лишь кровавые лохмотья. – Хиджиката? – последовало робкое со стороны ещё щурящегося Мизуки. – Вы пришли нас спасти? – Сколько вас? – Почему он один? – Заткнись, не шуми, заглохни! Голоса стали раздаваться со всех сторон, наталкиваясь и накладываясь друг на друга, и вот уже на Тоширо повисло три человека – словно на каком-то святом, одно прикосновение к которому должно даровать спасение. Но комок в его горле всё-таки откатился обратно в желудок, и Тоширо смог прочистить горло и начать осторожно отвечать на вопросы, всматриваясь в покалеченных и истощённых людей, прикидывая, как их всех отсюда вытащить. Он не обещал ничего. Зубы сводило от гнева. Но голова работала вне зависимости от эмоций. – Всех раненых нужно перевязать. Он заранее захватил с собой аптечку, набив её бинтами и маленькими шприцами с обезболивающим, точнее это были одноразовые капсулы с выдвижной иголкой, при прижатии таких к коже, лекарство впрыскивалось само. А так как Саката тоже взял подобный набор, сейчас у них оказалось вполне достаточно медикаментов. Только вот лекарства эти не были чем-то чудодейственным – в лучшем случае они могли облегчить боль, да позволить протянуть чуть дольше… Однако даже этого запаса едва хватило – ведь капсулы начали буквально вырывать из рук! Несколько даже упало и оказалось просто затоптано! – Успокойтесь! Я прошу вас, успокойтесь! Бесполезно. Люди словно сошли с ума. Даже фляжку с его пояса нагло сорвали. Закипела возня со слабыми, но отчаянными тумаками в борьбе за воду, но Тоширо не составило труда вмешаться и отобрать её обратно. Хоть и пришлось отпихнуть несколько человек. – Мизу, кому вода нужна больше? – игнорируя остальных, Тоширо поднял флагу с водой высоко над головой, а другой рукой достал из кобуры пистолет и взвёл курок, что несколько остудило людей. Мизуки же, проведший в этом месте больше суток, уверенно указал себе за спину. Тоширо бросил фляжку ему и продолжил: – Снаружи вы все сможете напиться. Но сейчас уступите тяжелораненым. – Они всё равно не выживут! – раздалось за спиной. – Так какого хера? Но когда Тоширо обернулся, вычислить крикуна оказалось невозможно, ведь большинство смотрели на него с одинаковыми наполовину растерянными, а наполовину гневными выражениями на испачканых и осунувшихся лицах. – Мы постараемся спасти всех. Вот и всё, что он мог ответить. К тому же, как минимум половину из этих пленных он знал. Они попали сюда всего сутки назад, так что даже при полном отсутствии еды и воды – явно были в лучшем состоянии, чем те, кто провёл в плену больше времени. Ну и конечно, тяжелораненым особо требовалось восполнение жидкости в организме. – Как вы выведете нас отсюда? – вдруг раздался ещё один чёткий голос на фоне притихших людей. Но на этот раз идентифицировать его владельца оказалось проще – спрашивала незнакомая Тоширо женщина в лохмотьях военной формы. Судя по тому, что её одежда была разорвана в характерных местах, не возникло сомнения, какого рода насилию она подверглась. Однако голос женщины был твёрдым и звонким. – Для начала вы все должны подготовиться, – не стал Тоширо прямо отвечать на вопрос. – Принять лекарства, перевязать раны, решить, кто понесёт раненых, не способных идти самостоят- – Что?! «Понесёт»? Мы пойдём пешком? Сержант, вы в своём уме? Тоширо не хотелось бы пугать и так испуганных людей ещё больше, поэтому он покачал головой. И бросил взгляд на часы. Почему-то с расспросами к нему приставать перестали. Передав фонарик женщине, Тоширо принялся помогать Мизуки с перевязкой своих товарищей и ещё нескольких незнакомых парней. В сарае нашлись полусгнившие доски, и привязав к ним пожертвованные остальными более или менее целые предметы одежды, удалось сделать трое носилок. Только вот «лежачих» было пятеро, в том числе тот самый парень, подвергшийся публичной экзекуции. Крови он потерял много, и теперь лишь тихо бредил, иногда открывая глаза и бессмысленно пялясь в потолок. Юный Хирукава. Тоширо узнал его только сейчас… Из тех же трёх раненых, которых Мизуки защищал перед тем, как его подстрелили, выжил только один. По крайней мере Тоширо не увидел ни Хиямы, ни Рами. Но и Сора уже был почти что не жилец – его простреленная нога ниже колена почернела и разбухла, как полено. Обколов конечность лидокаином выше заражённой ткани, Тоширо тяжело вздохнул. Обезболивания хватит не дольше, чем на пятнадцать минут, и всё равно… Основа взглянул на часы – прошёл уже час, как Саката растворился в темноте. И вдруг из рации на бедре послышался чёткий голос: – Убери всех от ворот.****