Все еще дышу

      Вот уже третий месяц великий мангака Рохан Кишибэ жил в Морио. Его влекла спокойная жизнь, желание проникнуться местом детства.       Только спокойствия он видел не особо: совсем недавно он познакомился с живущими тут школьниками, имена которым Джоске Хигашиката, Окуясу Ниджимура и Коичи Хиросе. Приключений с ними за эти несколько месяцев лета ему хватило на ближайшие пару (десятков) лет, а уж восхитительного материала — с головой, хоть ради некоторого пришлось поваляться в больнице с кучей переломов.       Сейчас он искал старый дом одной знакомой семьи.       Ностальгия? Пф. Как бы то ни было, мангака считал это достаточно сильным чувством, а значит, ему нужно было это попробовать.       И пока Рохан возился с картой города, ходя по аллеям, ветер задул сильнее, неприятно трогая по открытой коже из-за своеобразной одежды. М-да, раз уж вышел, было бы неплохо хоть погреться у этих… Сугимото? Память подсказывала именно эту фамилию, а уж помнить они его должны. А он должен в ответ покрасоваться своими достижениями.       Он помнил, что там на той улице раньше, и его туда словно тянуло. Его старый дом и старые соседи… Сейчас все так поменялось, хоть он и не считал себя сентиментальным на перемены человеком.       На удивление, не поменялось одно: дом, к которому он вышел, с табличкой «Сугимото». Большой, светлый особняк с острой крышей и массивными воротами — будь он заброшен, то отлично бы подошел для фильма ужасов. Живописно, да и радует, что он когда-то был в близости с этим домом и мог вдоволь насмотреться на архитектуру, которую мог зарисовать… Из сада тянуло свежим запахом маргариток, цветущих, несмотря на холодную ноябрьскую погоду; чувство оживших воспоминаний всколыхнул в груди какой-то трепет.       Рохан хмыкнул. Все ли там осталось так, как он запомнил?       Насколько он помнил, их семья была небольшой: Рейми Сугимото и ее родители Такаши и Казуки Сугимото. Рейми, с которой он раньше возился, в его детстве была совсем крохой, и сейчас ей должно быть шестнадцать лет. Интересно будет посмотреть, как они все поменялись.       Рохан убрал карту в карман, поднимая голову на особняк.       — Так, тут должен быть звонок…       Пошарив рукой по забору, он нашел злополучную кнопку и позвонил. Оставалось надеяться, что в одиннадцать часов утра они уже не спят, иначе вышло бы неприятно.       Но все закончилось благополучно: вскоре к воротам подошел мужчина лет сорока, со спокойным лицом наблюдая, кого там притащило. Кишибе поплотнее укутался в темно-зеленый плащ, не желая торопиться, но мороз так и кусал за пальцы. Поэтому он слегка вздернул голову, показывая, что не абы кто пришел.       Тем не менее, не прокатило.       — Эээ… — завис мужчина, лицо которого знатно украсилось новыми морщинами, и которого Рохан с интересом изучал глазами. Изменился, но в целом такой же. — Молодой человек? Если вы из того рекламного агентства, то нам ваши услуги…       И тут Кишибе удивленно нахмурился.       — Что? Какие еще услуги? Такаши-сан, это я, — проговорил он так, словно его оскорбили. Неужели он так изменился? Или его вовсе забыли? Быть такого не может.       Мужчина в ответ хохотнул.       — «Это я»? Так может говорить только человек, чье лицо на всех рекламных плакатах, или очень самовлю… — тут он переместил взгляд ниже и увидел ремень на парне, с четкими инициалами имени. Тут лицо Такаши изменилось. — Погодите-ка… Рохан?       Наконец-то мангака смог довольно хмыкнуть.       — Ничего себе, Рохан! Правда ты? Как я рад тебя видеть! Так давно у нас не был, не признал даже, — растерянно-радостно воскликнул мужчина, тут же становясь гораздо ласковее и пропуская на территорию. Мангаку тут всегда любили, вне зависимости от обстоятельств, и приятно было осознавать, что его встречают все с такой же охотой.       — Да, здравствуйте, Такаши-сан, — зеленоволосый уважительно поклонился, тоже улыбнувшись.— Это странно признавать, но я соскучился по вашему дому. Все же, в детстве я иногда бывал тут чаще, чем дома, — он вспоминал времена, когда его родители срочно уезжали по делам, бывало, по нескольку дней.       — Какой неожиданный визит, ну ничего себе! Да мы только рады, проходи, — хозяин повел художника в дом, даже не задумываясь. — Сейчас Казуки позову, вот она обрадуется! Вымахал вон…       Появилось ощущение, будто несмотря на двадцатилетний возраст, Кишибэ все еще лет десять.       И как только они переступили порог особняка и их обступила уютная атмосфера светлой прихожей, Кишибэ почувствовал умиротворение. Он поставил сумку с альбомом и карандашами, что неизменно носил с собой везде, на пол, и оглядел знакомые, но так давно не видимые им черты дома: вплоть до старой картины с каким-то желтым пейзажиком и дубовым комодом. На том лежала газета, чья-то спешно забытая расческа и прочие безделушки. Над комодом же висело большое круглое зеркало, и когда Рохан смог рассмотреть себя по пояс, то вспоминал, как раньше мог увидеть лишь по свой подбородок.       Они вскоре разулись. В воздухе витал вкусный запах приправ и макарон, что заметили оба.       — А, пошли, Казуки как раз только что обед приготовила, — Сугимото-старший говорил так добродушно и легко, будто Рохан уезжал не на несколько лет, а на пару дней. «Готовить обед в одиннадцать утра? Что за странные…» — подумал парень, углубляясь в дом, ведь его скорее хотели показать другим.       Обед и правда уже был готов, и особенно сильно подтверждение этому почувствовалось на кухне, в которую Такаши привел парня.       — Милая, смотри, кто к нам явился, да ещё и без охраны.       Светловолосая женщина, будучи еще в фартуке и с прихватками на руках, в которых держала кастрюлю, удивленно раскрыла глаза.       Она сразу же признала мангаку.       — Неужели?! Светлячок мой!       Кажется, она за столь долгое время не растеряла ни бодрость, ни эмоциональность, что порой граничила с истерией — ведь уже через секунду та изо всех сил сжимала Кишибэ в объятиях. Еле дышащий в стальной хватке хозяйки, парень прохрипел:       — Казуки-сан… я же просил… не называть меня Светлячком, — как они вообще это вспомнили?! Тут была замешана не самая приятная для Рохана история из детства, когда его застали, прыгающим, аки горный козел, за светлячками. С непомерно счастливой лыбой. Стыдоба, недопустимая до чьих-либо глаз.       Но, казалось, фраза прошла мимо ушей женщины.       — Как ты вырос! Боже, я чувствую себя старой. Ты все-таки стал хорошим писателем… ой, то есть, мангакой, да? Видишь, Такаши, я знала, что светлячок станет художником. У тебя чудные сережки! Как твоя мама поживает? — непомерный фонтан заботы, рвущийся из миссис Сугимото, чуть не сбил с ног и закрутил до того, что на столе вдруг образовались чашки с чаем, а рядом — тарелки с чем-то горячим и аппетитным, кажется, бутербродами.       Рохан кашлянул.       — Да у нас все отлично… — кратко ответил тот, ошарашенно покосившись в сторону Такаши. — Что с ней такое?..       Глаза мужчины дерзко и хитро блеснули, когда он хмыкнул, сложив руки на груди. Конечно, женщина была энергичной, но сейчас ей словно некуда было тратить силы. Неподконтрольная буря, двумя словами.       — Она снова начала подрабатывать этим своим «хаккерством», и я отключил ей интернет, — растягивая слова, будто наслаждаясь, ответил Такаши. Совершенно довольная лыба, уверенная в безнаказанности, расплылась по лицу того, показывая несвойственную, несолидную для сорока лет черту. Да, миссис Сугимото была помешана на всем, что было связано с информационными технологиями, и хоть по первому виду не скажешь, но она могла бы зачитать пару учебников по информатике. Наизусть.       Теперь понятно, чего та такая. Она ведь работала из дома, а больше развлечений особо не находилось.       — Мог бы давать мне и больше свободы, я тебе кто, жена или прислужница? — ворчала светловолосая, доготавливающая блюдо, а раскрывшаяся дверца холодильника продемонстрировала, насколько женщине было скучно. Он был забит до верху.       — Я ничего не говорил, когда ты отнимала у меня ключи в мастерскую.       — Ты там чуть не задохнулся от краски и картин!       — Но я не пугал свою дочь бормотаниями о программном коде после бессонной ночи, — резонно выставил свой аргумент муж, и тот посчитался заключающимся. Казалось, их забавлял этот разговор, основанный на взаимных перебрасываниях колкостями, хоть и Сугимото-сан недовольно насупилась в ответ.       Еле заметная усмешка промелькнула на лице Кишибэ. Если его сейчас начнут допрашивать формулы по геометрии, лучше сразу держать под рукой телефон, иначе Казуки не успокоится.       Но нет, все вышло намного хуже: его стали допрашивать о жизни.       Когда Рохан уже пять минут пытался доказать, что у него никого нет и в принципе не интересуют отношения, а ближайшее будущее он хочет посвятить себя искусству и саморазвитию, в его голову вдруг пришла мысль, что он до сих пор не видел Рейми.       А точнее, эта мысль настойчиво постучалась к нему, когда на колени вскочили грузные лапы пса.       — ААА!       Пришлось спасать дорогую кофту от конечностей животного, но вот руки спасти не удалось — все теперь было в слюнях, будто в него пытались плюнуть, а он неудачно увернулся.       — Арнольд! Фу! Что такое! — Казуки-сан замахала полотенцем на бурое животное, несомненно счастливое от появления старого друга.       С горечью прощаясь со штанами, Рохан нервно дернул глазом и все же потрепал Арнольда по короткой шкуре. При иных обстоятельствах мангака бы захотел убивать, и сейчас он огромной силой воли подавлял в себе возмущение.       — Рейми, убери свою собаку с кухни немедленно! — строго крикнул Такаши куда-то наверх. Видимо, комната девочки по-прежнему располагалась на втором этаже. — И спускайся сюда, у нас гости!       Вскоре раздались осторожные шаги по ступенькам и посвистывание — Арнольд в ту же секунду бросился из помещения и скрылся за поворотом. Пока что Рейми не было видно, но послышался ее смех, вызванный поведением своего питомца. Она быстро прошла мимо кухни, и звук открывающейся двери свидетельствовал о том, что пса выпроводили на улицу.       — Ма-ам, я его погулять выпустила, — криком предупредила та из прихожей, все еще не появившись.       — Не забудь ему потом лапы помыть, а то опять в дом грязищи нанесет! — со знанием дела ответила ей мать, занявшись испачканной после готовки посудой, что гремела в раковине под звук воды. Рохану уже и позабылась такая повседневность.       Но совсем скоро шестнадцатилетняя наконец-то показалась на пороге, ярко выделяясь своими розовыми волосами. Она заулыбалась, явно обрадовавшись.       — Привет, Рохан-тян, — спокойно, но с присущей ей игривостью, встретила его младшая Сугимото. В руках у нее были ее любимые палочки покки, которые она сразу же протянула Кишибэ. — Будешь?       — Та-ак, а завтрак? — как говорится, ничто не укроется от всевидящего ока. И сладости не исключение. Розоволосая лишь невинно хихикнула, спрятав свое сокровище за спину.       Она сделала шаг навстречу гостю, а тот сидел боком на стуле, положив руку на спинку стула. Их можно было бы рассмотреть со стороны те несколько секунд, пока они друг на друга смотрели.       — Боже, два попугая… — прокомментировал вдруг Такаши, имея ввиду свою дочь, всю с ног до головы в розовом, и зеленоволосого Рохана, одетого не менее эффектно. Но все знали, что старший Сугимото говорил это не из недовольства, поэтому не отреагировали.       «Ну, хотя бы она не бросается на меня и реагирует спокойно…» — пришло в голову Кишибэ, пока он вставал, и в ту же минуту на него неожиданно налетела Рейми, обнимая не менее удушливо, чем ее мать. Она словно только и ждала, пока мангака встанет.       — Ты почему так долго не приезжал?! Я думала совсем про нас забыл! Тебя тут все ждали! Даже открытки не прислал, ну как так можно?! Папа меня достал уже со своим искусствоведением! — она слегка колотила его по спине с явным недовольством, но в голове читалось то, что она сильно скучала по своему соседу, ставшему в детстве чуть ли не братом. Ведь когда она родилась, Рохану было четыре, и они, можно сказать, выросли вместе.       Насчет искусствоведения: Такаши интересовался противоположными для его жены интересами — музыкой, живописью, прочей деятельностью. Именно он поддерживал художественные начинания Кишибэ, будучи таким же творческим в душе человеком, хоть и был простым офисным сотрудником.       Почему не приезжал? Ответить ли, что в суматохе Токио у него вылетели любые мысли о других людях, в том числе и о них? Нет, это было бы слишком грубо для таких доброжелательных людей.       — У вас и без меня дела найдутся, — уклонился от ответа мужчина, попутно отлепляя от себя Сугимото. Их рост не слишком разнился — где-то на голову.       Следующие несколько часов пролетели почти незаметно, заполненные разговорами и беготней то на кухне, то в гостиной. Кишибэ изучал давно покинутый дом, особенно гостиную, в которой ему понравилось проводить время. Сам дом был просторным и светлым, везде рассеивался солнечный свет из расшторенных окон. К тому же компания из Такаши и его дочери, органично вписывающихся в обстановку, неплохо отвлекала.       Они сели обедать в два часа дня, и все это время за столом не прекращались разговоры: Казуки болтала без умолку, делясь последними и не очень новостями и рассказывая истории, а ее вечно перебивал Такаши, видимо, на одной волне с ней, и поправлял жену, а то и вовсе сам начинал рассказывать. Как два таких энергичных человека еще не устроили здесь природный катаклизм — вопрос интересный.       Но на подобное поведение родителей Рейми лишь усмехалась — кажется, для нее это было привычным. В данный момент девочка выглядела бодрой и не жалующейся на что-то.       Рохану повезло попасть в удачный день. Это казалось редким явлением и он старался как можно глубже прочувствовать эту атмосферу, будто пропитанную чем-то светлым. Ностальгии ему за этот день хватило с головой.       После обеда Рохан встал, поблагодарив Казуки за еду, и ему захотелось выйти на улицу. Несмотря на позднюю осень и деревья, большая часть которых уже сбросила листья, в саду было неплохо. Вдыхая прохладный воздух, в котором примешивался запах сырой земли и опавших листьев, что образовали медово-рыжий настил, Рохан прошел вглубь сада, пройдя мимо миловидной арки. Далее идти пришлось недалеко, и там располагалась лавочка, площадь вокруг которой огибали аккуратные кусты. Над лавочкой стоял потемневший красный клен, и могло показаться, будто его листы обагрены кровью, а опавшие под ним словно образовали багряное море.       «Так необычно… — мангака во все глаза изучал столь пестрое дерево, полностью завороженный. — Мне надо это зарисовать».       Он тут же достал альбом, так кстати схваченный по дороге, словно заранее зная, что тут попадется что-то достойное. Изящный, эстетичный клен казался скорее нарисованным, нежели настоящим, и зеленоволосому отчаянно захотелось запечатлеть это зрелище.       Прямо на месте начав набросок, пришла мысль, что он мог бы зарисовать и что-нибудь ещё. Как ценитель прекрасного ему трудно было пройти мимо чего-то примечательного.       Полностью войдя в транс процесса, Рохан не заметил, как сзади к нему подкрались, с оглушительным криком нападая на плечи.       — НАШЛА!       Мангака от неожиданности чуть дар речи не потерял и нечаянно черкнул карандашом по наброску, вздрагивая. Какая оплошность, что он так расслабился и перестал замечать все вокруг!       — Рейми! — застигнутый врасплох и явно не слишком довольный от осознания подобного, Кишибэ раздраженно обернулся на девчонку, что бессовестно улыбалась, довольная своей победой. — Что ты творишь?       — Хих, прости. Знаешь, эта линия похожа на ветку, — она указала на нечаянно чиркнутую черту.       Хоть раздражение от того, что его прервали, все ещё присутствовало, предложение розоволосой можно было обдумать. Но, конечно, Рохан этого не показал, отворачивая драгоценный альбом от посторонних глаз.       — Поучи меня тут. Ты чего тут делаешь? — задавать подобный вопрос человеку, проживающему на этой территории, было странновато, но он ожидал ответа. Через пару мгновений он заметил, что шестнадцатилетняя вышла в своем легком платье и босоножках на голую ногу, а ведь температура уже порой опускалась ниже нуля — ноябрь все-таки… Если постараться, можно было бы увидеть облачка пара, вырывающиеся изо рта. — Ммм, поразительно смело так сильно хотеть получить переохлаждение. Тебя мама ругать не будет?       Но Рейми сразу поняла намек.       — Да не переживай, я на пять минуток выскочила, чтобы тебя позвать! Хочу показать свою комнату, пойдешь?       Из груди вырвался вздох.       — Сначала дорисую…       Девочка никак не вписывалась со своим ярким образом под посмурневшее небо, затянутое серыми облаками, а вскоре ее стали выдавать частые перескоки с ноги на ногу от холода.       — Тогда я пошла. Удачи, Рохан-тяян! — она застучала босоножками по каменной плитке дорожки, уже убегая обратно в жилище. Что за наглая девчонка…       Как только он закончил, то вернулся в дом, сонно зевая. После стылой погоды на улице дом окружил приятным теплом.       Поднявшись по лестнице к комнате Сугимото, он приличия ради постучал и зашёл. Вряд ли девчонке приспичило переодеться или чего еще, и в него с визгом прилетит подушка. Ему повезло на этот счет, ибо розоволосая лежала на полу, размахивая в воздухе ногами, и перед ней лежала подушка, которую она обнимала, с интересом оглядывая прибывшего.       Гость зашел с ощущением, будто он слон в посудной лавке.       — Тебя избаловали, — вынес вердикт Рохан, оглядывая неприлично «девчачью» комнату, хоть и отрицал такие стереотипы. Но преимущественно розовые оттенки интерьера наталкивали только на эту мысль — лишь рядом с рабочим столом сохранялись нейтральные цвета за счет дубового стола и книжных полок, заставленных… Тут он остановился и задумался. — Это зоология?       Ноги остановились у стола, заваленного тетрадями и прочей канцелярией. Многие тетради выделялись кучей закладок для запоминания… Точно, она ведь в выпускном классе, наверно, у нее в этом году экзамены?       — Нууу, да… — Рейми как-то смутилась от вопроса, садясь, а Рохан тем временем вытащил одну из книг с целью изучить. — Мне нравятся животные. Я думаю стать ветеринаром, — поделилась она планами, а потом подскочила к листающему книгу Кишибэ и вытащила еще одну с полки. Ей не терпелось поделиться своим увлечением.       — Хм, занятно…       После быстро пролистывания книга была отложена, а шустро изучающие глаза приводили во все больший дискомфорт с каждой новой крупицей информации. Может виной то, что он давно не был ни у кого в гостях… Но он просто не знал, куда себя деть. Так и стоял около стола. Хотя по всей видимости, Рейми этого не заметила.       — Это самая интересная! — взволнованная девочка вновь уселась на пол с книгой в руках, положив ее рядом, и жестом пригласила Рохана. Того тоже заинтересовала эта информация, особенно рисунки с наглядным строением. Он, конечно, мог бы убедиться и на практике, но не горел любовью к живодерству. Пауки не в счет.       Неловко усаживаясь на пол по-турецки и чувствуя себя непривычно, тот оглянулся. В голове будто пролетели картины, когда он так же сидел тут десятилетний, озираясь, а шестилетняя Рейми показывала ему свои наклейки. Тогда тут все было скромнее, и сами они меньше, а сейчас за широкой спиной Рохана можно было бы спрятаться небольшому человеку.       Пока велись бурные монологи о гениальности автора, исследованиях и фактах о животных, книга уже вовсю была во владении Кишибэ, и тот запоминал интересующие его рисунки и схемы.       Вдруг голос вместе с владелицей осторожно отдалился, чтобы куда-то потянуться.       — Кстати… — на этот раз его любопытством не смогли воспользоваться, поэтому Рохан сразу заметил, что Рейми потянула неугомонные ручонки к его сумке с альбомом. Он даже не ожидал, что та его так быстро вытащит — вцепилась, как в идущего на войну сына! — Можно я посмотрю?!       Вопрос скорее предусматривался чисто формальным, ибо интерес в в глазах ясно намекал на то, что вряд ли примет отказ.       Загоревшемуся любопытству во взгляде противопоставили загоревшееся бешенство — будь ты хоть властителем Вселенной, альбом есть святое.       Поэтому…       — Нет! — мангака резко выдернул свое сокровище, прижимая к груди. Он казался угрожающим и хмурым. У него с семнадцати лет никто так альбом не забирал. — Нельзя, — не было понятно, лучше бы отреагировали более настырно и нагло, или как сейчас — стушевались и нерешительно, но с пониманием замерли. — Не сегодня, — все-таки добавил Рохан, проявляя невиданную, по его мнению, благосклонность.       В ответ будущая старшеклассница произнесла довольное «угу!» с улыбкой, вернувшись к оставленным занятиям. Время текло незаметно и размеренно, позволяя обоим отдохнуть в тишине. Хотя разговоры они заводили часто — о жизни, о работе мангаки, о средней школе.       — Я бы мечтала жить в Токио, — негромко, но с воодушевлением произнесла Рейми, устремив взгляд в окно. Вид выходил на сад на их частном участке и безлюдные переулочки за забором, в которых так часто теряются люди. Но мысли сейчас витали далеко, рисовали оживленные улицы столицы.       — Да? — усмехнулся неподалеку Рохан, развалившись на ковре и положив руки под голову. Вся комната была залита холодным серебром, светившимся из окна. — У тебя здесь есть друзья?       Этот вопрос — или нет — отвлек от созерцания пасмурной погоды снаружи, и девочка села с краю ковра, в паре метров от мужчины.       — Конечно! Я по-твоему хикка какая-нибудь? — наигранно возмутилась Сугимото, а в ее руках оказалась любимая подушка.       — Тогда в Токио тебе придется с этим куда сложнее. С его темпом там не остается времени обращать внимание на чужие чувства. Лучше сохрани своих друзей тут.       В этой фразе слышался лично пережитый опыт. Со стороны послышался вздох, который стремились переделать под фырканье, но что-то пошло не так.       На какое-то время воцарилась тишина, и мангака на секунду поддался заманчивому желанию прикрыть глаза и поспать. Но он не дал утащить себя лени и воцарившейся безмятежности, поэтому продолжил пялиться в потолок, размышляя над будущими делами.       Тем не менее, Рейми продолжила.       — Они славные, конечно… Но мне все-таки кажется, что первым моим другом был ты.       Брови слегка выгнулись, выдавая удивление, и мужчина молча посмотрел на школьницу. Вообще, это было так странно — всего четыре года разницы, но она лишь в средней школе, а он уже с весьма успешной карьерой. Сбивает с толку.       Он приподнялся на локтях, думая над этим ответом, как снизу раздался крик Казуки-сан:       — Рейми, я же просила не впускать Арнольда, пока лапы не ему не помоешь!       — Я его не впускала! — розоволосая недоумевающе вскинулась, отвечая матери. Она нахмурилась, будто силясь вспомнить, а уже через минуту в ее комнату заскребли собачьи лапы.       Распахивая дверь, Рохан невольно задержался взглядом на животном. На лапах действительно осталась уличная грязь. Но он был уверен, что не впускал пса, когда приходил из сада.       — А как он тогда зашёл? Сам чтоли дверь открыл? — вопрошала женщина снизу.       — Не знаю, — Рейми сказала это тихо, ее бы не услышали со второго этажа. Но вскоре она громко и недовольно застонала. Ведь ей Арнольда отмывать! Рука потрепала пса по ушам. — Ладно, пошли.       Синхронно с младшей Сугимото поднялся и Кишибэ. Уже часа четыре, наверно, и его присутствие в доме дольше будет лишним.       — Ну я, пожалуй, тоже пойду, — обратил мангака на себя внимание отвернувшейся Рейми.       — Куда? В ванную? — девочка удивленно повернулась, остановившись и держа Арнольда за ошейник.       — Нет, глупая, домой.       — Ааа…       Покинуть дом мангака смог, только пять раз перепрощавшись с Казуки и Такаши и дав обещание прийти когда-нибудь еще.       И это обещание он сдержал. Дом Сугимото был местом, в которое хотелось возвращаться; этот уют и воспоминания, хоть Рохан особо не жаловал присутствие людей вокруг и не горел общением. Однако он вернулся — на этой неделе, на следующей. Бывало, несколько раз на неделе, между работой и приключениями, он просто сидел в гостиной с Такаши, Казуки и Рейми, пережидая ливень, смотря телевизор. Судя по альбому Рохана, можно было поспорить, что он зарисовал почти каждый уголок этого особняка.       Нет, Кишибэ не одиноко. Просто там ему бывает спокойнее работать.       Хлопнула дверь его дома; он вернулся. Может, на этой неделе он снова сходит к ним.       Ложась спать, мангака закрывал глаза и думал — что может пойти не так?