Forest — Test&Recognize (slow)
Мрачная пасмурная погода опустилась на Морио, мешая город с грязью и выхлопами от машин. Одна из них с громким шумом проехала по луже и мгновенно умчалась вдаль, и этот звук как будто ударил по ушам, резко возвращая в реальность. Когда Рохан назначал встречу с Джоске и остальными, уже было понятно, что разговор выдастся не из легких. Он заранее был готов к шоку на лицах, на себя же надевая холодную бесстрастную маску. Все вокруг плыло пепельно-искрящимися пятнами от нереальности происходящего, от срывающихся с губ страшных слов, над которыми он старался не думать. Напротив глаза такие широкие, такие дрожащие от ужаса, и каким бы ты не был бесчувственным скептиком, не хотелось видеть такого страха во взглядах кучки школьников. — Этого не может быть… — вот и вырвалось то самое, что и ожидал, но так не хотел слышать Рохан. От сквозящего в голосе отчаяния, которое ядом пропитывало каждую клетку тела, становилось не по себе. Художник мрачно молчал. С Рейми он общался здесь больше всех и ответственность по большей части на нем — кто бы что не говорил, а это так. Так почему он сидит здесь и, твою мать, им это рассказывает… — …я не знаю, что делать. Бряцнула ложка о фарфоровую чашку, официантка кафе, в котором они сидели, что-то шумно проговорила, и этот голос едко бил по ушам людей, сейчас больше максимального восприимчивые к любым воздействиям из вне. Воцарившаяся тишина после фразы Рохана стала очень неуютной. — Вся семья?.. — ослабшим тоном выдавил Хигашиката, а Коичи и Окуясу по соседству уже пару минут не двигались, словно окаменели. Кишибе остановил на них тяжелый взгляд. — Черт, братан, это нереально… — даже Окуясу не мог поверить в это. — Да вы нас разыгрываете! Хрен я вам на это поведусь! Ну-ка быстро заканчивайте эти свои игры! — он вскочил из-за стола, ударяя рукой по неустойчивой поверхности, и от удара звякнула посуда. Рохан сидел, не двигаясь. Ничего не говорил, даже не давая намека на шутку. Ниджимура стушевался, но с этим же между бровями все сильнее пролегала складка, отмечая гримасу неверия; стоящий рядом Джотаро положил школьнику руку на плечо. — Подожди, Окуясу. Ледяной серьёзный тон океанолога смог быстро успокоить юношу, и тот сел обратно, но медленно и тихо. Невозможно. Сам же Куджо слушал рассказ мангаки с профессионально нечитаемым выражением лица, но Джоске с тревогой отметил, какую сильную обеспокоенность выдают мимолетно подрагивающие брови, и от этого сам немного занервничал. — Это не шутка… — обронил Коичи. Короткий кивок Рохана; хоть кто-то это признал. Но никому не хотелось. — Если это правда… — раздался высокий дрожащий голос Юкако, стоящей за плечом Хиросе. Она прижимала ладонь ко рту. — Что же будет с Рейми-сан? На этот вопрос никто не ответил. Вместо этого Джоске, вдруг резко вдохнув, решительно приподнялся на стуле. — Кто это был?! Нам надо найти убийцу! — все они вспомнили случай с Шигэчи, и рана до сих пор была болезненной. Зубы сцеплены, кулаки так сжаты, что костяшки побелели — явный признак того, что сейчас у него в башке полная пустота. Господи, как же он бесит, цыкнул про себя Рохан, зажмурился на секунду и встал. — Без тебя не знаю, чтоли? — не особо скрывая раздражение, бросил Кишибэ, и удержался от желания прижать холодную ладонь к голове — та раскалывалась от нервного напряжения. — Хигашиката, ты… — Это ведь Кира, так? Все перевели взгляд на Юкако. Голубые глаза девушки проницательно смотрели на друзей, и широкие брови делали лицо еще мрачнее. Что ж, до этого следовало догадаться. Им придется продолжать то, что они начали…***
Первое время двигаться было невыносимо — ноги, спина, живот, бока, плечи, все тянуло, болело и ныло, как будто её толстой палкой били каждый раз, как она пыталась двинуться. Когда она проснулась, на этот раз более спокойно, вся окруженная стерильной белизной, пахнущей отвратной хлоркой, первым она заметила как некомфортно лежит. Постельное белье под ней смялось, а надетая неизвестно когда и кем больничная сорочка была неприлично задернута. Будь у неё мозги не в кашу — сразу бы забила тревогу, что на неё покушались, пока она была в отключке. Но нет. Розоволосая девушка, накрытая холодным одеялом, первое время не могла даже вспомнить, как сесть. Грудь замирала от наплывавшего временами чувства, что еще чуть-чуть, хоть малейшая причина, и она разрыдается во весь голос. Паника, отчаяние, истерия — сплелись в одном болезненном танце и остановить это было нельзя. Рейми не понимала, что делать, что произошло, где находится, ее швыряло из кипящей лавы в ледяную прорубь, и казалось что весь мир сконцентрировался на том, чтобы она удушилась простынями на холодной койке. Холод. Он присутствовал везде и постоянно кусал за подушечки пальцев, пробирался под язык и лизал ребра, — боже, она что, в подвале? Не будь света из матового стекла в окошке, который делал освещение похожим на тусклую паутину, она бы подумала, что правда в подвале. А реальность все же иная. — Надо было вернуть в норму твоё состояние, а в итоге ты вырвала катетер и устроила себе венозное кровотечение, едва проснувшись, — в голове заведующей отделением сквозило раздражение, но розоволосая пациентка и не пошевелилась, сидя и слушая женщину в палате. Выдернуть катетер — да, было безмозгло, и до сих пор по руке расползался болезненный синяк. А спиной до сих пор больно шевелить от расчесанных ран… Но ей было страшно и она была одна. Какая же грубая заведующая. — Хорошо, что состояние уже стабильное. Ты можешь сейчас разговаривать? «Нет», — очевидно вертелось на языке, но взгляд все также был устремлен бесцельно в пол. Отстаньте. Просто уйдите. Не хотелось думать ни о чем, тем более о правде, ведь её уже несколько раз вырубали успокоительными после её сильнейших истерик, да и вся помощь, которую присылали в виде врачей и психологов вызывала скорее рвотные позывы и усталость, а не облегчение. «— Пациентка проснулась, — сухо прозвучало, когда Рейми наконец смогла открыть глаза и сесть, опутанная странными проводами. Вскоре с неё убрали эту мишуру, это прошло слишком незаметно». А потом задавали вопросы по типу «как ты себя чувствуешь?», «что болит?» и прочую хрень, на что пациентка отвечала или неразборчивым хрипом, или не отвечала вообще. В голове крутилось только одно. Мысли о смерти. Они обступали и обволакивали, стирая время. Рейми Сугимото не чувствовала себя живым человеком, скорее уж простейший организмом, амебой, бактерией, чем-то пустым и бездушным. И это собственное бездушие убивало, убивало, убивало. Рейми Сугимото — это не она. И кем же она была раньше?..