— Что значит «вы разводитесь»?! — голос мамы разрезал тишину кухни. Я невольно вздрогнула, хотя и ожидала подобной реакции.
— Это значит «прекращение действия брачного союза», — ответила я, делая глоток чая и чуть морщась, так как он был слишком горячим.
— И у тебя хватает стыда еще и высмеивать это?! — вспыхнула мама, а ее губы превратились в напряженную тонкую линию — первый знак ее крайнего недовольства мной. Сколько раз я в своей жизни видела это — не сосчитать. Когда что-то разбивала, будучи ребенком, когда задерживалась во время прогулок с друзьями, будучи уже старше, когда не успевала убраться дома, пока мама была на работе, когда пересаливала ужин… Но с возрастом это имело все меньшее на меня влияние. Если в детстве это меня задевало, то сейчас я принимала это уже как должное.
— Я ничего не высмеиваю, мам, — устало проговорила я.
— Но как… Почему?! — снова возопила мать, чуть ли не вскидывая руки к небу. — Почему вы разводитесь?! Что случилось? Он что-то натворил? Изменил тебе? Ксения, мужчины — это те же животные, им иногда нужно…
— Прошу тебя, не продолжай, — подняла я руку в надежде, что она остановится. — Во-первых, не все мужчины — животные, а во-вторых, никто мне не изменял.
— Тогда что?! — недоумевала мама.
Я только набрала в легкие воздуха, чтобы в очередной раз тяжело вздохнуть, как моя мать уставилась на меня остекленевшими глазами. Ее рот округлился в беззвучной букве «о», и через секунду она тихо выдохнула с легким присвистом.
— Я поняла… — прошептала она так, словно нас кто-то мог подслушать. — Ты… Ты ему изменила… — проговорила она обвиняющим голосом и тут же начала качать головой. — Не могу поверить… Мне казалось, что я воспитала тебя человеком чести, имеющим достоинство… Кто? Кто этот мужчина, который тебя соблазнил и увел из семьи? — ее взгляд стал жестким и колючим.
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Мам, нет никакого мужчины и никто не уводил меня из семьи, — наконец, решила я прояснить ситуацию. Ну, формально я ведь говорила правду — мужчины не было, и даже если принять во внимание то, что вместо мужчины была Марго, то и она не уводила меня из семьи. Как минимум потому, что она даже понятия не имела, что у меня была семья. Я приняла это решение сама.
— Но почему тогда…
— Да не люблю я его! — в сердцах воскликнула я и прикрыла глаза. Когда я их открыла, то увидела взгляд своей матери. Взгляд, полный разочарования.
Мама молчала. Долго. Наконец, мне надоело играть в кто кого пересмотрит, и я снова заговорила.
— Мам, наш брак с Сашей с самого начала был не лучшей идеей. Я жила… по инерции, понимаешь? — пыталась я достучаться до матери, надеясь хоть на долю участия. — У нас нет ничего общего. Совершенно. Ему нужна не жена, а домработница. А я… Я просто устала. Мы стали совершенно чужими.
— Вам просто нужно… не знаю… сменить обстановку, — отрицательно покачала головой мама, словно не желая признавать мои слова. — Семейная жизнь — это не парк аттракционов, Ксения. Нельзя рассчитывать на то, что вам всегда будет легко и весело. Иногда бывают трудности, но иногда бывают и просветы, — увещевала мама, видимо, все еще надеясь, что я одумаюсь.
— А если нет просветов? И уже очень давно, — грустно усмехнулась я.
— Я уверена, ты преувеличиваешь, — снова отрицательно покачала головой она. — Вы столько лет были вместе, и это…
— И это зря потраченное время, — прервала я ее. — Мам, это не спонтанное решение. Я все обдумала. И уже сказала об этом Саше.
— Как?! — снова воскликнула мама, схватившись за сердце. — А… А он что?
Я решила, что не стоит рассказывать все именно так, как было, поэтому решила ограничиться весьма короткой фразой.
— Он справится.
— Ксения, я ничего не понимаю, — мама встала из-за стола и начала ходить по небольшой кухне из угла в угол. Точнее, от окна к двери. — Что с тобой происходит в последнее время? Только ты устроилась на эту свою новую работу, я тебя перестала узнавать. Сначала ты дерзишь, перечишь, говоришь всякие… совершенно не свойственные тебе вещи… А теперь и вовсе заявляешь мне, что разводишься! Как это понимать?!
Что я могла ей ответить на это? Моя бедная маменька не понимала, какого черта происходит с ее обычно послушной и покладистой дочуркой. А я всего лишь стала той, кем и должна была быть — самой собой.
— Мам, просто… Я только сейчас поняла, чего я на самом деле хочу от жизни. Только сейчас поняла, что у меня есть свои собственные мечты, желания и стремления. И я хочу быть свободной. Я хочу быть самой собой.
— Чтобы реализовывать свои мечты и быть собой ты не можешь при этом быть в браке? — скривилась мама.
— Чтобы быть самой собой, я не могу быть с Сашей. Это не тот человек, который мне нужен, — вздохнула я, осознавая, что не смогу донести до матери всю суть своих мыслей.
— И кто же тебе нужен? — фыркнула мама. — Богатый и красивый? Принц?
— Да к черту принцев! — вспылила я. — Что ты хочешь от меня услышать, мам?! Что я погорячилась, и что ты права, лучше я буду сидеть на попе ровно, зато замужем? Этого не будет! Лучше я набью себе пару шишек, зато буду жить в гармонии с собой, чем все это. На работу — с работы, ужин, уборка, секс раз в месяц, все! — всплеснула я руками. — Это то, о чем должна мечтать женщина?! Зато штамп в паспорте! Так, по-твоему?!
— Ксения, не разговаривай со мной в таком тоне! — строго заметила мама, зыркнув на меня чуть ли не с ненавистью.
— Мама, — медленно произнесла я и улыбнулась. — Я разговариваю так, как считаю нужным. Мне тридцать два года, черт возьми! Я делаю то, что хочу!
— Не выражайся! — мама хлопнула по столу, и я вздрогнула от неожиданности. — Ты разговариваешь не со своими подружками, а со мной! Я не позволю такого отношения в свой адрес!
— Хорошо, — я примирительно подняла ладони. — Ты права. Я перегнула. Но я хочу сказать, что я уже все решила. Что я подаю на развод, и что я уже от него съехала.
— Куда? — лицо матери вновь вытянулось.
— К… коллеге, — уклончиво ответила я.
— Этот коллега — мужчина? — прищурилась мама.
— Нет, это женщина, — вздохнула я. — А какая, собственно, разница?
— Как это какая разница?! — вновь вспыхнула мама. — Какой позор! Если бы моя дочь, еще будучи в браке с одним мужчиной, жила бы в это время с другим! Прелюбодеяние — это грех!
— Врать себе — это грех, — отпарировала я. — А это — нормальная жизнь.
— Это все современные нравы! Вседозволенность! Распутство! — бросала мама громкие слова, но они меня мало трогали. — Ксения, дочка, милая, — мама вновь уселась на табуретку рядом со мной и даже взяла меня за руку. — Прошу тебя, подумай еще раз. Да, Сашка твой, конечно, не идеал, но… Он любит тебя!
— С чего ты взяла? — усмехнулась я.
— А как иначе? — горячо заговорила она. — Помнишь, на твой позапрошлый день рождения он такой подарок тебе сделал! Такой букет цветов и украшение! Такие сережки из белого золота!
— Мама, это было серебро, — закатила я глаза.
— Неважно! Они так тебе шли! Он же старался, подбирал, чтобы тебе понравилось. Для нелюбимой женщины так стараться не будешь!
— Мам, это было черт знает когда. К тому же, те сережки просто были по акции в «Санлайте». Вот и все.
— Ты сейчас специально это говоришь, чтобы переубедить меня, — не унималась мама.
— Переубедить? В чем? — недоуменно переспросила я. — В том, что моему мужу на самом деле плевать на меня?
— Ксения!
— Мама, — я испытующе посмотрела на нее. — Я развожусь. Это не обсуждается. Вопрос закрыт.
***
Когда я доехала до дома Марго, на часах было почти десять.
— Привет, — она поцеловала меня в холодную щеку и уткнулась носом в шею. — Я скучала по тебе.
— Я тоже, — искренне ответила я, обнимая ее в ответ и вдыхая аромат, который стал самым любимым. Ее аромат. — Ты даже не представляешь, как сильно.
— Правда? — Марго отодвинулась и слегка поиграла бровями. — Может, расскажешь об этом за ужином? Ты, надеюсь, еще голодная?
— А ты снова приготовила ужин? — удивленно проговорила я.
Я уже несколько дней жила у Марго, и почти каждый день она баловала меня тем, что готовила ужин, завтрак и вообще ухаживала за мной так, словно обе мои руки переломаны и я ничего не могу делать.
— Ну, мне же надо было себя чем-то занять, — пожала она плечами. — Как прошла беседа с мамой?
— В общем-то, как я и ожидала, — нехотя ответила я. — Она пыталась понять, в чем причина нашего… конфликта с Сашей, а я просто пыталась сделать так, чтобы она приняла мое решение.
— И как? — мы прошли в кухню, но почти уже у стола Марго развернула меня и отправила в ванную. — Руки.
Я вздохнула, как капризный ребенок, но послушно направилась к раковине.
— Так что сказала мама? — повторила Марго, чем-то гремя на кухне.
— Ну… Что-то типа «одумайся, Ксения» и все в этом роде, — прокричала я из ванной, намыливая руки куском «Камея» с ароматом ландыша или какого-то другого цветка.
— Ожидаемо… А она в курсе, что он играет? — громко спросила Марго, чтобы я услышала, но я уже стояла за ее спиной.
— И незачем так орать, — голосом известного персонажа проговорила я. — Я и с первого раза прекрасно слышу.
— Я думала, ты еще в ванной, — развернувшись, улыбнулась Марго и поцеловала меня в нос, держа в одной руке лопатку, а в другой — крышку от кастрюли.
— Я уже здесь и… Ты такая сексуальная в этом фартуке, — усмехнулась я, глядя на нее, стоящую в белоснежной футболке с короткими рукавами, серых спортивных трико, зауженных книзу, и черном фартуке с надписью «EAT ME».
— В самом деле? — усмехнулась Рита, но не противилась моим прикосновениям.
— Угу.
Я провела руками по ее бедрам выше, к груди, отчего женщина судорожно выдохнула, потом сглотнула и еле слышно прохрипела:
— Там… Котлеты…
— Не денутся они никуда, — пробормотала я, языком проводя по вене на ее шее.
Стало неожиданно важно заполучить ее всю прямо сейчас, сию минуту, безотлагательно.
Кожа была привычно мягкой и пахла свежестью после душа. Видимо, после приготовления котлет она решила смыть с себя их запах — потому что и одежда ее была свежая и еще сохранила запах кондиционера для белья. Марго вообще была крайне чистоплотна, на мой взгляд иногда даже чересчур, но… мне это нравилось.
И сейчас, ощущая ее запах, ее вкус, я хотела только одного — чтобы она, эта женщина, эта великолепная, потрясающая, безумно сексуальная женщина принадлежала мне.
Поэтому я запустила руки за ее спину, потянула за шнурок и развязала фартук. Марго отложила лопатку и крышку и стала помогать мне. Так я поняла, что наши желания в данный момент совпадают.
Стянув с нее штаны до пола, я опустилась на колени.
***
— Было вкусно, — проговорила я, отодвигая тарелку.
— Ты о котлетах? — не глядя на меня, проговорила Марго, а мое лицо стало пунцовым.
— И о них тоже, — кивнула я, найдя в себе силы улыбнуться.
— Отлично, я рада, что тебе понравилось, — с невозмутимым видом она улыбнулась в ответ.
— Ты — плохая, — я погрозила ей пальцем, смеясь.
— Это не я насилую людей в кухне, только зайдя в квартиру, — пожала она плечами.
— Я не насиловала! — наигранно возмутилась я. — Ты даже не сопротивлялась!
— Ты была словно из огня! Я даже не поняла, что произошло, и вот, спустя минуту, я уже со спущенными штанами! — бросила в ответ Марго и рассмеялась.
— Тебе не понравилось? — я скептично подняла бровь, словно собираясь выдать что-то едкое.
— Очень понравилось, — усмехнулась Марго.
— Вот и все.
— Вот и все, — она широко улыбнулась и наклонила голову, совершенно по-детски.
— Я… — я еле успела закрыть рот, чтобы не брякнуть те самые слова. Она была такой милой, такой нежной, такой естественной и настоящей, такой… моей, что я на самом деле захотела это сказать. Но вовремя осознала, что, вероятно, еще слишком рано. Она постоянно говорила о том, что не хочет напугать меня тем, что мы торопимся, и я… Я не хотела того же. Я решила, что еще слишком рано для таких признаний. — Я думаю, что завтра моя очередь готовить ужин, — нашлась я с ответом, прочистив горло.
— Как скажешь, кухня в твоем распоряжении, — кивнула Марго, вставая и убирая тарелки. — Переоденься, ты в рабочей одежде, — она подтолкнула меня к выходу, начиная вытирать со стола.
— Ты иногда такая зануда, — рассмеялась я, уходя в спальню, где были теперь мои вещи. — Но я так тебя люблю, — пробормотала я себе под нос, понимая, что мне нестерпимо хочется произнести эти слова вслух, хотя бы для самой себя.
